ет, дорогая, что ты, - повернулся к ней мистер  Таккер,  -  мы  не
можем это так просто сделать. Это исключено. Ты забываешь,  что  если  это
произойдет, моя репутация не просто пострадает,  -  она  погибнет!  Трудно
даже представить, что  будет  если  об  этом  узнает  пресса.  Нас  просто
заклюют, как белых ворон.
     - Но, мистер Таккер, ваш сын - милое смышленое создание. Конечно, это
не обыкновенный ребенок, но я считаю,  что  вы  зря  переживаете.  Пройдет
совсем немного времени - и все привыкнут.
     - Нет, доктор, - Таккер метнулся к столу и  наклонился  над  мистером
Уиллисом. - Это исчадие ада! Это - демон, который появился на свет  только
для того, чтобы уничтожить нашу семью! Он разрушит этот дом. И лучшее, что
мы можем сделать, это избавиться от него, и как можно скорее, пока об этом
не узнал весь Готэм.
     - Что? - глаза доктора полезли из орбит. - Вы отдаете  себе  отчет  в
своих словах, сэр?
     - Да. И прошу вас мне помочь.
     - Нет. Боюсь, что в этом случае я ничем не смогу быть вам полезен.
     - И тем не менее, я вынужден настаивать. Вы ведь знакомы  с  историей
болезни Эстер и материалами обследования в клинике.
     - Да, разумеется. Но причин умерщвлять малыша я не вижу! И прошу  вас
прекратить этот разговор.
     - И тем не менее, - настаивал Таккер, - в  документах  ясно  сказано,
что ребенок нежизнеспособен. Это значит, что он все равно  умрет.  Это  же
ваше заключение!
     - Я не Господь Бог и могу  ошибаться.  Сейчас  я  знаю  только  одно:
ребенок жив, и здоровье у него в полном порядке.
     - Он умрет, доктор, - Таккер еле  сдерживался.  -  Этот  урод  делает
невыносимым наше существование!
     - Да, доктор! - поддерживала мужа Эстер. - Я просто боюсь подходить к
нему, не то что брать в руки.
     - Но это не причина убивать ребенка! - настаивал Уиллис.
     - Нет, причина! Я  не  хочу,  чтобы  нашу  семью  считали  проклятой.
Сохранить его, упустить драгоценное время и дать умереть своей  смертью  -
сейчас непозволительная роскошь. Это значит обречь  себя  на  заточение  в
этих стенах на бесконечно долгий срок. Не дай Бог, он проживет  достаточно
долго! Когда он станет старше, все будут тыкать пальцами и говорить:  "Вон
пошли те, у которых сын - урод. Наверное, они очень плохие люди,  если  их
так наказал Бог". Мы станем презренными изгоями. Помогите нам, доктор!
     - Вы просто чудовище, мистер Кобблпот! - с чувством сказал доктор.
     - Вы оба сошли с ума! - Эстер вскочила с кресла и подошла к столу.  -
Мистер Уиллис, как вы могли такое подумать! Мистер  Таккер  совсем  не  то
имел в виду! Он страшно, безумно  устал  и,  поэтому,  наверное,  не  смог
достаточно точно сформулировать нашу просьбу. Но  как  вы  могли?!  Вы  же
лечили еще наших родителей, как же вы...
     - Извините, дорогая Эстер, - растерянно проговорил Уиллис. -  Но  мне
показалось, что мистер Таккер предложил мне нечто, не соответствующее моим
представлениям о порядочном человеке. Или это не  так?  Я,  понимаете  ли,
врач, а не детоубийца!
     - Я повторяю, доктор: вы неверно поняли моего мужа!
     - А как же вы прикажете истолковать  то,  что  сейчас  было  услышано
мной?
     - Нам нужно свидетельство о смерти ребенка. Только бумага! Нам  надо,
чтобы официально, для всех, наш сын умер. А вообще мальчика никто  убивать
не собирается; как такое вообще могло прийти в голову, а тем  более  вам?!
Право, я удивлена! Малыш просто будет жить в одной семье. Мы уже обо  всем
договорились. Это достаточно далеко отсюда, чтобы ни у  кого  не  возникли
подозрения. Мне будет нелегко это сделать, я - мать, но поверьте, нам  это
крайне необходимо. Вы нам поможете? Правда?
     - Я, право, не знаю, мадам, - замялся Уиллис. - Поймите меня тоже!  Я
-  врач...  Боже...  Извините!  Ради   всего   святого,   извините   меня!
Действительно, как могло такое прийти в голову! Наверное, я  переутомился.
