мец. - И тем не менее, это прекрасная книга.
   - А у вас есть разрешение на ее вывоз?
   - Ну, конечно, - он погладил страницы. - Каждый  имеет  право  провезти
полтора килограмма. Моя одежда ничего не весит. И я взял эту книгу...
   - Она приносит пользу?
   - Конечно. Эта книга рассказывает о человеке, который в давно прошедшие
времена пережил то же, что и мы: попал в ад и вернулся обратно.
   - Что ж, - сказала я, -  это  позанимательнее,  чем  астроботаника.  Не
почитаете ли вы мне еще что-нибудь оттуда?
   - А что тебе хотелось бы услышать?
   - Только, пожалуйста, не надо никаких ужасов, нам  их  и  так  хватает.
Если  можно  -  что-нибудь  о  существах  с  крыльями,  как   у   ангелов,
блистательных, невозмутимых и очень чистых  душой.  А  возможности  у  них
пусть будут безграничны...
   - А ты видала таких?
   - И довольно часто - во сне.
   Я подумала немного.  (Его  мозг  излучал  только  доброжелательность  и
любопытство.) Потом продолжала с рассеянным видом:
   - Пилот нашего корабля похож на одного из них.
   - Да? Так ты встречала Леса? Нет, это невозможно, он ни разу не выходил
из рубки, а ты всего лишь маленькая лгунья. Но,  поскольку  у  тебя  такое
богатое воображение, слушай дальше.
   И он начал читать (или  петь  -  это  было  не  совсем  ясно)  о  таких
событиях, которые вызвали перед  моими  глазами  массу  странных  образов:
гигантскую золотую спираль, покрытую  кровью;  бесконечность,  разделенную
градусами параллелей  и  меридианов,  перемежающиеся  вспышки  и  северное
сияние... А под ним копошились невиданные чудовища, гигантские  осьминоги,
видения из ночных кошмаров. Огромные высокомерные  фигуры  поднимались  из
пламени.  Они  были  похожи  на  лилии   или   на   сами   языки   пламени
ослепляюще-белого цвета... Я узнавала некоторых, будто  уже  видела  их  в
каком-то  прошлом,  которое  было,  возможно,  чьим-то  будущим.  Особенно
знакомыми показались мне одна или две из них. Я  поняла,  это  о  них  шла
речь, когда зазвучали строфы:

   И с ними ангелов дурная стая,
   Что, не восстав, была и не верна
   Всевышнему, средину соблюдая.
   [Данте, "Ад", песнь третья, 37-39]

   Однако я обрела свое обычное  хладнокровие,  когда  маленький  старичок
наклонился и заглянул мне прямо в глаза.
   - Ты видишь все это, не так ли? - сказал он.
   - И разные другие вещи! - ответила я, показав ему язык. - Но  я  никому
не говорю об этом.
   - Почему?
   - Потому что я волшебница с тяжелыми частицами, вот так-то!
   Я отбыла, прыгая на одной ноге.
   В то время, как он кричал мне вслед:
   - Малышка, как тебя зовут?! Скажи мне! Скажи...


   А потом последовал толчок, и мы приземлились. На Сатурне.
   Экраны  отражали  бледный  полумрак,  в  нем  мерцало  Кольцо.  Планета
казалась неясным темным пятном где-то внизу. Моя мать  куталась  в  легкую
шубку из крыльев бабочек голубого, оранжевого и зеленого цвета, которую, я
раньше у нее наверняка не видела. Лицо у нее  было  загримировано,  словно
для какого-нибудь торжества - с позолоченными ресницами.
   - Грязная посудина! - воскликнула она, прокладывая себе  "проход  через
толпу". - Мы садимся, потому что у нас нет горючего.  Горючего  всегда  не
хватает, но не при такой же несерьезной скорости, как у нашего...
   Она заставила меня взять с собой страшного  игрушечного  тиранозавра  в
сапогах: в его пластиковый живот она зашила все драгоценности и документы.
   Нам всем пришлось выбраться из трюмов, из дортуаров, из кают, и  экипаж
ничем, не мог нам помочь. Да и был ли тут экипаж? Казалось,  что  кораблем
управляют роботы. Пассажиров собрали на посадочной площадке  под  куполом.
Хотя здесь и был искусственный климат, холод пробирал нас, и я дрожала под
моим зеленым анораком. Дети не плакали, даже  Юрий.  Окружающее  очаровало
нас - и разноцветная планета, и странное, постоянно меняющееся небо.
