ельств никоим образом не  связано  с  каким-либо,  пусть  и  малейшим
недоверием к вам как государственному деятелю; менее всего мне  бы  хотелось
создать у вас подобное впечатление.
   Я не могу завершить письмо, не выразив горячего желания  и  надежды,  что
для вас найдется достойный ваших высоких качеств пост.
   Верьте мне всегда,
   Искренне ваш,
   И. К. Брюнель.
   Министерское письмо Чарльзу Эгремонту, Ч. П., дек. 1855 г.

МЕМОРАНДУМ МИНИСТЕРСТВУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

   По этому случаю наш высокий  гость,  экс-президент  Американского  Союза,
мистер Клемент  Л.  Валландингем  <Клемент  Л.  Валландингем  (1820-1871)  -
американский юрист и политик, член Палаты  представителей  США  (1857-1863).
Глава  ?копперхедов?  -  той  фракции  в  демократической  партии,   которая
выступала против войны Севера и Юга (название имеет презрительный оттенок  и
означает породу змей - медноголовый щитомордник). В мае  1863  г.  арестован
за  ?подстрекательские?  речи,  предан  военно-полевому  суду  и  осужден  к
заключению до конца войны, однако вскоре Линкольн приказал  выслать  его  на
конфедератскую территорию. Откуда он перебрался в Канаду, а затем - в родной
штат Огайо, где принял активное участие в избирательной кампании 1864  г.  и
написал часть платформы Демократической партии с  ярой  критикой  войны,  по
окончании  которой  выступал  против  ?радикальной  реконструкции?  Юга  как
антиконституционной и тиранической, - но к 1870  г.,  осознав  бесполезность
борьбы, призвал  свою  партию  акцентировать  финансовые  вопросы.  Погиб  в
результате несчастного случая - от неосторожного обращения  с  огнестрельным
оружием, выступавшим как вещественное доказательство  в  деле  об  убийстве>
улизался в стельку. Выдающийся демократ показал,  что  не  уступит  в  своей
распущенности ни  одному  из  Англиейских  лордов.  Он  излапал  миссис  А.,
зацеловал визжащую мисс Б.,  исщипал  до  синяков  пухленькую  миссис  В.  и
бросался на мисс Г. с самыми гнусными намерениями!
   Мистер Валландингем вел себя, как бык в  период  течки;  когда  все  наши
гостьи впали в истерику, высокопоставленное животное было отловлено слугами,
доставлено вверх копытами на второй этаж  и  выпущено  под  присмотр  миссис
Валландингем, успевшей уже переодеться в чепец и ночную рубашку.  И  тут,  к
вящему  нашему  изумлению,  этот  необыкновенный  человек  использовал   для
удовлетворения чрезмерно разыгравшейся похоти покорное тело  законной  своей
супруги, облевав его в процессе соития с головы до ног. Те, кто видел миссис
Валландингем, едва ли сочтут последнее не правдоподобным.
   Недавно меня достигло известие, что в Веракрусе, в мексиканском изгнании,
умер бывший президент Техаса Сэмьюэль Хьюстон. Судя по всему, Хьюстон ожидал
призыва о помощи со стороны какой-нибудь из враждующих группировок,  надеясь
вернуть себе хотя бы часть прежнего влияния, однако никто к нему  так  и  не
обратился - французские алькальды не дремлют.  При  всех  своих  несомненных
недостатках Хьюстон был во сто раз  лучше  Клемента  Валландингема,  который
заключил трусливый мир с  Конфедерацией  и  позволил  стервятникам  Красного
Манхэттенского Коммунизма терзать останки своей обесчещенной страны.
   Лорд Листан, 1870г.