Это все же был сложный ребенок!
     - Но  этот  разговор  останется  между  нами?  Да,  доктор?  -  Эстер
посмотрела Уиллису в глаза и взяла его за руку.
     - Мне надо подумать,  -  нерешительно  пробормотал  доктор,  -  я  не
знаю...
     - Не переживайте, милый Уиллис, - снова вступил в разговор Таккер,  -
я рад, что мы наконец поняли друг друга. Думайте.  Когда  решите  -  дайте
знать. Мы очень на вас надеемся.
     - Да, мне надо все обдумать.
     - Ну, разумеется, - успокаивала его Эстер,  подмигивая  супругу;  тот
кивнул.
     - Мы обещаем, мистер Ротш, что ребенок будет жив и здоров. Нам  нужно
только свидетельство. Мы не можем дать ему то, что должны  дать  родители,
но, тем не менее, он Кобблпот, и мы  попробуем  купить  ему  любовь  чужих
людей. Может быть, это хоть  как-то  облегчит  его  участь.  Мы  не  можем
оставить его в доме, это превратит нашу жизнь в ад, но мы купим ему рай.
     Странный подтекст на промелькнул в последних словах Эстер.
     - Я подумаю, - ответил Уиллис.
     Стенные часы в дальнем углу пробили два раза. Доктор тяжело поднялся,
поклонился и произнес со вздохом:
     - Мне пора идти. Позвольте откланяться. Завтра слишком трудный день.
     - Ну что ж, - мистер Таккер натянуто улыбнулся, - еще раз счастливого
Рождества.
     - Да, да, и вам счастливого... Будьте здоровы.
     - До свидания, милый Уиллис. Мы ждем вашего решения и очень  надеемся
на вас...


     Снег бесконечно падал на белую землю. Эстер стояла у  окна,  смотрела
на призрачную искрящуюся карусель, и бокал слабо дрожал в ее пальцах.
     Таккер, словно на крыльях, влетел в зал и, напевая какую-то  мелодию,
подхватил Эстер на руки и закружил.
     - Что с тобой, милый?
     - Все прекрасно, все просто великолепно! Он сделал то, что нужно!
     Мистер Таккер вынул из внутреннего кармана пиджака конверт и протянул
его жене:
     - Читай! Это - свидетельство.
     Эстер поспешно раскрыла конверт и, вынув бумагу с гербами и печатями,
начала ее быстро читать.
     - Да, да, это именно то, что нужно! Вот его подпись!
     -  Дорогая,  это  лучший  рождественский  подарок,  не   правда   ли?
Кобблпот-младший умер пяти дней от роду, бедняжка, прямо на Рождество! Все
кончено!
     - Да, кончено. Но...
     Эстер перевела взгляд на клетку, стоящую возле сияющей  огнями  елки.
Оттуда доносилось лепетание  ребенка  и  позвякивание  погремушек.  Улыбка
сползла с лица мистера Таккера. Он бросил пальто прямо на пол,  подошел  к
столу, положил на него бумагу и замер.
     - Что мы будем с ним делать? - Эстер тихонько подошла к нему и обняла
за талию, пропустив руки под пиджаком. - Нам надо это решить.
     - Да, надо это решить, и немедленно.
     Таккер налил шампанского и отошел к окну. Снег все еще шел.
     Пушистый рыжий кот спрыгнул с каминной полки и важным шагом подошел к
клетке. Обнюхав ее, он принялся тереться мордой о прутья. Звук  погремушки
стих. Маленькая нечеловеческая  ручка  внезапно  схватила  кота  и  быстро
утащила в клетку. Кот дико взвыл, клетка заходила ходуном и из нее во  все
стороны полетели клочья кошачьей шерсти. Через несколько секунд крик  кота
стих, и снова, как ни в чем не  бывало,  залепетал  ребенок  и  забренчала
погремушка.
     Мистер Таккер залпом выпил шампанское и молча посмотрел на  жену.  Та
тоже осушила свой бокал и еле заметно кивнула.
     - Одевайся, - мистер Таккер швырнул пустой бокал в камин, - и заверни
это, - подняв с пола пальто, он вышел.
     Был праздничный рождественский вечер. Легкий мороз бодрил  и  приятно
освежал.  Огромные  пушистые  хлопья  снега  бесшумно  падали  на  высокие
сугробы, сверкающие в свете уличных  фонарей  и  праздничной  иллюминации,
развешанной на карнизах домов.
     Мистер Таккер поставил плетеную из лозы  коляску  на  заднее  сидение
автомобиля и, поцеловав жену в щеку, сел за руль.
