ь ему, что я не какой-то там изверг?
   - Правительство не допустит, чтобы  видный  ученый  подвергался  подобным
издевательствам, - бесстрастно заверил его Фрейзер. - Не  далее  как  завтра
комиссар  полиции  сообщит  Королевскому  обществу,  что  вы  стали  жертвой
злонамеренной клеветы и свободны от каких-либо подозрений по делу Радвика.
   Мэллори потер подбородок.
   - Вы думаете, это поможет?
   - В случае необходимости мы сделаем публичное заявление для газет.
   - А не может ли статься, что подобная огласка возбудит  против  меня  еще
большие подозрения?
   - Доктор Мэллори, - вздохнул Фрейзер, - мое Бюро существует для раскрытия
и уничтожения заговоров. У нас есть немалый опыт. У нас большие возможности.
Неужели  вы  думаете,  что  мы  не  справимся  с  какой-то   жалкой   кучкой
преступников? Мы  схватим  всех  причастных  к  этому  заговору,  и  рядовых
исполнителей, и главарей, и сделаем это скорее, если вы, сэр, будете со мной
откровенны и расскажете все, что вам известно.
   Мэллори откинулся на спинку кресла.
   - Как правило, мистер Фрейзер, я  человек  откровенный.  И  если  бы  эта
история не была такой темной и скандальной...
   - Положитесь на мой здравый смысл.
   Мэллори взглянул на стеллажи красного дерева, на  подшивки  журналов,  на
переплетенные в кожу тома и огромные  атласы.  В  воздухе  библиотеки  висел
едкий запашок недоверия,  подозрительности.  Вчера,  после  уличной  стычки,
Дворец казался ему спасительным убежищем, теперь  же  здесь  стало  тесно  и
душно, как в крысиной норе.
   - Здесь не место ее рассказывать, - пробормотал Мэллори.
   - Да, сэр, - согласился Фрейзер. - Но вы занимайтесь  своими  делами  как
обычно. Ведите себя уверенно, словно ничего не случилось, и тогда ваши враги
могут решить, что их маневр не удался.
   Совет казался вполне разумным. По крайней мере это было какое-то реальное
действие. Мэллори встал.
   - Заниматься повседневными делами? Да, пожалуй что и так.
   Фрейзер тоже поднялся.
   - С вашего разрешения, я буду сопровождать вас, сэр. Думаю, мы решительно
покончим с вашими неприятностями.
   - Знай вы всю эту проклятую историю, вы бы так не говорили,  -  проворчал
Мэллори.
   - Мистер Олифант полностью меня проинформировал.
   - Сомневаюсь, - фыркнул Мэллори. - Он предпочел закрыть глаза  на  худшую
ее часть.
   - Я не лезу во всю эту чертову политику,  -  все  так  же  мягко  заметил
Фрейзер. - Идемте, сэр?
   Лондон накрыло пологом желтой мглы.
   Он висел над городом в мрачном величии, подобный студенистому, с грозовой
плотью военному кораблю. Его щупальцы  -  грязь,  поднимающаяся  из  дымовых
труб, - скручивались и извивались в полном безветрии, чтобы расплескаться  о
мерцающую облачную крышу. Невидимое солнце лило тусклый, жидкий свет.
   Мэллори изучал улицу; было что-то зловещее в этом лондонском летнем  утре
- должно быть, из-за жутковатого янтарного света.
   - Мистер Фрейзер, насколько я понимаю, вы родились и выросли в Лондоне?
   - Да, сэр.
   - Вам когда-нибудь случалось видеть такое? Фрейзер взглянул на небо.
   - Разве что в детстве, сэр, в те  времена  угольные  туманы  были  просто
страшные. Но радикалы  построили  высокие  дымовые  трубы,  теперь  всю  эту
гадость уносит в провинцию. Обычно уносит.
   Необычайное зрелище захватывало. Мэллори впервые  в  жизни  пожалел,  что
лишь поверхностно знаком с положениями пневмодинамики. В  этом  неподвижном,
как  крышка  кастрюли,  облаке  было  что-то  нездоровое,  ему   недоставало
естественной турбулентности. Словно кто-то взял и начисто отключил  динамику
атмосферы.
   Зловонная подземка,  обмелевшая,  насыщенная  сточными  водами  Темза,  а
теперь еще и это.
   - Сегодня вроде бы не так жарко, как вчера. - В голосе  Мэллори  не  было
особой уверенности.
   - Вчера было солнце, сэр.
