ма они с Вейном защищены от  любых  врагов.  В  этом
смысле их дом действительно был крепостью, способной выдержать и настоящую
осаду.
     Дорого бы дал Альфред, чтобы хозяин  наконец  угомонился  и  перестал
рисковать собой во имя высшей справедливости. Почему бы ему не  жить,  как
все нормальные люди? Вот и девушка появилась  -  женился  бы,  дети  пошли
бы...
     "Кстати, не забыть бы сказать о девушке", - вспомнил он.
     - Приходила журналистка, она была обеспокоена, - заговорил он  снова,
внимательно следя за реакцией хозяина. - Мне кажется, что когда она здесь,
с ваших плеч спадает какой-то  груз,  -  при  этих  словах  Вейн  чуть  не
вздрогнул - старик попал в точку. Он действительно никогда  не  чувствовал
себя так хорошо, как в присутствии  Вики.  Но  признать  это?  Поторопился
старик с этим заявлением! - Это не совсем то, что я хотел сказать, сэр!  -
поспешил исправить ситуацию старик. Ему  очень  не  хотелось  расстраивать
Брюса, особенно сейчас.
     - Альфред, - оживился вдруг его хозяин, - почему бы тебе не  жениться
на ней?
     "Слава Богу! - вздохнул  старик.  -  Он  шутит,  значит  все  не  так
страшно, как мне показалось".
     - Это совсем не то, что я имел в виду, сэр, - повторил Альфред.
     - Кто знает, - протянул Вейн, зажмуриваясь. Перед его глазами  тотчас
возникло нежное лицо спящей девушки... Стоит ли дразнить себя  несбыточной
мечтой? - Но не сейчас же  мне  этим  заниматься...  -  добавил  он  через
секунду.
     Слишком многое еще предстояло сделать. Например, найти  того,  кто  в
свое время подтолкнул свои преступлением его на этот путь.
     Вот если ему удастся это сделать... Тогда уж можно будет думать  и  о
красивых девушках!
     - Если не сейчас, то когда? - резонно заметил старик.
     Он тоже был прав - большинство сверстников Брюса давно уже обзавелись
семьями, некоторые - даже  многими...  Сколько  же  еще  лет  ему  жить  в
одиночестве?
     Нет, все это - пустые рассуждения. Сейчас есть дело  -  конкретное  и
серьезное. Все остальное можно отложить на потом.
     - Не знаю, - выговорил Брюс задумчиво и повернулся к присевшему рядом
Альфреду. - Я только что  узнал,  что  Джек  Непьюр  еще  жив.  Теперь  он
заправляет людьми Гриссема. Мне  нужна  вся  информация,  которая  есть  у
полиции...
     - Слушаюсь, сэр, - грустно проговорил старик.
     Он тотчас встал и направился к двери.  Уже  не  раз  ему  приходилось
лезть не в свои дела ради хозяина.
     Брюс задумчиво посмотрел вслед старому слуге.
     - Подожди, - остановил он Альфреда, когда тот собрался уже закрыть за
собою дверь.
     - Да, сэр?
     - А она хорошая девушка, да?
     Этот вопрос прозвучал для ушей старика  сладчайшей  музыкой.  Неужели
Брюс возьмется-таки за ум?
     Его  лицо  расплылось  в  доброй  стариковской  улыбке,  можно   было
подумать, что перед ним и  впрямь  был  дедушка,  узнавший  о  готовящейся
свадьбе внука.
     Хорошая ли девушка Вики? Замечательная! Он  никогда  не  видел  таких
раньше...
     - Да, - произнес Альфред вслух.
     Многое, очень многое было вложено в это короткое слово.


     "Я не скажу ей ни слова!" - пообещал себе  Нокс,  но  при  виде  Вики
тотчас же забыл о  своем  обещании:  перед  красотой  он  чувствовал  себя
безоружным.
     - Эй, Нокс, привет! - закричала Вики еще издали.
     Наверное, вся редакция любовалась сейчас ее летящей походкой. Кое-кто
из коллег бросал на Нокса завистливые взгляды.
     - Привет! - улыбнулся он ей в ответ.
     Вики подошла и присела на стол.
     - Я хочу, чтобы ты кое-что проверил для меня!  -  предложила  она.  И
Нокс понял, что готов сделать ради  нее  даже  невозможное.  Попроси  Вики
сейчас взорвать мэрию или броситься с небоскреба  вниз  головой  -  он  бы
подчинился.
