ящей  от
селитры.
   - Ты - мутантка, и объявляешь об этом первому встречному?!
   - Мне хочется кричать об этом! А вы - не первый встречный!
   - Так ты меня знаешь?..
   Он наклоняется надо мной. В слабом  свете  фосфоресцирующих  камней  он
кажется очень красивым. Но инстинктивно я стараюсь не смотреть в  упор  на
совершенный изгиб его губ, брови вразлет, золотистые арктурианские глаза -
признаки неземного совершенства, неземного происхождения, от  которых  мне
потом будет так плохо...
   - Ну конечно, - говорю я, стараясь не выдать свою  растерянность,  -  я
прочитала ваши мысли: вы Лес, сын  Ингмара  Кэррола,  он  -  что-то  вроде
Правителя... в каком-то мире... о! Очень  далеко.  У  вас  там  города  из
кристаллов и два солнца. Но это не самое главное, не так ли?  Главное  то,
что вы командуете странным космическим кораблем, который ищет... Не пойму,
что именно...
   - Так ты прочитала все это?! А еще что?
   - Ничего, -  отвечаю  я  жалобно.  -  Не  забывайте,  что  нас  немного
пощипали...
   - Господи, спасибо! - восклицает он. - Ведь это был мой последний шанс!
За год я исколесил все пять континентов Земли, у меня не осталось  надежды
- и вот на обратном пути я  на-хожу  мутантку!  Кто  же  ты?  Ясновидящая,
левитантка или повышенно  чувствительная?  Да  ты  и  сама,  наверное,  не
знаешь! Но мы не должны терять время.
   Он приподнял незаметную с первого взгляда плиту на выступе и достал  из
тайника свой шлем астронавта и небольшой скафандр из легкого пластика.
   - Надень его, - сказал он.
   - Так вы знали, что мы будем здесь? - спрашиваю  я  с  легким  чувством
разочарования.
   Он усмехается:
   - Я - нет. Кое-кто другой, он тебя немного знает.
   - А, старикашка небольшого роста с  книгой,  которая,  как  и  он  сам,
готова рассыпаться?!
   - Н-да, если бы Морозов мог бы тебя сейчас слышать! Ну, давай, я понесу
тебя.
   - Я сама могу идти, - возразила я с достоинством.
   Но он не слушал, он устроил меня на своем плече и быстро пошел вперед в
полнейшей темноте подземелья. Мир  вокруг  нас  превратился  в  ад,  но  я
чувствовала себя в полной безопасности, я пошла бы за ним куда угодно...
   Неожиданно подземный ход привел нас на берег гигантского темно-зеленого
озера. Оно казалось мертвым (потом  я  узнала,  что  его  называли  Озером
Времени).  Черно-фиолетовая  ночь  Урана  раскручивала  свои  спирали.   Я
спросила:
   - А что, надо войти в эту воду?
   - Да.
   - Она такая густая. Вы уверены, что она не отравлена?
   - Ну и что?  Это  самый  короткий  и  безопасный  путь,  которым  можно
добраться до нашего корабля-искателя.
   - Так он и вправду называется "корабль-искатель"? Как здорово!  Я  вижу
что-то похожее на пузатую ракету с острым наконечником: им, кажется, можно
прошить насквозь все звезды. Вы посылаете вездеход,  который  и  исследует
планеты?
   - Да, что-то в этом роде.
   - И в опасных местах вы собираете определенных людей, да?
   - В  одном  древнем  земном  языке  -  мертвом,  но  очень  красивом  и
благородном было слово "_сперо_", - сказал он.  -  Кажется,  это  означало
"надеюсь".
   - Как это мило с вашей стороны - считать меня надеждой Земли!
   - Ну, такой напыщенный слог не по мне... Что ж, пошли?
   - Да, конечно.
   И снова начался спуск вниз. Тяжелая, непроницаемая  темно-зеленая  вода
сомкнулась над нашими головами. Как только мы начали спуск, я поняла,  что
передо мной мрачное космическое кладбище: глубины  озера  были  "заселены"
обломками, антенны старинных ракет переплетались между собой, и то там, то
здесь виднелись корпуса спутников с зияющими пробоинами.
   Тут были останки  техники  всех  видов  и  всех  времен  -  начиная  со
старинных плоских дисков незапамятных  времен,  аэродинамических  ракет  с
зеркалами и солнечными  батареями,  которые  применялись  космонавтами  XX
века;  были  непонятные  механизмы   немыслимой   спиралеобразной   формы,
построенные по геометрическим законам чужих звездных  систем  и,  наконец,
современные звездолеты, у  которых  мы  даже  смогли  различить  названия.
