- спрашивал он  себя.
- Нет! Куда уж... слабо ему..." - Ну что, обсудим все прямо сейчас? -  при
этих словах Джокеру показалось, что мертвый Тодди оскалил зубы.  Выражение
лица трупа  было  весьма  зловещим.  -  Хорошо...  Какой  же  ты  ублюдок,
мстительный... Я рад, что ты мертв, гад! - Он провел полосу  по  его  лбу,
очищая белую кость от гари, потом взял за шею. Последняя фраза понравилась
Джокеру своей неожиданной рифмованностью и он повторил ее: - Я рад, что ты
мертв, гад! - во второй раз ему захотелось смеяться, что он и сделал.
     Жизнь казалась ему прекрасной. Хорошо видеть своих врагов вот в таком
жалком состоянии!
     Хохоча, Джокер отступил на несколько шагов назад, чтобы  полюбоваться
сотворенной картиной.
     Мертвый Тодди молча оскалил зубы.
     - Я рад, что ты мертв, гад! - торжествующе объявил  Джокер  в  третий
раз. - Это неплохо... Я рад...


     Нокс не мог не обратить внимания, как похорошела и расцвела  Вики  за
один день - на этот раз это не  было  простой  переменой  одежды:  девушка
словно светилась изнутри.
     Так расцветают только когда влюбляются.
     И совсем уже обидным ударом оказалась  для  журналиста  брошенная  ею
фраза:
     - Брюс Вейн, - заявила она, - это то, что мне нужно!
     Вот этого Нокс не  ожидал.  Что  же  выходило:  она  шла  к  нему  за
сведениями, а вместо этого... Должна  же  быть  у  человека  совесть!  Или
женская гордость, наконец, - чтобы так откровенно в этом признаваться...
     Невольно журналист стиснул зубы. Такой поворот событий был ему, мягко
говоря, неприятен.
     - Я теряю к тебе доверие, -  выдавил  он.  -  Я  думал,  мы  с  тобой
партнеры.
     Реакция Нокса поразила девушку: что за муха его укусила? Она нашла  и
вошла в доверие к человеку, который,  возможно,  держит  у  себя  ключи  к
страшной тайне человека-Летучей Мыши, и вместо благодарности должна теперь
выслушивать беспричинные оскорбления?
     - Для тебя это дело становится слишком личным, - продолжил журналист,
и девушка чуть не расхохоталась: "Так вот в чем дело! Нокс снова ревнует!"
- И не обижайся. Я просто хочу, чтобы ты делала свое дело, как я - свое.
     "Ну разве он не чудак?" - развеселилась Вики.
     - Я тоже, - ответила она вслух, посмеиваясь над всем мужским полом  с
его условностями и ревностью. - И за себя, и за своего партнера.
     Уверенность Вики смутила Нокса. Неужели он просто  ее  недопонял?  Но
нет - он имел полное право так говорить.
     - У нас нет ничего,  -  напомнил  он.  -  Ни  фотографий,  ни  личной
истории, ничего!
     - Какая разница! - беспечно отозвалась Вики. Уж она-то знала, что так
или иначе все пути приведут ее снова к Брюсу.
     Как знать, вдруг Бэтмен - это именно он?
     И как же смешно после такого подозрения было ей услышать новую  фразу
Нокса:
     - Забудь о своем Вейне. Мне нужен Бэтмен!
     Ну что она могла противопоставить  ему,  кроме  своей  интуиции...  и
кроме зарождающейся любви к этому загадочному, но доброму человеку.


     Днем шел дождь. Он был сер и ненавязчив - только  тротуары  незаметно
заблестели, далеко пропуская в себя отражения машин и ближайших домов,  да
небо стало серым.
     Этот дождь напоминал легкую грусть.
     И небу надо иногда плакать.
     Вики задумчиво  посмотрела  на  светлое  грустное  небо.  Если  тайна
раскроется сегодня, подумалось ей, то окажется  она  наверняка  светлой  и
грустной...
     Она была одета по-осеннему, в темный берет и неброский жакет. Светлые
прямые волосы, концы которых были спрятаны под воротник, делали ее похожей
на француженку.
     Вики  ждала  Вейна.  Нет,  не  совсем  так  -   она   не   собиралась
разговаривать с ним - просто хотела увидеть издалека. То, что  его  мнимый
отъезд был лишь отговоркой, девушка не сомневалась.
     Она  не  ошиблась:  прошло  совсем  немного  времени,  и  он   вышел.
Оглянулся, подошел к машине...
