лема и забрался
вслед за Аметой внутрь ракеты.
     В носовой части ракеты было тесно. Едва я успел улечься рядом с пилотом
и затянуть ремни, раздался сигнал, загорелись контрольные лампочки на панели
рулевого управления,  и ракета, которую  толкала  стальная лапа,  вползла  в
глубь туннеля. Раздался грохот, я внезапно почувствовал, что мое  тело стало
тяжелее. В круглом иллюминаторе показалось черное небо. Мы летели.
     Описывая уставную петлю вокруг "Геи", Амета включил  двигатели на малую
скорость.  Лишь когда мы  удалились  от  корабля, он  традиционным движением
обеих рук  включил рукоятки ускорителей. Я  не  только  услышал, но и ощутил
всем  телом, лежащем на  пружинящей ткани,  глубокий мелодичный тон, с каким
атомные газы стали вырываться из дюз.
     Мне хотелось увидеть первую ракету, но для этого надо было посмотреть в
иллюминатор тесной  кабины. Несколько раз кроваво-красный свет заливал  лицо
Аметы, а на стеклах измерительной аппаратуры вспыхивали рубиновые искры: это
при  эволюциях ракеты в иллюминатор заглядывал Красный  Карлик,  освещая нас
своими  негреющими лучами. Я приподнялся на локтях, но увидел  лишь уходящие
назад трепещущие  языки  пламени,  которые вырывались из  носовых отверстий:
замедляя движение, мы выключили тормоза.
     Подтянувшись повыше,  я внезапно  увидел неизвестный  корабль.  Он  был
похож на веретено с одинаково заостренными носовой и кормовой частью. Сквозь
центр  его  корпуса  я  увидел   далекую  звезду.  Вначале  я  подумал,  что
неизвестный  корабль  прозрачен,  но  сразу понял,  что ошибся.  Это  был не
космический  снаряд,  а  примитивный  искусственный  спутник.  То,  что  мне
казалось заостренным  корпусом, было в  действительности  окружавшим спутник
кольцом, которое я видел сбоку.
     Мнимый корабль  увеличивался  в  размерах  с неслыханной быстротой. Это
была  типичная для  межзвездного пространства иллюзия. Амета  вновь  включил
тормоза и произвел поворот. Таинственный корабль  проплыл внизу под нами. Он
был  похож  на  большое  колесо  со спицами, в  центре  которого  находилась
приплюснутая  ступица. Он  медленно вращался,  его  трубчатые  спицы  лениво
передвигались  по черному фону  бездны,  как бы перемалывая звезды. В центре
сооружения на  решетчатой башне  возвышалась  посадочная  площадка.  Мы  еще
описывали  круги, а первая ракета  уже спустилась вниз.  Она  не осталась на
посадочной площадке, а пошла  ниже  и, ритмически мерцая огнями  двигателей,
выровняла  свое  движение  с оборотами  кольца  корабля,  повисла  над  ним,
выбросила из тормозных отверстий короткое пламя, выдвинула магнитные причалы
и  закрепилась  на  корабле  в  том месте,  где на  его поверхности  темнело
неправильной формы пятно.
     Амета  слегка  передвинул  рычаги.  Мы  устремились вниз.  Плоский диск
посадочной площадки рос с огромной быстротой, закрыл небо: казалось, что мы,
как пуля, пробьем его насквозь. Подойдя к нему, ракета подняла нос  и взмыла
вверх.  Наша  продолговатая  тень как  молния промелькнула  по гофрированной
металлической  оболочке,  озаренной  мутно-красным  светом  Карлика. Теперь,
когда мы вновь набрали  высоту, я  заметил надпись,  пересекавшую посадочную
площадку:
     ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ ВОЕННЫХ РАКЕТ.
     Амета описал петлю и прошел вокруг  искусственного  небесного  тела. Мы
находились  в  плоскости  его  окружности  и двигались по все  уменьшающейся
спирали.  Серебряное  кольцо,  то  освещаемое  Красным  Карликом,  то  вновь
покрываемое мраком, росло, пока не заполнило весь иллюминатор,  закрыв собой
черное,  усыпанное звездами  небо.  По мере того как  Амета тормозил, свет и
тьма чередовались все реже.
     В  нескольких  десятках  метров  за  иллюминатором с  быстротой  молнии
убегала  назад металлическая обшивка искусственного  небесного тела. На  ней
темнели  какие-то   неразборчивые   знаки:  из-за   скорости   они  казались
трепещущими  полосами.  Из носовых  отверстий ракеты вырвался  еще раз  сноп
пламени, и  серебристая стена, летевшая навстречу  нам, затормозила  с такой
силой, что эти полосы распались на буквы. Я прочитал:
     М. С. А. 6.