Озаренная  догадкой,  я  поняла,  что  Уран  был  средоточием  космических
катастроф. Постоянно меняющаяся,  таинственная  планета  вызывала,  должно
быть, в пространстве движение  наподобие  всасывания,  и  оно  притягивало
корабли... а трупы поднимались к поверхности, застывали там  и  еще  долго
плавали в этом озере Смерти...
   Незнакомец остановился и снова привязал меня к  себе,  на  этот  раз  -
стальной проволокой.
   - Я не боюсь! - повторила я.
   - Ты уже говорила об этом, но твои мускулы недостаточно сильны. А мы не
можем позволить  себе  ни  малейшей  ошибки:  мы  входим  в  зону  сильных
циркулярных течений. Там есть нечто похожее  на  чудовищный  зев,  который
втягивает воду с большой скоростью. Это какой-то выход из недр планеты. На
твоем месте я бы закрыл глаза.
   - Да, но вы - это не я.
   Мы вышли на что-то похожее  на  широкий  проспект,  усеянный  останками
недавних катастроф, на которых еще можно было различить  названия,  хорошо
известные  всей  Земле:  "Блестящий",   "Ослепительный",   "Победоносный".
Длинные  побеги  водорослей,  которые  облепили   их   со   всех   сторон,
вытягивались в одну сторону. Неожиданно "проспект"  перешел  в  просторную
"площадь",  что-то  вроде  цирка,  окруженного   ноздреватыми   скалистыми
уступами - и я чуть было не вскрикнула от ужаса: _все они были  здесь_.  Я
узнавала товарищей моего отца, которые когда-то приходили  в  наш  дом,  я
узнавала такие веселые тогда лица, такие живые, и фигуры, которые я видела
когда-то на экранах телевизоров и голографов.
   Мы попали на собрание мертвых космонавтов!
   Да, все они  были  здесь.  Они  стояли,  удерживаемые  весом  свинцовых
подков,  в  своих  старых  доспехах,  обожженных  пламенем  и   изъеденных
кислотами...   И   те,   которые   попали   в   адское   поле   притяжения
планеты-ловушки, и те, у кого не хватило воды или горючего  в  космосе,  и
спасатели, посланные спасти хотя бы  те  крохи,  которые  еще  можно  было
спасти. Герои, жертвы, корсары - все они стояли здесь. Некоторые тела были
изуродованы, в доспехах зияли страшные пробоины,  а  лица  -  сожжены  или
искажены гримасой ужаса... Их  медленно  качало  подводным  течением.  Ах!
Астронавты, земные астронавты...
   Мой спутник должен был знать многих из них; он, казалось, тоже застыл в
оцепенении и стоял с отсутствующим видом. Потом  он  подошел  к  какому-то
зыбкому силуэту, у которого не было лица.
   - Это Орс, - сказал он глухим голосом. - Мой первый пилот  с  Земли.  Я
узнаю его по  швам  на  доспехах.  После  вынужденной  посадки  в  пустыне
Аль-Нилам у нас не  оказалось  исправной  брони  для  него,  и  мы  просто
заварили прорехи в его доспехах золотом его обручального кольца. Он только
что женился, и его молодая жена осталась  на  Земле.  Он  тогда  еще  взял
отпуск, чтобы встретиться с нею - и вот он здесь.
   Он был так заворожен этим зрелищем, что мне пришлось самой потянуть  за
проволоку.
   - Пошли, - сказала я, - мы ведь ничем  не  можем  помочь  ему.  Как  вы
думаете, стоит ли оставаться здесь так долго! Я не сильна в  химии,  но  я
чувствую, что эта вода насыщена угольной кислотой.  Она  хорошо  сохраняет
трупы, однако, мы не заметили здесь ни одной живой рыбы или краба...
   И вот что превращало это сборище в ирреальное: у большинства  мертвецов
были заметны, в основном, следы ран, полученных в боях. В то  же  время  в
этой "толпе" были видны доспехи,  напоминающие  раковины  и  ракообразных,
здесь были тяжелые железные ошейники (не знаю толком, как они называются),
а сквозь открытые  люки  виднелись  трупы  существ  неизвестных  времен  с
неизвестных галактик...
   - Да, - согласился мой спутник, - пошли отсюда.
   Но соблазн остаться и посмотреть еще был слишком велик...
