волокли по бетонному полу действительно какого-то цеха и как приковали
наручниками.
  Сон ободряюще подействовал на меня. Озноба как не бывало. Нога почти
перестала ныть. Надо сказать, на мне все заживает, как на собаке. На
третейской. Ведь я на тридцать процентов не натуральный. Кости, к примеру,
у меня срастаются уже на вторые сутки после перелома. Раны заживают в тот
же день, так что только специалист определит, что еще несколько часов
назад в этом месте была ужасная кровоточащая рана. Встроенные в тело
биостимуляторы сделали свое дело, и я если не совсем выздоровел, то был
близок к норме.
  Я открыл глаза. Руки скованы. Не энергетическими, а самыми обыкновенными
металлическими наручниками. "Уже неплохо", - подумал я. От бетонного пола
до потолка цеха, куда меня привезли, шел целый ряд железных столбов
диаметром сантиметров двадцать. Один из этих столбов я и обнимал, лежа на
холодном полу. Поскольку руки у меня были стянуты наручниками, изменить
положение я не мог. Ни тулупа, ни куртки на мне уже не было.
  От пинка под ребра у меня перехватило дыхание. - Че, очухался, падла?
Сейчас я тебе покажу Освенцим, козел долбаный.
  Я, избегая второго пинка, слегка отодвинулся, и грозящий мне Освенцимом
пнул изо всех сил по металлическому столбу, который я обнимал. Вопль боли,
который он при этом издал, был такой силы, словно он пнул не столб, а
поток протоплазмы. И пока он вопил, я осторожно поднялся.
  Да, это был заброшенный цех. Сталеплавильный или что-то подобное. Но
сейчас здесь не плавили металл и не катали прокат. Сейчас он стал логовом
местных бандитов. В том, что передо мной этот сорт людей, я не сомневался.
Бандиты - они везде бандиты. В любом уголке Галактики.
  Их было шестеро. Один, который пнул меня, корчится от боли сейчас у моих
ног. Второй стоит у новенького джипа. Наверное, главарь этой шайки. Рядом
с джипом виднеется помятая "девятка", рядом с ней - "Жигули" шестой
модели. Еще один бандит сидит на каком-то возвышении, Ч кажется, это
строительные леса. У него в руках автомат. "АКМ" - - автомат Калашникова",
- с трудом вспоминаю я. Двое копаются в моем бумажнике и весьма довольны
своей находкой. Под ногами у них брошены куртка и дедов тулуп. Один из них
вооружен пистолетом. Обыкновенным, не энергетическим. Это все нормально.
Это все под контролем. Зато чем занимался последний бандит, мне не
понравилось. Он копошился с моей сумкой-броней, пытаясь ее открыть. Пора
было прекратить это безобразие.
  Вопль пнувшего по столбу вызвал единодушный смех. Конечно, смешно, ведь не
ты угодил в железный столб.
  - Колян, ты точно перепил. Урой этого козла так, чтобы его мать родная не
узнала, - крикнул пострадавшему тот, что копошился с моей сумкой.
  - Я его сейчас сделаю, Витек, не переживай, - кипя злобой, ответил Колян,
поднявшись с земли.
  Он, хромая, подошел к пожарному щиту и, с бешенством вырвав лопату из
креплений, возвратился ко мне.
  - Я сейчас тебя сделаю, козел. Мочкану, как суку. Размажу твои мозги по
потолку, - с ненавистью в глазах хриплым голосом говорит он.
  - Смотри не промахнись, - спокойно отвечаю я, краем глаза замечая, как
тот, что возился с моей сумкой, наконец открыл ее. Он вытаскивает автомат
Крамера и недоуменно таращится на него.
  - Не понял! Ты че гонишь, козел? - опешил от моего ответа Колян.
  - За козла ответишь, - в тон ему говорю я и, резко дернув, разрываю цепь
наручников.
  Пожалуй, я никогда не видел в своей жизни более круглых глаз, чем у
Коляна, видевшего, как я разорвал наручники. То ли он поразился этому, то
ли ему стало жаль наручники - я не знаю, но только у него было такое
выражение лица, словно он увидел гремучую змею размером с панафри-канского
слона.
  Вырвав пожарную лопату из рук оторопевшего
Коляна, . я с силой метнул ее в того, кто держал в руках пистолет. Этого
следовало нейтрализовать первым. Автоматчик вряд ли станет сразу стрелять,
опасаясь попасть в своих. А этот вполне может засадить в меня пулю-другую,
пока я бегу к сумке-броне.
