Корабль  был  наводнен
техническим персоналом Компании. Юби, конечно, мог нанять побольше охраны,
чтобы никто не обнаружил  Двенадцатого,  но  кто  будет  присматривать  за
охранниками?  Наконец,  Юби  решил  поместить  Двенадцатого  в  одной   из
свободных кают второго уровня центрифуги и поставить двух  стражей,  чтобы
они не позволяли никому заходить во все каюты. Двенадцатый не  выходил  из
помещения. Он сидел в темноте,  чтобы  никто  не  обнаружил  пробивающуюся
из-под двери полоску света, и слушал музыку через пару наушников,  которые
Юби переделал так, что они располагались на  макушке  Двенадцатого,  прямо
напротив его воукодера.
   Замена компьютера, прокладка кабелей и проверка  системы  заняли  шесть
дней. На седьмой день "Беглец" вернулся на базу  Безель,  пристыковался  к
причальному  модулю  N_1,  и  началась  погрузка  остальных   компьютеров,
собранных за последний месяц на планете  и  предназначенных  для  продажи.
Двенадцатый с облегчением вернулся в невесомость резервной рубки.
   Юби сидел в кресле пилота  и  загружал  новое  программное  обеспечение
"Лахора". Он ощущал легкое подрагивание остова корабля, вызванное  работой
погрузчиков. За сто лет технология  управления  сингулярностями  почти  не
изменилась. Новый "Лахор" представлял собой не прыжок вперед по  сравнению
с "Торвальдом", а скорее четверть шага. Юби решил сменить компьютер только
потому, что глупо продавать Возлюбленной более  совершенное  оборудование,
чем было у него самого.
   Представитель "Лахора" был темнокожим усатым мужчиной, носившим очки  в
золотой оправе. Он имел великолепное зрение, а очки  являлись  лишь  данью
моде.   Все,   что   он   мог   предложить   -   улучшенная   визуализация
подпространства.
   - Восприятие станет более полным, - объяснял он. - Вы  получите  лучший
обзор черной дыры, увидите  малейшие  возмущения  в  сингулярности.  Любое
изменение даст вам столько информации, что вы будете ошеломлены.
   - Посмотрим, - скептически отозвался Юби.
   Он сидел в кресле пилота с укрепленной на голове антенной  стимулятора.
Юби запустил программу имитации подпространственного прыжка на  расстояние
в четыре световых года из одной точки глубокого космоса в другую,  где  не
было помех от массивных тел, и был потрясен, когда в его сознании возникло
четкое и плотное изображение сингулярности,  даже  не  черное,  а  как  бы
поглощающее свет, и зазвучал вопль умирающей материи. Горизонт событий был
окружен ярким серебристым сиянием,  похожим  на  блестящий  отполированный
ноготь. У Юби возникло странное ощущение, что все было настоящим, что  это
не грубая имитация, когда границы  подпространства  дрожат  и  размываются
из-за того, что компьютер не в состоянии справиться с  потоком  данных,  а
что в его  мозгу  разверзлась  настоящая  черная  дыра,  распахнувшая  ему
навстречу свои смертельные объятия.
   Юби выполнил прыжок, и подпространство  заполнило  его  сознание.  Если
старый "Торвальд" давал ощущение посадки на разбитом челноке на  замерзшую
поверхность газового гиганта, то с  "Лахором"  возникло  чувство,  что  ты
находишься внутри летящего по  гауссовой  траектории  снаряда,  постепенно
ускоряющегося до сверхсветовой  скорости.  Ощущение  подпространства  было
слишком реальным и таким  ошеломляющим,  что  его  почти  невозможно  было
выдержать. Все  это  напоминало  видеозапись  очень  быстрого  спортивного
эпизода, прокрученного с тройной скоростью. Юби хотелось закрыть глаза, но
он был не  в  состоянии  избавиться  от  проецируемой  прямо  в  его  мозг
галлюцинации.
   Ускорение оставалось плавным, а визуализация четкой  до  самого  конца,
пока микроатомы "Лахора" могли следовать за изменениями в черной  дыре.  И
даже тогда, перед самым выходом из  подпространства,  лишь  слабое  сияние
появилось вокруг сингулярности.
   Стимулирующая антенна отошла, и Юби открыл глаза. Он понял, что  техник
был  прав  -  ощущения  ошеломляющие.  Визуализация  оказалась   настолько
реальной, что отвлекала Юби.  Его  сердце  выскакивало  из  груди,  нервы,
казалось, вот-вот порвутся. Он отклонился от цели  почти  на  две  десятых
светового года.