   А потом явились миражи или то,  что  нам  сперва  показалось  миражами:
повсюду оказались разверстые черные пасти дезинтеграторов, направленных на
нас. Они выплюнули каскад пламени,  он  поднялся  вверх  и  превратился  в
гигантское покрывало, оно зависло над нами, но  не  опустилось.  Но  самое
страшное было еще впереди. Появился чудовищный зверь из Бездны (тот самый,
из последней части Библии) ["Откровение св.Иоанна Богослова", гл.17].  Это
была черная, цвета, сажи, спираль, странно и страшно живая,  с  когтями  и
щупальцами. У нее были три ужасных лика:  один  из  них  был  одутловатым,
язвительным и каким-то женственным. Другой был  мертвенно-бледным,  как  у
Черного Человека с космодрома на Земле. Третий - я не  смогла  узнать,  он
мне еще не встречался, - был ужасным и прекрасным одновременно, как  маска
Горгоны. Из живой спирали вылезли гигантские  клешни,  которые,  казалась,
могли объять весь горизонт. Все завопили. Тетя Элла хотела убежать  вместе
с Юрием, но мама удержала ее.  Неожиданно  динамики  корабля  с  некоторым
опозданием объявили, что на Сатурне желательно ни о чем не думать, так как
газообразные частицы Кольца отражают все мысли... И что Зверь из Бездны на
самом деле не существует. И в самом деле, он исчез, а в воздухе  появилась
идиотская бутылка молока гигантских размеров... Не успела закончиться  эта
фантасмагория, как раздался чей-то крик:
   - С-сложить ор-ружие!
   Это тотчас напомнило нам Землю, и мы все разом бросились на камни,  как
хорошо обученные собаки. Уткнувшись носом в гравий, я  слышала,  как  тетя
Элла повторяла, всхлипывая:
   - Так что же это, они всюду?.. На всех  планетах?  Почему  же  мы  сели
здесь, ну почему?..
   И снова послышалось:
   - С-сдавайтесь... или будете уничтожены!
   - Они сейчас все Сожгут огнеметами, - сказал  кто-то  совсем  рядом.  -
Надо хотя бы укрыться...
   И мы поползли назад. Это было не  очень-то  удобно  -  по  обледеневшим
камням. На краю платформы был люк. На Земле я научилась  скатываться  куда
угодно: я свернулась в клубок, спрятала лицо в согнутый  локоть:  было  не
так больно. Мы едва успели скатиться в какую-то канаву; там, наверху, люди
уже горели, отблески пламени проникали под мои  прикрытые  веки...  Еще  я
услышала голос матери, которая звала меня:
   - Таль, где ты? Таль!
   Она держала меня за шею, и я не могла пошевелиться и отозваться. Присев
на корточки около тети Эллы, мужчина-женщина с Дежанира (их было не так уж
мало среди эмигрантов - у них бывали высокие  покровители)  повторял,  как
автомат:
   -  Подвиньтесь,  свободная   гражданка.   Немного   места   для   Коко.
Подвиньтесь...
   А моя тетя укрыла своим телом Юрия, чтобы защитить его.  А  со  стороны
платформы шел огненный дождь...
   Когда огонь погас,  и  сирены  своим  воем  объявили  конец  тревоги  и
посадку, многие остались лежать на земле... А мы с мамой - нет. Я потянула
за  рукав  тетю  Эллу,  но  она  стала  какой-то  тяжелой.  Голова  у  нее
запрокинулась, и я увидела, что глаза ее закатились...
   - Оставь ее, - крикнула мать. - Она мертва... Ты же не хочешь, чтобы мы
здесь подохли, как она, как другие идиоты?! Сейчас же идем со мной, или  я
улечу без тебя?!
   Я знала, что без меня она не улетит, что я нужна ей, по  крайней  мере,
пока нужна... Но в 11 лет мы еще глупы, а тетя Элла  была  такой  тяжелой,
такой тяжелой... Когда я уходила, мне показалось, будто я  все  еще  слышу
тонкий задыхающийся голос Юрия, похожий на мяуканье котенка...
   Мне показалось, что кто-то звал меня, искал меня на  платформе.  Кто-то
могущественный, кто не знал моего имени.
   Кто-то говорил:
   "Где же эта малышка, которая так здорово умеет врать?.."
   Пока мы шли к кораблю, со мной произошла гнусная история: я  как  будто
оказалась в теле какой-то маленькой девочки, которая была раздавлена,  как
клоп... Я чувствовала, как из меня лезут кишки...
   Я была совсем больна. Мама подхватила меня.
   Мы улетели, и теперь нам было уже не так тесно.


   Потом мы сели на Уране.  Никто  не  хотел  выходить.  Но  на  этот  раз
сломался двигатель. Кто-то утверждал:
   "У нас на борту мутанты. Нас заманили - как дичь".
