увства юмора у него не было вовсе. И Лара. Искусница стрел. Она
пристально, словно оценивая, разглядывала меня, и было неясно, почему она
не смеется.
  Вдоволь навеселившись, наш отряд присоединился к праздничному костру.
Вновь пришедших принялись угощать. Забытый голод урчанием в животе дал о
себе знать, и я набросился на еду.
  Пища у разведчиков скромная. Простая и неприхотливая, но ее всегда
вдоволь. В основном в меню бывших рабов преобладает мясо в различных
видах: жареное и вареное. Охотились на диких животных разведчики в
свободное от основной деятельности время. Охотились удачно. Мяса в лагере
всегда было достаточно. Чего не скажешь о хлебе. Этот жизненно важный
продукт доставлялся сюда из внутренних областей обширной горной местности.
Изготовленный из коры хлебного дерева Раваш, он очень ценился в лагере.
Также на столе разведчиков имелся большой выбор салатов, приготовленных из
фруктов и овощей, что во множестве росли в окрестностях лагеря. По
праздникам, вроде сегодняшнего, поселенцы пили настой из корней тер-мень.
Крепкая настойка из этого целебного растения, называемая терхиш, хорошо
ударяла в голову веселившимся разведчикам.
  Хорошо ударила она и мне, не привыкшему к таким крепким напиткам. Вообще
не в моих правилах принимать алкоголь и наркотики, даже в небольших
количествах. Очень я не люблю терять контроль над собой. Пусть ненадолго,
но ты уже плохо контролируешь свое тело. Эта черта характера не раз
спасала меня. Не раз я выходил целым и невредимым из многочисленных
потасовок, потому что имел трезвую голову.
  Но сегодня был праздник. Все вокруг веселились, и я, чтобы не казаться
чужим на этом пиршестве, тоже пригубил немного вина. Вдоволь наевшись мяса
дикого кабана, зажаренного на большом вертеле, я налил большую кружку
терхиша из общей бутыли. После жареного мяса пить хотелось ужасно, и я
залпом осушил кружку. Кровь сразу быстрее побежала по венам. Спустя
секунду меня, как и всех присутствующих, обуяли приступы безудержного
веселья. На душе сделалось легко и беззаботно. Все окружающие стали милыми
и симпатичными. И расположившиеся неподалеку гладиаторы, и поселенцы,
веселящиеся у костра, и Варда, беззаботно смеющийся надо мной, и даже
хмурая Лара - искусница стрел, сидящая по другую сторону костра и
пристально меня изучающая.
  Настойка из корней тер-меня обладает легким наркотическим свойством. В
больших количествах она действует на организм подобно траве тариханы.
Чтобы не потерять контроль над собой, поселенцы пили ее небольшими
глотками из специальных узких стаканчиков, вмещающих жидкости едва ли
больше наперстка. Я же не знал об этом и, мучимый жаждой, принял слишком
большую дозу настойки. И это произвело соответствующее действие.
  Движимый искренним порывом, я стремился поведать всем, как я их люблю.
Какое мне доставляет удовольствие находиться среди этих дружелюбных людей.
Я совсем потерял контроль над собой. Выделывал номера, при воспоминании о
которых потом краска стыда заливала лицо. Чрезмерная доза напитка открыла
во мне безграничные возможности. Я стал силен и беззаботен, как бог, и мне
стало казаться, что и остальные должны предаться этому чувству вместе со
мной.
  Посмотрев на бросающую на меня украдкой взгляды Лару, я подошел к невесело
сидевшей девушке и, взяв ее за руку, хотел пригласить потанцевать. Хоть
музыки вокруг не было и в помине, а слышался лишь гвалт голосов
поселенцев, мне показалось, что наступило самое время для танцев.
  Наверное, я все же чересчур грубовато взял девушку за руку, потому что
сидевший неподалеку от амазонки здоровяк-разведчик тут же перехватил мою
кисть. Своей мощной, словно щупальце псевдоробота, рукой он сжал мое
запястье. Сжал, словно в тисках. - Медведь Тару, отпусти его! - тотчас
приказала девушка, едва здоровяк схватился за мою руку.
  На душе у меня было такое великолепное, такое прекрасное настроение, что
я, нисколько не обижаясь на разведчика, миролюбиво предложил:
  - Медведь, если ты считаешь себя таким сильным, что можешь встать у меня
на пути, то давай выясним, так ли это на самом деле. Давай потягаемся на
руках. Это испытанный способ охотников лама для определения сильнейшего.