     Амета в  последний раз включил тормоза. В свете вылетающего из  носовых
отверстий бледного пламени можно было прочитать:
     М-Е-Ж-3-В-Е-З-Д-Н-Ы-Е С-И-Л-Ы.
     В окне промелькнула решетчатая башня и показались новые буквы:
     А-Т-Л-А-Н-Т-И-Д-О-В.
     Бортовая обшивка проплыла перед нами так медленно и близко, что мы ясно
увидели длинные утолщения в местах спайки. Потом показался  какой-то  знак и
снова начались буквы:
     М. С. А. б...
     Надпись повторялась. Мы описали полный круг.
     - Что значат эти слова? - спросил я у Аметы.
     -  Не  знаю, - ответил он, не поворачивая головы. Ракета вздрогнула. Мы
остановились  рядом   с   первой  ракетой.  То,  что   казалось  пятном,   в
действительности было большим отверстием, пробитым в кольце. Товарищей  я не
видел, они,  очевидно, уже вошли внутрь корабля. Амета  открыл кормовой люк,
выпустил механоавтоматы, отстегнул ремни и вышел наружу.
     К поверхности кольца  на временных кронштейнах был прикреплен канат. Мы
изо  всех  сил  ухватились  за  него: искусственный спутник, на  который  мы
опустились,  вращался, и возникающая центробежная сила легко могла отбросить
нас  в  пустое пространство.  Мы стояли  на большом серебристом кольце.  Оно
медленно поворачивалось вместе с  нами: создавалось такое впечатление, будто
все  сооружение  неподвижно  стоит  под  величественно  колеблющейся  черной
звездной  сферой. Далеко вверху двигался по  орбите  огненный  шар  Красного
Карлика. Помост  центральной посадочной  площадки,  приподнятый  над уровнем
кольца,  отбрасывал длинную  тень,  по временам  покрывавшую  нас.  Я  хотел
поискать глазами  "Гею" - она должна была находиться в направлении звездного
облака Стрельца, но Амета уже опустился в отверстие. Я последовал за ним.
     Мы очутились  в коридоре, проходившем внутри трубчатого кольца. Большое
отверстие в нем несомненно пробил навылет какой-то  метеорит. По краям этого
отверстия стены коридора были сильно исковерканы. Разорванные  листы обшивки
были  зазубрены,  а   пол  сбит   в  складки,   через   которые  приходилось
перешагивать.  Размеры  деформации   свидетельствовали   о  плохом  качестве
материала, из которого было построено сооружение.
     Мы  дошли  до  первых  дверей.  Их  поверхность была  покрыта выпуклыми
наростами: впоследствии наши  инженеры  объяснили,  что  это  так называемые
заклепки, которыми когда-то скрепляли друг с другом броневые листы.
     Двери были полуоткрыты.
     Четыре глубоких штриха на их поверхности  свидетельствовали о  том, что
высланные  с "Геи" автоматы  проникли внутрь корабля  именно  здесь.  Узким,
тесным проходом мы добрались до квадратной комнаты,  в которую вели открытые
двери.  Амета первый  прошел туда.  Войдя  вслед за ним, я  увидел  осталных
товарищей.
     Они  стояли  посреди  длинного,  довольно  просторного  помещения:  все
включили  лампы своих  скафандров,  благодаря  чему  здесь  было  достаточно
светло. В стенах виднелись  маленькие шкафы, в глубине  которых поблескивало
стекло. На двух рядах столов возвышались груды фарфоровых и стеклянных колб,
реторт и другой химической посуды; под столами  кучами валялись керамические
осколки  и  пузырьки  каплевидной формы. В одном  углу виднелся застекленный
вытяжной шкаф,  в другом  зияло  квадратное  отверстие. Кто-то из  товарищей
направил  вглубь  луч света; он отразился  в огромных  бутылях,  наполненных
коричневой застывшей массой.  Я заметил  с удивлением, что  потолок, стены и
пол этого помещения покрывает свинцовая оболочка. На осколке стекла, упавшем
с груды  обломков, виднелись какие-то буквы. Я хотел  взять его  а руки,  но
Гротриан закричал:
     -  Не трогать ничего! Идите прямо, вот сюда,  - и  показал  нам  проход
между столами.
     - Что это такое? - спросил я.
     Утенеут манипулировал у механоавтомата.
