удливые тени. Часовой с винтовкой  ста-
рательно вышагивал взад и вперед по пустынному перрону,  стуча  коваными
каблуками сапог.
   Станция была большая, со множеством запасных и подъездных  путей.  На
многих стояли воинские эшелоны с пушками и гаубицами, с запломбированны-
ми товарными вагонами, в которых, видимо, везли снаряды,  с  теплушками,
откуда выглядывали головы перевозимых лошадей.
   Ближе к главным путям стоял длинный состав с  лесом.  К  составу  был
прицеплен окутанный парами паровоз. В отблесках паровозной  топки  можно
было увидеть черные лица машиниста и кочегара. Ожидая разрешения на отп-
равку, они ужинали. А впереди паровоза мерцали настороже сигнальные огни
стрелок.
   Оттуда, от стрелок, вдруг послышался тревожный оклик:
   - Стой! Кто идет?
   - Офицер! - спокойно ответил голос.
   - Пароль?
   В ответ - молчание.
   - Пароль говори! Стрелять буду!.. - напрягся голос у часового.
   Машинист в промасленной кожаной фуражке высунулся из окошка  паровоз-
ной будки, с любопытством глянул туда, откуда доносились голоса. В расп-
лывшемся свете сигнального огня вырисовывалась стройная фигура  незнако-
мого человека. Это был Кольцов. Он спокойно стоял, засунув руку в карман
плаща.
   - Болван! Сейчас же веди меня к  караульному  начальнику!  -  повели-
тельно прикрикнул он на часового, вставшего против него с  винтовкой  на
изготовку.
   Часовой тотчас поднес к губам свисток. Раздалась тревожная трель  вы-
зова.
   Грузно перепрыгивая через рельсы, к месту происшествия  спешил  кара-
ульный начальник - фельдфебель. Следом за ним бежал солдат с винтовкой.
   Фельдфебель подскочил к Кольцову злой, взбыченный,  готовый  ринуться
на него.
   - Кто таков? - тяжело дыша, спросил он. Кольцов пренебрежительно про-
говорил:
   - Фельдфебель, не тыкай! Я - офицер! - и властно потрепал: -  Проведи
меня к начальству!
   ...Впереди сердито вышагивал фельдфебель, за ним, зябко кутаясь в во-
ротник плаща, Кольцов, замыкал это шествие солдат с  винтовкой,  волоча-
щейся по земле. Они прошли по мокрому перрону  и  свернули  в  помещение
станции.
   Фельдфебель тщательно и громко, чтоб слышали в помещении, вытер  ноги
и вошел в большую, ярко освещенную комнату с зашторенными окнами. Здесь,
среди дыма и окурков, сидели два офицера и несколько  чинов  станционной
администрации.
   - Так что, ваше благородие, человека задержали на  путях!  -  усердно
доложил он старшему здесь по чину-капитану с прической "под  бобрик".  -
Ругаются! Говорят - офицер!..
   - Давай его сюда!
   Фельдфебель приоткрыл дверь и приказал солдату:
   - Введи задержанного! - а сам опять замер у дверей с ретивым одереве-
невшим выражением лица.
   Кольцов в сопровождении солдата вошел в комнату,  не  спеша  спокойно
огляделся.
   Головы сидящих медленно повернулись к нему. Капитан -  видимо,  самый
старший здесь, - прищурясь, оглядел Кольцова, на мгновение с недоумением
задержал взгляд на его офицерском плаще без погон и сквозь зубы  спросил
фельдфебеля:
   - Как он оказался на территории станции?
   - Не могу знать, ваше благородие! - вытянулся фельдфебель.
   Тогда капитан резко повернулся всем телом к Кольцову и так же  сквозь
зубы спросил:
   - Документы какие-нибудь имеются?
   Кольцов покровительственно усмехнулся:
   - Конечно, господин капитан!
   Он расстегнул плащ, под ним блеснули адъютантские аксельбанты. И тот-
час все сидящие в комнате многозначительно переглянулись. А капитан  на-
чал загипнотизированно подниматься со стула.
   Кольцов с изящной небрежностью достал из нагрудного  кармана  мундира
удостоверение, протянул его офицеру.
   - Прошу, капитан!.. Жарковато у вас, однако. - И он деловито стянул с
себя отсыревший плащ.
   Все присутствующие в комнате на мгновение застыли.