   На улицах царила сутолока, какая бывает лишь в  Лондоне.  Все  кабриолеты
были разобраны,  паробусы  забиты,  улицы  запружены  телегами  и  какими-то
невообразимыми  колымагами,  ноздри  задыхающихся   лошадей   почернели,   в
неподвижном воздухе висела густая, как смрад выгребной ямы,  брань  кучеров.
Чуть не каждый паровой экипаж волочил за собой прицепную тележку на широких,
с резиновыми шинами колесах, доверху нагруженную припасами, -  летний  исход
аристократии из Лондона превращался  в  паническое  бегство.  Тоже  ведь  не
дураки, усмехнулся про себя Мэллори.
   Дизраэли жил на Флит-стрит; перспектива тащиться через весь город  пешком
ужасала. Немного  посовещавшись,  Мэллори  с  Фрейзером  решили  плюнуть  на
неизбежную вонь и попытать счастья в подземке.
   Однако тут же выяснилось, что  Британское  братство  саперов  и  шахтеров
бастует. У входа на станцию Глостер-роуд обвисли в полном безветрии  знамена
и транспаранты, пикетчики возводили из мешков с песком заграждения, все  это
несколько напоминало  действия  оккупационной  армии.  Откровенная  наглость
забастовщиков не вызывала у собравшейся толпы ни малейшего негодования, люди
смотрели на происходящее с любопытством и некоторой робостью. Возможно,  они
искренне радовались, что эту вонючую дыру заткнули,  но  скорее  -  попросту
боялись ?кротов?. Одетые  в  каски  стачечники  выплеснулись  из  лондонских
подземелий, как воинственная орда мускулистых чумазых кобольдов.
   - Не нравится мне это, мистер Фрейзер.
   - Мне тоже, сэр.
   - Давайте поговорим с этими ребятами.
   Мэллори пересек улицу и подошел к кряжистому багроволицему кроту, который
что-то орал и настырно совал людям листовки.
   - В чем тут дело, брат сапер?
   Крот оглядел Мэллори с головы до ног и усмехнулся, не  выпуская  изо  рта
слоновой кости зубочистку; в его  правом  ухе  висела  большая  позолоченная
серьга. Или даже золотая - Шахтерское братство, владевшее множеством  ценных
патентов, было очень и очень богатеньким профсоюзом.
   - Вот вы, мистер, вы спросили меня вежливо, как человека, и  я  вам  тоже
скажу все, как есть, как  человеку.  Это  все  эти  долбаные  пневматические
поезда, это ж надо было какому-то  мудаку  их  придумать.  Мы  сразу  так  и
говорили, петицию лорду Бэббиджу послали, что не будут эти  трижды  долбаные
туннели проветриваться, с какого бы им хрена? А к нам тогда пришел  какой-то
козел и начал вешать нам лапшу, что все, значит, будет как в аптеке, уж я-то
знаю, я, говорит, ученый - он, значит, ученый, а мы,  получается,  говно.  А
теперь под землей - вонь, как у того козла в жопе, и вся  его  хрень  ученая
плитой накрылась, широкой и мохнатой.
   - Это - серьезное дело, сэр.
   - А то не серьезное.
   - А вы знаете, как звали консультировавшего вас ученого?
   Крот поговорил с парой своих собратьев.
   - Лорд по фамилии Джефферис.
   - Я же знаю Джеффериса! - удивленно воскликнул Мэллори. - Он заявлял, что
птеродактиль  Радвика  не  мог  летать.  Он  якобы  доказал,  что  это  была
?малоподвижная планирующая рептилия?, не способная махать крыльями! Да  этот
ублюдок  вообще  ничего  не  понимает!  Его  следует  под  суд   отдать   за
мошенничество!
   - А вы что, мистер, вы тоже ученый?
   - Только не такой, как этот ваш Джефферис, - отрезал Мэллори.
   - А хрен ли с вами  таскается  этот  приятель,  лягаш  долбаный?  -  Крот
возбужденно дернул себя за серьгу. - Вы с ним что, так вот все и запишете  в
свои блокнотики?
   - Ни в коем случае, - с  достоинством  отозвался  Мэллори.  -  Просто  мы
хотели знать всю правду о происходящем.
   - Если вы, ваше ученое превосходительство, хотите узнать всю  эту  в  рот
конем долбаную правду, сбегайте вниз и наскребите  себе  с  потолка  ведерко
тамошнего протухшего говна.  Золотарей  с  двадцатилетним  стажем,  даже  их
наизнанку выворачивает, такая там вонища!
   Крот шагнул в сторону  и  загородил  дорогу  юной  особе  в  кринолине  с
ленточками.
   - Вниз нельзя, милочка,  сегодня  поезда  не  ходят...  Мэллори  двинулся
дальше.