     - Слушаю.
     - Ты не знаешь, чем знаменит переулок между Второй Авеню и Филипс?
     - Между Второй Авеню и Филипс? - удивился Нокс. Названия этих улиц  о
чем-то смутно ему напоминали.
     - Да.
     - Хорошо, я постараюсь...
     - Пока...
     Она встала и ушла.
     "Я - идиот", - подумал Нокс, глядя ей  вслед.  Надо  сказать,  что  в
чем-то он был прав. И все же он знал, что выполнит это  поручение,  как  и
все другие, которые ей будет угодно ему дать.
     Пусть придется сидеть дни и ночи - он добьется своего. За одно только
короткое "спасибо".
     Или за надежду?
     Нокс  уставился  на  свой  стол,  и  лицо  его  приобрело  такое   же
растерянное выражение, как во время нападения Джокера.


     Именно так Александр Нокс выглядел на фотографии,  лежащей  на  столе
перед Непьюром.
     Расстегнутый ворот  рубахи,  вытаращенные  глаза,  съехавший  на  бок
галстук... "Крыша у него тоже поехала", - довольно отметил про себя  Джек.
Каждого человека можно заснять в тот момент, когда он  особенно  смешон  -
все зависит от мастерства фотографа. В некотором смысле Боб  был  мастером
своего дела:  он  умел  фотографировать  так,  что  все  люди,  за  редким
исключением, становились на пленке ничтожествами.
     Джокеру это очень нравилось: чем ничтожнее другие, тем величественнее
ты сам.
     Хихикая,  Джокер  взялся  за  ножницы   -   ему   доставляло   особое
удовольствие кромсать фотографии. В  детстве  он  любил  вырезать  из  них
фигурки и уничтожать по кусочку. Каждый наслаждается по-своему...
     Джокер работал, усеивая пол обрезками фотобумаги.
     - Сколько работы, а у нас так мало времени, -  с  наигранной  досадой
проговорил Джокер, осторожно обводя ножницами очередной контур.
     - Снимки! - Боб выложил перед ним новую пачку черно-белых листков.
     Джокер пробежал по ним равнодушным взглядом. И снова взгляд его  упал
на растерянное лицо Нокса.
     - Что это за придурок? - раздраженно спросил Непьюр, беря  фотографию
в руки.
     Боб скорчил рожу.
     - Это Нокс...
     Джокер хмыкнул. Из-за симпатии к Бэтмену этот журналист  вызывал  его
личную неприязнь, глубокую, как и все  его  обостренные  до  болезненности
чувства. - Ох и плохой у него галстук, - провел он пальцем по изображению.
- Совершенно никакого стиля...
     Боб знал, что подобное заявление выражало верх презрения по отношению
к охарактеризованному в такой манере объекту.
     - Есть еще снимки, - вставил он.
     - Да останови ты свою машину! - Джокер отбросил  фотографию  Нокса  в
сторону и  неожиданно  застыл.  Его  глаза  округлились,  в  них  вспыхнул
голодный и жадный огонек.
     - А это кто?
     На фотографии было снято крупным планом женское лицо.  Тонкие  черты,
нежный овал лица, большие лучистые  глаза,  светлые  волосы,  выбивающиеся
из-под черного  берета...  Никогда  еще  женщины  с  такой  внешностью  не
оставляли его равнодушным. А эта к  тому  же  была  новенькой  -  ни  разу
Джокеру не приходилось встречать ее не улицах Готэма.
     - Вики Вейл, фотограф, работает с Ноксом.
     Эти слова произвели на Джокера сильное впечатление. "Такая девушка  -
и с этим типом?  -  удивился  он.  -  Да  не  может  быть!  Наверное,  они
действительно только работают - и ничего кроме!"
     Предвзятость не давала ему оценить внешность Нокса  объективно  -  ни
одна девушка не сочла бы его негодным в партнеры - пусть не для себя,  так
для кого-нибудь еще. По мнению многих, Нокс был очень симпатичен. Немало у
него было поклонниц и среди читательниц, а если Вики предпочла  другого  -
то тут уж скорее следовало винить судьбу, а не себя.
     Да, Джокер угадал, что на сегодня они не пара, но и ошибка  в  оценке
иной раз может заставить человека попасть в самую точку.
     - У этой девочки есть стиль, - едва  не  облизываясь,  Джокер  поднес
фотографию к глазам. - Ты посмотри! Такое  благородное  животное  -  и  на
свободе...