  Лопата пролетела десять метров, разделяющих нас, и с силой воткнулась в
грудь бандита. Он, взмахнув руками, рухнул без единого звука. Бумажник
отлетел в одну сторону, пистолет - в другую. Я рванулся к своей сумке. К
тому времени Витек наконец понял, чтб держит в своих руках. Он понял, что
это оружие. Наверняка ненашенское, импортное, но оружие. Уж в этом-то он
знает толк. Вот и спусковой крючок.
  Когда я подбежал к нему, он уже целился в меня и жал без устали на
спусковой крючок. Откуда ему было знать, что я всегда ставлю автомат на
предохранитель. Я в прыжке ударил его ногой, отправив надолго отдыхать, и,
приземлившись, перекувырнулся, схватив автомат. Одна сотая доля секунды
мне потребовалась, чтобы снять предохранитель и выстрелить в автоматчика
на лесах. Одна сотая. Но тот, с "АКМом" опередил меня. Он выстрелил
первым. И хотя тут же превратился в кляксу на стене, состоящую из остатков
человеческих тканей, все же успел меня подстрелить. Пуля пробила грудь,
пройдя навылет, сломала ребро и продырявила легкое. Отброшенный поначалу
неведомой силой, я быстро пришел в себя. И вовремя! Остальные бандиты уже
опомнились и открыли по мне огонь. Тот, что стоял рядом с джипом, выхватил
из машины "АКС" и полоснул в мою сторону. Его я убил первым. Черная клякса
человеческих останков обезобразила новенький джип. Второй, выпустив
несколько пуль из пистолета, бросился бежать, петляя по пустому цеху. Мне
хватило двух очередей, чтобы уложить его. Он взорвался от прямого
попадания вместе с какой-то бетономешалкой.
  Колян, как стоял в начале всей этой заварушки, словно статуя Свободы, с
поднятой рукой, так и продолжал стоять. Витек валялся без сознания. Я
подошел к трупу с лопатой в груди и выстрелом из "АКРа" разнес его на
мельчайшие кусочки.
  Подойдя к помертвевшему от ужаса Коляну, я сказал: "Ключи от наручников".
Колян трясущимися руками вытащил ключи и отдал мне. Отбросив остатки
наручников, я пошел и поднял свою куртку. Потом, не торопясь, стараясь не
запачкаться в собственной крови, надел ее. Подобрав бумажник, сунул его во
внутренний карман. После этого тщательно уложил автомат Крамера в
сумку-броню.
  Джип мне не подходил. Слишком приметный. Да и клякса, оставшаяся от его
хозяина, выглядит неаппетитно. "Девятка" - мятая, и тоже не годится. А вот
"шестерка" вполне мне подойдет. Неприметная, простая машина. И ключи в
замке зажигания.
  Сев на водительское сиденье, бросил на заднее сумку и дедов тулуп. Немного
напряг память, вспоминая, как управлять этой доисторической повозкой.
Легко вспомнил. Завел двигатель. Двигатель работал ровно, без перебоев.
Поманил пальцем Коляна. Тот с излишней поспешностью подбежал к машине.
  - Сейчас ты откроешь дверь, Колян, и я уеду. А ты навсегда забудешь, что
здесь произошло. Запомни. Навсегда, - мрачным голосом сказал я и
предупредил: - А если ты не забудешь или не дай боже будешь искать меня со
своими дружками, то знай: во второй раз я тебя убью. Ты понял?
  Колян торопливо кивал.
  - И Витьку передай, когда очухается. Если, конечно, он очухается.
  Когда я, развернувшись, подъехал к воротам, они уже были настежь открыты:
Колян бегом постарался. На улице стояла кромешная тьма. Включив фары, я
выехал в незнакомую темноту.


                                  Глава 10


  Перед Коляном я держался молодцом, не показывая, как мне больно, не думая
о том, что натворила в моем теле пуля "Калашникова". Так было надо. Чтобы
знал, с кем связался. Чтобы при следующей встрече меня обходил. Но едва я
немного отъехал от цеха, боль дала о себе знать. Кожный покров и мышечные
ткани зажили практически мгновенно, так что крови я потерял немного.
Другое дело - внутренние повреждения. Этим стоило заняться. Нельзя
затягивать. Скорее, скорее надо передать себя в ласковые руки автоаптечки.