     Осторожно, чтобы не попасться ему на  глаза,  Вики  перебежала  через
дорогу и села в свой автомобиль.
     Куда ехал Брюс? Что за странная тоска была написана на его лице?
     Не спуская глаз с его машины, Вики включила зажигание.
     Следить за Вейном было легко - даже если он и  заметил  "хвост",  что
было  крайне  сомнительно,  то  решил,  видимо,  просто  игнорировать  это
обстоятельство.
     Если бы можно было  заподозрить  его  автомобиль  в  обладании  чисто
человеческими свойствами, Вики сказала бы, что он ехал задумчиво.
     Тем временем дождь стихал, уступая место вялому белесому  туману.  Он
не был зловещим, как  вечером  -  наоборот,  затушевывал  особо  нахальные
краски реклам, сглаживал все острые углы.
     Таким размытым мир кажется, когда смотришь на него сквозь слезы.
     Готэм был на удивление тих и малолюден - или Вейн специально  выбирал
такие места?
     Плыли мимо дома и целые кварталы, пока, наконец, автомобиль Вейна  не
сбавил ход и не причалил к мокрому блестящему тротуару.
     Дверца открылась, выпуская хозяина наружу.
     Вики нажала на тормоз. Именно сейчас  она  могла  выдать  себя  легче
всего, и именно сейчас ей меньше всего хотелось это делать.
     Перед Вейном  лежал  пустынный  переулок.  Блестели  мокрые  бетонные
плиты, чуть поодаль развалился витриной на полдома пустой магазин.
     Именно к нему и направился Брюс.
     Вики осторожно вышла и, пригибаясь, пошла за ним.
     Вот он дошел до угла, осмотрелся... Вот снова  сдвинулся  с  места  и
побрел (не слишком удачное слово: люди так хорошо развитые  физически,  не
бродят) дальше. Правильней было бы сказать, что какая-то тяжесть  прилипла
к ногам Вейна и мешала им отрываться от бетонного тротуара.
     Шел он медленно, тяжело, почти неестественно.
     Приклеившееся к ногам отражение казалось особенно ярким.
     Потом Брюс остановился: Вики не могла понять причину  этой  задержки.
Если он шел в магазин...
     Нет, Вейн явно не собирался идти дальше. Он поднял  свой  дипломат  и
раскрыл его, вынимая длинный сверток. Нет, не  сверток  -  Вики  явственно
разглядела бумагу, в которую обычно упаковывают цветы.
     Цветы? Это было уже нечто совсем странное.
     Бумага зашуршала под руками Вейна, освобождая  темно-зеленые  стебли,
увенчанные алыми головками.
     Цветков было всего лишь два. Траурное, четное число...
     Вейн постоял еще немного, вспоминая о чем-то далеком  и  отошедшем  в
прошлое,  но  в  то  же  время  жившем  в  нем,  и   наклонился,   опуская
полураспустившиеся розы на блестящий бетон.
     Они так и остались лежать на этом месте,  когда  он  ушел,  уводя  за
собой свое отражение.
     Два траурных  цветка  -  единственные  яркие  пятна  посреди  мокрого
тротуара. От этого они выглядели еще трагичнее.
     "Прости меня", - неожиданно для себя обратилась к Брюсу Вики.  Совсем
не эту тайну собиралась она высмотреть, и теперь стыдилась своей слежки.
     Брюс уходил. И даже профессиональный долг не заставил бы ее пойти  за
ним теперь.
     Вики приблизилась к оставленному букету и подняла цветы. Почему-то ей
хотелось плакать над его неизвестной потерей.
     Через некоторое время переулок опустел полностью.
     Цветы лежали на своем месте, будто их никто не  трогал.  В  некотором
смысле они были положены сюда дважды - и  мокрый  бетон  подтверждал  это,
даря им особо четкое отражение.


     Через некоторое время Брюс вывел Вики на толпу ее коллег.  Она  и  не
подозревала, что мэрия находится так близко отсюда.
     Ей не составило труда узнать торчащего среди толпы  Нокса.  "Вот  так
встреча!" - отметила девушка про себя. Делать было нечего  -  раз  уж  тут
что-то намечалось, ей оставалось только присоединиться к общему сборищу  и
заняться делом.
     Вслед за дождем исчез и туман. Город снова стал простым и  будничным.
И куда подевалась его сентиментальность, грусть и романтичность?
     Шумная толпа говорила об одном: в  Готэме  можно  только  работать  и
работать, гоняясь за новостями.