     Боб  только  хмыкнул.  Он  уже   знал,   что   последует   за   этими
комплиментами.
     Девушка понравилась  Джокеру  -  значит,  он  пойдет  на  все,  чтобы
заполучить ее.
     - Она встречается с человеком по  имени  Вейн,  -  на  всякий  случай
сообщил он.
     Это ничуть не взволновало Джокера. Если он захочет, у него завтра  же
будут миллионы, еще и больше. И уж он-то не зажмет их:  пусть  все  видят,
что Джокер способен выбрасывать деньги на  ветер  и  в  буквальном  смысле
этого слова.
     "Кстати, симпатичная идейка... Надо ее запомнить. Можно  представить,
что будет с местными обывателями, если кто-то начнет бросать в толпу пачки
купюр... Эти бумажки, должно быть,  очень  красиво  летают.  Все.  Решено.
Включаю этот эпизод в свое грандиозное шоу...  Можно  будет  провести  его
хотя бы на двухсотлетие города".
     - Не очень-то она поднялась  по  социальной  лестнице,  -  высказался
Джокер, на минуту прервав свои приятные раздумья.
     "И пусть эта девочка тоже участвует в моем супершоу...  Куда  она  от
меня денется?"
     Он засмеялся. Присоединился к нему и Боб.
     Джек жестом подозвал его.
     - Я собираюсь завести  себе  новую  девушку,  Бобби,  -  доверительно
поведал он помощнику. - То, что видят глаза,  желает  и  тело.  Телефонный
справочник! - приказ последовал настолько резко, без всякого перехода, что
Бобби не сразу сообразил, чего от него хотят. Но заминка не  была  долгой:
помощник  Джокера  улыбнулся,  нарочно  до  предела  растягивая   рот,   и
отправился за требуемой книгой.
     Джокер посмотрел на заваленный фотобумагой стол  и  снова  взялся  за
ножницы.
     -  Сколько  работы!  -  притворно  вздохнул  он,  кромсая   очередную
фотографию. - И так мало времени!
     Он работал долго - пока всю комнату не покрыл равномерный черно-белый
ковер из мелких бумажных обрезков.


     Ворота химического завода тяжело открылись и впустили  на  территорию
автомобиль нового хозяина.
     До места назначения  ему  предстояло  проехать  еще  несколько  сотен
метров.
     По обе стороны высились химерические,  почти  невероятные  сооружения
корпусов "Аксис Кемикалс". Наследство Гриссема оказалось огромным.
     Сейчас завод сам по себе мало интересовал Джокера.
     Ему нужен был один-единственный человек по одному  очень  конкретному
делу.
     Этот человек ждал его в лаборатории, пропахшей почему-то парфюмерией.
При виде Джокера он встал и слегка поклонился.
     Разговор был на удивление коротким.
     - Ты уже произвел миллион этих штук? - поинтересовался Джокер.
     - Да, сэр.
     - Отправляй все! - Непьюр был доволен. - Мы откроем новую эру!
     Если бы не заключительные слова, этот диалог мог бы показаться  очень
заурядным.
     В самом деле, ведь и не подумаешь, что сейчас решалась  судьба  тысяч
человек, многие из которых  должны  были  встретить  скорую  и  совершенно
неожиданную смерть!
     Джокер не слишком преувеличивал, говоря о начале новой эры.
     Имя ей должно было стать - Эра Страха.


     Даже  самый  заурядный  городок  не   может   обойтись   без   своего
телевидения. Что уж говорить о таком городе, как Готэм-Сити?
     Можно сказать, что оно всюду  является  если  не  двигателем,  то  уж
наверняка осью, вокруг которой будет вращаться  весь  городской  мирок  со
всеми событиями, сплетнями, радостями и разочарованиями.
     Что  делает  человек,  приходя  домой,  в  первую  очередь?  Включает
телевизор. Может быть, иногда он перед этим еще и раздевается, но это  уже
его личные подробности: на экран можно смотреть и в пальто.
     Неудивительно поэтому, что все работники телестанций  очень  гордятся
своей работой и очень не любят неожиданных сбоев. Только для  того,  чтобы
проверить, как смотрится в прямом эфире передача, которую  даже  в  худшем
случае не так-то легко остановить, собирается  порой  десяток  человек.  И
можно не сомневаться, что  один  будет  в  восторге,  другой  -  в  полном
разочаровании, а остальные выстроятся между этими полюсами.
