обще, что ты в него вцепился? Мало ли таких людишек, изобретателей. Не
будет его, будет другой. Их много там, на сухом и пыльном шарике, - Ника
лениво указала в сторону окна во всю стену, где плыла планета Победа.  -
И еще запомни, глупенький. Государство - это  я.  Главный  закон  -  мое
желание. Хочу мучить Джека и буду, пусть хоть небо на землю  валится.  А
ты, мой милый, запомни: как пришло, так и уйти может. Я имею в виду твое
генеральство.
   Он в ярости ударил по клавише выключения:
   -  Да  подавись  ты,  курва  е...ая  моим  генеральством.   Ишь   ты,
благодетельница. Дали блядине власть, теперь  и  творит,  что  ее  п...а
пожелает.
   Да  тебя  вся  контора  перла  куда  хотела.  Ишь  ты,  выслала  себе
тепленькое местечко, тупица...
   Лазарев  и  дальше  хотел  поливать  Нику,  но  Управительница  Жизни
появилась на экране. Юрий похолодел, в животе нехорошо заныло. И  только
тогда он заметил, что девушка смеется и не пытается скрыть веселья.
   - Браво, Счастливчик! А я все думала, разозлишься ты или нет.  Может,
с  тебя  еще  будет  толк.  Но  запомни,  пожалуйста,  -  Ника  покачала
пальчиком, ее лицо стало злым и жестким, -  ни  во  сне,  ни  наяву,  ни
пьяный, ни трезвый не думай, что можешь орать на меня, когда я этого  не
хочу.  Наказание  будет  страшным...  -   Неожиданно   девушка   ласково
улыбнулась ему.  -  Ставки  должны  быть  высоки.  Зайди  ко  мне  через
пятнадцать минут, поговорим об Эндфилде по-человечески.
   Управительница Жизни приняла Юрия в уютном кабинете,  где  беседовала
лишь с особо доверенными  лицами  и  друзьями.  Прочие  же  должны  были
выслушивать сидящую на золотом троне Живую Богиню  стоя,  в  холодном  и
неуютном зале для аудиенций.  Управительница  Жизни  в  последнее  время
стала носить этакие полупрозрачные кусочки материи, которые  еще  больше
подчеркивали ее соблазнительное тело, но теперь она была одета строго  и
скромно. Вся энергия Лазарева ушла на крик, и теперь он лишь  соглашался
с ней, выталкивая свой  страх  вместе  с  поспешными:  "Будет  сделано",
"Конечно", "Разумеется".
   -  И  еще.  Пусть  месяц-другой  погуляет  свободно.  Это  притупляет
бдительность. Только не давай ему делать деньги. У него мания грести под
себя зеленые бумажки. Пусть приложит силы,  поразвлекается...  Потом  мы
начнем.
   - Ника, а ты не боишься, - спросил генерал, внутренне  содрогаясь  от
необходимости противоречить,  -  что  в  один  прекрасный  день  Эндфилд
захватит крейсер и разнесет эту планету вместе с нами?
   - Ты будешь так неискусен в защите? - спросила она таким  тоном,  что
Лазарева снова прошиб пот. Девушка  поднялась  и  прошлась  по  комнате,
приложив в раздумье руку к щеке. - Я предусмотрела и  это.  На  подобный
случай у меня в  запасе  будет  команда  других  Управителей  Жизни.  Мы
вызовем его в  особый,  недоступный  смертным  мир  и  проучим  наглеца.
Уничтожим его навсегда.
   - Правда? - Юрий повеселел. - Надеюсь, вы справитесь.
   -  Не  сомневайся.  Сила  Управителей  Жизни  ужасна.  Не   дай   бог
какому-либо живому существу испытать его на себе.
   - И все-таки почему? Зачем разрушать, если можно использовать в своих
интересах?
   - Природа слишком щедро наградила его. Капитан Электронная Отмычка не
будет верен. Истинная верность основана на сознании слабости перед общей
силой.
   А как волка ни корми, он все в лес смотрит. Обойдемся  без  Эндфилда.
Лучше иметь десяток преданных тупиц, чем одного гения себе на уме.
   - О, госпожа, - впервые назвал ее так Лазарев. - Великий боже, как ты
права.
   - Подожди называть меня так,  -  Ника  подошла  сзади  к  генералу  и
положила руки ему на плечи. - Я хотела бы, чтобы ты помнил, что я просто
слабая женщина, которая нуждается в заботе и любви.
   - Но ты же не любишь меня, - с горечью в голосе  сказал  он,  обмякая
под ее ласковыми руками.