ДО РАДИКАЛОВ

   (Нижеследующий текст - транскрипция звуковой записи на восковом цилиндре.
Одна из самых первых подобных  записей,  она  донесла  до  нас  воспоминания
Томаса Таулера (р. 1790), деда  Эдварда  Таулера,  изобретателя  ?Аудиографа
Таулера?. Несмотря на экспериментальный характер  использованного  аппарата,
эта запись отличается исключительной чистотой. 1875 г.)
   Я вот помню одну зиму, холодная была, длинная, а мы  же  тогда  в  Англии
жили все совсем как нищие - это еще до радикалов. Мой братишка  Альберт,  он
выискивал кирпичи, обмазывал их птичьим клеем и оставлял  у  конюшен,  чтобы
ловить на них воробьев. А потом он ощипывал их, он и я,  мы  вместе,  я  ему
тоже помогал. И мы их потрошили, и Альберт разводил в печке огонь, и,  когда
она нагреется, мы жарили этих  крошечных  воробышков  в  маминой  латке,  на
старом жире. И потом мама делала нам большой горшок чая, и у нас  был  вроде
как праздник, воробьев мы этих ели.
   А отец, он ходил по всем лавочникам  на  Чатуин-роуд  и  собирал  ошметки
мяса. Кости, значит, бараньи кости и все такое, горох, бобы, лежалую морковь
и репу и... ему обещали еще овсяную муку,  и  пекарь  отдавал  ему  черствый
хлеб... У отца был  большой  железный  котел,  он  там  раньше  готовил  для
лошадей, и вот он вычистил его, и они там варили суп, в  большом  котле  для
лошадей. Я помню, как приходили совсем бедные,  они  приходили  два  раза  в
неделю, это той зимой. Им приходилось приносить с собой  собственные  миски.
Вот такие они были все голодные, до радикалов.
   А ты, Эдди, ты слышал когда об ирландском голоде в сороковых? Да нет, где
тебе. Картошка тогда не уродилась два года подряд, три, и ирландцам, им было
совсем худо. Но радикалы, они такого терпеть не  ста  л  и,  он  и  устроили
чрезвычайное положение и мобилизовали нацию.
   Лорд Байрон произнес прекрасную речь,  она  была  во  всех  газетах...  Я
записался на один из спасательных кораблей, они отходили из Бристоля. С утра
до вечера, да и ночью тоже, мы грузили кранами здоровые ящики по  лондонским
накладным, а поезда приходили и днем  и  ночью  со  всей  Англии,  и  все  с
едой.  ?Благослови  Господь  лорда  Бэббиджа!?  -  кричали  нам  ирландцы  и
плакали. ?Да здравствует Англия и радикальные лорды!? У них долгая память, у
ирландцев, они никогда не забывают добра <...ты слышал когда  об  ирландском
голоде в сороковых? <...> Картошка тогда не уродилась два года подряд,  три,
и ирландцам,  им  было  совсем  худо.  Но  радикалы...устроили  чрезвычайное
положение и мобилизовали нацию. <...> У них долгая память, у ирландцев,  они
никогда не забывают добра. - Картофель был поражен ненароком  завезенным  из
Северной Америки грибком Phytophthora infestans, и в  1845-1849  гг.  урожай
сгнивал на корню. Поскольку к началу 1840-х гг.  бедное  сельское  население
Ирландии зависело в своем  пропитании  исключительно  от  картофеля,  причем
всего   одного-двух   особо    урожайных    сортов,    ситуация    сложилась
катастрофическая. Если в 1845 и в начале 1846 г. Англия  пыталась  оказывать
помощь, то потом к власти пришли  либералы,  и  финансовое  бремя  борьбы  с
голодом легло по большей части на ирландских землевладельцев,  которые  тоже
были стеснены в средствах, поскольку крестьяне не могли платить за аренду. В
итоге население Ирландии сократилось к началу 1850-х гг. почти на четверть -
от голода, тифа и других болезней, а также в результате эмиграции. Эмиграция
продолжалась, рождаемость падала -  и  к  1921  г.,  когда  Ирландия  обрела
независимость, ее население составляло около  половины  того,  что  было  до
голода. Ирландцы до сих пор не могут простить Англии всего этого свинства>.