  Раздумывая над тем, где бы мне подлечиться, я, пропетляв несколько минут
по лабиринтам заброшенных цехов неработающего завода, выехал неожиданно на
одну из главных улиц города. Мертвый цех находился не так уж далеко от
центральных городских магистралей. "Проспект Строителей", - прочитал я
надпись на одном из домов, влившись в общий поток машин. Движение было в
этот час на проспекте довольно интенсивное. Приходилось то и дело
перестраиваться из ряда в ряд, обгонять другие машины, пропускать не в
меру спешащих.
  Я, кусая губы от боли, выискивал, куда бы свернуть, пытаясь вынырнуть из
обильного машинного потока. Увидев какой-то проулок, я, резко подрезав
недовольный моим маневром "КамАЗ", свернул. Здесь машин было поменьше, и я
стал высматривать, где бы остановиться. Вдруг впереди мелькнул
проблесковый маячок милицейской машины. Машина с надписью "Милиция"
перекрывала мою полосу движения. "Черт, - вырвалось ругательство, - этого
мне только не хватало". Резко разворачиваться на глазах у дорожной милиции
я не рискнул. Могут заподозрить во мне нарушителя правил дорожного
движения и, не дай бог, погнаться. Мне это сейчас совсем ни к чему. Хватит
и того, что с местными бандитами сцепился. Хотя бы с милицией надо быть в
ладах.
  "Не буду дергаться, спокойно поеду, может, и проскочу", - решил я и,
стиснув зубы, поехал дальше.
  Подъехав поближе, я увидел, что милиция стоит не просто так. Совсем
недавно здесь произошла авария. Дорожно-транспортное происшествие, говоря
сухим языком милицейских докладов. Столкнулись два автомобиля. Лоб в лоб.
Красные "Жигули" пятой модели и черный шестисотый "Мерседес". На "пятерку"
было страшно смотреть. Она сплющилась, как консервная банка от удара
молотком, даже от нескольких ударов молотком. Вряд ли кто-то при этом
остался в живых.
  А "шестисотый" хоть бы что. Немного, правда, помят капот да фары разбиты.
Придется все же потратиться на ремонт, но не настолько много, чтобы
разорить хозяина, который стоял, облокотясь на свою машину, и спокойно
курил. Настолько невозмутимое у него при этом было лицо, словно не он
попал в аварию, словно не по его вине погибли те, что были в "Жигулях",
словно все вокруг происходящее его нисколько не волнует. То, что те, в
"Жигулях", погибли по вине хозяина "мерса", было видно невооруженным
глазом. Улица слишком узкая и слишком ограничен обзор дороги в этом месте.
А "шестисотый" тем не менее пошел на обгон в этом узком месте и, не
рассчитав своих возможностей, врезался в "пятерку".
  Водителя "Мерседеса" я смог разглядеть получше, пока пропускал встречный
поток машин. Хорошо одет, высокий, на лице небольшие усики. Весь такой
холеный, прямо киноактер. Весь вид его говорил о том, что у него все в
порядке, все без проблем. Все схвачено и за все заплачено. И за эту аварию
тоже. А потому незачем зря волноваться. Зря тратить нервные клетки.
Милиционеры говорили с ним вежливо-доверительно, почтительно называя "Сан
- Саныч", а Сан Саныч снисходительно отвечал на осторожные вопросы.
Помогал установить причину происшедшего. В меру своих возможностей, как
добропорядочный гражданин. Поскольку тех, в "Жигулях", уже увезли, то и
картина скорее всего прорисовывалась в пользу Сан Саныча.
  "Да, хорошо, что меня не было в той машине", - подумал я и, сделав
безмятежное лицо, приготовился объезжать место происшествия. Милицейский в
специальной униформе помахал мне своим жезлом: "давай, мол, не задерживай,
быстрей проваливай", и я поехал. Когда я поравнялся с хозяином
"Мерседеса", тот, внезапно взглянув на номер моей машины, посмотрел мне
прямо в глаза. Я тоже посмотрел в лицо Сан Саныча. Неподдельное удивление
было написано на нем. Я ободряюще ему улыбнулся и, желая обойтись без
осложнений, невозмутимо проехал дальше. Хозяин "мерса" явно узнал машину.
Вот только за ее рулем сидел не тот, кому следовало. Поэтому я, стремясь
уехать подальше от опасного места, поддал газу, едва при этом не сбив
выскочившего из темноты человека. Человек, отпрянув, грязно выругался. Я
едва не сбил не просто человека. Я едва не сбил майора милиции. Тот сразу
же взглянул на номера моей машины, потом на меня. Удивление у него это
вызвало даже большее, чем у водителя "шестисотого". И пока майор поднимал
руку, пытаясь остановить меня, я ловко сманеврировал и с все возрастающей
скоростью двинулся дальше.