   Юби подумал, что следует воспользоваться успокоительным.
   Десятый  Голубой,  пожалуй,  слишком  сильное  средство.   Он   зарядил
ингалятор Седьмым Голубым. Если как следует расслабиться, то  это  поможет
сохранить ясность ума.
   Стало лучше - наркотик сгладил остроту  ощущений.  Результат  улучшился
почти в десять раз.
   Юби запускал все более сложные программы имитации. Когда  он  закончил,
то обнаружил, что просидел в пилотском кресле почти девять  часов  подряд.
Его результаты оказались лишь чуть-чуть лучше, чем на старом  "Торвальде".
Технология почти не изменилась, только пилоту стало намного легче.
   Юби вышел из рубки и нашел в камбузе немного еды - бобы в остром соусе.
Прекрасная Мария лежала на диване в верхнем холле, усталая после  тяжелого
рабочего дня - она  следила  за  погрузкой  -  даже  не  сняв  свой  серый
комбинезон.
   Погрузка  была  закончена.  Единственное,  что  оставалось  сделать   -
завершить переговоры с "Портфайер" об условиях  следующей  поставки.  Груз
будет еще более ценным, поскольку на Безеле  Юби  купил  несколько  ценных
лекарств,  которых  обычно  не  было  на   борту   "Беглеца"   и   которые
Возлюбленная, несомненно, могла синтезировать.
   - Как прошла тренировка? - Мария уронила руку с  дивана  и  провела  по
темно-серой поверхности ковра.
   - Интересно, - улыбнулся Юби.
   - Я тоже попробую.
   Он откинул столик и занялся обедом. От пива  и  Десятого  Голубого  ему
захотелось спать.
   Юби пошел к себе.  На  этот  раз  он  не  чувствовал  себя,  как  после
вечеринки.


   Юби проснулся от голода. Он пошел в камбуз и в  коридоре  наткнулся  на
Марию. Она выглядела измученной. Спутанные пряди  волос  спадали  на  лоб,
комбинезон под мышками потемнел от пота.
   - Я пробовала "Лахор", - сказала она.
   - Всю ночь?
   - Это слишком.  Я  руководствуюсь  инстинктом,  но  такая  визуализация
сбивает меня с толку.
   - Ты пробовала Десятый Голубой?
   - Я перепробовала все. Нужно  перепрограммировать  эту  штуку.  Мне  не
требуется такая четкость.
   - Только ради бога, сделай резервную копию. Я не хочу, чтобы ты трогала
ядро...
   - За кого ты меня принимаешь? За дилетанта?
   - Нет. Просто...
   - Я хочу внести изменения только в  подпрограмму  стимуляции,  а  не  в
ядро.
   - Как хочешь. Это твое дело, Мария.
   Пошатываясь, она направилась в свою каюту. Энергия, не  находя  выхода,
бурлила в крови  Юби.  Он  подошел  к  коммуникационной  панели  и  вызвал
Махадаи. Адвокат сам собирался связаться с ним - новый контракт был готов.
"Портфайер" купит медикаменты, но они не хотят, чтобы груз  был  доставлен
на Безель. "Беглец" уже насытил местный рынок. База Безель слишком велика,
слишком много слухов здесь возникает. "Портфайер" просил доставить груз на
Анжелику.
   - Хорошо, - согласился Юби. - Хотя это и не совсем по пути.
   "Небольшая ложь не помешает", - подумал он.
   Юби был совсем не против вернуться на базу Эйнджел. Нанять пару крепких
парней и нанести визит Джемисон в "Монте Карло".
   Они договорились пообедать  в  клубе,  после  чего  подпишут  следующий
контракт. До  встречи  оставалось  еще  четыре  часа,  но  он  не  захотел
отправляться в Порт-Таун - не было смысла начинать вечеринку, чтобы  потом
уйти. Кроме того, он до конца  не  доверял  Махадаи  и  поэтому  не  хотел
появляться пьяным на важной встрече. Адвокат, с его бесконечными тостами и
кальяном, и так напоит его.
   Юби подумал, что скоро ему предстоит обратный путь к Марии  Прекрасной.
Он подумал о Возлюбленной, и ее ритмы зазвучали в его  голове.  Расхаживая
по холлу, он размышлял, не посмотреть ли фильм, но затем передумал. Сказки
о взрывах галактик и инопланетянах бледнели по сравнению с реальностью,  а
смотреть фильмы, заполненные сексом и насилием, в это время дня  было  еще
рано.