   И тут я поняла:
   Там,  под  скалами,  под  охраной   мертвецов,   находился   гигантский
всасывающий зев - воронка, которая выходила вовсе не в недра Урана,  может
быть, даже не в эту вселенную. У притягательной силы,  исходящей  от  нее,
была та же сущность, что и у мыслей, нет, скорее, тяжелых флюидов  Ночных,
и напрасно я пыталась оградить себя от них -  они  овладевали  мной,  и  я
неожиданно начала понимать вещи странные, неопределенные, ужасные,  смутно
различимые в потемках подсознания - вещи, которые не  поддавались  точному
определению и шли откуда-то извне; которые  заставляли  начать  разрушение
всего  окружающего,  убить  все  живое,  а  перед  этим  -  все   унизить,
осквернить, растоптать. Все эти низменные чувства были абсолютно чужды, но
в любой момент могли овладеть нами. Уже сама  эта  мысль  была  невыразимо
ужасной, и у меня вырвался крик:
   - Да, но как же им удалось проникнуть сюда, проникнуть в город?!..  Им,
Ночным!!!
   - Замолчи! - прошептал мой спутник. - Ты знаешь уже  достаточно  много!
Ради бога, хватит!
   Он плыл, и я - за ним, на прицепе. Циркулярные течения вокруг нас стали
сильнее, вода закипела, и  мы  были  вынуждены  прижаться  к  скалам,  как
мертвецы, а мой спутник по пояс утопал в  какой-то  крутящейся  взвешенной
породе...
   - Это пепел, - объяснил он. - На Уране все попадает в Озеро Времени.
   Как будто, для того, чтобы подтвердить  его  правоту,  огромный  черный
столб, несомненно, продолжение внешнего завихрения, опустился на скалы,  и
тут, вне себя от ужаса, я увидела, что он  состоит  из  каких-то  знакомых
фрагментов... Дно Озера приподнялось с глухим бульканьем,  будто  какой-то
омерзительный  глотательный  спазм  пронесся  по  нему...   Черный   столб
протянулся к центру озера, прошла секунда, он втянулся  туда  и  распался,
выбросив  прямо  на   нас   изувеченный   труп.   Я   узнала   одного   из
красавцев-космонавтов нашей группы. Его доспехи были раздавлены чудовищным
давлением, как яичная скорлупа, разинутый рот застыл в  беззвучном  крике.
За  ним  последовало  тело  женщины  с  длинными  голубыми  волосами,  они
обмотались  вокруг  лодыжек  космонавта  -  Тристан  и  Изольда  в  стране
ужасов...
   Нет. Я, конечно, не узнала в них своих родителей. Но  почему-то  начала
кричать:
   "На помощь... на помощь! На ПОМОЩЬ!!!"
   Я не могла остановиться. Вцепилась в белые доспехи...
   А потом, как всегда, неосознанно, я совершила  свое  любимое  маленькое
волшебство - прыжок.
   В пространстве и во времени.



2

   Я не перестаю спрашивать себя: что происходит во  вселенной,  когда  мы
колдуем? Остается ли след в пространстве, когда мы перемещаемся?  Является
ли наша энергия конкретной материей, которая заполняет его, или мы создаем
то, что называется "узлами" и "складками"? И ни на один вопрос нет ответа.
Во всяком случае, в  озере  Времени  я  оставила  после  себя  здоровенную
прореху.  Я  еще  кричала,  а  мы   уже   были   в   кабине   космического
корабля-искателя. И он уже летел в открытом космосе...
   Обо мне заботились: кто-то вставил в левую ноздрю  пластиковую  трубку,
из которой поступал кислород, а мое правое предплечье жег укол.  А  глухой
шум, который  я  приняла  сначала  за  волнение  озера,  оказался  ропотом
пассажиров. Они хотели вышибить люк и ворваться в рубку, они кричали,  что
на борту корабля чума... Хрустально-бронзовый голос, совсем  непохожий  на
голос гуманоида, произнес по радио небольшую речь: "Нет, на борту не  было
чумы, просто одна пассажирка, впервые попавшая в космос,  плохо  переносит
невесомость.  Обычная  история.  Ее  лечат.  Уважаемым  пассажирам   лучше
сохранять  спокойствие,  учитывая  небольшой  запас  кислорода  на  борту,
устойчивость гравитационного поля - и все такое  прочее.  Нет,  сейчас  не
представляется возможным произвести посадку - корабль пересек  фотосферу".
Придя в себя, я поняла, что не стоит напрасно возбуждать публику. Я зажала
рот рукой и спрятала голову под подушку.
   -  Вы  плачете,  малышка?  -  произнес  странный  певучий  голос  моего
спутника.
   - Нет, ничего страшного. Это... из-за людской трусости...