     -  Это культуры  микробов,  -  ответил Гротриан. - Они могли  перенести
низкую температуру.
     -  Но космическое излучение должно  было давно  убить  их... - возразил
было я,  но  тут  же умолк:  мне  сразу  стало понятно  назначение свинцовой
обшивки.
     Гротриан направил сноп света на синюю облицовку стен.
     - Этот  панцирь предохранял бактерии от воздействия космических  лучей.
Впрочем, мы сейчас все подвергнем стерилизации, - сказал он.
     Механоавтомат  поднял  головку  излучающего  аппарата  и выбросил  сноп
ультрафиолетовых  лучей,  смертельных  для  микроорганизмов.  Астронавигатор
приказал облучить и наши скафандры, после чего мы двинулись дальше.
     Мрачный   коридор,   ведущий   вниз,   был   погружен   в   абсолютную,
всепоглощающую  тишину  пустоты,  и наши  шаги  угасали без эха.  Каждый шаг
поднимал  с пола  клубы невесомой пыли, которая  медленно  оседала  ленивыми
волнами,  покрывая  нас   до  самых  плеч,  то   искрясь  серебром  в  лучах
рефлекторов,  то  отливая  кровавым  отблеском  в  лучах  Красного  Карлика,
падавших через иллюминаторы в потолке. Тогда шлемы идущих впереди меня людей
вспыхивали рубиновым светом. Из полупрозрачных клубов пыли выплывали стены и
предметы, покрытые сизым налетом. Помещения были тесны; казалось, это кольцо
строили  какие-то пигмеи,  так загромождено было оно всякими перегородками и
аппаратами, так низко  надо было наклонять  голову в дверях. Мы прошли через
какой-то  склад,  заваленный  стальными  бутылями.  Далее  снова   потянулся
коридор. Он кончался дверями размером несколько побольше остальных. Тот, кто
шел впереди, стер рукавицей  белый  налет с висевшей над ним таблицы; на ней
было написано:

        Добро пожаловать, ребята, во Вселенную атлантидов!
     Гротриан  толкнул створку  двери  и  замер  на пороге,  преградив  путь
остальным.  Я  заглянул через  его плечо  внутрь  помещения. Лучи наших ламп
осветили высокую комнату, с обеих сторон заставленную конструкциями, которые
я сначала принял  за  клетки.  Это  были многоэтажные койки. Тут  же  у  ног
Гротриана, обутых в серебристый металл, лежало что-то, похожее на полупустой
мешок из зеленоватого брезента. Я вздрогнул.
     Это был человек. Он лежал навзничь, с полусогнутыми ногами, прижав руки
к телу. Его лицо скрывал шлем. Он был мертв уже много веков. Неужели это  он
так  поразил  Гротриана?  Но  астронавигатор  смотрел  не   на  него,  а  на
противоположную стену. Там  виднелось изображение нагой женщины.  Она сидела
на  спине  большой  черепахи, заложив  ногу  за ногу, касаясь  цветком своей
обнаженной груди, и улыбалась. На ее ногах были странные башмаки с каблуком,
имевшим  форму  острого  клюва.   Ногти  были  окровавлены.  Красные   губы,
раздвинутые усмешкой, открывали очень белые зубы. В этой усмешке было что-то
невыразимо скверное.  Я отвернулся. Позади  меня стоял  Тер-Хаар. За стеклом
шлема я увидел его лицо. Оно было сурово и бледно.
     - Что это значит? - спросил я, невольно переходя на шепот.
     Никто не ответил.
     Гротриан перешагнул через труп и  вошел внутрь комнаты. Мы двинулись за
ним по  узкому  проходу между  похожими  на клетки  койками.  Астронавигатор
безуспешно попытался открыть следующую дверь и вызвал механоавтомат, который
коротким ударом раскрыл  створки  двери.  От  толчка  прикрепленная  к стене
картина с обнаженной женщиной упала.
     Пыль, мешавшая  мне видеть того, кто шел впереди,  густела, чем ниже мы
спускались  в каюты,  лишенные  окон. Лампы  мерно  колебались  в такт нашим
шагам, освещая трупы,  над которыми  висели картины,  изображавшие женщин. В
висках у меня стучала кровь, горло сжималось.
