на Леса. Но он красив и любит меня..."
   Странная слабость притупляла ее ум, обычно такой мятежный и живой.
   - Видите ли, - продолжал Черный принц, - есть один вопрос,  который  мы
до сих пор не решались затронуть в вашем присутствии. Дело в том,  что  он
не имел особого отношения к тем ужасным мирам,  на  которых  нам  пришлось
побывать, но здесь, на Сигме, он  приобретает  особое  значение:  в  конце
концов Центр Мутаций всего лишь психиатрическое и хирургическое заведение,
а мутанты - всего лишь несчастные существа, которых человечество  пытается
вылечить. Конечно, у них есть то, что они называют "способностями", но это
как раз мешает им вести нормальную жизнь. Мы здесь не на Земле,  Талестра,
и не на одной из безумных планет - на Сигме все прекрасно и гармонично.  И
чтобы пользоваться этим климатом, этой атмосферой  постоянного  праздника,
чтобы, наконец, приобщиться к  достойному  вас  обществу  и  вести  жизнь,
достойную вас, такой красивой девушки,  вы  должны  покинуть  этот  лагерь
калек, заранее поверженных, лагерь париев. Пойдемте.
   Он отвел ее двумя пролетами выше и оставил у  двери  в  так  называемые
"королевские  покои",  где   ее   встретили   прислужницы.   Блестящий   и
переменчивый ум Талестры находил  удовольствие  во  внутреннем  устройстве
этих  комнат,  воспроизводящих  множество  деталей  внутреннего  убранства
дворцов старой  Европы  -  с  их  обивкой,  тканной  золотом,  с  высокими
фонарями, которые с трудом рассеивали неопределенный полумрак Сигмы.  Были
здесь длинные блестящие зеркала в форме мечей и  сундуки  с  благовониями.
Были высокие шкафы с запахами ириса и лимона, из которых служанки-андроиды
вынимали предназначенные ей одеяния, изысканное нижнее белье  и  украшения
из драгоценных камней. Неожиданно она заметила, что все  эти  наряды  были
очень старыми, очевидно, предназначенными  для  тех  девушек,  которые  на
фресках танцевали под миртовыми деревьями или гуляли, по  полям,  покрытым
диким сельдереем и белыми фиалками, в  компании  музыкантов,  играющих  на
лютнях, или менестрелей. Она немного  поколебалась,  прежде  чем  сбросить
свой потрепанный комбинезон и выбрать среди блестящих одеяний, сиреневых и
голубовато-зеленых, одно платье цвета слоновой кости, вышитое жемчугом,  и
ожерелье из изумрудов,  чтобы  ее  глаза  приобрели  зеленоватый  оттенок.
Служанки-андроиды ахнули от восхищения. Как это было интересно,  играть  в
благородных  дам,  в  морских  принцесс.  Еще  никогда  Талестре,  которая
прекрасно управлялась с дезинтегратором, не приходилось  бывать  на  таком
празднике. Служанки приглаживали  ее  локоны,  удлиняли  тенями  глаза,  и
пасты, мази, которые они применяли, пахли так же странно, какими странными
были их  названия:  коралловая  пудра,  сурьма,  копытень,  росный  ладан,
имперская вода... И вдруг на  темной  поверхности  зеркала  она  встретила
взгляд  блистательной  молодой  женщины  с  кровавым  ртом,   с   длинными
ресницами. Действительно, очень красивая. И она тотчас  возненавидела  эту
самозванку, которую Лес никогда не видел, которую он, может быть, смог  бы
полюбить...
   Серебряный звук гонга возвестил о прибытии гостей. Она  заставила  себя
встать, она, сказала себе: "Я Талестра!" - и спустилась вниз с  решимостью
начать бой...
   Очарование Сигмы продолжалось.
   Холл  был  заполнен  девушками,  которые  тотчас   побежали   навстречу
Талестре, подбирая на  ходу  свои  зеленые  и  бирюзовые  шлейфы,  вышитые
серебром, накидки, вышитые слоновой костью и перламутром по моде денебских
султанов. Все были прекрасны, все чувствовали себя как дома среди  значков
тысяч звезд и портретов: они были сестрами всех этих  пилотов  и  сиренами
всех этих кораблей. Некоторые обнимали Талестру,  называя  при  этом  свои
имена: это были самые блестящие имена Созвездия. Они щебетали, как птички,
все эти гостьи. Но с первыми же  словами,  произнесенными  в  ее  адрес  с
запланированной восторженностью, наивная жительница  Земли,  вошедшая  как
победительница в этот дом, почувствовала укол, как будто острое жало... О!