  "Пожалуй, пора избавляться от этой машины. Моя "шестерка" оказалась
приметней, чем тот новый джип", - подумал я, спустя несколько минут
припарковавшись у здания с надписью "Кафе".
  "Там должен быть туалет. Запрусь и подлечусь аптечкой, иначе мне конец", -
решил я и, забрав тулуп с сумкой, выбрался из машины. Отойдя от машины, я
взглянул на ее номер. На нем отчетливо виднелись три шестерки. "Да,
действительно приметный номер", - промелькнуло в голове, пока я подходил к
дверям кафе.
  Поскольку от непрекращающейся боли в груди я был немного не в себе, то,
открыв дверь кафе и спустившись на несколько ступенек, не заметил, что
вход здесь не совсем свободный. Не заметил того, что весь процесс по
отсеиванию ненужных посетителей проводит солидного объема человек.
Невообразимо толстый и невообразимо большой. В любое другое время и при
любых других обстоятельствах я бы, конечно, не смог не заметить такую
колоритную фигуру, но сейчас мне было не до того. Я чувствовал, что
вот-вот свалюсь без сил. Едва я только хотел прошмыгнуть мимо вышибалы,
как он своей твердой и мощной рукой пресек мое намерение. "Вход платный",
- сказал он невозмутимым басом, не переставая жевать. Взглянув на эту гору
мяса, я безропотно отдал одну бумажку из моего портмоне и попытался вновь
добраться до спасительного туалета. Но и эта моя попытка не увенчалась
успехом. "С сумками не положено", - сказал потомок Гаргантюа, кивнув на
мою поклажу. "Дорогие нынче туалеты, однако", - подумал я. Делать нечего.
Пришлось доставать еще одну купюру. После этого вышибала сделал для меня
исключение из правил. Путь был свободен.
  Туалет я увидел сразу, едва только спустился еще ниже. Путь к нему вел
прямо из небольшой комнаты, где размещался гардероб. Оттуда же виднелся
вход в зал, из которого доносились громкие звуки музыки. Проскочив, не
останавливаясь мимо гардероба, я с быстротою человека, страдающего
расстройством желудка, ринулся к дверям туалета. Дверей было две, с
буквами "М" и "Ж". Я, естественно, выбрал "М" и, запершись в тесном
помещении, стараясь не потерять сознание, осторожно разделся по пояс.
  Крови все-таки я потерял немало, и она, засохнув, приклеила напрочь
испорченную рубашку к телу. С трудом и болью оторвав ткань от раны, я
достал аптечку и, почти теряя сознание, отдал себя в полное распоряжение
моего автоматического доктора.
  Пневмошприцы воткнулись в тело, щупальца киберхирурга протянулись к ране,
по прозрачным сервососудам потекла искусственная кровь. Аптечка ровно
загудела и принялась лечить мой истерзанный организм. Конечно, это не
стационарный комплект первой помощи, что имеется на каждом десантном
корабле, где вас за считанные секунды вытащат с того света. Если, конечно,
еще вас можно вытащить оттуда, если, конечно, вы, будучи без брони, не
попали под поток фа-излучения и если в вашем организме функционируют хотя
бы двадцать процентов жизненно важных органов. Но все-таки ААСП -
Автоматическая Аптечка Скорой Помощи - незаменима при таких ранениях, как
мое. Если бы не она, я бы гнил в той яме, куда попал во время перестрелки
на Рыжем Крольце, где меня подцепил осколок игольчатой гранаты. Так бы и
сгинул там, если бы не моя верная подруга - аптечка.
  Аптечка сделала свое дело, и вскоре я почувствовал себя гораздо лучше. Не
знаю, сколько прошло времени, пока я проходил курс неотложной помощи. Судя
по тому, что в дверь туалета кто-то безостановочно колотил, наверное,
немало. Я, не обращая внимания на шум, встал и оделся. Потом, подхватив
свою поклажу, вышел наружу. Меня грубо оттолкнул и быстро заскочил в
туалет высокий, спортивного вида парень, видимо, страдавший недержанием.
Простив грубость измученного наглеца, я пошел на выход.