     - Куда мы поедем? - Эстер захлопнула дверцу.
     - Никуда, - монокль в глазу мистера Таккера  зловеще  блеснул,  -  мы
просто погуляем.
     - Погуляем? Так поздно?
     - Да. Сейчас многие гуляют. Ведь сегодня праздник. И мы  тоже  поедем
гулять.
     - Но куда?
     - Туда, куда решили.
     - Да-а-а... Конечно, куда решили, - задумчиво  проговорила  Эстер.  -
Послушай, милый, я тебя просто обожаю. Конечно, зоопарк -  это  прекрасное
место для нашей прогулки.
     Машина остановилась у перекрестка. Мистер Таккер открыл жене  дверцу,
затем с заднего сидения вынул коляску и поставил ее на  колеса.  На  улице
было многолюдно и шумно.  То  и  дело  взрывались  хлопушки,  люди  громко
смеялись,  осыпая  друг  друга   конфетти.   Семейство   Кобблпотов   тихо
направилось к парку.
     - С  Рождеством  вас!  -  белокурая  девушка,  катившая  перед  собой
нарядную коляску, улыбнулась, а ее спутник приподнял шляпу.
     - Вас также, - Кобблпоты принужденно улыбнулись и ускорили шаг.
     Они вошли в парк, широкие аллеи которого вели к входу в зоопарк. Было
тихо, пусто и белым-бело.  Таккер  шел  впереди  по  заснеженной  дорожке,
спрятав голову в воротник пальто, и нервно курил  сигарету.  Эстер  катила
следом коляску и что-то бормотала  себе  под  нос.  Ворота  зоопарка  были
открыты. Здесь тоже было тихо и безлюдно. Лишь скрип снега под каблуками и
легкий шорох ремней коляски нарушали тишину.
     Странен  и  непривычен  вид  зимнего  зоопарка.  Звери   спрятаны   в
утепленных  подземных  помещениях,  а  на  поверхности  -  лишь  замерзший
луна-парк, да занесенные снегом огромные бетонные фигуры животных.
     Обогнув гигантского краба с растопыренными клешнями, внутри  которого
располагался аквариум и  водные  аттракционы,  Кобблпоты  остановились  на
горбатом мостике, переброшенном через небольшой  ручей.  Эстер  подошла  к
каменным перилам и перевела дух:
     - Ты так бежишь!..
     - Извини, любимая, но у нас слишком мало времени.
     Эстер быстро и ловко  расстегнула  ремешки,  поддерживающие  корзинку
коляски  на  металлическом  остове.  Таккер  подхватил  плетенку  и  одним
движением перебросил ее через парапет мостика.  Корзинка  упала  в  темную
воду и, мерно покачиваясь, медленно поплыла,  увлекаемая  слабым  течением
полузамерзшего ручья. Через несколько минут  коляска  скрылась  в  темноте
гигантского провала трубы, через которую ручеек уходил под землю  неведомо
куда.
     Таккер и Эстер еще долго стояли на мосту и смотрели вслед.  Их  обоих
переполняло ощущение свободы и какой-то животной радости.
     Урод исчез, унося с собой проклятие семьи Кобблпотов.
     Добропорядочной семьи Кобблпотов.



                          ТРИДЦАТЬ ТРИ ГОДА СПУСТЯ

     Готэм. Такой маленький, но такой  благополучный  городишко!  Кажется,
все невзгоды и  неурядицы  обходили  его  стороной.  Менялись  президенты,
поли-тика страны, инфляция и кризисы жестоко терзали державу, но только не
Готэм. Ничто, казалось, не  может  нарушить  благополучия  и  спокойствия,
царившего здесь. Потому что все жители стремились только к  одной  цели  -
своему личному благополучию и процветанию родного города.  Это,  и  только
это, считалось хорошим тоном и настоящим патриотизмом.
     Во всяком случае все здесь делали вид,  что  дела  в  Готэме  обстоят
именно так.
     Шла предрождественская распродажа. Магазины, переполненные товарами и
покупателями, кипели и бурлили. Все готовились к  предстоящему  празднику,
запасались продуктами, сувенирами, подарками. На улицах  появились  шумные
компании подростков. Они галдели  и  резвились,  но  полиция  не  обращала
никакого внимания. Каникулы...
     Маленькая Готэм Плэйс был самым красивым и  нарядным  местом  города.