     Ждать пришлось  недолго:  из-за  высокой  деревянной  двери  вынырнул
толстяк в дорогом костюме, и вся журналистская братия ринулась в атаку.
     Вики присоединилась к ним.
     Она не заметила,  что  за  ней  тоже  тянулся  "хвост"  -  невысокий,
длинноволосый, но уже седоватый человек быстро нырнул за угол и  навел  на
девушку объектив.
     - Я жду не дождусь объяснения Хелди! - прокричал кто-то  у  Вики  над
ухом.
     "Ага, значит вот кто сегодня - герой дня", - запомнила девушка.
     - Вот он идет!
     - Вижу! - кипели вокруг возбужденные голоса.
     Кольцо людей, вооруженных  микрофонами,  фотоаппаратами  и  записными
книжками, замкнулось.
     - Так что это за документ, который вы представили мэру? - налетел  на
Хелди Нокс.
     - Правда, что Карл  Гриссем  передал  вам  все  свои  предприятия?  -
подскочил еще один журналист.
     Хелди запыхтел.
     - Он попросил, - начал он, -  в  счет  одной  некогда  оказанной  ему
услуги отстаивать его интересы, пока он не вернется...
     Это заявление вызвало целую бурю.
     - Что это за услуга? Вы кого-то для него убили?
     - Где он сейчас?
     - Вы что, сидели вместе в тюрьме?
     Вопросы сыпались, как град. Хелди только слегка морщился.
     Из-за  этой  суматохи  мало  кто  заметил,  как  подъехал  еще   один
автомобиль.
     Костюм  вышедшего  из  него  человека  естественно  смотрелся  бы  на
маскараде или костюмированном балу, но не днем  в  центре  города.  Весело
смеялось раскрашенное гримом клоунское лицо.
     На этот  раз  клоун  был  не  один:  такой  же  разрисованный  тип  с
фотоаппаратом вышел и остановился у машины, пока первый пробивался  сквозь
толпу журналистов к Хелди. Но вряд ли человек с такой внешностью собирался
брать у преемника Карла Гриссема интервью.
     По  мнению  большинства,  его  появление  было  всего  лишь   чьим-то
рекламным трюком.
     В прежние времена, когда в Готэме еще  было  безопасно  прогуливаться
вечерами  и  когда  экономика  его  была  на   взлете,   многие   компании
соревновались друг с другом в рекламных  чудачествах.  Не  то  что  клоуны
могли появляться на улицах Готэма - настоящие живые верблюды и слоны!.. Да
мало ли что было!
     Так что появление этого типа в сиреневом костюме хоть и  удивило,  но
не насторожило. У  старожилов  вид  клоуна  вызвал  даже  легкую  тоску  о
беззаботных временах, а у оптимистов - надежду, что они еще вернутся.
     Клоун спокойно поднялся по ступеням и встал против Хелди. Лишь  очень
немногие  заметили,  что  при  его  появлении  толстяк  побледнел.   Клоун
захохотал идиотским смехом.
     Хелди побледнел еще сильнее.
     Может быть, уже тогда некоторые заподозрили неладное, но все же  вряд
ли хоть кто-то встревожился по-настоящему.
     За исключением Хелди.
     "Бежать! - подумал  толстяк.  -  Срочно  бежать...  Этот  сумасшедший
Джокер может сейчас попросту меня угробить... И  почему  я  поскупился  на
телохранителей?"
     "Интересно,  почему  так  разнервничался  Хелди?"  -  подумала  Вики,
оглядываясь по сторонам.
     Боб (клоун с фотоаппаратом был именно он) решил не  упустить  удобный
момент. Он был уверен, что кадр получится удачный.
     - У-тю-тю, - промямлил клоун, делая Хелди "козу".
     Кто-то из журналистов, видимо новичок, негромко засмеялся. Слишком уж
бледный вид был сейчас у толстяка...
     - Вы можете доказать свои права? - снова не выдержал Нокс.
     Боб сфотографировал и его.
     - Конечно, разумеется... - Хелди прибавил шагу.  Он  подозревал,  что
бежать бесполезно - враг был слишком близко, но и стоять  на  одном  месте
было слишком глупо.
     - И у вас есть свидетели? - издевательски  поинтересовался  сиреневый
клоун.