Нет, это не были мертвые прибаутки корсаров и не  свист  излучателей!  Это
сигмиянки поздравляли себя с возможностью познакомиться с героиней романа,
нет... эпопеи!
   - Дорогая! В Самарре только и говорят, что  о  вашей  победе  над  этим
героем... я хочу сказать, над этим ужасным пиратом! Ну, над Айртом  Регом,
которого так не терпится  узнать...  Удовлетворите  же  наше  любопытство.
Правда ли, что он очень красив? Он вас  оскорблял,  преследовал?  Или  это
естественное коварство, свойственное всем  земным  женщинам,  помогло  вам
действовать с ним так безупречно?
   - Вы применяли чары Венеры или духи с Аль-Нилама?
   - Разрешите мне дотронуться до вашей щеки, она, кажется, так и  создана
для поцелуев!
   - Мы хотели бы знать ваши секреты, все ваши секреты!
   - Однако, - сказал чей-то голос, который шел откуда-то издалека, но был
похож на голос Валерана, только приглушенный, - вы утомляете нашу  гостью.
Этот полет был очень трудным.
   - О! - воскликнула сигмиянка  цвета  розового  оникса,  чья  высокая  и
красивая шея буквально сгибалась под тяжестью целой коллекции из жемчужин,
-  какая  романтическая  одиссея!  Можно  только  мечтать!  Летать   среди
возбужденных планет с верными и мужественными друзьями, попасть  в  логово
космического пирата! И выйти  из  этого  победительницей!  Преодолеть  все
препятствия, захватить это чудовище... Молчу, молчу! Я знаю, что  я  всего
лишь никчемная глупышка, но, наконец, между вами и Сигмой  на  самом  деле
было секретное соглашение? Вы ведь никогда в  _действительности_  не  были
помолвлены с этим корсаром, которого приговорили.
   - Красавица! - сказал чей-то отдаленный голос. - Берегись своих слов...
   Талестра неожиданно и резко повернулась и посмотрела прямо в глаза этой
молодой женщине, которая была похожа  на  Валерана,  которая,  несомненно,
была его родственницей...
   - Свободная дама, - сказала она, -  ваши  речи  весьма  любезны,  но  я
ничего в этом не понимаю. Нет  никакого  соглашения.  И  я  не  доставляла
командира Рега на Сигму скованным по рукам и  ногам.  И  мы  действительно
помолвлены.


   Она хотела поговорить с Валераном, спросить у  него...  Она  пробралась
сквозь толпу, почти сплошь состоящую из вьющихся блестящих сирен. Андроиды
сопровождали ее, открылась какая-то дверь. Розовые свечи  освещали  зал  с
чередующимися золотыми и черными фресками. Дым из курительниц смешивался с
запахом лилий, что вызывало легкое головокружение,  и  в  висках  Талестры
забили маленькие молоточки...
   - Мы тут, в Самарре,  -  говорил  какой-то  местный  модник,  одетый  в
пурпурные одежды свободного стиля и держащий  в  руках  высокий  кубок  из
цельного кристалла с душистым напитком, - мы все немного помешаны на духах
и цветах...
   На небольшой эстраде музыканты настраивали странного вида инструменты -
виолы, лютни... Среди них  была  одна  из  чистого  серебра,  изобретенная
когда-то самим Леонардо да Винчи.
   - При Лодовико Моро, герцоге Миланском, вы знаете...  -  сказал  чей-то
вкрадчивый голос. - Он положил на музыку сонеты Петрарки, канцоны из  Вита
Нуова... [имеется в виду "Новая жизнь" (Vita nuova) Данте Алигьери]
   Боже, как Талестре все это нравилось! Если бы она сама могла  придумать
целый мир... она, в самом деле, не нашла бы ничего лучше. На столе в форме
подковы снежно-белые  венчики  незнакомых  цветов  были  разбросаны  среди
посуды  из  золота  и  кристаллов;  орхидеи,  гребешки  и  цветущие  почки
высыпались из  аметистовых  кувшинов.  В  этом  тепличном  воздухе,  среди
разноцветных переливов и  изысканных  запахов,  трудно  было  воспринимать
мысль  о  существовании  черной  бесконечности,  взрывающихся  сверхновых,
безумных миров и антимира, примыкающего к Бездне Лебедя...