     Однажды мне  приснился  сон,  будто  после  долгой прогулки  в  темной,
пустынной  местности я встретил человека, который подошел ко мне и  дружески
подал руку. Вглядевшись  поближе в его улыбавшееся, доброе  лицо, Я внезапно
увидел, что  это не человек. Внутри  искусственно  натянутой кожи находилось
неизвестное существо, которое двигало  ее изнутри; оно  растягивало  губы  в
добрую улыбку и наблюдало за мной через  глазные отверстия холодным, тупым и
одновременно торжествующим взглядом. И вот  теперь, двигаясь в облаках пыли,
представлявших собой замерзший в пустоте воздух, я вновь попал  под действие
такого   же  кошмара.  Между  беспорядочным  скоплением  предметов,  которые
освещали наши лампы, лежали, стояли на коленях, сидели замотанные в одеяла и
ткани мумии, по двое, по трое, судорожно схватившись  друг за друга. Их зубы
блестели, их  лица,  засыпанные  снежной  пылью, были  лишены  человеческого
выражения.
     Такие катастрофы  могли случаться несколько веков назад, это можно было
понять. Но картины на  стенах? На них были  изображены  обнаженные  женщины,
злобно, искоса смотревшие  на  нас из-под  опущенных  век.  Их белые, тонкие
пальцы заканчивались ногтями, похожими на капли крови. Неужели это тоже были
люди?
     В  глухом молчании  мы переходили  из  одной каюты  в  другую. Миновали
камбуз, где на  белом  кафельном  полу  валялись груды  пустых банок и сухих
костей,  а  из  блестящих  кранов свисали  ледяные  сосульки.  Мы  прошли  в
следующую секцию коридора. Еще  одни двери. Перешагнув через порог, я увидел
у противоположной  стороны восемь высоких серебристых фигур:  это были  наши
отражения  в  зеркале,  закрывавшем  всю стену.  В комнате был  хаос.  Между
разбросанными трехногими стульями, обитыми красной кожей, на замерзших лужах
разноцветных напитков и бутылках лежали мумии. Ближайшая к  ним прислонилась
головой к бочке,  из которой жидкость вытекла - и превратилась в зеленоватый
лед.  Одной  рукой  мумия   прикрывала   лицо,   другой  сжимала   короткую,
оксидированную металлическую  трубку. Зеркало было испещрено многочисленными
отверстиями,  окруженными  волнистыми трещинами  в  стекле.  В  потолке зиял
открытый люк.  К  нему вела лесенка. С ее  нижней  ступени, согнувшись почти
пополам, свисали  два тела. Я обернулся. Стену покрывала большая картина. На
голубом фоне, среди пенистых белых облаков парили розовые тела женщин.
     - Что это такое? - спросил я и не узнал собственного голоса.
     - Это  атлантиды, -  ответил Тер-Хаар и,  словно объяснив этими словами
все, обошел меня, отстранил тела, свисающие с лестницы,  и стал  подниматься
вверх.
     Мумии  опустились на бок. Головы их были обмотаны полосами, оторванными
от одеял.
     Чья-то  сердобольная  рука  прикрыла  их  куском  грубого  полотна.  Мы
поднялись наверх и  в полумраке опустились  в тесный колодец, который  вел в
центральную  камеру.  Здесь  надо  было  передвигаться,  держась  за  тонкие
металлические канаты, прикрепленные к стенам.  Центробежная сила действовала
все слабее. Коридор закрывали массивные бронированные  двери; после того как
была стерта тонкая полоса  налета,  мы  увидели надпись, сделанную  красными
буквами:

        АТОМНЫЙ ОТСЕК. ОПАСНОСТЬ РАДИАЦИИ!
     Действовать  режущими орудиями было бы  слишком долго; поэтому Гротриан
вызвал   автоматы,   снабженные   горелкой.  Голубое   пламя   вгрызлось   в
металлическую плиту. Сталь  покраснела,  вниз полетели чешуйки обуглившегося
лака; линия выреза слегка изгибалась. Наконец броня была  прорезана  по всей
длине; оба автомата сначала  нажали  на нее, потом потянули  к себе. Большой
кусок стали медленно наклонился и открыл вход.
     Гротриан  вошел  первым.  В  помещении  было  темно.  Лучи  рефлекторов
блуждали  по каким-то отсекам и нишам,  невесомость затрудняла ориентировку.
Благодаря магнитным присоскам мы могли ходить, но полностью заменить тяжесть
эти  присоски  не  могли.  В  пустом  пространстве  поднимались  и  медленно
проплывали мимо нас какие-то,  крупные сосуды, похожие на пузатых рыб; от их
полированной  поверхности  отражался   свет   наших   фонарей.   Лишь  когда
механоавтоматы собрали  и закрепили эти летающие сосуды  и  включили  мощный
юпитер,  мы увидели,  что  находимся  в глубине  сводчатой камеры. С потолка
свисал   кран,   удерживавший,  почти  четырехметровую  ракету   с   грубыми
стабилизаторами.  Когда  рефлектор  в  головке автомата описал  круг,  стало
видно, что в темных нишах стоят грушевидные сосуды. Их  было около тридцати.