   (Нужно было  делать  вид,  что  мне  неизвестно,  есть  ли  мутанты  на
корабле.) На космодроме, где охранники собирали нас в одну  колонну,  мама
закричала благим матом, и кто-то подошел к нам.  Она  прыгнула  на  шею  к
какому-то незнакомцу, а я держалась в стороне с большим  достоинством:  не
люблю такие демонстрации.
   - Идиотка, - сказала мама, - поцелуй его. Все-таки, это твой отец.
   Я никогда не видела его, кроме как в костюме  астронавта,  а  здесь  он
носил  "кожу-пластик",  на  нем  не  было  его  звезд,  а  лицо  покрывала
многодневная  борода.  Мне  показалось,  что  он  очень  молод  -  ведь  в
пространстве не стареют. Он смотрел на мою мать, не  высвобождаясь  из  ее
объятий, потом он сказал со странным выражением лица:
   - Почему вы прилетели в этот ад?
   - А ты думаешь, что в Риме или Париже лучше? - спросила она язвительно.
- Люди мрут, как мухи, если только их не убивают. А что, я  сказала  нечто
запретное? А ты сам, чем ты здесь занимаешься? Я думала, что ты  на  одной
из планет Арктура, туда мы и направляемся.
   - Ты забываешь, что здесь моя мама...
   - В колонии зараженных радиоактивными элементами, конечно же? Меня тоже
постоянно тестировали. Но это все такая ерунда...
   Казалось, что он не слышит ее. Он спросил:
   - А Элла с вами?
   - Нет, к счастью, нет. - Она ущипнула меня,  чтобы  я  молчала.  -  Эта
идиотка родила... радиоактивного ребенка. К тому же, я тебя предупреждала,
твоя семья мне надоела! Там  мать,  здесь  Элла!  У  меня  виза  на  Сигму
Арктура, самую подходящую из земных колоний - ведь у меня дочь, которая...
ну, не будем об этом. Да, это и твоя дочь. Нет, не может  быть  и  речи  о
твоих домочадцах. Завтра этот чертов двигатель починят.  А  мы  сможем,  я
думаю, найти комнату в отеле этого сумасшедшего города. А завтра... завтра
будет видно.
   - Что ж, ты права, - сказал отец, подняв нашу сумку. - Можно,  конечно,
найти  комнату  в  отеле  и  даже  целые  пустые  отели.  На   Уране   это
единственное, что можно найти...
   Беглецы направились  к  куполу.  Мы  пошли  за  ними.  Под  куполом  мы
обнаружили  славный  городок.  Местность   напоминала   земную,   за   тем
исключением, что в садах росли амбра  и  индиго,  а  гидропонные  бассейны
кишели пурпурными водорослями. Низкие домики утопали  в  оранжереях.  Отец
объяснил нам, что растения  жизненно  необходимы,  ведь  атмосфера  Урана,
состоящая из аммиака и метана, непригодна для жителей Земли. К тому же, ее
постоянно потрясают страшные ураганы.  И  в  самом  деле,  за  светящимися
стенами проносились ужасные  вихри,  и  их  воронки,  казалось,  соединяли
планету с самой бесконечностью...
   Воздух под куполом  был  свеж,  повсюду  благоухали  розовые  мимозы  и
деревья, похожие на эвкалипты. Мы подошли к первым  жилым  домам,  и  даже
мать умолкла, настолько это было впечатляюще: город был пуст. Абсолютно.
   Мертв.
   Мы вошли в первый попавшийся особняк - большой и красивый. Он тоже  был
пуст. Отец объяснил, что так повсюду. Сам он прилетел часов десять  назад,
но так никого и не встретил, кроме охранников на космодроме, они  загоняли
беглецов обратно на корабли... Можно было свободно ходить по  всему  дому.
Что мы и сделали. В пустых комнатах тонкий  слой  пыли  покрывал  мозаику,
раскрытые книги, увядшие цветы в хрустальных вазах. Казалось, дом  покинут
только  что,  еще  подавалось  электричество,  а  в  холодильниках  лежали
продукты.
   - Ох, уж эти провинциалы! -  ворчала  мать,  откидывая  взглядом  залы,
отделанные драгоценными камнями. -  Надо  же,  и  они  стали  жертвами!  И
героями! А ведь они жили припеваючи...
   - Ты забываешь, что они подвергались постоянной опасности нападения!
   - А на Земле?!