   - Я любила тебя. Скоро  ты  снова  будешь  молодым,  и  я  снова  все
вспомню.
   Нам ведь было хорошо вместе. А  Джек...  Он  все  равно,  как  бы  ни
старался, умрет, и умрет мучительно, потеряв все, что имеет, изверясь  в
своих силах и дойдя до глубочайшего отчаяния.
   -  Зачем?  -  с  ужасом  спросил  генерал.  -  Неужели  ты  его   так
ненавидишь?
   - Нет. Не пытайся понять. Он будет принесен  в  жертву  существующему
порядку вещей. Для того чтобы  все  и  дальше  оставалось  по-старому  и
каждый получал свое в рамках установленного нами порядка. Чтобы в  окнах
домов загорался свет по вечерам и усталые после  работы  мужья  целовали
своих жен.
   Чтобы люди  радовались,  грустили,  страдали,  мечтали,  ошибались  и
исправляли свои ошибки, надеялись и стремились. Чтобы не потеряли  себя.
А Джек - Капитан Электронная Отмычка угрожал этому  теплому  налаженному
миру своими идейками, грозившими отнять смысл жизни у простого человека.
И, кстати, реально мог.
   - Мне жаль его, - грустно сказал Юрий. - Воин не должен  погибать  от
руки тех, кого он  защищал,  только  потому,  что  в  мирной  жизни  его
посчитали опасным.
   - Ты добрый и глупый, Счастливчик. Но  это  даже  хорошо.  Должен  же
кто-то быть добрым,  уметь  прощать  и  терпеть.  Иначе  все  мы  станем
Электронными Отмычками. - Девушка прижалась к его щеке своими губами.
   - О, Ника, любимая моя... - короткие волосатые пальцы Лазарева  легли
на нежные запястья девушки, заскользили вверх, лаская ее плечи и грудь.
   - Нет... - Управительница Жизни оттолкнула  его  и  упала  в  кресло,
сотрясаясь от рыданий. - Неужели ты хочешь взять меня сейчас, когда  мое
тело еще помнит его поцелуи, меня, испачканную спермой и  слюной  чужого
человека, которому я отдавалась.
   Генерал закрыл лицо руками.
   - Я буду твоей, милый мой, когда снова почувствую себя чистой.  Тогда
у нас будет свадьба с  цветами,  улыбками,  поздравлениями,  подвенечным
белым платьем и фатой в шесть метров, как у настоящей принцессы. И тогда
я смогу любить тебя, как не любила никогда до и никогда  после  тебя.  А
сейчас уходи, - слабым голосом попросила она. -  Не  нужно  видеть  меня
такой.
   - Я подожду, Ника. Столько, сколько ты скажешь. Я всегда любил  тебя.
- Лазарев поднялся.
   - Если хочешь, - девушка улыбнулась сквозь слезы, -  можешь  называть
меня своей невестой.
   -  До  свидания,  маленькая.  Невеста  моя,  -  Юрий  бросил   нежный
прощальный взгляд и вышел.
 
*** 
 
   Джек отдыхал. Никто не дергал его повестками, никто не шипел вслед  в
душных приемных. Он много спал, медитировал, восстанавливая  психическую
энергию, вечерами сидел за  расчетами,  улыбаясь  тому,  что  стояло  за
причудливой вязью семиполярной математики.
   Он продолжал свои светские маневры,  закрепляя  свой  успех.  Капитан
даже начал играть на бирже, но  ощутил  все  то  же  противодействие  со
стороны. Но, поскольку противник был неискушен в финансах, не мог видеть
даже на ход вперед, ответные действия носили грубый и топорный характер,
от которых всю компьютерную систему взаиморасчетов из-за  команд  отмены
лихорадило так, что она приближалась к предколлапсному состоянию.
   Эндфилд же, обладая значительным свободным  капиталом,  мог  работать
под мизерные проценты и получать значительную прибыль. Его оппонент даже
утроил мощность серверов Сети, чтобы переделки "задним  числом"  не  так
били по остальным. Капитан все же  понимал,  что  для  его  деятельности
нужна солидная "крыша".
   Его как-то свели с президентом фонда помощи ветеранам - организации с
льготным налогообложением, через которую все высшие чиновники и  мафиози
отмывали свои деньги. Эндфилд сделал солидный  взнос  и  поучаствовал  в
паре заседаний совета фонда в некоей неопределенной роли.
   Его предупредили, что черную форму лучше не надевать, поэтому Капитан
был во фраке, на котором  его  боевые  награды  смотрелись  опереточными
медальками.