   Кольцов спокойно стоял и ждал, когда капитан вернет  ему  удостовере-
ние. Сверкающие аксельбанты, большие цветные шевроны на рукавах  мундира
и шитые золотом погоны придавали ему такой внушительный и  строгий  вид,
что никто не удивился, когда капитан торжественно и радостно объявил:
   - Господа, знакомьтесь! Старший адъютант его превосходительства гене-
рала Ковалевского капитан Кольцов.
   Загремели стулья. Все присутствующие в комнате вскочили.  А  фельдфе-
бель, уже давно стоявший навытяжку, угрюмо скосил глаза на  солдата-кон-
воира и хрипло прошептал:
   - Пшел вон отсюда!
   - Солдат неловко схватил винтовку за ремень, повернулся и, согнувшись
словно под тяжестью вины, на цыпочках, изо всех сил стараясь  оставаться
незамеченным, вышел, вернее, выкрался из комнаты.
   - Присаживайтесь, господин капитан! - услужливо  предложили  Кольцову
сразу несколько человек, а капитан с прической "под бобрик" гостеприимно
пододвинул к нему свое кресло: - Вот сюда, пожалуйста, здесь  удобнее  и
светлее!"
   Кольцов великодушно принял предложение, сел, по-хозяйски откинулся на
спинку кресла, достал портсигар, закурил и, не мешкая, перешел к делу:
   - Итак, доложите, господа, как подготовились к прохождению литерного!
   Капитан с прической "под бобрик", не заставив ждать  себя,  расстелил
перед Кольцовым большую карту станции.
   - Здесь, господин капитан, мы выставили три  поста.  -  И  он  указал
участок на карте. - К станции здесь примыкают пустыри, и такая мера пре-
досторожности не будет излишней. Часовые стоят на расстоянии прямой  ви-
димости.
   - Очень хорошо! - довольно кивнул Кольцов и небрежно указал дымящейся
папиросой на другой участок карты: - А здесь что?
   - Тоже пост. Охраняется выходная стрелка... А здесь вот стоит  эшелон
с лесом. Направляется в район Ростова.
   - Не задерживайте его, господа. Места под Ростовом степные, леса нет,
а он там сейчас крайне необходим.
   - Выпустим сразу же, господин капитан, как пройдет литерный.
   Кольцов поднял голову и удовлетворенно сказал:
   - Что ж, господа! Из ваших сообщений мне стало ясно, что охрана пере-
гона и станции у вас организована отлично. - И, сделав значительную пау-
зу, добавил: - Об этом я доложу командующему.
   Нетерпеливым движением руки Кольцов еще гасил в пепельнице  папиросу,
когда на столе с отчаянной назойливостью запищал зуммер. Пальцы Кольцова
слегка дрогнули. Он посмотрел на капитана. Тот потянулся к телефону.
   - Да! Слушаю!.. Так!.. Так!.. Я вас понял!.. -  Капитан  брона  рычаг
трубку и, повернувшись к Кольцову, удовлетворенно доложил:
   - Господин капитан, через двадцать минут литерный  поступает  на  наш
перегон!
   Кольцов встал, давая понять, что намерен заняться какими-то  неотлож-
ными делами, за ним поднялись и все остальные.
   - Занимайтесь своими делами, господа! - небрежно махнул рукой Кольцов
и, обращаясь к капитану, сказал: - А я, с вашего разрешения, пройдусь по
территории станции. - Увидев,  что  капитан  тоже  берется  за  фуражку,
Кольцов великодушно запротестовал: - Нет-нет!  Вам  надо  находиться  на
месте, мало ли что! Да и позвонить из штаба могут... Я вот с  караульным
начальником пойду. Проверим, кстати, посты.
   Кольцов надел плащ, и они с фельдфебелем вышли.
   Ветер усилился. Плафоны ламп над перроном теперь  уже  не  раскачива-
лись, а плясали, как бешеные.
   - Что это за состав? - спросил Кольцов у фельдфебеля, когда они спус-
кались с перрона.
   - Который? Тот, с лесом? Так это про него вам господин капитан докла-
дывали, идет в Ростов. Задержан до  прохождения  литерного,  -  объяснил
фельдфебель, почтительно поддерживая Кольцова за локоть, когда тот пере-
шагивал через рельсы.
   Кольцов бросил мгновенный оценивающий взгляд на стоящий чуть в сторо-
не от главного пути состав.  Беспорядочно  изгибаясь,  эшелон  вытянулся
вдоль станции. Прокопченный паровоз стоял под парами в нескольких десят-
ках метров от стрелки, выводящей на главный путь. Дорога на этом перего-
не была одноколейная, и поезда проходили по ней в одну и другую стороны,
строго чередуясь. Достаточно передвинуть  стрелку  -  и  состав  беспре-
пятственно выйдет на главный путь, и тогда остановить его уже не  сможет
никакая сила.