Большая рождественская ель, купленная мэрией на севере страны, возвышалась
перед  зданием  центрального  банка.  Возле  елки  соорудили  помост   для
ораторов, который сейчас окружала толпа  пенсионеров  и  безработных.  Они
ждали  подарков,  которые  обычно  раздавали  городские  благотворительные
организации после церемонии зажигания рождественской елки. Щелкали затворы
фотоаппаратов, сверкали вспышки  -  это  работали  корреспонденты  местных
газет, собирая материал для праздничного выпуска.
     Из небольшого шатра позади помоста вышла высокая стройная длинноногая
девушка в короткой норковой шубке. Она грациозно прошлась перед публикой и
объективами, ослепительно улыбаясь, и остановилась у микрофонов. Сбросив с
плеч шубку и оставшись в пестром купальнике,  отороченном  пушистым  белым
мехом, она томно проговорила:
     - Ну что? Нравится?
     Толпа одобрительно загудела и захлопала в ладоши.
     - Дамы и  господа!  -  уже  громким  официальным  голосом  продолжала
красавица. - Граждане Готэм-Сити! Прошу внимания! Пора зажигать елку!
     Она подошла к большому красно-белому  кубу,  разукрашенному  цветными
лентами и блестками, и обеими руками нажала огромную  синюю  кнопку.  Елка
вспыхнула разноцветными огнями, раздались взрывы петард и  на  собравшихся
посыпались тучи конфетти.
     Лицо девушки сияло неподдельным счастьем, толпа ревела.  Восторженный
вопль отразился от стен окрестных домов и,  усиленный  многоголосым  эхом,
понесся в разные стороны по улочкам, отходившим  от  площади.  Гул  оваций
докатился до самых окраин, затихая в глубине малоэтажных районов...
     Самый большой небоскреб Готэма был погружен в вечерний  мрак.  Только
вывеска над стеклянной дверью подъезда светилась алыми огнями: "Шрекки"  -
и зубастые кошачьи мордочки - символ компании - ехидно улыбались прохожим.
Свет горел в стеклянном куполе, где размещался кабинет главы фирмы.
     За большим круглым столом сидело пять человек. Все они  выглядели  не
лучшим образом: казалось, что наступающее Рождество празднуют  все,  кроме
них. До праздника оставалось совсем немного времени, а эти люди, наверное,
последние во всем городе, еще были на работе.
     Полнеющий мужчина средних лет медленно поднял руки и, заложив  их  за
голову, еле заметно потянулся, пытаясь размять затекшую спину.
     - Надеюсь,  -  со  вздохом  проговорил  он,  -  это  Рождество  будет
счастливым.
     Сидевшие рядом кисло заулыбались, опуская глаза.
     Высокий худощавый человек в роскошном костюме  поднялся  с  кресла  и
подошел  к  небольшому  столику,  на   котором   ровными   рядами   стояли
разнообразные бутылки. Выбрав одну  из  них,  он  налил  в  высокий  бокал
золотистый напиток и медленно вернулся на свое место.
     - Господа, - его голос был тихим, но с отчетливыми властными нотками,
- мне неприятно говорить о моих проблемах  в  этот  вечер.  -  Он  немного
помолчал, выдерживая паузу.
     - Какая разница. Все равно тебе придется это сделать,  дорогой  Макс,
не сегодня, так завтра.
     - Вы правы, господин мэр. Вы прекрасно  знаете,  что  если  мы  будем
строить, то нам  понадобится  разрешение  на  строительство,  подписанное,
между прочим, не только вами, а также документы на аренду участков  земли.
Вы, наверное, в курсе, что это будет электростанция?
     - Электростанция? - мэр удивленно  поднял  брови.  -  Макс,  подожди.
Зачем нам электростанция?
     - Но ведь  мы  договорились,  что  я  начну  постройку  какого-нибудь
объекта, полезного всему городу.
     - Да, был такой разговор. Но электростанция... Господи,  Макс,  да  у
нас электричества столько, что хватит, наверное,  до  середины  следующего
столетия, даже если во всей стране будет электрический кризис.  Почему  бы
тебе не заняться чем-нибудь другим?
     -  Другим?  Чем  же?  У  вас  есть  конкретные  предложения?  Я   вас
внимательно слушаю.
     - Вы хоть изредка читаете газеты? Хоть что-нибудь, кроме бумаг  вашей
фирмы.
     - На что вы намекаете?
     - Ни на  что.  Возьмите  вечерний  номер  любой  газеты.  Это  просто
средневековье какое-то. "Снова  видели  пингвина",  "Ужас  живет  в  нашей
канализации!"
     - Ах, это! - Макс взял со стола толстую подшивку газет и,  перелистав
ее, процитировал: "Пингвин - человек или миф?" - Я в курсе, господин мэр.