ДЖОН КИТС НА ХАФ-МУН-СТРИТ

   Слуга провел меня в кабинет мистера  Олифанта.  Мистер  Олифант  сердечно
меня приветствовал, особо отметив  прошлое  мое  сотрудничество  с  доктором
Мэллори. Я сказал  мистеру  Олифанту,  что  имел  удовольствие  сопровождать
триумфальную лекцию  доктора  Мэллори  о  бронтозаврусе  весьма  совершенной
кинотропической программой. В ?Докладах Общества  парового  интеллекта?  был
напечатан крайне лестный отзыв о моих достижениях,  и  я  предложил  мистеру
Олифанту упомянутый номер журнала. Мистер Олифант просмотрел статью,  однако
в своем понимании тонкостей  клакерства  он  находится  на  уровне  среднего
любителя - судя  по  тому,  что  единственной  его  реакцией  было  вежливое
удивление.
   Тогда я сообщил мистеру Олифанту, что именно доктор Мэллори направил меня
к его порогу.  В  одной  из  частных  бесед  великий  ученый  счел  уместным
рассказать мне о смелом предложении мистера Олифанта -  использовать  машины
полиции  для  научного  изучения  скрытых   структур,   лежащих   в   основе
передвижений и занятий жителей нашей столицы.  Мое  восхищение  этой  смелой
идеей привело меня к мистеру Олифанту, и  я  изъявил  желание  и  готовность
принять участие в осуществлении его замысла.
   Тут он прервал меня весьма взволнованным образом. ?Все  мы  исчислены,  -
заявил он, - каждый  из  нас.  Исчислены  всевидящим  оком;  и  наши  минуты
исчислены тоже, и каждый волос на головах наших. И кто как  не  сам  Господь
промыслил, чтобы  вычислительные  мощности  машины  были  применены  к  этой
великой общности, к потокам уличного движения,  к  торговле,  к  приливам  и
отливам людских толп - к бесконечно делимой текстуре Его творения?.
   Я ждал, что за этими необычайными  рассуждениями  последуют  какие-нибудь
практические выводы,  но  мистер  Олифант  внезапно  погрузился  в  глубокую
задумчивость.
   Тогда я разъяснил  ему,  избегая  по  возможности  специальных  терминов,
почему природа человеческого  глаза  неизбежно  требует  от  кинотропии  как
необычайной скорости, так и необычайной сложности. По этой причине, заключил
я, мы, кинотрописты, находимся в ряду самых сведущих программистов Британии,
и  практически  все  достижения  в  сжатии  данных  берут  свое   начало   в
кинотропических приложениях.
   Тут он снова меня прервал, спросив, действительно  ли  я  произнес  слова
?сжатие данных? и знаком ли я с понятием ?алгоритмическое сжатие?? Я заверил
его, что знаком.
   Тогда он встал и, подойдя к стоявшему поблизости бюро, достал нечто вроде
деревянного  ящика,  используемого  для  транспортировки  научных  приборов,
причем мне сразу же  бросились  в  глаза  кусочки  белого  гипса,  прилипшие
кое-где к этому ящику. Не мог бы  я,  спросил  мистер  Олифант,  скопировать
находящиеся здесь перфокарты и затем разобраться, что они такое  значат?  Он
особо подчеркнул, что мои исследования должны иметь сугубо  конфиденциальный
характер.
   Он  понятия  не  имел  об   их   потрясающем   значении,   ни   малейшего
представления.
   Джон Китс, цитируется по интервью, данному Г. С.  Лайвуду  для  ?Докладов
Общества парового интеллекта?, май 1857 г.

ГРАН-ПАНМЕЛОДИУМ ПОЛЬКА

   Ах, весь мир с ума сойти рискует, Тощий, толстый, робкий и  нахал  -  Все
твердят, без устали танцуя: Наша чудо-полька выше всех похвал!
   Одну ножку выше поднимаем, Балансируем на носке другой,  Каблучками  ритм
звонко отбиваем - В вихре чудо-польки мчит весь шар земной.
   Вальсы и кадрили всем нам надоели, Запись не сравнится с  музыкой  живой.
Даже трубочисты, позабыв о деле, Пляшут чудо-польку майскую порой.
   Девичьи глаза как звездочки сияют, Губки так и просят их  поцеловать.  Но
красавица того лишь замечает, Кто умеет чудо-польку танцевать.
   И ученый слышит: музыка играет, - Вмиг бросает книги, душный кабинет И со
всеми вместе дружно восклицает: ?Лучше чудо-польки не было и нет!?
   Так мы и танцуем, юбки вверх взлетают, Стук подковок медных - раз, и два,
и три. И на тех парней лишь взгляды мы бросаем, Кто танцует  чудо-польку  до
зари. <Перевод Б. М. Жужунавы>

СПЛЕТНИ

   С  грустью  и  удивлением  узнали  мы  о  недавнем  отплытии   на   борту
пироскафа ?Грейт Истерн? всеми любимого и разносторонне талантливого мистера
Лоренса  Олифанта  -  писателя,  журналиста,  дипломата,  географа  и  друга
королевской семьи - в Америку. Как заявил нам  мистер  Олифант,  он  намерен
поселиться в так называемом Сусквеганнском фаланстере, основанном  господами
Кольриджем и Вордсвортом, чтобы  жить,  равняясь  на  утопические  доктрины,
милые сердцу этих достойных изгнанников!
   "Городские вести? от 12 сентября 1860 г.