   Ритмы  Возлюбленной  заполняли  его  сердце.  Он   открыл   шкафчик   с
музыкальными инструментами,  достал  оттуда  синтезатор,  запрограммировал
один из сложных ритмов Возлюбленной и прибавил громкость,  заставив  звуки
отражаться от зеленых металлических стен.
   Ритмический рисунок был запутанным, но интерес Юби быстро пропал, когда
он понял, что ритм будет  повторяться  бесконечно.  Хотя  из  этого  можно
попытаться сделать что-нибудь стоящее.
   Юби стал играть на сдвоенной клавиатуре, не пытаясь наложить мелодию на
ритмические  построения,  а  просто  подбирая  звуки,  вызывавшие  у  него
ассоциации с кораблем Возлюбленной, его темным, похожим  на  грецкий  орех
корпусом,  с  овальными  коридорами,  напоминавшими  пронизавшие  ее  тело
артерии, с резким голубым светом, в лучах которого плавали  в  невесомости
ее странные создания...
   Он попытался взять атональный аккорд, вызвавший у него ощущение резкого
запаха Возлюбленной и плотного влажного воздуха, насыщенного органическими
соединениями,  но  его  попытка  закончилась  неудачей.  Он   почувствовал
раздражение. Старая проблема - слишком много времени занимала  перестройка
клавиатуры, и он просто не успевал нажимать  на  нужные  ноты.  Юби  опять
открыл шкафчик и взял нижней парой рук  q-образную  гитару,  а  верхней  -
аудолину. Из синтезатора продолжали  звучать  ритмы  Возлюбленной.  Правой
рукой Юби ударил по металлическим струнам аудолины.
   В мозгу вспыхнули яркие голубые  искры.  Левая  рука  коснулась  кнопок
инструмента, изменяя тембр и тональность звучания. Лазурный спектр сузился
до слепящего бело-голубого света, как внутри судна Возлюбленной.
   Юби  находил  другие  звуки,  другие  ассоциации.  Постепенно   корабль
Возлюбленной возникал в  его  мозгу.  Возможно,  только  один  из  пятисот
миллионов человек поймет его и найдет в этих аккордах те же ассоциации, но
Юби это не волновало. Цвета, казалось, зажигались в соответствии со  своей
внутренней логикой.
   Он  стал  соединять  разрозненные  кусочки  в  единое  целое.  То,  что
получилось, было слишком размыто, чтобы называться  мелодией,  но  все  же
музыка  имела  собственную  структуру  и  рисунок,  опиравшиеся  на  ритмы
Возлюбленной.  Закончив  с  последним  отрывком,  Юби  поднял   глаза   от
инструментов и обнаружил, что через двадцать минут ему нужно быть в  клубе
ПДК.
   Он  усмехнулся.  Кончики  пальцев  его  левой  нижней   руки   потеряли
чувствительность - он давно не брал в руки гитару. Хорошо еще, что  пальцы
не кровоточили. Юби записал последний  вариант  своего  сочинения,  встал,
потянулся, включил запись погромче и пошел в свою каюту переодеться.
   Ритмы Возлюбленной переполняли его. На секунду он остановился,  пытаясь
вернуться к действительности  и  вспомнить,  о  чем  будет  идти  речь  на
встрече.
   "Портфайер", - подумал он. - Ну, конечно".


   Истерзанные гравитацией связки болели. Тишина  и  невесомость  казались
Двенадцатому  избавлением  от  пытки  человеческих  страстей.   Он   висел
посередине резервной рубки, радуясь, что  пребывание  на  борту  "Беглеца"
скоро закончится. Даже во время отдыха его голова гудела  от  человеческих
слов, человеческих мыслей... человеческого хлама.  Где-то  глубоко  в  его
сознании звучали ритмы Возлюбленной. Он попытался сосредоточиться на  этих
успокаивающих звуках.
   Внезапно  что-то  привлекло  его  внимание.  Он  услышал  Возлюбленную.
Взглянув на синтезатор, Двенадцатый убедился, что инструмент выключен. Его
вкусовые жгутики затрепетали. Он подплыл к одному из кресел, ухватился  за
поручни и пальцами почувствовал пульс Возлюбленной. Звук передавался через
остов корабля. Сердца Двенадцатого замерли.
   Он выбрался в центральный коридор, оттолкнулся от стены и направился  к
оси  центрифуги.  Звук  стал  громче,  но  на  него  теперь  накладывались
посторонние ритмы.
   Волна смирения накрыла Двенадцатого, когда он понял, что  звук  идет  с
нижних уровней центрифуги, и что придется еще раз испытать  на  себе  силу
тяготения. Он вскарабкался на платформу грузового лифта и нажал на кнопку.