  Приятные и вкусные запахи пищи исходили . из-за полуприкрытых дверей зала
кафе, и я не смог устоять. Выздоровевший организм требовал калорий. И я,
неожиданно вспомнив, что ничего не ел после памятного моноресторанного
обеда, распахнул дверь в зал. Зал встретил меня мягким полумраком и
спокойной музыкой. Несколько примитивной, на мой взгляд, но вполне
сносной. Цветные лучи плавали по стенам, обнявшиеся пары скользили по
свободному пятачку перед сценой, на которой в окружении аппаратуры
возвышался диск-жокей. Неподалеку от сцены виднелась стойка бара. Все
остальное пространство кафе занимали столики. Столики были практически все
заняты, кроме одного, рядом с которым я и стоял. За столиком сидела
девушка и в едва ли не полной темноте пыталась изучить меню. Кресло
напротив нее было свободно, и я недолго думая сел в него. Основательно
запихав сумку с дедовым тулупом под стол, собрался спросить у моей
соседки, чем нас сегодня накормят. В этот момент музыка стихла. Зажегся
свет, и девушка напротив, оторвавшись от созерцания меню, посмотрела на
меня.
  Я никогда в жизни не забуду это прекрасное лицо. Эти губы. Эти глаза. Эти
волосы. Это была самая прекрасная женщина во всей Галактике. Это была моя
Майя.
  В том, что это была она, я не сомневался ни на йоту. Передо мной, без
сомнения, сидела Майя. С белокурыми волосами и голубыми глазами, но
все-таки это была она. Ее я бы узнал из тысяч, миллионов, миллиардов. Одну
из всей Галактики. Ее я бы узнал где угодно, а вот она меня, похоже, нет.
Она, конечно, удивилась, увидев меня, но удивилась не так, как удивляются,
встретив неожиданно и в неожиданном месте хорошего знакомого. Она
удивилась тому, что перед ней сидит не тот, кому следует сидеть. Она
совершенно не узнавала меня или искусно это изображала. Несколько секунд
Майя недоуменно разглядывала меня, потом спросила, удивленно подняв бровь:
  - А где же Макс?
  - Этого я не могу сказать. За Макса я не ответчик. Но за себя я могу
сказать твердо - мое место навсегда рядом с тобой, Майя, и никто не сможет
его занять. Никакие максы. Никакими силами, - сказал я в ответ, глядя в ее
прекрасные глаза.
  - Мы знакомы? - еще больше удивилась девушка.
  - Да, - уверенно ответил я, - совсем недавно, а может быть, и очень давно,
на планете Даран, закрывшись в душе, мы занимались любовью.
  Девушка улыбнулась белозубой улыбкой и кокетливо спросила:
  - А где этот Даран? Далеко? Я несколько секунд помедлил, прикидывая в уме
расстояние, и наконец ответил:
  - Не очень. Тысяч десять световых лет, не больше.
  Девушка весело рассмеялась:
  - Стоило так далеко забираться для этого! Можно было найти место и
поближе. Я улыбнулся в ответ доводам девушки:
  - Возможно, что и найдем.
  Несмотря на всю мою браваду, чувствовал я себя немного неловко. Еще бы, я
знал, помнил Майю - она меня нет. Я еще не забыл запах ее волос, нежность
ее кожи, упругость юного тела, ее чудный ангельский голос. Она (и это было
видно) совершенно искренне не узнавала меня. Эту загадку мне еще
предстояло разрешить, а пока я безумно был счастлив просто смотреть на
девушку.
  И хоть Майя не помнила меня, я не сомневался, что понравился ей. Если один
раз мы смогли найти друг друга, то это произойдет и вновь. Я постараюсь,
чтобы это произошло. Опыт у меня есть.
  Майя с улыбкой посмотрела на меня и сказала:
  - Мое имя вы знаете, а я ваше нет. Может, познакомимся тогда до конца.
Если мы все равно сидим за одним столиком и занимались когда-то давно
любовью на Даране. В душе. В десяти тысячах световых лет отсюда...
  - Конечно. Рад себя представить. Лео, - начал я весело и тут же запнулся.
Как меня звали здесь, на Земле, я не знал. Не удосужился взглянуть в свои
поддельные земные документы.
  Так и не договорив, я торопливо достал из внутреннего кармана бумажник и
вытащил из него паспорт. Паспорт почему-то был австралийский. "Ну и
шутники эти энергоразведчики, нормальный паспорт не могли выдать", -
подумал я и, взглянув в раскрытый документ, сказал:
  - Леон Джаггер.
  Моя выходка вызвала