   Уже на пороге Талестра заметила предназначенное ей место между хозяином
дома и тем самым ученым. Здесь не было других дам, кроме нее  и  Красотки,
похожей на Валерана, которая бросилась за ней. Царила подавляющая роскошь:
эти  самаррские  принцы-торговцы  были  буквально   увешаны   драгоценными
металлами и камнями. Талестра  не  знала,  что  Сигму  по  праву  называют
"ослепительной"...
   Валеран поднялся ей навстречу с  некоторой  напыщенностью,  и  какое-то
мгновение они пристально смотрели друг  на  друга.  В  этой  блистательной
группе только он один был одет  во  все  черное.  Она  нашла  его  странно
изменившимся. Он больше не  был  раненым  и  несчастным  путешественником,
которого она повстречала в  антигонской  ночи,  или  верным  соратником  в
борьбе. Исхудавшее лицо напоминало  обнаженную  остроту  и  наступательный
порыв грозного клинка, во взгляде блистали молнии.  Он  низко  поклонился,
усадив ее на трон.
   - Добро пожаловать к нам, свободная гражданка, в этот  земной  дом,  на
эту землю, которая принадлежит нам...
   И члены Совета Пяти подняли свои кубки. Они с энтузиазмом встретили ее.
Все говорили одновременно.
   - Вы должны  как  следует  познакомиться  с  Самаррой,  -  сказал  один
торговец-король в тюрбане,  усыпанном  рубинами.  "Один  из  Сальвиати?  -
подумал Валеран несколько рассеянно. - Или из рода Капелло?..  [Сальвиати,
Капелло -  знатные  венецианские  семейства  эпохи  Возрождения]  Нет,  он
изображен в правом углу одной из картин Тинторетто, не знаю, какой именно,
но потом вспомню..."
   - Наши дворцы - как драгоценные раковины, где еще случаются  чудеса,  -
продолжал персонаж с картины. - Здесь  красные  закаты,  сумерки,  которые
никогда не кончаются. Они опускаются на наши сады, и волны умирают,  целуя
наши пляжи. Вот планета,  где  мягкие  бризы,  трепетание  приливов,  свет
меняющихся лун участвуют в создании того,  что  называется  удовольствием.
Здесь живут восхитительно.
   - И какое  отличие  от  космоса,  свободная  дама!  -  сказал  Валеран,
улыбаясь. - Здесь умирают только по двум причинам: на войне или от любви.
   - Кто это говорит о смерти? -  вмешался  ученый.  -  Арктурианцы  любят
скользить по острию клинка. Мы,  земляне,  большие  реалисты.  Мы  с  вами
дополняем друг друга. Выпьем же за нерасторжимый союз наших планет!
   И все выпили стоя; изысканный ликер золотил кристаллические кубки.
   -  Выпьем  прежде  всего  за  ту,  которую  мы  принимаем  сегодня  как
государыню, - сказал Ральф-Валеран. -  За  ту,  которая,  благодаря  своей
находчивости и своему уму, спасла Сигму от большой  опасности.  За  первую
дочь всей Земли: Талестрис!
   (Как он сказал - "государыня"?..  Все  это  было  странно,  более,  чем
странно...)
   Слабый и нежный звон  послышался  от  слегка  соприкоснувшихся  кубков.
Валеран подобрал в одной из нефритовых ваз склонившуюся лилию и  рассеянно
срывал  один  за  другим  ее  лепестки.   В   этом   его   занятии   вдруг
почувствовалась неосознанная жестокость...
   - Выпьем за нашу королеву Талестру Земную!
   Тост был произнесен. И все они бешено зааплодировали.  Талестра  быстро
обвела взволнованные лица внимательным взглядом. Нет, они  не  насмехались
над ней: в самом сердце Сигмы  тайный  конклав  приветствовал  в  ее  лице
императрицу!
   Она хотела крикнуть: "Вы сошли с ума!"
   И вдруг она вспомнила, что на Земле Валеран был претендентом на трон...
   Тогда, выпрямившись на своем кресле с выгравированной на спинке  битвой
единорогов и орлов, она сказала:
   - Свободные граждане, мне кажется, что здесь какое-то недоразумение...
   И вдруг чья-то прямая мысль, значительно более сильная, чем все  волны,
излучаемые сейчас во дворце, прямо-таки оглушила ее,  как  поток  ледяного
воздуха. Она не узнавала этот голос, который доносился откуда-то издалека:
"Не спорь. Не теряй время. С тем  же  успехом  можно  бороться  с  тенями.
Спасайся, иначе ты пропала..."