   Да, это было невероятно: блистательные космонавты, которые давали  себя
сжигать без сопротивления, моя мать, которая _отдавала меня_ (ничего  себе
звучит, а?)  Ночным...  женщины  и  дети,  превращенные  в  пепел,  и  два
связанных трупа... соединенные навечно! Но  я  не  собиралась  реветь  всю
оставшуюся жизнь. Я отбросила подушку и уселась на своем ложе. Кислородная
трубка  вывалилась  и  поплыла.  Казалось,  что  весь  экипаж  корабля,  в
нарушение правил распорядка,  собрался  в  рубке:  мой  пилот  из  льда  и
хрусталя, радиоэлектроник, изысканный брюнет механик-кибернетик и знакомый
интеллектуал со своей фиолетовой набедренной повязкой, своим Данте и своим
моноклем.
   - Хочешь, я почитаю тебе "Рай", - предложил он вкрадчиво.
   Я энергично замотала головой:
   - Вы что, верите, в Деда Мороза?
   Выражение лица у старика стало грустным. Он уселся на край  моего  ложа
и, казалось, задумался:
   - Ты спрашиваешь, верю ли я в бога. Да, верю. Или, вернее, я верю,  что
я верю. Вследствие политической необходимости, из альтруизма и потому, что
плохо переношу состояние невесомости.  В  этой  античной  трагедии  такова
судьба нищих и людей благоразумных...
   -  Мор,  -  сказал  пилот,  -  вы  -  сама  любезность,  но  зачем   вы
разговариваете  с  этим   напуганным   ребенком,   как   с   коллегой   из
Парапсихического колледжа?! Она не знает, что такое трагедия.  К  счастью,
конечно! Ведь ты не знаешь, что такое...
   Он не закончил  фразу,  но  я  прочитала  продолжение  в  его  мозгу  и
достаточно метко выдала ответ:
   - Трагедия?  Это  будет  в  тот  день,  когда  забудут,  что  нас  были
миллионы...  и  наша   история   будет   излагаться   высоким   стилем   в
двенадцатистопных стихах. Это будет происходить во дворце,  в  бассейне  с
искусственным подогревом, никто не будет болеть дизентерией,  и  докладчик
покинет нашу с вами историю как раз в тот момент, когда  мы  должны  будем
сгореть в пламени огнеметов или нам вспорют животы, и ночь  поглотит  нас.
Но именно в этот момент и  начинается  истина.  Что  доказывает,  что  все
трагедии - шлюхи.
   - Великий микрокосмос! - выругался астроботаник,  а  следом  и  прочие.
Механик и радист разглядывали меня, разинув рты. - Сколько тебе лет?
   - Следует заметить, - сказала я, прижавшись  к  стене,  которая  начала
мелко дрожать, - что я не интересовалась вашим  возрастом.  Как  и  вашими
именами.
   - Она права, - вмешался пилот. Он  рассмеялся,  и  в  рубке  как  будто
взошло солнце. А я уже ругала себя: "Я не знаю, что  в  моем  распоряжении
удар молнии. Еще рано. Надо себя сдерживать..."
   - Свободная гражданка, меня вы уже знаете. Я командую этим кораблем.  А
это  ученый-эксперт  нашей  экспедиции  Морозов  Иван,   сын   Петра,   из
Арктурианской Академии Наук. Далее - электроник Гейнц Шталь  и  специалист
по кибернетике Даг Моррис. Мы, конечно, совмещаем обязанности. Именно мы и
составляем экипаж корабля, который прозвали за его форму "Летающая  игла",
и нам, соответственно, 24, 50, 25 и 26 лет. Мы прилетели сюда - я  имею  в
виду Солнечную систему - чтобы попытаться спасти хоть что-нибудь. Я думаю,
вы можете доверять нам.
   - Я думаю, мне не остается ничего другого, - в тон ему  ответила  я  со
всем возможным достоинством. - Вы тоже должны  доверять  мне,  так  как  я
потеряла в этой заварухе  моего  тиранозавра  с  документами.  Меня  зовут
Талестра Новак. Через восемь месяцев  мне  исполнится  двенадцать  лет.  Я
всевидящая мутантка, а также немного телекинезистка.
   - Нунк димиттис! [nunk dimittis - ныне отпущаеши...  (лат.):  Евангелие
от Луки, 2,29; слова старца Симеона (который не  мог  умереть,  не  увидев
Сына Божия) при виде младенца Христа; выражение употребляется как  формула
разрешения от тяжелого долга]  -  воскликнул  Морозов.  Это  было  так  же
непонятно, как если бы  он  выражал  свои  мысли  по-русски,  но  он  весь
прямо-таки светился. - Наконец-то я вижу одну из них!