   Зато успех был полный. После того как  Джек  изложил  свое  понимание
ситуации на рынках инвестиций и обрисовал меры  по  увеличению  процента
прибыли по меньшей мере в три раза, на него смотрели уже как  на  нового
исполнительного директора.
   Капитану были противны эти захребетники,  летавшие  по  Баалграду  на
дорогих машинах с включенными мигалками, их пустопорожние разговоры  под
сигары  и  коньячок,  помощь  в  разворовывании  высокими  покровителями
средств, выделяемых государством  на  помощь  ветеранам,  полубандитская
форма расчетов,  когда,  чтобы  определить  количество  денег,  кредитки
взвешивали чуть ли не на торговых  весах  или  просто  определяли  сумму
наметанным глазом по размеру тары,  куда  была  свалена  наличность.  Но
только  в  этой  среде  он  мог  бесконтрольно  оборачивать   вместе   с
фондовскими значительные собственные средства.
   Конечно, его противник пытался помешать,  но  все  усилия  эсбэшников
натолкнулись на неявное,  но  четкое,  организован  ное  противодействие
различных  структур.  Там,   где   дело   касалось   солидных   барышей,
политическая неблагонадежность уходила на сорок четвертый план.
   Джек сидел перед камином,  наслаждаясь  язычками  живого  пламени,  с
бокалом вина  в  руке.  Отсветы  огня  играли  в  хрустале,  подсвечивая
кроваво-красную глубину терпкого напитка.
   Капитан  вспоминал,  как  собрание  фонда  стоя  аплодировало   после
сообщения  совета  о  назначении  его   на   должность   исполнительного
директора.   Потом   был   банкет,   и   впервые   набравшийся   Эндфилд
воспользовался автопилотом, чтобы добраться домой.
   Его будущее было достаточно  прозрачно.  Растущее,  как  на  дрожжах,
состояние, работа  по  отмывке  грязных,  ворованных  денег,  попойки  с
нужными людьми, роскошь, скука, пустота, горький привкус  предательства,
избавиться от которого граф Концепольский не сможет до конца своих дней.
   Включенный  визор  вполголоса  бубнил  светскую  хронику.   Начальник
девятого управления СБ, генерал (Эндфилд  не  расслышал  его  имени),  в
скором времени сочетается  законным  браком  с  княжной  такой-то.  Джек
внезапно вспомнил, что ему нужно решить  один  очень  серьезный  вопрос,
который он постоянно откладывал.
   Капитан должен  был  наконец  сделать  предложение  одной  из  княжон
Беловых. Это было логическим продолжением той игры,  которую  он  вел  с
этим семейством, одним из влиятельных и сильнейших родов на Победе.
   Джек любил бывать у них, ценил тепло и уют этого  дома,  неспешный  и
хорошо продуманный порядок жизни,  вечера,  куда  собирался  весь  клан,
сердечную атмосферу этих встреч, ощущение некоей связанности с  другими,
незримой, но такой ощутимой поддержки, какую давало его присутствие там.
Еще Эндфилд любил пообщаться  с  вдовыми  тетушками.  Они  по-матерински
распекали Джека за его мотовство, но тем не менее  принимали  подарки  и
цветы,  которые  он  дарил  почти  искренне.  Удовлетворение   приносили
результативные мужские разговоры в курительной комнате  и  за  карточным
столом, где Капитану, уже почти как  своему,  сообщали  секреты  высоких
инстанций  задолго  до  того,  как  они  обретали  силу   циркуляров   и
распоряжений, решались вопросы вложения денег в его мероприятия на бирже
и предлагалось участие в своих семейных проектах.
   Нужно было лишь узаконить свое пребывание там, взяв в  жены  одну  из
дочерей  хозяина  -   высокопоставленного   чиновника   министерства   и
удачливого коммерсанта, вокруг  которого  группировались  все  остальные
члены обширного семейства. Старшая, Полина, высокая худощавая  брюнетка,
в трауре по умершему мужу, была предпочтительней. Джек понимал, что  она
никогда не будет его любить, храня внутреннюю верность  погибшей  любви.
Зато старшая Белова никогда не стеснила бы его свободы  и  выполняла  бы
всегда условия молчаливого  уговора,  возникшего  между  ними  с  самого
первого дня близкого знакомства: каждый уважает чужие понятия и не лезет
во внутренний мир другого, помогает партнеру спокойно и  комфортно  идти
по жизни.