   - Ну, пройдем к составу! - небрежно кивнул Кольцов фельдфебелю. И они
зашагали по рельсам к паровозу поезда.
   Из окошка паровозной будки на землю густо струились мерцающие отсветы
горящей топки. Паровоз изредка вздыхал, выбрасывая под колеса клубы  па-
ра.
   - Кто идет? - окликнул часовой.
   - "Казань"! - произнес пароль фельдфебель.
   - "Саратов"! - ретивым голосом отозвался часовой и разрешил: - Прохо-
ди!
   Кольцов, строго вглядываясь в лицо часового, спросил:
   - Какой твой объект?
   Часовой, боясь в чем-либо преступить устав,  вопросительно  посмотрел
на фельдфебеля.
   - Говори их благородию, - разрешил караульный начала ник.
   - Мой объект - вот эта стрелка, - доложил часовой.
   - А там дальше есть охрана? - спросил Кольцов у фельдфебеля,
   - Никак нет, ваше благородие. Там больше стрелок нет. Вот эта ведет к
главному пути.
   - Безобразие! - возмутился Кольцов. - Нет, вы подумайте!  Они  ставят
караул возле какой-то паршивой стрелки, а весь главный путь до  семафора
никем не охраняется! Да вас за это под суд мало отдать! Ведь литерный  с
минуты на минуту выйдет на перегон.
   - Ваше благородие, я здесь ни при чем... Мне приказали!.. - взмолился
фельдфебель. - И господин капитан еще вам про эту стрелку докладывали...
   - Ты все напутал, болван! - болезненно поморщился  Кольцов  и  махнул
возле самого носа фельдфебеля лайковой перчаткой. - "Приказали!" Не  это
тебе приказывали! Главный путь надо охранять! Сейчас же отправь этого, -
он кивнул на часового, - к семафору!
   - Слушаюсь, ваше благородие! - Фельдфебель обернулся к часовому и за-
орал: - Ну что стоишь, как истукан, прости господи! Слышал, чего  прика-
зали их благородие? Шаг-о-ом марш к семафору! И смотр-ри там у меня!..
   Последних слов фельдфебеля солдат уже не  слышал.  Придерживая  одной
рукой винтовку, другой - полу шинели, он во весь дух мчался к семафору.
   Кольцов достал портсигар, вынул папиросу. На лице его мелькнуло подо-
бие улыбки. Он протянул портсигар фельдфебелю.
   - Закуривай, служба!
   - Премного благодарен, ваше благородие,  -  почтительно  привстав  на
носки, кончиками пальцев взял папиросу фельдфебель. Они закурили. Посто-
яли немного молча.
   - Ты вот что! Где стоят конские вагоны - видел? - спросил Кольцов.
   - Так точно! Видел!
   - Иди туда и прикажи, чтобы дневальные позакрывали двери  всех  ваго-
нов. Пока не пройдет литерный, из вагонов чтоб никто  никуда!  Понял?  -
тоном, не терпящим возражений, произнес Кольцов.
   - Понял, ваше благородие! - осоловело взглянул на капитана караульный
начальник.
   - Потом вернешься к семафору, я тоже туда пойду.
   Фельдфебель козырнул и, круто повернувшись, побежал в сторону удален-
ных запасных путей.
   Кольцов выждал некоторое время, пока не стихли вдали шаги  фельдфебе-
ля, и подошел к стрелке. Постоял, оглядываясь и прислушиваясь. Взялся за
рукоять переводного рычага и перебросил его в  противоположную  сторону.
Резким металлическим звуком щелкнули стрелки, открывая выход с запасного
на главный путь.
   Затем Кольцов, пригибаясь, побежал к паровозу. Машинист и кочегар  не
особенно удивились, увидев офицера, влезающего лестнице на паровоз. Плащ
у него был расстегнут, блестели аксельбанты, и они поняли, что это  важ-
ный чин.
   Кольцов встал боком в тени тендера, заваленного углем, и жестко  при-
казал:
   - Трогайте!
   Железнодорожники оцепенело уставились на него.
   Лицо Кольцова стало почти неузнаваемым, словно каменным  от  напряже-
ния. Руки он держал в карманах плаща.
   - Без жезла дежурного по станции не имею права,  -  первым  опомнился
машинист, испуганно глядя на Кольцова.
   - Даю полминуты. И гарантирую жизнь. Трогайте!
   Рука кочегара потянулась к паровозному гудку.