Узкие рельсы вели от каждой ниши к поворотному кругу под кран.
     Гротриан спросил у Тер-Хаара:
     - Бомбы, правда?
     - Да, - ответил историк. - Урановые.
     Гротриан вызвал  механоавтомат  и приказал ему  просветить  грушевидные
сосуды рентгеновскими лучами. Мы зашли с другой стороны,  чтобы взглянуть на
флюоресцирующий под  действием рентгеновских лучей экран. Я заметил, что под
краном  в  полу  имеется  углубление,  в  котором  находился  открытый  люк.
Нагнувшись, я заглянул в зияющее отверстие и увидел мерцающие звезды.
     Механоавтомат  дал  ток.  На  засверкавшем  зеленоватым  светом  экране
появилась тень внутренней конструкции сосуда. К  ее  центру концентрическими
кругами сходились четырнадцать или  шестнадцать труб (их  тени могли покрыть
одна другую). Вверху трубы соединялись кабелем. Утенеут нашел его на внешней
поверхности,  сосуда. Там был  маленький колпачок, открывающийся  при помощи
пружины; внутри него был контактный рычажок и больше ничего.
     Гротриан запретил нам прикасаться к чему бы то ни было. Мы вышли  через
отверстие, проделанное автоматами в броне, и вернулись в большое помещение с
зеркалом. Отсюда  дорога  вела  по  коридору  в  маленькую  каюту,  куда под
потолком  сходились пучки проводов в  оболочках, покрытых  инеем. На  стенах
виднелись  мраморные  распределительные  щиты  с рядами  контактов; это была
очень  старая вакуумная вычислительная  машина. Под щитами стояли  трехногие
стулья, на них, скорчившись,  с наушниками  на головах сидели  четверо. Лица
этих  людей были  скрыты масками.  Четвертый  свесился  со  стула, его  шлем
свалился с  головы, и  посеребренные  осевшими  кристаллами  воздуха  волосы
касались пола.
     Следующий отрезок коридора был устлан мягкой толстой дорожкой. Он вел к
двери, на которой были мелкие серебряные буквы:

        Главнокомандующий, генерал-лейтенант Джон Мак-Мерфи.
     Я выполню свой долг.
     Глазам  открылась большая комната. Сквозь два  круглых  иллюминатора  в
потолке  падал красноватый свет Карлика, смешавшийся  теперь  с белым светом
наших  ламп.  В  комнате  стояли  застекленные  шкафы  со  старыми  книгами,
громоздкие кресла. На одной  стене висела  карта Земли в устаревшей проекции
Меркатора;  Евразию окружала жирная красная полоса. Поперек  всего  материка
была надпись:

КОММУНИСТИЧЕСКАЯ ЗОНА
     На остальной части света черными буквами было написано:

ЗОНА СВОБОДНОГО МИРА
     В широком кресле за письменным  столом сидел человек. Он, вероятно, был
высокого роста. Его вытянутые  ноги высовывались  из-под стола. Голова  была
откинута назад, и острый кадык торчал, окруженный белым мехом воротника. Как
и  все  члены  экипажа, мумия была одета в кожаную  куртку; уголки воротника
были украшены четырьмя золотыми звездочками. Перед ней  среди покрытых инеем
бумаг стоял  стакан,  наполненный льдом. С  правой  стороны находился пустой
кожаный  футляр, а  на книге,  на  которой золотыми  буквами  было написано:
"Святая библия",  лежал оксидированный предмет с короткой  трубкой. Когда  я
подошел  ближе, мне показалось, что  командир мертвого  корабля улыбается. Я
обошел вокруг письменного стола и заглянул в его темно-серое, покрытое инеем
лицо. Оно не выражало  ничего. Под  судорожно приоткрытыми губами  виднелись
зубы,  между  которыми  были  какие-то  сверкающие  осколки.  Я  наклонился,
невольно затаив дыхание, и увидел, что  это куски  стеклянной трубки. Кто-то
положил мне руку на плечо. За мной стоял Тер-Хаар.
     - Пойдем, - сказал он.
     И я лишь теперь заметил, что мы одни в комнате.
     С порога я еще раз  оглянулся. Красный свет Карлика  освещал лицо мумии
как бы в бесплодной попытке оживить ее. Вы