   Зато младшая, светловолосая Ангелина, в пику отцу и родственникам  из
юношеского бунтарства называвшая себя Энджи, была влюблена  в  него  без
памяти, первой серьезной любовью созревшей для взрослых чувств  девочки.
Она танцевала с ним  по  десять  медленных  танцев  подряд,  при  каждом
удобном случае воровала Джека с вечеринок, занимала  его  разговорами  в
зимнем саду, наполненными тонким  эротическим  подтекстом,  бесцеремонно
сажала его держать  пасмы  шерсти,  с  которых  она  мотала  клубки  для
вязания, невзначай показывалась Капитану в сильно открытых купальниках и
вообще готова была броситься на него, если бы не  правила  приличия  для
богатой, родовитой девушки.
   Эндфилд возил сестер в, самые дорогие рестораны, где красное  дерево,
золото и бронза отделки  соревновались  в  блеске  с  драгоценностями  и
туалетами дам, а интимный полумрак,  наполненный  тягучим  ароматическим
дымом, тонкие вина, острая  еда  и  сигареты  с  гашишем  способны  были
разжечь похоть даже у мраморной статуи.
   Когда   граф   Концепольский   появлялся   в   сопровождении   своего
очаровательного эскорта, люди надолго замолкали, жадно глядя на  спутниц
Эндфилда, зачарованные почти мистическим действом, в которое  превращала
эти выходы красота княжон, пластика их движений, их изысканные одежды  и
украшения, подчеркивающие вызывающую сексуальность девушек. Несмотря  на
то что по большому счету эти мероприятия были из  разряда  обязательных,
проводимых им для укрепления своего  положения,  Капитана  не  оставляли
равнодушным восхищение и зависть  патрициев,  а  еще  больше  подспудное
соперничество  двух  молодых  аристократок,   приятно   щекотавшее   его
самолюбие.
   Каждая надевала свои лучшие  наряды,  соблазняя  Джека  затянутыми  в
блестящий  металлик  шелка   безупречным   телами,   сиянием   атласной,
изумительно белой кожи,  точеными  руками  и  плечами,  крепкой,  сильно
открытой декольте грудью и томной, адресованной лишь ему чувственностью.
   Конечно,  Полина  уступала   кавалера   сестре,   довольствуясь   тем
вниманием,  которое  Эндфилд  оказывал  ей  в  рамках  правил  приличия,
терпеливо дожидаясь того часа, когда глупая девчонка  опротивеет  графу,
который уже не так  молод,  чтобы  воспринимать  всерьез  детский  лепет
Энджи, и еще не  так  стар,  чтобы  умиляться  выходкам  едва  созревшей
кошечки. Семнадцатилетняя Ангелина, впервые  вкусившая  плодов  позднего
постимперского декаданса, совсем потеряла голову.  Она  жаждала  быть  с
Эндфилдом все время, говорить, держать его  за  руку,  прижиматься  всем
телом, заглядывать в глаза поминутно, проверяя, желанна ли, любима ли...
   Джек знал, что с ним Энджи очень скоро станет несчастной, хоть никому
и не признается в этом, но... Да и не Капитана, даже  не  Концепольского
она любит - новизну взрослой, такой притягательной  для  девочки  жизни,
символом которой стал щедрый и богатый граф-выскочка.
   Но Джек знал и другое, то, что отец души в ней  не  чает  и  вряд  ли
простит ему  сердечную  рану  дочери,  если  Эндфилд,  заморочив  голову
девочке, оставит ее... Теперь он обязан жениться, как честный человек...
Единственным извиняющим обстоятельством может быть лишь предложение руки
и сердца старшей сестре. Однако, выбрав Ангелину, Джек стал  бы  гораздо
выше в клановой иерархии... Да и денег за нее дадут больше.
   Эндфилд отхлебнул из бокала. Как странно сложилась его жизнь.
   Голодранец,  нелюбимый  ребенок,  блестящий  студент,  курсант  школы
камикадзе.
   Безукоризненный солдат. Бунтарь, еще недавно готовый перевернуть мир.
И вот теперь  состоятельный  человек,  вхожий  в  лучшие  дома,  готовый
сделать последний шаг, чтобы непоколебимо встать на одно из лучших  мест
жизни. И все же Капитан понимал, что цена этому - предательство.  Теперь
он часто будет прикладываться к бутылке. И Электронная Отмычка,  который
облизывался на  широкие  перспективы  успешных  и  выгодных  игр,  здесь
Эндфилду  не  помощник,  поскольку   дело   касалось   недоступных   его
нечеловеческой части понятий. Разве что поможет всему стать  Электронной
Отмычкой.