  Медведь Тару молча согласился. Мы встали напротив друг друга. Схватившись
руками изо всей силы, принялись тянуть каждый на себя. Согласно правилам
борьбы на руках выигрывал тот, кому первым удавалось притянуть соперника к
себе. Высшим достижением считался резкий бросок противника через голову.
  Мышцы у нас на руках вздулись. Все тело, отдавая максимум энергии,
напряглось в тяжелой схватке. Медведь стоял словно стена. Упираясь своими
мощными ногами в пол пещеры, он казался статуей, а не человеком. Иногда
делая резкие рывки, он пытался лишить меня равновесия.
  Очень опасная штука такие рывки. Тут надо знать меру. Стараясь лишить
опоры противника, важно самому не потерять равновесие. Медведь, кажется,
не подозревал об этом и, качнувшись в очередной раз, слегка отступил
назад. Потерял точку опоры, и я тотчас этим воспользовался. Собрав все
силы, молниеносным движением потянул Медведя на себя. Разведчик, не
ожидавший рывка, повалился вперед. Я, приседая и падая на спину, вытянул
навстречу ему правую ногу. Не отпуская рук соперника и упираясь ногой в
живот Медведя, бросил его через себя.
  Поднявшись под миролюбивые шутки и улюлюканье поселенцев, я сказал
встающему с пола сопернику:
  - Я выиграл в честном бою право пригласить на танец красавицу Лару. Ты
должен это признать, Медведь Тару.
  Медведь ничего не ответил и, не взглянув на меня, отошел в сторону. Я же,
довольный победой, вновь протянул девушке руку.
  Во взгляде амазонки светилось такое восхищение, что даже мне,
одурманенному зельем терхиша, стало не по себе. Наверное, никому еще не
удавалось одолеть здоровяка-разведчика. Я совершил что-то небывалое,
поднявшее мой престиж в глазах Лары на недосягаемую высоту. Повинуясь
моему призыву, девушка поднялась с камня, на котором сидела, и чуточку
кокетливо произнесла:
  - Я вся во власти победителя. В твоей власти, Тутанканара.
  Восприняв эти слова как согласие на танец, я осторожно прижал девушку к
себе, и мы заскользили в беззвучной музыке вальса. Мы легко двигались
среди костров веселящихся разведчиков. Плавно, не нарушая ритма танца,
обходили разбросанные повсюду камни. Мы танцевали так, словно были на балу
в праздничном зале старинного замка в обществе великолепных кавалеров и
неотразимых дам, а не в пещере среди огромных валунов, в окружении беглых
рабов.
  Под эту беззвучную музыку, меня охватило бесконечное чувство свободы. Мне
показалось, что я счастлив, как никогда. Я внезапно весь растворился в
этом чувстве свободы. Свободы от всего.
  Большая доза терхиша подействовала на меня, как сильный наркотик. И это
при всем том, что я помнил и понимал абсолютно все. Я не был пьян, как
безудержный пьяница, не соображающий, что делает. Напротив, я понимал и
контролировал каждый свой шаг, каждое движение, каждый жест. Но у меня
было такое ощущение, словно мне все позволено, словно с меня сняли
определенные ограничители, которые в обычной, трезвой жизни тяготят нас.
Заставляют нас действовать по установленным правилам и обычаям. Словно
настойка терхиша отключила во мне некие предохранители, предостерегавшие
меня в обыденной жизни от необдуманных поступков. Поступков, о которых я
потом буду жалеть.
  Кружась в ритме вальса, мы незаметно удалились от центрального костра,
углубляясь внутрь пещеры.
  Неожиданно оказались за большим валуном, скрывшим нас от посторонних глаз.
Оказавшись за валуном, мы теснее прижались друг к другу. Остановились, и
Лара, увлекая меня за собой, опустилась спиной на гладкую поверхность
камня. Потом, слегка отодвинувшись, погладила нежными руками мой торс, У
меня все закружилось перед глазами. Приятная истома сковала тело, и я
легким прикосновением поцеловал Лару в ее горячие губы. Амазонка с жаром
ответила. Пылко поцеловав меня, она взяла мою руку и положила к себе на
грудь. Я несколько раз погладил Лару по тонкой полоске из шкур,
прикрывающих ее грудь. Потом, сгорая от желания, торопливо стянул с
девушки этот первобытный наряд. Она, оставшись лишь в короткой юбочке из
шкур, закрыла глаза и, не переставая гладить мои руки и торс, откинула
голову.