   Тут и другие беглецы стали занимать дома. Они радостно  растекались  по
улицам,  засаженным  экзотическими  деревьями   и   цветами.   Истощенные,
обессилевшие, волоча за собой своих малышей и свои скромные  пожитки,  они
заполняли светлые домики. Слышался смех и радостные возгласы. Дети  начали
играть с брошенными игрушками.
   Очень скоро выяснилось, что эти "ваньки-встаньки" и "ихтиозаврики" были
полыми внутри (как и  мой  тиранозавр)  и  набиты  деньгами,  драгоценными
камнями и документами... Всем этим бесполезным грузом, без которого нельзя
ни дышать, ни двигаться в цивилизованном мире! Жители Урана были уже давно
готовы к... к тому, что произошло!
   Взрослые отобрали игрушки и заперли их. Все-таки они немного опасались.
А если "те" вернутся?..  Но  состояние  эйфории  было  всеобщим.  Подумать
только: из кранов текла горячая вода! А в шкафах лежало чистое  постельное
белье! После всех этих ужасных дней, этих ночей - постельное белье!  После
всех этих ужасных дней, этих ночей на ревущих космодромах,  после  бегства
на  кораблях,  набитых  так,  что  они  готовы  были  лопнуть,   и   после
отвратительной интермедии  на  Сатурне...  они  наконец-то  перевели  дух!
Должно быть, город был оставлен жителями  в  панике,  все  постройки  были
невредимыми. Если эти люди вернутся, им все объяснят...
   Отец был хмур. Он посетил колонию радиоактивных. Эти люди утверждали...
Но кто будет слушать радиоактивных? Мама обнаружила в шкафах  целый  ворох
радужных туник по последней моде, золотые  котурны  и  парики  -  розовые,
пепельные, оливковые... Она начала  примерять  их  перед  зеркалами.  Отец
поцеловал ее,  потом  они  зашептались.  Конечно,  ведь  они  были  такими
молодыми...
   Я довольна, что в моей памяти моя мать, которая не любила меня (она  не
любила никого, кроме себя) осталась именно такой: в золоте  и  жемчуге,  в
котурнах с крылышками, восхищенно глядящая  на  себя  и  свою  прическу  в
серебряном зеркале...
   Я играла с куклой, которую назвала Юрием.
   И пришла ночь. А ночью под  планетарным  куполом  две  трети  освещения
погашены.  Полумрак  стал  каким-то  неверным,  обволакивающим.  На  город
опустилась невероятная тишина: на поверхности Урана не  было  заводов,  не
было ничего такого, что могло бы ее  нарушить.  А  завывания  ураганов  не
проникали через стены купола.
   И тогда мы услыхали... Да, я забыла сказать о том, что в городе все  же
кое-что не работало - движущиеся тротуары и эскалаторы. Потом я поняла: их
выключили специально, чтобы помешать бегству... Итак, в тишине, казавшейся
космической, мы  услыхали  откуда-то  издалека  -  шаги...  шаги...  шаги!
Неожиданно погасли все огни, и стали слышны глухие удары,  глухой  стук  в
двери вдоль улиц; он отдавался эхом сто, тысячу раз. Сначала далеко, очень
далеко, потом все ближе и ближе...
   - Это жители возвращаются, - сказала моя мама  довольно  неуверенно.  -
Все те, кто покинул город...
   Потом раздался первый страшный крик. И первый огненный  залп.  А  потом
застучали и внизу - в нашу дверь...


   ...Ночь. Ночь, озаренная пламенем. Город,  превращенный  в  ад.  Кто-то
сказал: "Мы в аду. Это Ночные..."
   Но никто не видел то, что вижу я в  темноте:  черные,  фосфоресцирующие
силуэты быстро заполняют весь дом. Вооруженные  огнеметами,  излучателями,
дезинтеграторами. Но кожа у них не черная - с головы до ног они затянуты в
черный пластик. Это как кошмарный сон - хочешь проснуться  и  убедиться  в
том, что на самом деле всех этих ужасов нет, но  ничего  не  получается  -
проснуться невозможно...  Но  это  не  люди.  Не  думающие  и  чувствующие
существа. Не потому, что у некоторых щупальца  и  перепончатые  крылья.  А
потому что...
   Нет, я не могу это выразить.
   Они излучают ужас.
   Захватив дома, они выгоняют беглецов на  улицы,  сгоняют  их  в  стадо.
Несомненно, они кого-то или что-то ищут...  Их  мертвенно-бледные  лица  с
закатившимися зрачками, как это было с тетей Эллой, наклоняются  вплотную,
рассматривают  лица  пленников.  Мама,  сверкая  своими   драгоценностями,
подталкивает меня вперед, и тут до меня доходит, что  пора  уносить  ноги.
