оказались  в  таком  месте,  где
перегородки перестали быть непроницаемыми и стали испускать слабый свет  -
как будто это был аквариум, освещенный изнутри. И действительно, это  были
емкости,  наполненные  слегка  фосфоресцирующей  жидкостью,   похожей   на
физиологический раствор. Марса судорожно сжала  руку  Виллис,  а  та  едва
сдержала крик ужаса: эти резервуары были полны голыми трупами...
   Женские волосы стлались по поверхности: должно быть, они росли  в  этой
среде. И все тела стояли - так они были спрессованы. Их  опускали  туда  в
определенном порядке, так как внешние ряды состояли из юношей и девушек  с
еще плохо сформировавшимися телами, с длинными ногами. Казалось,  все  они
недавно заснули, и тени от густых ресниц слегка  подрагивали  на  щеках...
Марса и Виллис узнавали своих недавно исчезнувших товарищей. За ними мерно
покачивались ряды взрослых, несомненно, второе поколение. И так они все  и
покачивались,  покачивались  -  монотонно,  в  такт  какому-то   заданному
ритму... А лица их были искажены выражением изумления и страдания.
   Виллис почувствовала себя раздавленной...
   - Ну, вот, - сказала Марса спокойным голосом.  -  Ты  не  знаешь  своих
родителей, нет? И я нет. Но все они здесь.
   - Мертвые?
   - Да нет же, идиотка! Посмотри как следует.
   И с отвращением еще более  сильным,  чем  охвативший  ее  ужас,  Виллис
увидела: у некоторых выражение лица изменялось. Губы слегка подрагивали. И
от этой беспомощной толпы веяло почти осязаемым отчаянием.


   - "Они законсервированы", - как сказал бы Сосалка. - А научный термин -
_ограниченное оживление или временная приостановка_...
   Это было уже слишком для Виллис. Она закричала, принялась что было  сил
стучать в прозрачные переборки. Примчались роботы и утащили девочек.


   Позднее она задала себе вопрос: для чего их там законсервировали? Чтобы
питаться ими? Или чтобы в случае  необходимости  превратить  их  в  рабов?
Любая гипотеза была достаточно гнусной. Она поняла только, что на  корабле
произошел переворот, что он попал в руки тех, от кого пытался улететь.


   То, что произошло потом, еще более  напоминало  кошмарный  сон.  Роботы
потащили девочек через  весь  корабль;  как  потом  оказалось  -  в  рубку
управления. В противоположность той части корабля, где они до сих пор жили
в вечных сумерках и где путались дети и машины,  эта  часть  корабля  была
ярко освещена и там чувствовался свежий воздух.
   Марсу и Виллис провели через огромный гидропонический  сад,  где  росли
невиданные голубые и красные цветы, чьи лепестки  были  похожи  на  клочья
гниющей кожи. Были и другие - в виде челюстей кайманов с  острыми  зубами,
замаскированными  изящными  лепестками  цвета  серы...  И  еще  -  в  виде
прозрачных студенистых мешков, которые слегка подрагивали, когда роботы  с
девочками проходили мимо. "Они чувствуют свою пищу", -  любезно  объяснила
одна из машин. И Марса сказала сухо:
   - Не смотри туда. Виллис.
   Наконец их втолкнули  в  просторную  рубку,  заставленную  и  увешанную
редкими  предметами  (наверное,  отобранными   у   пассажиров):   коврами,
инкрустированной  мебелью,  вышитыми  подушечками,  драгоценной   посудой,
картинами. И здесь уже были настоящие взрослые - в комбинезонах из черного
пластика,  увешанные  оружием;   их   лица   были   мертвенно-бледными   и
заострившимися... Это был разбойничий экипаж,  во  главе  которого  стояло
настоящее животное!