  Небольшие, аккуратные груди девушки призывно смотрели на меня. Розовые
соски затвердели от предвкушения. По очереди коснувшись их губами, я
вызвал вздох наслаждения, непроизвольно вырвавшийся из уст девушки.
Несколькими осторожными движениями погладил шоколадное тело Лары -
искусницы стрел. Моя рука опустилась ниже. Словно змея, забралась под
короткую юбочку амазонки. Нежно погладила твердые ягодицы стонущей от
наслаждения девушки. Тепло девушки передалось мне, словно разряд тока, и я
сорвал с Лары остатки одежды. Увидев загорелое и полностью обнаженное
тело, принялся осыпать его поцелуями.
  Меня охватило такое желание, что я собрался прямо здесь овладеть
прекрасной амазонкой. Я вообще уже плохо соображал. От лошадиной дозы
терхиша, от пьянящего тела девушки я совсем потерял контроль над собой.
  Но Лара не пила настойки из корня тер-мень. Сообразив, к чему идет дело,
она, с трудом преодолев порыв страсти, проронила прерывающимся от
наслаждения голосом:
  - Не здесь. Иди, Тутанканара, за мной.
  Потом, подхватив сброшенную одежду и взяв меня за руку, так и не одевшись,
обнаженная, повела меня по проходу из огромных валунов к виднеющемуся
неподалеку выходу из пещеры. Скрытые от посторонних глаз камнями, мы
незаметно покинули главную пещеру.
  Едва мы попали в прохладную темноту подземного перехода, девушка, сжав
сильнее мою руку, побежала одним ей ведомым путем. Я бежал следом за
амазонкой и тяжело дышал. Действие терхиша стало спадать. Возбуждение
пошло на убыль. Наступила неизбежная после приема этого напитка
сонливость. Внезапно усталость, словно Великая Тарнейская плита,
навалилась на меня. Я закрыл глаза и, еле переставляя ноги, все еще бежал,
увлекаемый быстрой, как антилопа, Ларой. Я думал, что так и усну на ходу,
однако вскоре мы достигли цели.
  Мы попали в небольшую землянку, которая освещалась прорывающимся сквозь
настил потолка светом взошедших двух лун Пандерлоноса. Упав на мягкую
подстилку, лежавшую в центре землянки, Лара увлекла меня вслед за собой.
  Но я уже спал. Падая в объятия обнаженной амазонки, падал в объятия
Сархины - богини сна.
  Мне снился великолепный сон. Под стать неоконченной яви. Я ласкал чудное
тело. Неудержимо занимался любовью с девушкой дивной красоты. С белокурой
красавицей, которую любил больше всех на свете. С моей голубоглазой Майей.
Мы плескались в волнах Тагейского моря. Любили друг друга, и никто не мог
нам помешать. Я смотрел в бездонные глаза Майи и тонул в них, словно в
волнах знаменитого моря планеты Tare. Казалось, блаженству не будет конца.
  Увы, сон закончился не так беззаботно, как начался. Мы лежали на лазурном
берегу, омываемые теплыми волнами изумрудного моря, но внезапно огромная
тень упала на нас. Вскочив, мы увидели, что по морю, словно по суше, идет
громадный человек. При одном взгляде на него нас сковал ужас. Великан
вселял такой смертельный страх, что я инстинктивно закрыл Майю собой.
Вглядевшись в лицо великана, я понял, что это Крот, тот похотливый
контрабандист с терминала. Потом, приглядевшись повнимательней, я решил,
что вижу свирепого Отстоя, старшего надзирателя в лагере рабов Карнава. Но
спустя секунду понял, что это сам великий экс-герцог направлялся к нам.
Сжав кулаки, я собрался достойно встретить великана, когда, оглянувшись,
заметил, что Майи рядом со мной нет. Беспомощно озираясь, я увидел, как
Майя, вытянув вперед руки, словно под действием гипноза, идет вслед за
великаном. Огромный человек, повернувшись, уходил, и я бросился следом за
ним. Я бежал по морю, по пояс в воде, но море не становилось глубже.
Бежать было тяжело, я увязал в морской тине, руки, словно налитые свинцом,
перестали слушаться. "Стой, Майя, остановись. Куда ты?!" - закричал я из
последних сил, видя, что не могу догнать девушку. Но Майя не отзывалась.