     Последние городские новости контролировало, за исключением  персонала
технического обеспечения, около шести человек.
     Глаза напряженно всматривались в мертвые пока экраны. Их было  два  -
для удобства смены кадров.
     Киностудия  шумела,  но  шум  стихал  по  мере  приближения   времени
передачи.
     Гасли одни лампы-"юпитеры", зажигались другие.
     Пока все шло по плану.
     - Девять секунд до начала передачи! - объявил женский голос,  обрывая
последние посторонние звуки и разговоры. - Пять, четыре, три, два, один!
     - Музыка! - негромко скомандовал режиссер  -  и  музыка  заиграла.  -
Заставку! Картинку!
     Впрочем, всего этого он мог бы и не говорить - люди и так знали  свое
дело.
     "Городские  новости",  -  сообщила  надпись  на  экране,  прежде  чем
уступить место дикторше.
     Темноглазая брюнетка приветливо улыбнулась с экрана.
     Режиссер напрягся - он не слишком доверял этой Бетти: она часто сверх
меры волновалась, и зрителям это не очень нравилось (во всяком случае,  по
мнению режиссера).
     - Добрый вечер, - полился из динамиков  мягкий,  хорошо  поставленный
женский голос. - Мир моды Готэма потрясен неожиданной  смертью  манекенщиц
Синди Вокер и Аманды Киннер...
     "Ну сколько раз я ей говорил, -  возмутился  режиссер,  -  чтобы  она
убирала улыбку при таких сообщениях. Можно подумать, что наше  телевидение
вместо того, чтобы выразить сочувствие, насмехается над этими шлюхами".
     Между тем Бетти продолжала, не переставая улыбаться:
     - Причина смерти - аллергическая реакция, хотя  власти  не  исключают
возможность употребления наркотиков.
     Последние слова  прозвучали  настолько  жизнерадостно  и  бойко,  что
режиссер чуть не схватился за голову.
     - Переключай, - тихо скомандовал он, откидываясь на спинку кресла.
     - Составляются планы, - заговорил  со  включившегося  правого  экрана
мужчина, - по проведению праздника двухсотлетия города...
     Высунувшаяся словно из ниоткуда рука сунула ему  под  носом  какие-то
бумаги.
     Тот же текст возник и на бегущей строке.
     - Мы только что получили сообщение, - заглянул в листки диктор. - Три
неожиданные смерти в  салоне  красоты...  -  последние  слова  потонули  в
совершенно неуместном и неожиданном женском смехе.
     Режиссер взглянул на левый экран - и похолодел.
     Бетти хохотала, корчась от собственного смеха.
     - В салоне красоты... - как испорченная пластинка повторил пораженный
этим явлением диктор. - ...Произошли... Сегодня... - он терял дар речи.
     - Бетти, что происходит? - вскочил с места режиссер.
     Она хохотала. Лицо молодой женщины краснело на глазах.
     - Бетти! - не  выдержал  и  диктор,  поворачиваясь  в  сторону  своей
партнерши.
     Ее лицо заливала краска, было видно, что Бетти пытается справиться  с
собой - но безуспешно.
     - Черт побери!
     - Бетти!
     "Она сегодня же вылетит на улицу!" - сжал зубы директор телекомпании.
     - Дайте другую камеру!
     Неожиданно Бетти задергалась в конвульсиях и грохнулась  на  пол.  На
лице ее застывала жуткая гримаса, похожая на улыбку.
     Тем временем на экране происходило  нечто  загадочное  -  изображение
сперва запрыгало, превращая лицо мужчины  в  абстрактную  живопись,  потом
исчезло совсем.
     Зазвучала музыка. Ни на одной из хранящихся на телестудии  пленок  не
было этой записи.
     - Выключите это! - возмутилась негритянка-оператор.
     Но сделать это никто не мог: по  загадочной  причине  вся  аппаратура
разом вышла из-под контроля. Передача велась не из студии: ее  выпустил  в
эфир неизвестный телехулиган.
     Он не заставил себя  долго  ждать:  секунда  -  и  на  экране  возник
размалеванный клоун. В руке у него был флакон с одеколоном или лосьоном.
     - Новый продукт - производство Джокера! - захохотал он.
     К экранам телецентра стекалось все больше людей. Понять, что и почему
происходит, не мог никто.
     - Что случилось?
     - Этого не было во второй части...
     В голосах сквозило волнение и даже испуг.
     Не каждый день им приходилось сталкиваться с подобными явлениями.