   Женщина. Она полулежала в кресле под панелью управления, и ее  ноги  не
доставали до пола. Может быть, раньше у нее  было  человеческое  лицо,  но
теперь оно превратилось в бесформенный обрубок, как и  вся  она,  налилось
жиром и кровью, а черты его казались стертыми одним взмахом губки...  Опыт
Виллис  подсказывал  ей,  что  такие  отложения   жира   были   следствием
сладострастия самого низкого пошиба с одной стороны, прозябания, когда  не
было  другой  пищи,  кроме  консервов,  и  невероятных  излишеств,   когда
появлялась добыча - с другой.  Такие  чудовища  появлялись  в  изобилии  в
смутные времена:  они  ненавидели  чистое  небо  над  головой,  окружающую
природу,  музыку,  танцы.  Они  находили   удовольствие   в   контакте   с
изуродованными мертвыми телами,  в  присутствии  при  последнем  издыхании
умирающих, в посещении отхожих мест с их запахом  экскрементов,  во  всем,
что  при  определенных  условиях  характерно   для   низменных,   животных
наклонностей людей... И довольно  часто  это  были  женщины!  Рожденные  в
безграничной блистающей вселенной, они забивались в  какое-нибудь  забытое
богом место, если не могли найти выхода своим потребностям в разрушении  и
уничтожении; там они убивали себя каким-нибудь странным и ужасным способом
- например, они вешались или принимали яд.
   Эту звали Зенон Жаполка. Ей удалось  использовать  невероятный  шанс  и
пробраться на этот сбившийся с  курса  корабль.  Очень  быстро,  благодаря
своим ночным ухищрениям, своему необычайному  изощренному  коварству,  она
встала во главе банды, которая захватила власть. Без  всяких  колебаний  и
предрассудков она хотела всласть потешиться и потешиться жестоко, не  зная
преград для своих низменных наклонностей. Именно она  назначала  эфемерных
командиров корабля,  своими  руками  уничтожала  непокорных,  но  особенно
любила допрашивать и создала для этого целую серию роботов. И все  коды  к
их программам были у нее. Она полностью сбросила ненужную  маску  женщины.
Любимым ее занятием было превращать в ничто живые существа, их сердца,  их
мозг  -  она  была   переполнена   черным,   болезненным   сладострастием.
Рассказывали, что по ночам она  ходила  мечтать  возле  баков...  Это  она
изобрела такие удобные тюрьмы.
   И теперь это  чудовище  долгим  взглядом  своих  заплывших  жиром  глаз
изучало двух растерянных девочек...
   - Кто из вас старшая? - спросила она.
   - Я! - крикнула Марса. - Виллис только 12 лет! Я... Я!
   - Ну, хорошо, - сказало чудовище. - Отвечай: что вы делали у баков? Для
того, чтобы... а, ну, конечно...
   Она выплюнула грязное ругательство - Марса побледнела.
   -  Подойди  ко  мне  и  протяни  руку,  -   скомандовала   Зенон.   Она
непринужденно вытащила изо рта горящую сигару и воткнула  ее  в  трепетную
детскую ручонку. Марса вскрикнула, но и  Виллис  пронзило  такой  страшной
болью, что у нее подкосились ноги. Она  неожиданно  поняла,  что  помогает
своей подруге, которая, откинув  назад  голову,  смотрела  на  чудовище  с
выражением скорее удивления, чем ужаса. "Только бы не упасть,  -  подумала
Виллис. - Только бы не показать...  никто  не  смог  бы  перенести  это  в
одиночку..." На запястье Марсы появился огромный волдырь, запахло  горелым
мясом...
   - Почему ты так смотришь на меня?! - крикнуло чудовище.
   Марса ответила спокойно:
   - Вы так противны...
   - Посмотрим, какой красивой будешь  ты...  потом...  Роботы,  электроды
сюда!
   К Марсе подкатила небольшая машинка, ощетинившаяся клешнями и зажимами.
Действовала она очень четко, выстрелила электрический заряд, и пластиковая
блуза Марсы растаяла... И Виллис опять почувствовала вместе  с  Марсой  ее
стыд и ужас, когда красивые черные волосы Марсы свободно рассыпались по ее
голым плечам. Но в рубке было такое психическое напряжение, что даже Зенон
почувствовала это и обвела взглядом мертвенно-бледные лица своего экипажа.
   - Ага! - сказала она.
   Приятное лицо Марсы оставалось странно спокойным.
   - Что ж,  отведите  ее  в  подготовительное  отделение.  И  не  делайте
обезболивающих уколов, она ведь не чувствует боли. Мне хочется, чтобы  она
знала, что с ней будет. Эй,  ты,  слышишь  меня?!  Твою  прекрасную  шкуру
законсервируют живьем. Вместе с теми, которые там мокнут уже 20 лет!
   Она рассмеялась. Виллис уже была не в состоянии держаться  на  ногах  и
медленно  опустилась  на  вышитый  золотом  ковер,  покрытый  плевками   и
кровью...