Она, словно лишенная собственной воли, лишенная разума, безвольно
следовала за таинственным великаном. Я, пораженный ужасом, не понимая, что
происходит, вновь закричал: "Майя, остановись! Вернись, Майя!" Но
остановился великан. Он обернулся, и вместо надменного лица Карнава я
увидел ужасное лицо, покрытое лопающейся зеленой кожей ящерицы. Лицо урода
внезапно захохотало. "Кто ты?" - объятый ужасом, вскричал я. "Ментаро -
похититель умов", - ответило чудовище и с ужасным грохотом взорвалось.
Вмиг все исчезло, и я, провалившись в водy, стал уходить в прохладную
глубину Тагейского моря. Я еще раз крикнул: "Майя! - ив этот миг наконец
проснулся.
  Теплые лучи взошедшего солнца Голосс ласкали мою обнаженную кожу, и я,
вновь закрыв глаза, полежал несколько секунд неподвижно. Подумав: "Хорошо,
что это был всего лишь сон", - наконец, окончательно проснулся и, открыв
глаза, сел.
  Я был абсолютно голый, и рядом со мной лежала девушка. Тоже полностью
обнаженная, она спала беззаботным сном младенца. Лара - искусница стрел,
раскинув руки, лежала рядом со мной. Прелестные груди амазонки равномерно
поднимались, свидетельствуя о том, что девушка спит. Я, вспомнив со стыдом
свои вчерашние похождения, стал торопливо искать неизвестно куда
подевавшиеся шорты. Стыдливо прикрываясь, я встал и у самого выхода
наконец нашел свою одежду. Торопливо надев шорты, вспомнил о
маршрутизаторе. Принялся лихорадочно ползать по полу, пока наконец не
нашел темный цилиндр прибора. Зажав в ладони маршрутизатор, вздохнул с
облегчением.
  И тут же встретился со взглядом проснувшейся Лары. Девушка, прикрывшись
одеждой из шкур, с любопытством наблюдала за мной. Казалось, ее веселит
то, что я так смущаюсь под ее пристальным взглядом. Улыбка застыла в
уголках ее губ.
  Смутившись под взглядом Лары, я не знал, что делать. Вспомнив все, .что
происходило прошлой ночью, я густо покраснел. "Я не виноват, я не хотел, я
не должен был", - хотелось мне сказать. И я искренне так считал В конце
концов, откуда я мог знать, что терхиш так сильно подействует на мою
психику? "Не знал и не мог этого знать", - наконец сделал я успокоительное
умозаключение.
  Я оправдал себя, но где-то в глубине души укоры совести не давали до конца
успокоиться. "Мы всегда идем по тому пути, по которому желаем идти", -
говорила совесть голосом старика Варды, и с этим трудно было не
согласиться.
  - Я искренне сожалею о том, что вчера произошло, - наконец, запинаясь,
выдавил я из себя. - Лара, мое сердце принадлежит другой. Извини меня.
  Девушка, все так же насмешливо разглядывая меня, ответила:
  - Можешь не корить себя, Тутанканара, твоя совесть чиста. Ничего не было.
Тот, кого остановить невозможно, похоже, силен лишь на поле боя. Едва он
добрался до любовного ложа, как завалился спать.
  - Мда-а? - с сомнением проговорил я.
  - Свалился как подрубленный. Только всю ночь во сне кричал "Майя, да Майя".
  Я, припоминая обрывки сна, кивнул головой.
  - Так что, великий боец Тутанканара, можешь смело отправляться к своей
любимой Майе. Совесть твоя чиста, - в голосе девушки прозвучала обида.
  Обида отвергнутой женщины.
  Я уже собрался последовать совету амазонки и, словно пришибленная собака,
поскорее покинуть ее землянку, как Лара остановила меня.
  - Подожди, Тутанканара. Куда ты пойдешь один? Заблудишься в этих
подземельях. Будем потом тебя искать всем лагерем до скончания века.
Сейчас я оденусь и провожу тебя в главную пещеру. Варда уже, наверное,
ждет тебя. Он собирался сегодня с утра лететь на валолете сбежавших
гладиаторов в город Немых. Вместе с тобой хотел лететь.
  Я, выслушав девушку, остановился. Отвернувшись и подождав, когда она
оденется, сказал:
  - Спасибо тебе, Лара - искусница стрел, за то, что поняла меня и простила.