   Джек опять вспомнил молоденькую красивую дурочку Энджи,  уверенную  в
своем исключительном праве на него, и следом - своего ведомого,  который
пошел на таран,  спасая  от  гибели  живой  гиперрадар  группы,  зажатой
стократно   превосходящим   противником,    вылавливающий    перемещения
недоступных никакой автоматике  крейсеров-истребителей  врага,  закрытых
маскировочным полем, без данных которого все корабли крыла были обречены
на уничтожение.  Его,  майора  Джека  Эндфилда,  с  тем  чтобы  он  стал
собственностью красивой пустоголовой кошечки и инструментом для  отмывки
денег ее папаши.
   Вспомнил свою гордую и презрительную фразу  Конечникова  о  том,  что
"драконы" не видят дальше собственного носа.  Видят...  Наверное,  тогда
они уже знали, куда заведет Джека дорога, которую выбрали за него  и  по
которой Капитана гнали, используя банальный метод кнута и пряника.
 
*** 
 
   Яркое солнце било в комнату сквозь жалюзи. Эндфилд открыл  глаза.  На
него, улыбаясь, смотрела Ника. Джек потряс головой, поднялся на кровати,
потянулся, положил руки на плечи девушки и мягко  повалил  ее  на  себя,
сжал соски руками, уткнулся носом в развилку груди,  вдыхая  упоительный
запах ее тела.
   - Проспал, - удивленно сказал  он,  -  впервые  в  жизни  проспал.  И
неудивительно. Какая же гадость мне снилась всю ночь!
   - Что-нибудь про войну? - спросила девушка, запустив свои пальцы  ему
в волосы.
   - Не только. Сначала ко мне явились мертвые "драконы" с  предложением
вновь вернуться  на  службу...  Потом  снился  кошмар  про  то,  как  мы
расстались, иногда настолько реальный, что я и сам забывал, что это сон.
   - Вот как? - девушка подняла голову и внимательно посмотрела на него.
- Как это было? .
   - Слава богу, не на самом деле, - ответил Капитан, поднимая голову  и
ловя ее взгляд.
   - Джек, расскажи, - почти потребовала Ника, - Зачем?
   - Чтобы этого никогда не случилось. Сны ведь никогда не бывают просто
так...
   - Ладно. Мне  приснилось,  что  из-за  меня  погибли  тысячи  пилотов
Черного Патруля, а я, мало того что отказался помочь им,  но  сделал  на
разгроме флота огромные деньги.
   - Да, милый, это действительно страшно... - Княжна провела  рукой  по
его щеке. - Неудивительно, что ты стонал всю ночь...
   - Потом было хуже, - Эндфилд покачал головой. - Мне казалось,  что  я
смогу все переиграть и почти добился своего, но тут...
   - Что случилось? -.с тревогой спросила девушка. Капитан страдальчески
поморщился.
   - Не знаю, стоит ли говорить, но ты все равно вытащишь это из меня. -
Он вздохнул и выпалил:
   - Ты предала меня.
   - Ну вот... - горько сказала Ника,  отстраняясь  от  него.  -  Старые
песни.
   Ты, видимо, до сих пор  в  глубине  души  считаешь  меня  соглядатаем
Службы...
   - Да, - удивленно сказал Джек. - Действительно, в моем  сне  ты  была
секретным агентом, который следил за мной, более  того,  Управительницей
Жизни.
   Девушка внимательно наблюдала за ним, не скрывая своей обиды.
   - Милая моя, это ведь было не на самом деле.
   Эндфилд сел на кровати, прижал Нику к себе, нежно гладя ее по  голове
и плечам.
   - Что тебе еще снилось? - спросила она неопределенным тоном.
   - Потом были долгие месяцы без тебя... Ты просила меня позволить тебе
остаться, но... Я пожалел, что был тогда непреклонен...  Скажи,  отчего,
когда я прикасаюсь к твоему телу, меня преследует ощущение,  что  я  так
долго не держал тебя  в  объятиях?  Отчего  мне  так  горько,  будто  мы
встретились после долгой, разлуки и сейчас же расстанемся вновь?
   - Ты хотел бы, чтобы все осталось по-прежнему?  -  Она  спросила  это
голосом, в котором клокотали сдерживаемые рыдания. - Наш дом на Деметре,
лето, радость, любовь безо всяких жестоких  условностей  внешнего  мира.
Скажи мне, - она вдруг схватила его за плечи, впиваясь своим взглядом  в
его глаза, - скажи мне, без вранья, ск