   И она тотчас поняла, что это правда. Сейчас она  думала  очень  быстро,
она поднесла руку ко рту и сказала умирающим голосом:
   - Пощадите, свободные граждане, мне кажется, что атмосфера  Сигмы...  Я
внезапно почувствовала себя плохо...
   Бросившись вон из зала, удаляясь уже, она услышала  перестук  каблучков
сзади: это была Красотка, это были все те красотки, которые  следовали  за
ней по пятам - красотки в своих длинных, суженных книзу туниках и манто из
водорослей и сапфиров,  почти  такие  же  неповоротливые,  как  сирены  на
песке... "Что же, сейчас повеселимся!" - подумала Талестра.  Прыгая  через
четыре ступеньки, она поднялась по празднично освещенной лестнице, сбросив
на ходу инкрустированные сандалии и вырвав два или три  волана  из  своего
платья Примаверы.
   Добравшись до верхнего пролета, в то время, как красотки скакали далеко
позади, она заскочила в кабину лифта и спустилась на первый этаж. В  холле
было полно роботов, и Красотка что-то кричала  им  сверху  душераздирающим
голосом. Талестра разобрала только: "Задержите ее! Она  сейчас  скроется!"
(все это было весьма похоже на кошмары ее детства). Она  приоткрыла  дверь
кабины, и первый андроид получил удар ребром ладони по  носу.  Он  рухнул,
загородив проход своим собратьям, и следующие за ним андроиды  рухнули  на
него,  запутавшись  в  сплетениях  автоматических  рук  и  ног.  Красотка,
которая, запыхавшись, торопливо спускалась по лестнице, тоже запуталась  в
этом хаосе, и еще одна красотка, и еще... Не теряя  ни  секунды,  Талестра
захлопнула дверцу лифта и нажала кнопку подъема. Кабина  понеслась  вверх.
Между тем весь этот шум достиг зала, из которого толпой повалили  гости  в
тогах и тиарах. Но Валерана среди них не было.
   Она  тотчас  поняла,  что  он   придумал,   когда   кабина   неожиданно
остановилась  меж  двух  этажей.  Одновременно  погасли  все  огни:  Ральф
отключил электричество. Повиснув в шахте, Талестра подумала с яростью:
   "А что теперь?.."
   "Постарайтесь выбить стекло на  крыше  кабины,  -  посоветовал  далекий
голос. - Это очень старый дом. Вы сейчас между двенадцатым  и  тринадцатым
этажом".
   "Да, вам хорошо говорить. Там не стекло, а толстая органика - ничего не
получается".
   "Ладно,   тогда...   Ведь   должны   же   быть   у   вас   какие-нибудь
электромагнитные свойства? Приложите  обе  руки  к  этому  месту  и  очень
напряженно подумайте о расширяющихся солнцах, о взрывающихся новых..."
   Талестра  выругалась:  в  крыше  кабины  образовалась  огромная   дыра,
раскаленная пластмасса и металл потекли по стенам, обжигая ее руки. На них
вскочили  волдыри...  Переждав  немного,  она   уцепилась   за   края   и,
подтянувшись, выбралась  на  крышу  кабины.  Тока  не  было,  и  дверь  на
тринадцатый этаж была распахнута. Цепляясь за  внутренние  выступы  шахты,
она вскарабкалась к выходу с проворством, которое бы сделало честь  самому
Гейнцу, ее тренеру по гимнастике...
   Она была на тринадцатом этаже.
   Теперь  мрак,  в  котором  бродили  остальные,   давал   ей   некоторое
преимущество. Она осторожно  двинулась  вперед  по  длинному,  отделанному
кристаллами коридору. Ей больше не было страшно. Абсолютно не было, даже в
глубине души, с того  самого  момента,  когда  началось  действие,  охота,
преследование. Когда настало время применить свою хитрость и ловкость, она
начала развлекаться. "Ага! Он назвал меня Талестрис! И он думает, что  так
легко одурачить королеву амазонок!  Посмотрим!"  Она  вихрем  ворвалась  в
просторный зал, у противоположной стены которого возвышалось  нечто  вроде
алтаря. А на нем - ложе. Талестра захлопнула за собой дверь. Застыла.
   На этом ложе она увидела женщину.
   Сам же зал походил на кабину звездолета из-за гладких стен и  старинных
пультов управления, которые, очевидно, служили теперь  украшением.  Экраны
переливались расплывчатыми волнами.  Устаревшее  электронное  оборудование
болталось под потолком. Да, все это было похоже на оборудование  старинной
земной ракеты, построенной еще до Язвы...
   А на королевском ложе приподнялся  ужасный  силуэт,  и  Талестра  сразу
поняла, что это мать Валерана.