Толпа незнакомых людей оттирает нас от отца, мое лицо находится на  уровне
их колен, и их прерывистые, приглушенные голоса слышны где-то у  меня  над
головой:
   - А, и вы здесь!
   - Да, видите, никто не может этого избежать...
   В этой толпе были астронавты, покорители космоса в наручниках, женщины,
дети, старики. Разыгрывались гнусные сцены: летные знаки отличия срывались
и топтались ногами, приклады обрушивались  на  залитые  кровью  лица...  А
потом хлестнули лучи пламени, рассекая жалкое стадо. Моя мама  вскрикнула:
черный коготь вонзился в ее обнаженное плечо, и я увидела отца, неожиданно
появившегося из мрака. Его юное лицо было залито кровью. Я хотела крикнуть
им: "Спрячьтесь, исчезните в ночи, не  время  играть  в  благородство,  мы
попали в злосчастную полосу времени!"
   Я не успела. Неожиданно мама вытолкнула меня на свет.
   "Вот моя дочь, она чудовище, возьмите ее!!!" - кричала она.
   А может быть, она не крикнула, а только  подумала?..  Но  мне  и  этого
хватило. В голове у меня бились все эти крики, предсмертные хрипы, ужасные
мысли... Я вывернулась, упала посреди лучей пламени, инстинктивно поползла
в сторону, в темноту...
   Вдруг надо мной склонилась  чья-то  тень.  Чей-то  голос  (или  мысль?)
прошептал мне в ухо: "Обними меня за шею". Я послушалась.  Зрачки  у  меня
остановились от ужаса, но видела я все вокруг довольно ясно: полусгоревшие
тела - они извивались,  как  раздавленные  слизняки,  волосы  горели,  как
факел; розовую желеобразную  массу  на  мостовой,  которая  еще  дышала...
"Держись крепче за, шею..." Я видела и его самого.  Он  не  был  похож  на
человека - скорее, на статую из хрусталя и  льда.  Его  космическая  форма
была  белого  цвета,  а  волосы  искрились.  В  этой  толпе,   подгоняемой
безжалостным пламенем, где друзья были разъединены и не могли помочь  друг
другу, где матери отрекались от своих детей, в  свалке,  где  слабые  были
растоптаны толпой, этот чужак продвигался как-то очень быстро, с маленькой
девочкой, повисшей у него на шее, словно ягненок...
   Неожиданно мы оказались вдалеке от центра, прямо у стены купола.  Вдоль
нее шел длинный ров - он был наполнен какой-то  серой  массой.  Мне  стало
страшно при мысли, что это такое... Казалось, наступил  конец  света:  под
черным, низким и тяжелым небом, среди воплей, хрипов, ругани и беснующихся
огненных бичей...
   Я никогда это не забуду.
   ...Не знаю, почему я не сошла с ума. Я смотрю и вижу: какой-то землянин
раздирает свою одежду и падает лицом  вниз;  другой  во  весь  голос  поет
псалмы; еще один перегрызает себе вены -  и  смотрит  на  текущую  из  них
кровь. Одетая в белое женщина падает, поскользнувшись, на нее  тут  же  со
всех сторон набрасываются воющие тени... Мой спаситель закрывает мне рукой
глаза. (Не стоит видеть некоторые вещи: увидеть их - значит умереть,  а  я
не должна умирать, по крайней мере, пока не должна.)  Голос  (или  мысль?)
говорит  мне:  "Держись  малышка,  сейчас  начнется!"   Неожиданно   белый
астронавт бросается ничком на дно рва, увлекая  меня  за  собой.  Огненные
смерчи скрещиваются в ночи где-то над нашими  головами.  Хорошо  еще,  что
"они" не применяют дезинтеграторы. У меня идет кровь из носа, а рот  забит
этой серой хрустящей массой. Но мы живы - мы вовремя упали. Своей теплой и
липкой от крови рукой незнакомец привязывает меня к себе широким ремнем, и
мы медленно ползем по дну рва,  заполненного  пеплом.  Да,  по  тому,  что
совсем недавно было  тысячами  жизней,  тел,  любящих  сердец  -  по  этой
порошкообразной массе... по человеческому пеплу! Наконец  мы  упираемся  в
решетку, которую мой спутник с трудом отодвигает.
   Люк. Шахта. Лестничные пролеты, теряющиеся в темноте.
   - Не бойся, - говорит мой спутник.  -  Это  старый  круговой  путь,  им
пользовались до сооружения купола. А теперь он поможет нам.
   - Я не боюсь! Я мутантка!
   Он тихонько смеется и усаживает меня на выступ в  стене,  блест