   - Руки прочь! - яростно  крикнул  Кольцов,  выхватывая  пистолеты.  -
Застрелю!.. Трогайте! Ну!
   Кочегар, словно обжегшись, отдернул руку, еще до  конца  не  понимая,
что же требует от него этот франтоватый офицер.
   А машинист, неторопливо вращая колесико, открыл клапан травления пара
и взялся за реверс.
   - Трогай! - еще раз повторил Кольцов и поднял  на  уровне  груди  оба
пистолета.
   Машинист потянул ручку реверса вниз. Паровоз шумно  выбросил  сильные
струи белого, как кипень, пара. Задрожал, пробуксовывая колесами.  Гулко
громыхнули буфера. И весь состав натужно тронулся с места.
   От перрона к паровозу суматошно ринулись люди. Впереди всех  -  капи-
тан. Он на ходу расстегнул кобуру и, что-то истошно крича, выхватил  ре-
вольвер.
   Кольцов, молниеносно вскинув пистолет, выстрелил.  Капитан  ошалелыми
главами посмотрел на паровоз.
   Под дулом одного пистолета Кольцов держал машиниста и кочегара, а  из
второго, не целясь, стрелял в сторону бегущих.
   Паровоз постепенно набирал ход, колеса простучали по стыкам стрелки -
и он оказался на главном пути. Изгибаясь, следом за ним выкатывались  на
главный путь платформы, груженные огромными бревнами.
   - Больше угля! - скомандовал Кольцов кочегару.
   - Кочегар взялся за лопату и открыл топку. Яркий свет  залил  глубину
паровоза...
   У семафора стоял часовой, которого  прислал  сюда  фельдфебель,  и  с
детским, тупым изумлением смотрел на проплывающий  паровоз.  Потом  мимо
него замелькали платформы с лесом. А когда уплыл  вдаль  красный  фонарь
хвостового вагона, постовой, обалдело поморгав глазами, вскинул  винтов-
ку. Поднимая тревогу, три раза выстрелил в воздух.
   Вскоре всадники на всполошных конях проскакали мимо  не  стреляющего,
что ему делать, часового вслед за удаляющимся в ночи составом...
   Ну, вот все, точка... Никакая сила нас теперь не  остановит!  -  тор-
жествуя, подумал Кольцов. Обернувшись к железнодорожникам  и  перекрывая
гул топки, крикнул:
   - Поднимайте до отказа давление и прыгайте!
   Машинист посмотрел на манометр, перевел взгляд на кочегара. Тот энер-
гично бросал уголь в топку.
   Поезд бешено мчался по степи, и стук его  колес  слился  в  протяжный
гул. Все больше отставали от поезда всадники, круто осаживали коней и  в
бессильной ярости палили вслед ему из коротких кавалерийских карабинов.
   Стриженный "под бобрик" капитан вбежал в станционное помещение,  бро-
сился к телефону. Долго и бестолково с остервенением  крутил  телефонную
ручку.
   - Эй, вы там! Закройте выходной путь! Остановите литерный! - закричал
он в трубку. - Перегон... так вас разэтак... занят!.. Что-о? Как  это  -
поздно?!
   Он грузно осел в кресло, глядя остекленевшими глазами  на  телефонную
трубку. Отшвырнул ее, как отбрасывают ненужную, бесполезную  вещь,  -  и
она бессильно повисла на шнуре. Положил голову на стол и  так  застыл  в
неподвижности. Свое ближайшее будущее он представлял  отчетливо:  трибу-
нал, расстрел. И он уже бессилен что-либо изменить в своей  судьбе.  Ибо
до его ареста оставались минуты... "Из пункта А в пункт Б..." Как  давно
это было - гимназия, военное училище! Жизнь  казалась  вечностью...  "Из
пункта Б в пункт А..." Когда же они встретятся?.. Когда? Нет,  лучше  бы
они никогда  не  встречались...  До  ареста  капитана  оставалось  ровно
столько времени, сколько понадобится этим двум бешено несущимся навстре-
чу друг другу поездам, чтобы они встретились! Так  встречается  молот  с
наковальней. "Нет! Нет! - не мог примириться с неотвратимостью  будущего
незадачливый капитан. - Здесь какая-то страшная ошибка. Я же не виноват.
Я сделал все возможное..."
   Из труб спаренных паровозов, тянувших изо всех  сил  литерный  поезд,
вырывались искры. Два прожекторных фонаря своими мощными лучами  вспары-
вали темноту ночи, освещали стремительно летящее под паровоз полотно до-
роги. Теперь никакая сила на свете не  могла  остановить  этого  стреми-
тельного разгона.