  - И прости за тот трюк со стрелой, - добавил я немного погодя. - Я хотел
всего лишь пошутить. На самом деле я не попадал в Райского жука. Заранее
насадил насекомое на острие и выстрелил. Ты действительно искусница стрел.
В самом деле лучший стрелок лагеря разведчиков.
  - А ты, наивный Тутанканара, решил, что я поймалась на дешевую проделку с
жуком? - удивилась девушка. - В следующий раз, когда будешь насаживать
жука на стрелу, протыкай его спинку, а не брюшко. Райские жуки не летают,
и мне было удивительно видеть проткнутое таким образом насекомое.
  Услышав признание Лары, я встал как громом пораженный. Она обо всем
догадалась тогда, но не сказала ни слова. Похоже, я недооценил искусницу
стрел. Воистину, женщины - непредсказуемые создания.
  Стряхнув оцепенение, Лара взяла меня за руку и повела в темноту подземного
перехода. Повела в главную пещеру. Навстречу городу Немых.
  И уже когда мы прошли несколько метров по темному коридору, девушка тихо
проговорила:
  - А я вовсе и не простила тебя, Тутанканара. Правитель города Немых
оказался человекоподобным. Ланзомером с планеты трех солнц Гарноварки.
Четырехметровой высоты гигант встретил нас с Вардой при входе в свою
резиденцию.
  Пещера, где располагалось все городское управление, находилась на самом
верхнем ярусе, на южной стене каньона над остальными тридцатью этажами
города Немых. Уровни в городе Немых соединялись между собой бесконечными,
со многими площадками для отдыха, винтовыми лестницами. Вдоль всех
уровней-этажей шли широкие балконы, от которых внутрь горы уходили темные
проходы.
  Мы с Вардой, проделав долгий путь от посадочной площадки до верхнего
тридцатого уровня, устало сидели на скамейке у входа в мэрию и ждали
аудиенции правителя города. По установившейся традиции в это время
ланзомер обедал, принимая питательную смесь, состоящую из сока личинок
Карпал, насекомых, живущих в коре дерева хармы.
  Прием пищи у ланзомеров нечто вроде священнодействия. Священнодействия,
которое ни в коем случае нельзя прерывать. И мы терпеливо ждали, когда
правитель соизволит нас принять.
  Всего в город Немых, вместе с нами, на валолете прилетело семь человек. Мы
с Вардой, пилот и еще один поселенец из разведчиков, а также Квадрат и
упросившая нас взять ее с собой Лара. Седьмым был Медведь Тару. Не говоря
ни слова, здоровяк просто забрался в тесную кабину валолета, и никто не
посмел спросить, зачем ему понадобился город Немых.
  Квадрат сказал, что не прочь немного прокатиться. Лара, что ей нужно
присмотреть украшение для весеннего праздника игр. Мы с Вардой не
объясняли, для чего нам потребовался город Немых. Старика в лагере
уважали, он был чем-то вроде предводителя разведчиков. И если Варда
поутру, когда разведчики, протрезвев, выбрались из своих нор и собрались в
главной пещере, сказал, что ему надо лететь, ни у кого это не вызвало и
тени сомнения. Надо так надо. Тем более что запас стрел подходил к концу,
и оставшихся арбалетных болтов могло не хватить до очередного борта из
города.
  И мы, провожаемые взмахами рук разведчиков, ради такого случая высыпавших
на поверхность, взлетели. Пролетев Предгорное ущелье, взяли курс на юг.
Пилот поднял машину повыше и направил ее в глубь Варлонских гор. Облетая
слишком высокие пики, ныряя в темные ущелья, спускаясь пониже в долинах,
наш юркий аппарат помчался в город Немых.
  За всю дорогу Лара не проронила ни слова. Не обращая на меня внимания, она
смотрела в иллюминатор. Она смотрела вниз на горы с таким видом, словно
вчера ничего не происходило, словно мы вовсе незнакомы.
  А посмотреть действительно было на что. С высоты птичьего полета
Варлонские горы представляли собой великолепное зрелище. Молодые, высокие,
они гордо поднимались над материком Адсией, одним из двух континентов
планеты Пандерлонос. Занимаемая этим горным массивом треть поверхности
материка являлась главной головной болью работорговцев. Сколько раз за всю
мрачную историю планеты они пробовали навести в Варлонских горах порядок,
выловить всех беглых рабов, не знает никто. Известно лишь