     - Да, есть. - Хелди старался вклиниться в толпу журналистов, чтобы те
хоть ненадолго оттеснили Джокера; но ему это не удавалось: слишком  многим
из них хотелось посмотреть, что  за  комедию  будет  ломать  размалеванный
чудак, и они специально оставляли ему свободное место.  Джокер  знал,  что
так будет, поэтому он  так  и  вырядился.  Разве  клоуны  не  были  всегда
симпатичнее публике, чем летучие мыши и прочая нечисть?
     - Что-то эти  свидетели  вызывают  у  меня  подозрения,  -  дурашливо
продолжил Джокер, наступая на Хелди.
     В группе журналистов снова засмеялись.
     "Пропал!" - понял Хелди.
     - А вы их видели? - крикнул кто-то из толпы.
     - Да, кто видел, как Гриссем подписывал документ?
     Шутки шутками, а работа работой... Забегали по бумаге ручки,  вылезли
вперед микрофоны.
     "Сейчас что-то произойдет", - вдруг явственно ощутила  Вики  и  снова
оглянулась, выбирая путь к отступлению.
     Незаметно  для  других  девушка  дернула  Нокса  за  рукав  и  жестом
предложила уйти, но нет - он был слишком поглощен своей новой "охотой".
     Вики вздохнула и решила остаться.
     - Я был там! - решительно заявил клоун и снова засмеялся. - И я видел
все... Этот Гриссем взял блокнот в свою мертвую руку, -  при  этих  словах
многие поняли,  что  шутка  начинает  исчезать,  но  такова  уж  натура  -
возможный скандал только подлил масла в  огонь.  Отогнать  журналистов  от
Хелди и клоуна не смогло бы сейчас даже стихийное бедствие.
     - И расписался собственной кровью,  -  продолжал  свою  жуткую  шутку
клоун. Было видно, как наливаются кровью его подведенные гримом  глаза.  -
Он сделал это вот этой самой ручкой... -  тон  его  становился  все  более
угрожающим, и никто уже не удивился, когда прозвучало резкое:
     - Пора платить по счету, Хелди!
     Тотчас подбежал второй клоун. В его руках уже был автомат.
     Шутки кончились. Начиналось представление в совсем другом жанре.
     С криками журналисты бросились врассыпную.
     Хелди остался один перед двумя убийцами.
     Улыбка Джокера стала зловещей. Пощады можно было и не просить.
     -   Перо   воистину   сильнее   меча...   -   бросил   он   последнюю
"глубокомысленную" фразу. И с силой воткнул ручку в горло Хелди.
     Затрещала автоматная очередь.
     Через секунду вместо самодовольного наследника президента преступного
синдиката Хелди на  ступенях  лежал  изрешеченный  пулями  труп.  Над  ним
довольно хохотал Джокер - новый кошмар Готэма.
     Насладившись видом поверженного врага, он снял шляпу  и  дал  команду
стрелять по толпе: если хочешь внушить людям ужас - не мелочись...
     Визг и крики заполнили улицу.
     Вдруг Джокер увидел: один из  кретинов  спокойно  стоит  и  рассеянно
смотрит прямо в его изуродованное лицо.
     Такой  наглости  Джокер  стерпеть  не  мог.  Этого  идиота  следовало
застрелить лично.
     "Брюс, беги!" -  чуть  не  закричала  Вики,  увидев  направленный  на
любимого человека ствол. Крик застрял в ее горле - как в страшном сне, она
только безмолвно открывала и закрывала рот.
     Все кругом бежали в разные стороны, двигались, а  изображение  Вейна,
казалось, замерло.
     Девушка смотрела во все глаза, как Джокер  целится,  -  и  ничего  не
могла сделать.
     Сколько времени  длилось  это  ожидание?  Ей  показалось,  что  целую
вечность...
     Наконец Джокер выстрелил.
     Для него прошло всего несколько секунд. После выстрела Джокер потерял
к этой жертве всякий интерес и не заметил одной очень важной детали...
     А зря.
     Будь он внимательнее, ему многое удалось бы понять в тот момент.
     Пуля угодила Брюсу Вейну прямо в грудь, туда,  где  за  тонким  слоем
мышц и ребер билось сердце.
     Попала - и отскочила.
     "Наверное - осечка", - с облегчением вздохнула Вики.
     "Надо уходить отсюда, пока  никто  не  догадался",  -  подумал  Вейн,
трогаясь с места.
     Он узнал Непьюра и задержался потому, что не мог поверить собственным
глазам. Теперь все надо начинать с начала...
     И он поспешил прочь.


     Тем временем другие  журналисты  осаждали  мэра.  Старик  плохо  себя
чувствовал и не испытывал никакой радости от общения с  ними.  Тем  более,
что он сам уже не был уверен в правильности своего решения.