   - Ну, это ему так с рук не сойдет! -  зловеще  пробормотал  он.  -  Когда
ученый берется за промышленную консультацию, он должен быть твердо уверен  в
своих выкладках!
   - Все дело в погоде, - примирительно сказал Фрейзер.
   - Вовсе нет! Все дело в этике ученого! Я сам получил подобное предложение
- один йоркширский малый  задумал  построить  оранжерею,  наподобие  грудной
клетки бронтозавруса. Каркас, говорю  я  ему,  получится  отличный,  никаких
проблем, только вот швы между  стеклами  обязательно  потекут.  Он  подумал,
подумал, да и бросил свою затею. Я сам,  собственными  руками  отрезал  себе
возможность получить гонорар за консультации -  зато  сохранил  честное  имя
ученого. - Мэллори откашлялся и сплюнул в канаву. - Джефферис,  конечно  же,
олух, но все равно не верится, чтобы он мог дать  Бэббиджу  такой  идиотский
совет.
   - Никогда не видел, чтобы ученый так откровенно говорил с кротом...
   - Тогда вы не знаете Неда Мэллори! Я уважаю  всякого  честного  человека,
знающего свое дело.
   Фрейзер задумался. Судя по выражению  лица,  у  него  остались  некоторые
сомнения.
   - Опасные бунтовщики, эти ваши шахтеры.
   - Прекрасный радикалистский профсоюз. Они и раньше поддерживали партию  и
до сих пор это делают.
   - И перебили немало полицейских - тогда, в смутные времена.
   - Веллингтоновских полицейских, - уточнил Мэллори.
   Фрейзер мрачно кивнул.
   Не оставалось ничего другого, как идти к Дизраэли пешком. Ноги у Фрейзера
были длинные, походка размашистая, он  поспевал  за  Мэллори  без  малейшего
труда и не имел особых возражений против  вынужденной  прогулки  в  компании
подопечного. Они повернули  назад  и  вскоре  оказались  в  Гайд-парке,  где
Мэллори надеялся глотнуть свежего воздуха. Листья деревьев  совсем  увяли  в
липком неподвижном воздухе, а зеленоватый свет, струившийся на землю  сквозь
ветви, казался мрачным, почти зловещим.
   Небо превратилось в чашу, полную  дыма,  бурлящего  и  с  каждой  минутой
делающегося все гуще и гуще. Устрашающее зрелище  вызвало  среди  лондонских
скворцов настоящую панику, огромная их стая с  криком  кружила  над  парком.
Мэллори восхищенно наблюдал  за  птицами.  Стайная  активность  представляла
собой весьма элегантный пример групповой динамики. Просто  удивительно,  как
систематическое  взаимодействие   такого   большого   числа   особей   может
образовывать в воздухе настолько изящные формы:  трапеция,  затем  скошенный
треугольник, постепенно превращающийся в слабо  изогнутый  полумесяц,  затем
середина полумесяца вспучивается, по  нему  проходит  нечто  вроде  волны...
Можно написать очень интересную статью.
   Мэллори споткнулся о корень. Фрейзер поддержал его за локоть.
   - Сэр?
   - Да, мистер Фрейзер?
   - Поглядывайте, пожалуйста, по сторонам - за нами может быть хвост.
   Мэллори огляделся, без  особого,  правда,  толку:  парк  был  переполнен,
однако среди гуляющих не замечалось ни кашлюна, ни  его  дружка  в  котелке.
Никто не прятался за кустами, никто не размахивал дубинками.
   На  Роттен-роу  небольшой  отряд  конных   амазонок   -   ?очаровательных
наездниц?,  как  их  называли  газеты  (нельзя  же   писать   ?состоятельных
куртизанок?), - сгрудился вокруг лежащей на  земле  всадницы:  гнедой  мерин
выбросил ее из седла (женского, разумеется, седла). Подойдя поближе, Мэллори
и Фрейзер увидели, что несчастный  мерин  попросту  запарился,  обессилел  и
упал; весь в мыле, он лежал  чуть  поодаль  и  тяжело  дышал.  Наездница  не
получила ни царапины, только перемазалась  в  траве.  Она  крыла  последними
словами Лондон и его поганый воздух, и подружек, подбивших ее послать коня в
галоп, и некоего господина, подарившего ей эту клячу.
   Фрейзер из деликатности сделал вид, что не  заметил  этой  малопристойной
сцены.
   - Сэр, при моей работе  быстро  учишься  ценить  пребывание  на  открытом
воздухе. Сейчас рядом нет ни дверей, ни замочных скважин.  Не  могли  бы  вы
проинформировать меня  о  своих  неприятностях  самыми  простыми  словами  -
описать события так, как вы видели?