   - Через час, - продолжала Жаполка,  -  я  приду  посмотреть,  какая  ты
красивая. А потом... ты не спрашиваешь себя, что я  с  тобой  сделаю?  Так
вот, тебя продадут газообразным с Сфиюшиса, имеющим половые признаки,  или
Икстлам, которые имеют обыкновение подвешивать свои личинки в свежей коже.
Что ты на это скажешь?
   Медленно и тоже вполне непринужденно Марса приблизилась к ней и плюнула
ей в лицо. Роботы утащили ее.
   А  потом  наступила  очередь  Виллис.   Когда   она   оказалась   перед
"капитаншей", та подняла руку,  будто  собиралась  прихлопнуть  невесомый,
покачивающийся перед ней призрак. Пощечина... другая... со всего  размаха.
Какой-то мужчина, худощавый, с заострившимися  чертами  лица,  с  зелеными
глазами, стоял справа от нее. Он мог быть ее заместителем. И он сказал:
   - Если ты будешь продолжать в  таком  же  духе,  ты  рискуешь  нарушить
какой-нибудь нервный центр.
   - А, чтоб она подохла! - прорычала толстуха.
   - Да ведь и так уже достаточно умирает каждый день в этих твоих  баках.
А когда мы сядем на пригодную для жизни планету, нам все равно понадобятся
девушки этого поколения.
   - Для чего бы это?
   - Мы не знаем, способны ли к деторождению те, которые законсервированы.
   - Вот еще новое дело! - отвечала "капитанша". - Ты  стараешься  убедить
меня, что эта вошь представляет какую-то ценность?
   - Нет.  Но  она  незаменима.  Ты  немного  поторопилась  избавиться  от
взрослых. Отныне будущее зависит от этих детей.
   - В таком случае, - проговорила Зенон, приподняв  над  глазами  складки
розовой кожи, которые должны были соответствовать бровям,  -  я  спрашиваю
себя, почему мы до сих пор храним эту полудохлую сельдь  в  наших  трюмах.
Может быть, стоит выкинуть ее через люк, Хелл?
   Хелл... его звали Хелл. Виллис подобрала это имя, как  крупицу  черного
жемчуга на песке...
   - Да, это было бы удобно,  -  сказал  мужчина  с  зелеными  глазами.  -
Особенно, если ты уверена, что нам удастся  найти  какую-нибудь  пустынную
планету. Но я опасаюсь, что  в  противном  случае  у  нас  могут  спросить
перечень пассажиров...
   - Ну и что?! Пусть поищут этих гнид... а я взорву  реактор!  И  корабль
взлетит на воздух вместе со мной!
   - Ну, это не выход. А ребенок этот уже на пределе. Я думаю,  его  можно
отправить.
   - И пусть ее изолируют как следует! В клетке!


   Но на старой посудине  не  было  таких  клеток...  Ведь  все  свободное
пространство было занято баками. И Виллис заперли в библиотеке -  довольно
просторном и мало посещаемом помещении, по которому ходили из угла в  угол
мало кому теперь нужные  роботы-телевоспитатели.  Вначале  она  не  хотела
слушать их болтовню и затыкала себе уши, особенно, когда  ложилась  спать.
Но наступила ночь, когда она забыла закутаться с головой в бахрому Рардин,
и какие-то странные, устаревшие, но притягательные  знания  влились  в  ее
сны. Учитывая, что дни длились необычайно долго, а о  ней,  скорее  всего,
просто забыли, что она не  видела  вокруг  себя  ни  одного  человеческого
существа (витамины для питания ей подавали роботы через окошечко в двери),
она просмотрела все микрофильмы и кончила тем, что стала, как она сама про
себя говорила, "отвратительно ученой".
   В то же время  она  выросла.  Ее  длинные,  серебристые  с  зеленоватым
отливом волосы свободно ниспадали до колен,  а  грустное  лицо  светилось,
словно потускневшая жемчужина. Она стала  очень  красивой,  но  ничего  не
знала об этом - в библиотеке не было зеркала...
   Между тем на корабле все  приходило  в  упадок,  роботы  двигались  все
медленнее и произносили много лишних слов. Но были ли эти  слова  лишними?
Ведь раньше  машины  обещали  детям  скорое  приземление  на  идиллической
планете, голубые небеса и зеленые долины, на которых будут резвиться белые
барашки. А теперь все эти цвета почти ничего  не  значили,  а  под  словом
"барашек"   подразумевался,   скорее   всего,   довольно   свежий   мясной
концентрат...
   И больше не было Марсы.
   И вообще никого не было.