     - Но надо же что-то делать!
     - Но я - бизнесмен, а не супермен и не  член  муниципального  совета.
По-моему,   этот   вопрос   нужно   адресовать    главному    архитектору,
ассенизационной службе,  наконец,  полиции,  которая,  похоже,  не  лучшим
образом справляется со своими обязанностями, если до  сих  пор  она  не  в
силах прекратить скандальные мистификации каких-то шалопаев и  хулиганские
выходки  банды  клоунов,  которые  будто  бы  тоже   живут   в   городской
канализации. Именно это я считаю настоящим ужасом.
     - Сейчас мы говорим не о работе полиции, господин Шрекк.
     В зал вошла секретарша Шрекка с большим  металлическим  кофейником  в
одной руке, и подносом с миниатюрной сахарницей и молочником -  в  другой.
По очереди она подходила к сидящим  мужчинам  наливала  дымящийся  кофе  в
стоящие перед ними чашечки. На мгновение  мэр  запнулся,  провожая  хищным
взглядом  покачивающиеся  бедра  секретарши,  но  почувствовав   на   себе
иронический взгляд Макса, продолжил:
     - Дело совершенно в другом.
     - В чем же?
     - Почему  бы  вам  не  вложить  свои  деньги  в  решение  проблемы  с
канализацией? Мы восстановим  обветшавшие  коммуникации,  и  все  будет  в
полном порядке. Мы спасем город от страха перед надвигающейся  опасностью.
Общественность не забудет этот гражданский подвиг.
     - Бороться с мифом - не подвиг. Настоящая опасность в том, что в один
прекрасный день нам не будет хватать электричества. Наступивший  в  городе
мрак поглотит  куда  больше  средств  и  жизней,  чем  какие-то  бездомные
сумасшедшие, греющиеся на трубах отопления под землей. Мне  известно,  что
город растет со скоростью один процент в год. Это не рост,  это  -  взрыв!
Готэм-Сити! И какое же будущее уготовано этому гиганту? Сияет как  звезда.
Включается и выключается, включается и выключается.  Выключается!  Почему?
Потому что не хватает электричества. А ведь именно оно  -  источник  жизни
города. Мы сделаем его дешевым и доступным всем.  Я  считаю,  это  намного
важнее, чем копаться в дерьме.
     - Мне очень жаль,  но  ваши  планы  придется  задействовать  в  общем
порядке.
     - Господин мэр...
     - Пойми, Макс, я ничем не могу тебе помочь. Я не Господь  Бог,  и  не
могу самостоятельно принимать решения.
     За время этого разговора Селина Кайл налила всем джентльменам кофе  и
теперь неподвижно стояла возле стойки с документами, не  решаясь  выйти  и
раздумывая, что же делать дальше. Ее страшно интересовал разговор  шефа  с
мэром. Макс Шрекк как всегда был на высоте; несмотря на то, что  получение
необходимых ему документов откладывались на неопределенно долгий срок,  он
выглядел победителем.
     Идея постройки в Готэме электростанции просто  поразила  Селину;  она
задумалась - и совершенно неожиданно для себя произнесла:
     - У меня есть предложение...
     В наступившей тишине  ее  голос  прозвучал  вызывающе  резко,  и  все
присутствующие удивленно посмотрели на нее.
     - Ну, скорее  это...  вопрос...  -  Селина  мучительно  покраснела  и
умолкла.
     - Ну-ну, мисс Кайл, - голос Макса был ровным и спокойным,  как  будто
ничего не произошло, - надеюсь все в порядке у вас в хозяйстве? - он  взял
чашку и, отхлебнув из нее, обвел всех довольным взглядом. - Она  прекрасно
готовит кофе. Пусть об этом узнает пресса.
     Селина засуетилась,  пытаясь  носиком  горячего  кофейника  поправить
сползшие на  кончик  носа  очки.  Она  смертельно  побледнела  и,  пытаясь
оправдаться, беззвучно открывала и закрывала рот.
     Тишину  нарушил  звук  открывающихся  дверей.  В  зал  вошел   хорошо
сложенный парень в дорогом  пальто.  Он  держал  в  руках  трость  черного
дерева, украшенную  конской  головой  из  слоновой  кости.  Подойдя  почти
вплотную к столу и бросив по пути быстрый взгляд на съежившуюся Селину, он
громко проговорил:
     - Папа! Господин мэр! Все готово. Пора спускаться и радовать массы.
     Макс извинился, быстро встал и направился к двери. Мэр  лениво  вылез
из кресла и, кивнув своим помощникам, тяжело заша