ЛОНДОНСКАЯ АФИША, 1866
   ТЕАТР ?ГАРРИК?,
   Уайтчепел, перестроенный и обновленный,
   Под руководством Дж. Дж. Тобиаса, эсквайра,
   Впервые представляет
   ВЕЧЕРА
   СОВРЕМЕННОЙ КИНОТРОПИЧЕСКОЙ ДРАМЫ Понедельник, 13  ноября,  и  далее  всю
неделю.
   ПЕРВОЙ  будет  представлена  (ВПЕРВЫЕ)  совершенно  новая   национальная,
лондонская,   типическая,    столичная,    мелодраматическая/кинотропическая
современная драма в пяти актах, в истинном  свете  выставляющая  современную
жизнь и нравы в их бесчисленных  небывалых  и  интересных  проявлениях,  под
названием ПЕРЕКРЕСТКИ ЖИЗНИ
   Или ЛОНДОНСКИЕ КЛАКЕРЫ
   В основу драмы легла знаменитая пьеса  ?Сыны  Вокансона?,  захватившая  в
настоящее  время  внимание  всей  Франции,  переработанная  применительно  к
обстоятельствам и реалиям настоящего момента.
   С кинотропическим оформлением мистера Дж. Дж. ТОБИАСА и ассистентов
   В  музыкальном  сопровождении  нового  блестящего  попурри-оркестра   под
управлением мистера Монтгомери
   Режиссура мистера С. Дж. Смита
   Костюмы миссис Хэмптон и мисс Бейли
   Общее руководство постановкой
   Мистера Дж. Дж. ТОБИАСА

Действующие лица и исполнители:

   Марк Ридли,  он  же  Пройдоха  Лис,  (клевый  парень,  король  лондонских
клакеров)
   .........мистер Г. Л. МАРСТОН
   Мистер Доррингтон (богатый ливерпульский коммерсант, проездом в Лондоне)
   .........мистер Дж. РОУМЕР
   Фрэнк Дэнверс (британский  морской  офицер,  только  что  вернувшийся  из
Индии)
   .........мистер У. М. БЕРД
   Роберт Дэнверс (его младший брат, разорившийся повеса, кинутый клакерами)
   .........мистер Л. МЕЛВИН
   Мистер  Хоксуорт  Шабнер  (владелец  вест-эндского  клакерского  притона,
дисконтер и хотьчтошник - там, где можно хоть что зацапать)
   .........мистер П. УИЛЬЯМС
   Боб Йоркнер (жулик, уставший от жульничества)
   .........мистер У. ДЖОНС
   Нед Бриндл (трепло, парень серединка на половинку)
   .........мистер С. ОБРИ
   Том Фогг, он же Старый Жмурик, он  же  Скотина  (раб  опиума,  страдающий
белой горячкой)
   .........мистер А. КОРЕНО
   Джо Луковица, он же Крокодил (громила и шестерка Шабнера)
   .........мистер ДЖ. Г. ВЕЛАСКО
   Дикки  Смит  (Ранняя   Пташка,   юный   машинный   оператор,   ничем   не
примечательный, клюющий по зернышку где придется)
   .........мистер Дж. МАСКЕЛЛ
   Айки Бейтс (хозяин ?Крысиного Замка?,  владелец  скандального  стола  для
игры в багатель, прекративший игру в бамблпаппи как слишком печальную)
   .........мистер ГОУТУБЕД
   Официант в пивной ?Кот и волынка?
   .........мистер СМИТСОН
   Инспектор особого отдела с Боу-стрит
   .........мистер ФРЭНКС
   Луиза Трухарт (жертва безответного чувства)
   .........мисс КЭРОЛАЙН БАРНЕТТ
   Шарлотта Уиллерс (молодая деревенская леди с кошкой)
   .........мисс МАРТА УЭЛЛС
   Бельэтаж 3 ш. Ложи 2 ш. Партер 5 п. Балкон 2 п. Касса работает  ежедневно
с десяти до пяти.

ПРОЩАЛЬНАЯ ПОЭМА

   (В 1854 году Мори Юдзо, самурай и ученый из провинции Сацума, написал  на
отбытие своего сына  в  Англию  нижеследующее  стихотворение.  Переведено  с
китаизированного японского.)

   Мой сын пересекает морскую пучину,
   Стремясь к благородной цели.
   Далек его путь - десять тысяч сато,
   За ним не угнаться весеннему ветру.
   Восток и Запад ничто не роднит,
   Так говорят многие, забывая,
   Что солнце светит над ними одно
   С одних и тех же небес.
   Без страха в сердце через все опасности
   Он ведет своих сородичей учиться в далеких краях,
   Ради блага семьи он не щадит себя.
   Пройдя через все испытания и невзгоды
   Он приникнет к источнику знания.
   Далеко до великих рек Китая,
   Много дальше стремится мой сын.
   Будет время, когда обретенная им мудрость
   Принесет бесценные плоды.