   Все светильники в библиотеке  погасли,  и  Виллис  не  могла  различать
корабельные дни и ночи. Горел только большой центральный  плафон,  у  него
было автономное питание.
   Однажды в библиотеке появился еще один робот - это был  один  из  самых
совершенных механизмов, на его лобовом выступе  мигала  сигнальная  лампа,
напоминавшая глаз циклопа. В торжественно вытянутых руках он нес одного из
собратьев крошечных размеров, тот, видимо, был  полностью  разрегулирован.
Он положил крошку к ногам Виллис и попросил ее заняться больным.
   - Но я ничего в этом не понимаю! - воскликнула девушка.
   - В самом деле? - удивился робот. - Однако, судя по  вашим  данным,  вы
должны быть очень ученой и  очень  участливой.  А  может  быть,  это  я  с
индексом библиотеки перепутал?.. Все разлаживается, знаете ли...
   И, склонившись к ней, он прошептал:
   - Она тоже сошла с ума. Жаполка, то есть. Она хочет сама вести корабль,
завоевывать планеты, разрушить вселенную... Нет, я вас спрашиваю  -  ну  к
чему хорошему это может привести? У нее же уровень развития санитарки 6-го
класса, а она только что убила командира корабля.  Она  хочет  занять  его
место, но...
   Он не успел закончить фразу - дверь библиотеки распахнулась настежь. На
пороге стоял мужчина с зелеными глазами.  Годы  сделали  его  облик  более
утонченным, и Виллис вспомнила, как  восхищалась  этим  шедевром  мужского
совершенства, мощным и гибким одновременно, словно клинок.
   А он застыл, будучи не в состоянии узнать в высокой и стройной девушке,
одетой в странный  наряд  из  пурпурно-красного  велюра,  надерганного  из
обивки стен, чьи длинные волосы, заколотые пряжкой, спускались  до  колен,
несчастного ребенка, которого посадили три года назад в клетку...
   - Пошли, - сказал он.  -  Этот  корабль  превратился  в  настоящий  ад:
Жаполка теперь сама им командует. Мы направляемся прямо к какой-то  черной
планете, где у нас есть все шансы разбиться при посадке. Но у нас есть еще
возможность  покинуть  корабль  на   небольшой   спасательной   ракете   с
искусственной гравитацией и умереть отдельно от них...
   Он сделал паузу, потом добавил:
   - Боже мой, какой красивой вы стали! Пошли быстрее.
   Он повел Виллис, и робот последовал за ними, слегка прихрамывая. А  еще
через минуту им показалось, что все потеряно: корабль начал брыкаться, как
взнузданная лошадь, и в центральном проходе закружилась лавина голых  тел,
уносимых потоком питательного раствора, которым  теперь  начало  затоплять
боковые коридоры...
   Виллис вскрикнула от ужаса и инстинктивно бросилась  в  объятия  своего
спасителя. Это было кошмарное зрелище - мертвецы окружили их, они налезали
друг на друга, загромождали все проходы.  Тела  были  дряблыми,  вялыми  и
скользкими. Длинные волосы женщин, переплетаясь, превратились  в  огромные
сети, полные мертвецов. Виллис показалось, что где-то на высоте  ее  плеча
проплыл невзрачный белый трупик Марсы...
   Толчок от чрезмерного ускорения разрушил хрупкие стенки аквариумов...
   Хелл передал бессильно поникшую  девушку  роботу,  который,  по  своему
обыкновению, понес ее на вытянутых руках. А сам принялся расчищать  проход
в груде  обнаженных  тел  мощными  разрядами  дезинтегратора.  Им  удалось
добраться до еще невредимого склада скафандров и  ангара.  Хелл  раздвинул
входные  створки,  они   проскользнули   туда   и   услыхали,   как   гора
полу-мертвецов накрыла вход...
   - Благодарение  космосу!  -  воскликнул  человек  с  зелеными  глазами,
вытирая со лба пот дрожащей рукой. - Запоры пока держат, но мы  не  должны
терять ни минуты.
   Оборудование и ракеты располагались вдоль  стен.  Пронзительные  сирены
раздирали разреженный воздух. Отныне каждое движение было  пыткой.  И  все
экраны заполняло чудовищное изображение  растерзанной,  утопающей  в  жире
рожи свободной гражданки Зенон  Жаполки,  небрежно  опиравшейся  на  пульт
управления и ведущей свой корабль к конечному пункту... А вокруг нее  весь
пол был покрыт трупами; черными, залитыми кровью.  Санитарка  6-го  класса
уничтожила свой генштаб!