С металлическим скрежетом платформа начала опускаться.
   Когда он удалился от оси центрифуги,  звуки  стали  громче.  Воздух  со
свистом  выходил  из  его  легких.  Казалось,  внутренности   его   готовы
вывернуться наизнанку.
   Он никогда не привыкнет к этому.
   Когда лифт  вздрогнул  и  остановился,  Двенадцатый  почувствовал,  что
сердца его вот-вот перестанут биться. Руки и  ноги  налились  свинцом.  Он
осторожно ступил на зеленую обшарпанную поверхность палубы и только  тогда
понял, что ритм Возлюбленной смешивается с другими, посторонними звуками.
   Слепая ярость огнем пробежала по его  нервам.  Святотатство!  Сообщение
Возлюбленной  было  загрязнено  человеческими   наслоениями.   Двенадцатый
заторопился, забыв об осторожности, которую необходимо  было  соблюдать  в
условиях ненулевой гравитации. Он  ударился  о  косяк  двери,  отскочил  и
оказался в холле, сердито размахивая кулаками.
   "Думай как следует, - говорил ритм Возлюбленной. - Думай как следует, а
затем действуй".
   Комната  была  пуста.  Звуки  шли  от  синтезатора.  Бессильная  ярость
клокотала в крови Двенадцатого.
   "Думай как следует, - настаивала Возлюбленная. -  Тогда  твои  действия
будут правильными".
   Слова  Возлюбленной  нельзя  игнорировать.  Под  их  воздействием  гнев
Двенадцатого стал ослабевать. Он посмотрел на  синтезатор,  прислушался  к
какофонии человеческих звуков, спутавших ритм Возлюбленной,  и  задумался,
что все это может означать.
   "Думай как следует".
   Из  коридора  послышался  какой-то  шум.  Двенадцатый,   сжав   кулаки,
повернулся вокруг своей оси и увидел входящего в холл Юби. Молодой человек
улыбнулся и протянул руку к клавиатуре синтезатора. Музыка смолкла.
   Двенадцатому стало очень одиноко.
   Он махнул рукой в сторону инструмента.
   - Это вы сочинили, уважаемый командор?
   - Да, - Юби куда-то торопился и раскладывал свои вещи  по  карманам.  -
Мне  захотелось  написать  музыку  на  основе   ритмов   Возлюбленной.   Я
использовал звуки, напоминающие мне о ней.
   -  Эти  звуки  не  имеют  ничего  общего  с  передаваемым  Возлюбленной
сообщением.
   Юби передернул плечами.
   - Это вовсе не отображение моих мыслей. Я просто хотел вызвать в памяти
Возлюбленную и использовал те звуки, которые помогали мне в этом.
   Двенадцатый почувствовал растерянность.
   - У этой песни есть слова?
   - Нет, - Юби искал что-то в ящике стола, - я не поэт.
   Отчаяние охватило Двенадцатого. Это было выше  его  понимания.  Он  мог
быть уверен только в одном.
   - Вы не должны использовать  ритм  "ладино"!  -  воскликнул  он.  -  Не
должны!
   Юби перестал рыться в ящике стола. На его лице отразилось удивление.
   - Почему же, Двенадцатый?
   - Вы не должны  прерывать  сообщение  Возлюбленной.  "Ладино"  нарушает
ритм, искажает содержание. Это святотатство.
   - Понимаю, - кажется Юби согласился  с  этим  утверждением.  -  Хорошо,
Двенадцатый. Я больше не буду пользоваться аккордами  "ладино".  Благодарю
вас.
   Он нашел то, что искал, положил в карман жилета  и  заторопился  прочь.
Расстроенный  Двенадцатый  остался  в  холле.   Гравитация   терзала   его
внутренности.  Затем  он  вернулся  в  резервную  рубку.  Каждый  шаг  его
сопровождало отчаяние.
   Он подумал, что Возлюбленная обречена.
   Юби взял ее священные ритмы и использовал в своих целях, наложил на них
собственную музыку, свою внутреннюю песню. Возлюбленную может ждать та  же
участь: люди используют ее  так,  как  им  нужно,  лишат  ее  божественной
сущности, чтобы удовлетворить свои грязные потребности, заразят ее  чистый
разум непристойными мыслями.
   Единственное спасение -  заставить  Возлюбленную  прервать  контакты  с
людьми и, по возможности, уничтожить их. Но этого она не сделает.  Слишком
важное место занимают люди в ее планах.