   Мэллори ответил не  сразу.  Он  испытывал  сильное  искушение  довериться
Фрейзеру; из всех этих облеченных властью людей, к чьей  помощи  он  мог  бы
прибегнуть, один лишь этот полицейский казался способным заглянуть в  корень
проблем. И все же доверяться было опасно - опасно не для него одного.
   - Мистер Фрейзер, эта история  затрагивает  репутацию  благородной  леди.
Прежде чем я начну говорить, я должен взять с вас слово джентльмена, что  вы
не повредите ее интересам.
   Фрейзер шел, заложив руки за спину, и молчал.
   - Это - Ада Байрон? - спросил он после минуты размышлений.
   - Абсолютно верно! -  поразился  Мэллори.  -  Это  что  же,  Олифант  вам
рассказал, да?
   - Нет, - покачал головой Фрейзер. - Мистер Олифант очень сдержан. Но нам,
профессионалам с Боустрит, часто поручают притушить  ту  или  иную  семейную
неприятность Байрона. Мы, можно сказать, стали специалистами в этой области.
   - Но вы угадали почти сразу, мистер Фрейзер! Как это возможно?
   - Печальный опыт, сэр. Мне  знакомы  эти  ваши  слова,  мне  знаком  этот
благоговейный тон - ?интересы благородной леди?. - Фрейзер  оглядел  мрачный
парк, его изогнутые скамейки из  тика  и  чугуна,  заполненные  мужчинами  с
расстегнутыми  воротничками,  женщинами,  раскрасневшимися,  обмахивающимися
веерами, ордами вялых, одуревших от зловонного зноя городских детишек. - Все
эти герцогини, графини - их роскошные усадьбы сгорели в смутные  времена.  А
радикальные аристократки могут выпендриваться сколько угодно,  но  никто  не
назовет их на прежний манер ?благородными леди? -  разве  что  королеву  или
нашу так называемую королеву машин.
   Инспектор осторожно переступил через  маленький  птичий  трупик:  посреди
посыпанной гравием дорожки лежал,  раскинув  крылья  и  выставив  сморщенные
коготки, мертвый скворец. Через несколько ярдов им обоим пришлось  замедлить
шаг, чтобы проложить себе дорогу среди нескольких дюжин подобных трупов.
   - Возможно, вам лучше будет начать с  самого  начала,  сэр.  С  покойного
мистера Радвика и той давней истории.
   - Ладно. - Мэллори отер с  лица  пот  и  брезгливо  взглянул  на  платок,
испещренный крупицами копоти. - Я - доктор палеонтологии. Из  чего  следует,
что я - преданный сторонник партии. Я родился  в  семье  довольно  скромного
достатка и только благодаря радикалам смог защитить докторскую. С  отличием.
Я полностью поддерживаю правительство.
   - Продолжайте, - кивнул Фрейзер.
   - Два года я провел в Южной  Америке,  но  это  не  было  самостоятельной
работой, руководил раскопками лорд Лаудон. Когда мне  предложили  возглавить
собственную  экспедицию,  причем  щедро  финансируемую,  я  согласился   без
малейших колебаний. Как выяснилось позднее, то  же  самое  -  и  по  сходным
причинам - сделал и несчастный Фрэнсис Радвик.
   - Вы оба получили деньги от Комиссии по свободной  торговле  Королевского
общества.
   - Не только  деньги,  но  и  приказы,  мистер  Фрейзер.  Я  провел  через
американский фронтир пятнадцать человек. Разумеется, мы вели раскопки  и  мы
сделали великое открытие. Но кроме того, мы  провезли  контрабандой  оружие,
чтобы помочь краснокожим сдерживать янки. Мы составили карты дорог от  самой
Канады,  подробно  занося  на  них  характер  ландшафта.  Если  когда-нибудь
вспыхнет война между Британией и Америкой... - Мэллори  запнулся.  -  Ну,  в
Америке и так уже идет самая настоящая война, не  так  ли?  Мы  поддерживаем
южных конфедератов, хотя и не признаемся в этом публично.
   - И вы даже  не  подозревали,  что  эта  секретная  деятельность  чревата
опасностями?