     Праздник - хорошее дело, но скандал на нем - происшествие  ужасное  и
непоправимое. Гарантировать же отсутствие  последнего,  судя  по  недавним
событиям, не мог никто.
     Казалось бы, с исчезновением Гриссема - "корня зла" - в городе должен
установиться порядок. Но получилось наоборот.  Во  всяком  случае,  раньше
клоуны не убивали средь бела дня при  толпе  свидетелей  уважаемых  людей,
пусть даже наследующих предприятия известных бандитов.
     - Как вы считаете, - допытывались  у  него,  -  не  скажется  ли  это
событие на проведении торжеств по поводу двухсотлетия города?
     Ох уж эти торжества... Мэр уже жалел, что затеял это празднование. Но
разве мог он теперь отступить?
     Если мэр будет менять свои решения каждые двадцать четыре  часа,  его
никто не станет уважать. А потеря престижа, разумеется, не входила  в  его
жизненные планы.
     Но что будет, если столь поддерживаемый им праздник  принесет  только
неприятности?   Согласитесь,   клоуны   с   автоматами,    расстреливающие
праздничную толпу, - это неприятно... Здесь было над  чем  задуматься,  но
когда он мог этим заняться, если совещания, банкеты и приемы отнимали  все
его рабочее и личное время?
     - Фестиваль не остановить, - уклончиво ответил он и нарвался на новый
вопрос.
     - Как вы считаете, мэр, полиция прекратит это безобразие?
     - Разумеется...
     - А Бэтмен?
     "Бэтмен!" - застонал про себя мэр.
     Летучая Мышь просто не укладывался в его сознании. Он даже  не  знал,
что об этом думать.
     И бывают же на свете такие гадкие проблемы: наверное, жизнь  сочиняет
их с единственной целью - отбирать спокойствие у государственных мужей...
     Бэтмен... Ну что он мог сказать об этом Бэтмене?!
     Ничего. Поэтому он ничего и не сказал.


     - Бэтмен, - произнес Джокер, сидя в своей комнате.
     Это имя,  или  кличку,  он  повторял,  как  нехорошее  заклинание:  с
отвращением, смешанным с уважением.
     Бэтмен был его создателем. Бэтмен  был  его  проклятием.  Бэтмен  был
единственным существом на земле,  кого  Джокер  согласился  бы  на  равных
признать своим соперником, правда, только в глубине души. Но прочие должны
считать, что он презирает этого крылатого негодяя.
     Джокер уважал в этом мире только одного человека -  самого  себя.  Но
если не ошиблись те, кто утверждал, что бояться и уважать - одно и то  же,
то таких людей было двое. Признаваться в этом Джокер  не  хотел  даже  сам
себе.
     Как же так, он - самый умный, самый изобретательный, находчивый и так
далее - уступит какому-то Бэтмену? Да полно, не смешите!
     - Бэтмен, - повторил он, глядя на абажур. - Да...
     Некоторое время он молчал, прислушиваясь к растущей внутри ярости.
     Наконец его нервы не выдержали. Джокер стукнул кулаком по столу, смял
газету и заскрипел зубами.
     - Кто-нибудь мне скажет, в каком  мире  мы  живем?  -  простонал  он,
испытывая почти физическую боль от тоски и злости. - Когда человек, одетый
в костюм Летучей Мыши, похищает всю мою прессу!
     В самом  деле,  газеты  нанесли  ему  неслыханное  оскорбление:  хотя
материал о клоуне-убийце и был помещен на первой полосе, статья о  Бэтмене
вообще открывала номер.
     - Этому городу нужно поставить клизму!  -  заключил  наконец  Джокер,
достал "змеиный язычок" - бумажную трубочку,  с  писком  разворачивающуюся
при дыхании - и надул ее. Вот вам всем!
     Он знал, что скоро покажет Готэму еще и не такой язык.
     Пусть учатся уважать того, кто этого стоит...


     - Альфред, - устало произнес Вейн, опускаясь в кресло, - стакан воды,
пожалуйста!
     Давно старик не видел хозяина в таком расстроенном состоянии.
     "С девушкой поссорился?" - пробовал угадать он. - Нет,  не  похоже...
Видать, у Брюса плохи дела!"
     - Я рад, что вы дома, сэр, - проговорил он. -  Истинному  джентльмену
не место на улицах этого города.
     Он действительно был рад этому - так ему было  спокойней.  Во  всяком
случае он знал, что до