   Дробно стучали на стыках колеса тяжелых платформ. Угрюмо чернели ста-
рательно укрытые брезентом громады танков.
   "Спокойней, спокойней! - уговаривал себя Кольцов.  -  Нужно  им  дать
сблизиться предельно, чтоб наверняка! Слишком большая  ставка!..  А  эти
паровозники - хорошие парни! Поняли, что от них требуется".
   Стрелка манометра плясала у красной черты, когда  Кольцов  решительно
приказал:
   - Прыгайте!
   Сначала кочегар, следом за ним и  машинист,  ни  секунды  не  мешкая,
спустились по лесенке и выпрыгнули из паровоза.
   Из темного предгрозового неба неслись звезды, как будто навстречу ли-
терному устремились тысячи поездов с зажженными  огнями.  В  напряженном
душном воздухе чувствовалось приближение грозы.
   Кольцов чуть-чуть помедлил, глаза вдруг  на  мгновение  от  пережитой
напряженности застлало темнотой, и все же, собрав все силы,  он  положил
руку на реверс, чтобы еще сильней, до предела отжать его вниз.
   Паровоз заметно убыстрял свой ход. Его все сильнее бросало из стороны
в сторону.
   Кажется, все сделано как надо. Кольцов взялся за поручни и  вышел  из
паровоза. Он увидел вдали приближающуюся световую точку - встречный сос-
тав. На последней ступеньке задержался. Здесь особенно чувствовалась бе-
шеная скорость. Ураганный ветер пытался оторвать  Кольцова  от  железных
поручней. Он что есть силы оттолкнулся и полетел в темноту... " Что было
потом, он помнил смутно. Его обо что-то ударило, протащило, снова удари-
ло... Что он жив, он понял по затухающему  вдали  торопливому  перестуку
колес.
   А затем раскололось  небо,  взметнулся  ослепительно  яркий  огненный
смерч. От страшного взрыва содрогнулась земля...
 
 
   ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
 
   12 сентября Деникин отдал новую директиву войскам о переходе в  общее
наступление по всему фронту - от Волги до румынской границы. Но это было
сказано больше для красного словца - наступать  по  всему  фронту  белые
войска уже не могли. Наиболее боеспособной и сильной  была  лишь  Добро-
вольческая армия, на нее в первую очередь и возлагал свои надежды  Дени-
кин.
   Донская же армия была серьезно деморализована постоянными  поражения-
ми. Многие донцы разуверились во всем и не желали воевать  за  пределами
своего края. Дон лихорадило, начались восстания,  раздавались  голоса  о
примирении с большевиками. Усилились колебания среди кубанского и  терс-
кого казачества; значит, на Кавказскую армию рассчитывать тоже не прихо-
дилось.
   Поэтому Донской и Кавказской армиям отводилась, по  новой  директиве,
второстепенная роль. Им надлежало лишь  сковывать  действия  красных  на
фланговых направлениях. Деникин надеялся, что успехи Добровольческой ар-
мии в дальнейшем подстегнут и "донцов" и "кавказцев".
   Был и еще один серьезный расчет у Деникина. Антанта усиленно вооружа-
ла армии Юденича и Колчака, и они готовились с новыми  силами  выступить
против Советской республики. В этих условиях Деникин считал  нецелесооб-
разным выпустить на военную арену все свои войска: можно  было  потерять
их и тогда бы оставалось только одно-с завистью взирать на успехи  своих
соперников.
   Военные события на центральном участке фронта - от Курска до Воронежа
- развивались с исключительной быстротой. 20 сентября соединения  Добро-
вольческой армии,  нанеся  поражение  частям  Красной  Армии,  захватили
Курск. Развивая успех, корпус Кутепова, конные корпуса Шкуро и Юзефовича
энергично продвигались на брянском, орловском  и  елецком  направлениях.
Никогда еще противник не был так близко к самым жизненно важным центрам.
   С 21 по 26 сентября состоялся Пленум  Центрального  Комитета  партии,
которым руководил Ленин. ЦК предложил провести новые мобилизации  комму-
нистов и представителей рабочего класса и направить их на укрепление Юж-
ного фронта. Кроме того, было решено перебросить на Южный фронт с Запад-
ного кавалерийскую бригаду червонных казаков и Латышскую стрелковую  ди-
визию. Лучшие воинские части перебрасывались с Северного фронта и с пет-
роградского участка Западного фронта.
   Рабочие Москвы и Петрограда послали на  Южный  фронт  большую  группу
коммунистов. На Южный фронт шли