   - Опасности? Конечно, всем нам  грозили  опасности.  Но  не  дома,  не  в
Англии... Когда убили Радвика, я был в Вайоминге; я ничего  не  знал  о  его
смерти, пока не прочел  заметку  в  канадской  газете.  Для  меня  это  было
настоящим потрясением. Я ожесточенно спорил с Радвиком в вопросах теории,  и
я знал, что он отправился на раскопки в Мексику, но понятия не имел, что нас
объединяет общая тайна. Откуда мне было знать, что Радвик тайно работает  на
Комиссию; я знал только то,  что  он  добился  больших  успехов.  -  Мэллори
вздохнул. - Пожалуй, я даже ему завидовал.  Он  был  чуть  постарше  меня  и
учился  у  самого  Бакленда  <Бакленд,  Уильям  (1784-1856)   -   английский
священнослужитель и геолог, с 1813 г. профессор  минералогии  в  Оксфордском
университете.   Занимался   палеонтологией,   пытался   примирить   новейшие
геологические открытия с Библией  и  антиэволюционными  теориями.  Первым  в
Англии обнаружил свидетельства прохождения  ледников.  В  1824  и  1840  гг.
избирался президентом Географического общества>.
   - Бакленда?
   - Один из величайших умов в нашей области. Его уже нет на  свете.  Правду
говоря, я не слишком хорошо знал Радвика.  Он  был  малоприятным  человеком,
холодным и высокомерным. Лучше всего ему  давались  заморские  раскопки,  на
хорошем расстоянии от добропорядочного общества. - Мэллори отер платком шею.
- Когда я прочел о его смерти в каком-то притоне, меня это вовсе не удивило.
   - Вы не знаете, был ли Радвик знаком с Адой Байрон?
   - Нет, - удивился Мэллори, - ничего такого я не знаю. Мы с ним занимали в
ученых кругах не слишком высокое положение, никак не  на  уровне  леди  Ады!
Возможно, они были представлены, но если бы она ему  благоволила,  я  бы  об
этом услышал.
   - Вы назвали его блестящим.
   - Блестящий полевой работник, а не в светском смысле.
   - Похоже, мистер Олифант полагает, - сменил тему Фрейзер, -  что  Радвика
убили техасцы...
   - Я знать не знаю ни о каких техасцах, - раздраженно оборвал его Мэллори.
- Да и кто там что знает о том Техасе? Какая-то богом забытая  страна!  Если
техасцы и вправду убили несчастного Радвика, то королевскому флоту следует в
порядке возмездия обстрелять их порты или что еще в этом роде. - Он  покачал
головой. Все это грязное дело, которое когда-то  казалось  столь  дерзким  и
изобретательным, теперь представлялось чем-то подлым и бесславным, на уровне
мелкого жульничества. - Дураки мы были, что связались с  этой  Комиссией,  -
что Радвик, что я. Горстка богатых лордов плетет себе тайные интриги,  чтобы
поизводить янки. А эти янки, их республики и без того рвут друг другу глотку
из-за рабства, или местного самоуправления, или  еще  какой  чертовой  дури!
Лордам игрушки, Радвик погиб, когда мог бы жить себе да  жить  и  откапывать
новые чудеса. Вспоминать стыдно!
   - Некоторые скажут, что это был ваш патриотический долг. Что вы  боролись
за интересы Англии.
   - Так или не так, - вздохнул  Мэллори,  -  но  знали  бы  вы,  какое  это
облегчение, говорить обо всем этом открыто после долгого молчания.
   Мэллори чувствовал, что его  рассказ  не  произвел  на  Фрейзера  особого
впечатления. Скорее всего, для инспектора Особого отдела  это  была  старая,
навязшая на зубах история, а может - крошечный фрагмент злодеяний куда более
мрачных и серьезных. Как бы  там  ни  было,  Фрейзер  не  стал  вдаваться  в
политику,  сосредоточив   все   свое   внимание   на   подробностях   сугубо
криминального свойства.
   - Расскажите мне о первом нападении на вас.
   - Это произошло на дерби. Я увидел, как некая дама  с  вуалью  в  наемном
экипаже подвергается самому грубому и  неподобающему  обращению  со  стороны
своих спутников, мужчины и женщины, каковых я счел за преступников;  позднее
выяснилось, что имя этой женщины Флоренс Рассел Бартлетт - как  вам,  скорее
всего, уже известно.
   - Да. Мы весьма активно разыскиваем эту миссис Бартлетт.
   - Мне не удалось идентифицировать ее напарника. Но я вроде бы  краем  уха
слышал его имя: Свинг. Или капитан Свинг.
   Брови Фрейзера чуть приподнялись.
   - Вы сказали об этом мистеру Олифанту?
   - Нет. - Мэллори чувствовал, что идет по тонкому льду.
   Фрейзер задумался.
   - Может, оно и к лучшему, -  сказал  он  в  конце  концов.  -  У  мистера
Олифанта иногда разыгрывается фантазия, а ?капитан