   Беглецы подготовили ракету к старту. Они работали в полном молчании,  и
робот помогал им. В какой-то момент Хелл различил едва заметное  изменение
в системе вибраций  корабля.  Он  понял:  корабль  замедлял  ход.  Летучий
Голландец становился на орбиту. Нужно  было  срочно  воспользоваться  этим
невероятным шансом, чтобы  стартовать.  С  помощью  робота  они  подкатили
ракету к спасательному люку, Хелл забрался в  нее,  втащил  Виллис,  нажал
кнопку аварийного запуска двигателей.
   И всего через какую-то секунду проклятый корабль превратился в огромное
фосфоресцирующее голубое пятно, слепящее глаза. А потом и пятно стерлось в
бескрайней ночи позади.



5

   Виллис не могла вспомнить, когда она осознала свои странные способности
-  до  или  после  нашествия.  Она  не  раз  замечала,  что  рядом  с  нею
человеческие существа плакали, горевали,  а  потом  быстро  успокаивались.
Люди страдали и неожиданно переставали страдать, но на  ее  душу  ложилась
какая-то непонятная странная тяжесть...
   Именно это она почувствовала у  баков,  в  которых  царил  безграничный
ужас,  и  в  рубке,  во  время  издевательства  над  Марсой.  Ощутив   эту
облегчающую силу. Марса плакала в коридоре у нее на плече,  и  именно  эта
сила, замеченная разрегулированными цепями, привела  к  ней  в  библиотеку
робота-носильщика, а может быть, и Хелла тоже...
   Ведь Хелл был тяжело болен. Теперь она это точно знала.
   Они высадились на ближайшей планете - Гере  в  созвездии  Стрельца.  По
картам можно было определить, что у нее есть атмосфера, но это и так  было
ясно, стоило подлететь  поближе.  На  планете  жили  две  расы:  сохизы  -
таинственные дремучие  бродяги,  которые  обитали  в  густых  непроходимых
лесах, и геранды - наполовину угасшая  раса,  которая  доживала  свой  век
среди величественных руин, странного великолепия и древних мифов. Их  всех
оставили в покое: Гера не имела никакого стратегического значения.
   Виллис довольно быстро поняла: Хелл опасался встречи с Ночными. Проведя
столько времени в команде Жаполки, он  должен  был  представлять  себе  их
возможности и экспансионистские планы. В то же время он бережно хранил то,
что ценилось на любой обитаемой планете: драгоценные камни и золото.
   Мало-помалу их жизнь наладилась. Робот - они любовно назвали его Квик -
здорово помог им на Гере. Они сняли на окраине  Гераны,  столицы  планеты,
розовый домик, и обосновались в нем. Для Виллис это был первый в жизни дом
на первой в жизни планете. В основном, беглецы проводили все свое время  в
его нижней части. Пол там был устлан  камышовыми  циновками,  мебели  было
очень  мало,  а  потускневших  зеркал  очень   много.   Виллис   прекрасно
чувствовала себя в компании своих блеклых двойников.
   На Гере начиналась  осень  -  сезон  дождей.  Над  холмом,  над  озером
переливалась,  гасла  и  вновь  появлялась  радуга.  Длинные,   ничем   не
заполненные дни проходили чередой, Хелл с Виллис жили, словно  в  полусне,
не покидая друг друга  ни  на  минуту.  После  долгого  полета  в  космосе
акклиматизация шла медленно. Даже Квик  временами  отключался  и  спал  на
полу, как верный пес.
   Хелл говорил очень мало. С  его  лица  не  сходило  выражение  какой-то
растерянности, она таилась и в зеленых прищуренных глазах. Он не мог и  не
осмелился рассказывать Виллис о том, что видел и  пережил  на  сумасшедшем
корабле, обо всем этом жестоком  бреде.  Ему  было  примерно  30  лет,  он
относился ко "второму  поколению".  У  Жаполки,  должно  быть,  были  свои
причины,  если  она  не  отправила  этого  слишком  красивого   парня   на
консервацию.
   Однажды Хелл выкурил больше, чем обычно, "киита", геранского опиума,  и
забылся тяжелым сном на циновках.  Квик  и  Виллис  сидели  на  террасе  и
смотрели, как сильный дождь поливал поля  местных  тайнобрачных  растений.
Вода стекала по огромны