   - Да знает  ли  она  сама,  что  это  такое?  -  осторожно  осведомился
кибернетик. - Ведь она не так уж чудовищна на вид...
   Ничего себе! А как же они себе это представляют?! Что  я,  должна  быть
похожа на диплодока?!
   - Знаю, - отвечала я, пародируя манеру  старика,  -  по  крайней  мере,
считаю, что знаю. В самом деле, будущее человечество  -  это  мы,  а  гомо
сапиенс (к присутствующим это,  конечно,  не  относится)  является  чем-то
вроде диплодока - он на пути к вымиранию.
   - О... Ого!
   - Повторяю - к присутствующим это не  относится.  Но  я  продолжаю  мою
речь: Ночные называют нас "проклятием", а  ученые-ортодоксы  "панацеей  от
земного Зла". Нас, носителей наследственных мутаций, мало  а  Земля  вдруг
стала нуждаться в нас. Такие свойства  называют  "особыми  возможностями".
Вот, например, я свободно читаю в ваших головках, что вы думаете, будто  я
сумасшедшая - может быть. Тем не  менее,  я  договорю  до  конца!  Я  могу
предвидеть будущее и даже переноситься в пространстве и во времени. До сих
пор мне удавалось пересечь одну или две перегородки,  замедлить  один  или
два часа и переносить небольшие предметы. Но эти "возможности" проявляются
внезапно и  развиваются  очень  быстро  -  случается,  что  они  буквально
"вспыхивают", как Новая. Ночные считают нас опасными, и  мы  действительно
опасны для них. Поэтому они и преследуют нас на Земле  и  в  космосе.  Что
касается  меня,  то  моя  мама  однажды  неосторожно   показала   меня   в
психоаналитическом цирке, и буквально через день  городок,  в  котором  мы
жили, был разрушен до основания. Но,  как  будто  совсем  случайно,  я  не
захотела в этот день идти в цирк, а попросила вывезти меня на природу... У
нас есть союзники,  даже  во  вражеском  лагере:  нам  достали  поддельные
документы, а потом прилетел ваш корабль. Но...
   - Но потом был Уран, - сказал старичок. - Я вот думаю, не была  ли  эта
западня устроена специально, чтобы перехватить мутантов...
   - То есть материю с отклонениями, - дополнила я, - чудовищ или  гениев,
которые появляются в определенные, решающие эпохи. И не я заявляю об этом,
а   новый   Земной   кодекс.   В   параграфе   ХХХХХХХ   указано:    "_Это
сверхчувствительные,  телекинезисты,  электромагнитники,   ясновидящие   и
изменяющие  пространство_".  Мне  ни   разу   не   приходилось   встречать
изменяющих. Между прочим, мне кажется, они должны быть забавными...
   - Так вот, - сказал кибернетик (он обращался не ко мне и говорил, часто
переводя дыхание) - значит, эта малышка была  бы  чем-то  вроде  полезного
чудовища... я хочу сказать: полезного для Земли. Она  сможет  поддерживать
связи между мирами и свободно погружаться в подпространство?..
   - Во всяком случае, - сказал мой старичок, - так думают Ночные.  Вы  же
знаете, как они охотились и за нами с самой Земли!
   - Да, но... - сказал электроник, он вдруг стал очень осторожным: - Если
я правильно понял, мы подвергаемся  особой  опасности,  взяв  ее  на  борт
корабля?..
   - Конечно, - ответил Лес. - Но это была наша задача. Мы  отправились  в
полет, чтобы попытаться спасти "надежду Земли".
   - Н-да. Но та ли она, за кого  себя  выдает?  Поймите  меня  правильно,
командир: все мы дали галактическую клятву, и "умереть за свое созвездие -
счастливая судьба"... Но надо еще узнать, действительно ли мы погибнем  за
правое дело. А если Ночные ошибаются? Вы же знаете - им  чуть  не  удалось
уничтожить нас: они превратили всю планету в ловушку. А если... я не знаю,
как лучше выразиться.
   - Ну, - сказал Лес, - говорите.
   - Я думаю... эта девочка утверждает, что она  может  путешествовать  во
времени и в пространстве, предвидеть, переносить вещи на расстоянии и  так
далее. Но  все  это  только  слова.  Она  не  может  представить  никакого
вещественного, так сказать, доказательства!
   - Никакого... - как это, повторил кибернетик.
   - Да?! В самом деле?!
   Я сказала это равнодушн