     На экране из-под пальмы вынырнули две девушки, при виде которых особо
нервным людям могло бы стать дурно. Может быть,  их  черты  были  когда-то
красивыми - толстый слой белил и  дикий  макияж  сделали  все,  чтобы  это
скрыть.
     С  первого  взгляда  могло  показаться,  что   с   экрана   улыбаются
препарированные трупы.
     Сложно  сказать,  откуда  возникла  такая  мрачная   ассоциация:   их
изображение продержалось на экране несколько мгновений, но и за это  время
на зрителей успело повеять чем-то неживым и противоестественным.
     - Мы обожаем Джокера! - противными голосами пропели  девушки-трупы  и
исчезли с экрана.
     (Режиссеру потом еще долго снились их резко очерченные темной краской
губы.)
     - Откуда это? - допытывался директор.
     И получал одинаковый ответ:
     - Не знаем...
     А клоун на экране продолжал бесчинствовать... Откуда-то снизу  извлек
связанного мужчину. Если  девушки  выглядели  свежими  трупами,  то  этот,
похоже,  успел  пролежать  в  морге  порядочное  время.  Его   лицо   было
деформировано непостижимым для  живого  человека  образом,  белый  грим  с
выделенными глазами и опущенными книзу уголками рта довершал эффект.
     Веселый клоун встряхнул его за шиворот.
     - Он, по-моему, выглядит несчастным! - объявил Джокер.  -  Ему  нужно
попробовать сорт Экс - сорт Джокера!
     Клоун потряс в воздухе какой-то бутылочкой.
     Невероятная, жуткая улыбка заполнила весь экран: когда  она  исчезла,
"трупа" уже не было.
     Очень многие зрители ощутили в этот момент приступ  тошноты.  Еще  ни
разу  Готэмское  телевидение  не  угощало  зрителей   такими   чудовищными
сценами...
     В городе творилось сейчас нечто ужасное: все, кто только мог, забыв о
работе, бросались к телевизорам.
     Тем временем Джокер извлек  из-под  пальмы  очередную  трупообразнубю
красотку. Она  была  немножко  живее  других,  так  как  двигалась  иногда
самостоятельно.
     - Взгляните,  -  указал  на  мертвенно-белое  лицо  Джокер,  -  какой
прекрасный загар! Как хороши эти рубиново-красные губы... - он хохотнул. -
Только наш гробовщик знает, как это сделать! - снова  послышался  безумный
смех. - А! Вы спрашиваете, где можно купить  эти  замечательные  продукты?
(Восторг клоуна, похоже, в этот момент достиг апогея). - Да в этом-то  вся
и шутка - все шансы за то, что вы их уже купили! - Джокер  радостно  потер
ладони. - Молодец  Джокер!  Запомните,  когда  вы  будете  покупать  любые
продукты - любые продукты, ха-ха-ха! - вас ждет счастливая улыбка!
     И снова возникли уродливые улыбки трупообразных девиц. Как знать,  не
были ли они теми несчастными манекенщицами, безвременно  отправившимися  в
мир иной...


     Вейн посмотрел выступление Джокера до конца. Его лицо  на  протяжении
всей передачи подрагивало от ненависти.
     Теперь он уже не сомневался: ему предстояла  схватка  с  безжалостным
маньяком, одержимым манией величия. Только  такой  человек  мог  пойти  на
подобную выходку, только ненормальный мог жаждать  смерти  невинных  людей
без всякой для себя выгоды.
     Приход Альфреда оторвал его от размышлений.
     - Вот информация, которую вы просили, -  протянул  папку  с  бумагами
старый слуга.
     В основном это были ксерокопии старых документов.
     При виде их Вейн заметно оживился. Теперь у него в руках было  нечто,
дающее ключ к пониманию нового противника.
     - Так, Джек Непьюр... - для удобства он читал текст вслух.  -  Первый
арест - за грабеж, пятнадцать лет...  Результаты?  Так...  Психологическое
обследование:  перемены  настроения,   высокий   интеллект,   эмоционально
нестабилен. - "Это заметно",  -  подумал  Брюс.  -  Познания  в  химии,  в
искусстве... - Неожиданно его осенило: - В химии!
     Эта, казалось бы, не слишком значительная деталь помогла найти  ответ
на мучивший его вопрос.
     Если продукты отравлены, их легко  вычислить  или,  на  худой  конец,
проверить их действие на лабораторных мышах. В  такой  форме  яды  не  так
опасны: минимум осторожности