ПИСЬМО ДОМОЙ

   В тот день я, как и обычно, обшаривал глазами все четыре стороны света  в
поисках земли, но не находил  ничего.  Как  печально  это  было!  Потом,  по
случайной прихоти и с разрешения капитана, я взобрался на одну  из  мачт.  С
этой большой высоты, когда паруса и дымовая труба остались далеко подо мной,
я с удивлением различил берег  Европы  -  тончайшую  зеленую  полоску,  чуть
выступавшую над водным горизонтом.  Я  крикнул  вниз  Мацумуре:  ?Поднимись!
Поднимись!? - и он поднялся очень быстро и отважно.
   Вдвоем на верхушке мачты мы пристально вглядывались в Европу. ?Смотри!  -
сказал я ему. - Вот нам и доказательство, что мир и на самом  деле  круглый!
Стоя внизу на палубе, мы ничего не видели,  но  отсюда,  сверху,  суша  ясно
видна. Это доказывает, что поверхность моря искривлена!  А  если  искривлено
море, то, конечно же, искривлена и вся земля!?
   "Это потрясающе,  -  воскликнул  Мацумура,  -  все  именно  так,  как  ты
говоришь!  Земля  действительно   круглая!   Это   наше   первое   настоящее
доказательство!?
   Мори Аринори, 1854 г.

МОДУС

   Парижские газетчики уделяли ее  светлости  прискорбно  мало  внимания,  а
потому даже этот небольшой зал был заполнен менее чем наполовину.
   Темные ряды откидных кресел  были  негусто  усеяны  сверкающими  лысинами
математиков, но основную часть публики составляли клакеры, по большей  части
- немолодые, летний лен их чрезмерно элегантных нарядов смотрелся  несколько
отставшим от моды.  Три  последние  ряда  занимал  парижский  Женский  клуб;
истомленные   жарой    суфражистки    обмахивались    веерами    и    громко
переговаривались,  поскольку  давно  уже  потеряли   нить   рассуждений   ее
светлости, а может - и не находили.
   Леди Ада Байрон перевернула страницу и чуть поправила бифокальное пенсне.
Уже несколько минут вокруг подиума кружила тяжелая зеленая муха; теперь  она
прервала свой замысловатый полет и приземлилась на подложенное,  с  отделкой
из кружев плечо ее светлости. Леди Ада никак  не  среагировала  на  вопиющую
наглость настырного насекомого и  храбро  продолжала  на  не  очень  хорошем
французском.
   Мать сказала:
   - Наша жизнь стала бы много прозрачнее, если бы человеческую  речь  можно
было интерпретировать как развертывание уровней некоей глубинной  формальной
системы. Отпала бы необходимость разбираться в  двусмысленностях  языка,  но
появилась бы возможность оценивать истинность любого высказывания,  соотнося
его с фиксированным  и  поддающимся  конечному  описанию  набором  правил  и
аксиом. Найти подобную систему, ?Characteristica Universalis?,  было  мечтой
Лейбница...
   Однако выполнение так называемой программы ?Модус?  однозначно  показало,
что любая формальная система является одновременно  неполной  и  неспособной
доказать свою самосогласованность. Не существует  конечного  математического
метода установить, что есть ?истина?. Трансфинитная  природа  ?предположений
Ады Байрон? вывела из строя  ?Гран-Наполеон?;  программа  ?Модус?  запустила
последовательность циклических, вложенных друг в друга петель, которую  было
очень трудно породить, но еще  труднее  -  уничтожить.  Программа  работала,
однако привела в негодность машину! Это было  поистине  болезненным  уроком,
показавшим,  сколь  несовершенны   еще   возможности   даже   лучших   наших
ordinateurs.
   И все же я верю и продолжаю настаивать на том, что примененный в ?Модусе?
метод автореферентности ляжет когда-нибудь в основу истинно  трансцендентной
метасистемы вычислительной математики. ?Модус? доказал мои  ?предположения?,
но их практическое применение станет возможным, лишь когда  появится  машина
огромной мощности, способная на итерации высочайшей сложности.
   Не странно ли, что  мы,  простые  смертные,  способны  говорить  о  такой
бесконечно сложной концепции, как  истина!  И  все  же,  разве  не  выражает
замкнутая система суть механического, не  способного  мыслить?  И  разве  не
является все живое, мыслящее системами по определению открытыми?
   Если мы вообразим себе всю систему математики  как  огромную  машину  для
доказательства теорем, то эксперимент с ?Модусом? заставит нас признать, что
эта машина живет и  способна  осознать  свою  жизнь  -  если  только  сумеет
взглянуть сама на  себя.  Природа  необходимого  для  этого  глаза  все  еще
неизвестна, но мы точно знаем, что он возможен, ибо сами им обладаем.
   Как мыслящие существа мы можем представить себе Вселенную, хотя не  знаем
и  никогда  не  узнаем  ее