   Двенадцатый запрограммировал свой синтезатор на один из успокаивающих и
подбадривающих ритмов. Настроение его улучшилось, хотя и ненамного.
   В дверях появился белый кот Максим и двинулся к нему. Двенадцатый  взял
его на руки. Кот устроился  у  него  на  груди  и  стал  издавать  громкие
вибрирующие звуки.
   Раньше Максим никогда не приходил к нему.
   Двенадцатый сделал так, как делали люди, когда брали кота. Он  погладил
животное по спине и внутренним пальцем почесал ему шею.  Мурлыканье  стало
громче. Двенадцатый понял, что его действия доставляют коту  удовольствие,
и что Максим в награду отдает себя и  свое  урчание.  Значит,  Двенадцатый
сделал что-то правильное.
   Пока он в задумчивости гладил кота, эта мысль успокоила его.


   "Беглец" покинул  базу  через  несколько  часов  после  того,  как  Юби
вернулся на борт с копией контракта  с  "Портфайер"  и  занесенным  в  его
кредитную карточку авансовым платежом. Через три часа, когда они удалились
на достаточное расстояние от гравитационной массы Безеля, Юби совершил три
подпространственных прыжка подряд, останавливаясь  лишь  для  того,  чтобы
уточнить координаты корабля  и  рассчитать  следующее  перемещение.  После
того, как он устал, Мария заняла кресло пилота, но не  успела  еще  внести
все необходимые изменения в программу, и поэтому не достигла той точности,
к которой привыкла. Раздосадованная, она встала и,  не  говоря  ни  слова,
пошла к себе в каюту. Юби подождал, пока навигационная аппаратура вычислит
местоположение  корабля,  выполнил  следующий  прыжок,  а  затем  выключил
приборы и покинул рубку.
   Он проверил состояние пассажира. Двенадцатый  плавал  в  невесомости  в
резервной рубке,  слушая  медленные  ритмичные  удары  синтезатора.  После
обмена любезностями Юби удалился. В каюте Марии горел свет, Юби постучал и
приоткрыл дверь. Девушка  склонилась  над  клавиатурой  компьютера,  внося
изменения в программное обеспечение "Лахора". Она не заметила брата, и  он
не стал ей мешать.
   Юби, все еще находясь под  воздействием  наркотика,  лег  в  кровать  и
проспал несколько часов. Ему снилась Возлюбленная. Подчиняясь ее ритму,  в
чужом ярко-голубом  свете  плясали  ее  странные  слуги.  Он  проснулся  с
ощущением ее резкого запаха.
   В голове у него прояснилось, тело  расслабилось.  Напряжение  последних
недель отпустило. Юби был доволен,  что  опять  остался  один  в  космосе,
только с Марией и "Беглецом".
   "И Возлюбленной, - подумал он. - И Возлюбленной".
   Он пошел взглянуть на Марию, но она спала. Стройное тело неясно  белело
в темноте. Юби прикрыл дверь и направился в холл к своим инструментам.  Он
включил другой ритм Возлюбленной, тот, медленный, под который  медитировал
Двенадцатый, и взял несколько аккордов. Образ Возлюбленной всплывал у него
в мозгу, как белое горячее солнце над горизонтом темной луны.
   Прошло несколько часов. Новая  композиция  оказалась  более  длинной  и
более  продуманной.  Судно  Возлюбленной  возникло  перед  его  внутренним
взором. Когда он закончил, чужой корабль уменьшился в размерах и спрятался
в одном из дальних уголков его памяти.
   Юби нашел Прекрасную Марию в камбузе. Она готовила завтрак.
   - Осваиваешься с "Лахором"? - спросил он.
   - На тренажере уже получается лучше, - она наполнила свой стакан соком.
- Через некоторое время я бы хотела совершить следующий прыжок.
   - Прекрасно, - он смотрел, как Мария выливает на сковородку  взбитые  с
молоком яйца. Раздалось шипение.
   - Послушай, - сказал Юби. - Я размышлял о Возлюбленной.


   - Возлюбленная очень похожа на меня, - Юби  расхаживал  взад-вперед  по
камбузу, пока Мария завтракала  за  маленьким  откидным  столиком.  -  Она
никогда ничего не забывает. Ее  ощущения  такие  же  особенные,  как  мои.
Возможно она - то, чем я стану через две сотни лет.
   - Ты можешь передвигаться, - возразила Мария, - а она нет.
   Она прожевала последний кусочек  копченой  курицы.  Маленькие  косточки
хрустели у нее на зубах.