   Ужасное  зрелище.  Молодая  уроженка  Земли  хотела   что-то   сказать,
извиниться за неожиданное вторжение, но слова застыли у нее на губах, да и
убежать она не могла: она еще ни разу не видела людей, скрученных болезнью
до такой степени. Воскового цвета лицо, покрытое черными пятнами,  уже  не
было человеческим. На месте глаз  зияли  кровоточащие  щели,  рот  казался
открытой раной. Больная протянула руки  в  сторону  Талестры,  темнота  не
мешала ей, она к ней давно привыкла...
   - Девушка? - сказала она хриплым голосом,  который,  казалось,  шел  из
бездны. - Да, девушка... Это хорошо. Я ждала вас. О! Я  здесь  уже  давно,
каждый раз, когда он думает обо мне... Нет, он не зовет меня, он думает, и
я прихожу... Но поговорим о вас... Мне сказали, что  вы  умны,  яростны  и
чисты. Я знаю, что вы его не любите и что он сделает все, чтобы  завладеть
вами. Но я никогда бы не поверила, что он может направить вас сюда...  Или
это только для того, - продолжала она, задыхаясь,  -  чтобы  запереть  вас
здесь, чтобы запугать вас? Не бойтесь меня, я не заразна.  Давным-давно  я
была больна. И я родила демона.
   - ...?!
   Талестра дрожала. И призрак уточнил с удивительной естественностью:
   - Да, я говорю о моем сыне Валеране. Это ведь демон, не так ли?  Другие
заражаются посредством контакта, взгляда. В них  проникает  вирус.  Он  же
родился с этим. О! Я хотела убить его, услышав его первый крик, как только
я почувствовала в нем это зло. Конечно, они мне помешали, они сказали, что
я сошла с ума, потом, что я умерла, и они  послали  его  сюда,  в  великое
Созвездие. Возможно, я сошла с ума от ужаса, выносив... Антихриста!
   - Однако,  -  сказала  Талестра,  она  различала  приближение  роботов,
которые бегом поднимались по  этажам,  а  также  отдаваемые  металлическим
голосом короткие приказы... - Мы  не  можем  терять  время:  если  Валеран
действительно то, что вы думаете...
   - Я точно знаю: это Ночной Демон. Он хочет завоевать  Сигму  и  Арктур,
как те поступили с Землей. А  потом  и  всю  Галактику  с  ее  миллиардами
мерцающих звезд...
   - Если он хочет осуществить то, что вы думаете...
   - А разве он не старается уничтожить или обойти все препятствия?..
   - Так вот, вы должны мне помочь. Мне необходимо присоединиться к  одной
группе, которая может бороться против него. Но меня преследуют  по  пятам.
Есть какая-либо возможность выбраться отсюда? Умоляю вас, отвечайте!
   Она действительно умоляла.  Тогда  произошло  вот  что:  больная  стала
выгибаться на своем ложе, как будто хотела сделать "мостик", как  будто  у
нее вдруг начался приступ эпилепсии. На губах  у  нее  выступила  кровавая
пена. Она  только  пробормотала:  "Он,  это  он..."  Глухие  удары  начали
сотрясать дверь. И Талестра чуть  было  не  потеряла  всю  свою  выдержку.
Неожиданно с кровати упал и покатился к ее  ногам  какой-то  сверток:  это
оказалась  веревочная  лестница,  обмотанная  вокруг  старинного  кинжала,
украшенного чернью. Талестре не надо было объяснять, как им  пользоваться.
Она сразу успокоилась, и до нее дошло, что в  том  состоянии  невероятного
возбуждения,  в  котором  она  находилась,  она  забыла   о   всех   своих
сверхъестественных способностях: Талестра не могла сейчас ни левитировать,
ни пересечь время, но в тот  же  момент  была  вполне  способна  применить
обычные средства трехмерного пространства. Она тотчас  подбежала  к  окну,
вонзила кинжал в  подоконник,  выбросила  лестницу  наружу  и  моментально
слетела по ней вниз. Когда Талестра, поднатужившись, оторвала  лестницу  с
кинжалом, она еще слышала раздирающие крики старухи...


   Улочка, которая огибала дворец Валерана, оказалась заброшенной,  с  тем
странным видом запустения, когда голубая трава пробивается меж  нефритовых
плиток мостовой. В соседних домах не светилось ни одно  окно.  Над  увитой
плющом дверью ближайшего дома болталась одна из тех табличек,  которые  на
Сигме прин