ерный  шар.  Пройдя  мимо  посеревшей  от
времени кладбищенской часовни, он остановился у большого черного надгробья
с высоким мраморным крестом. Отбросив в сторону зонтик и сорвав  с  головы
цилиндр, Пингвин упал на колени, всматриваясь в надпись на камне:  "Таккер
и Эстер Кобблпоты".
     Склонив голову, он положил на припорошенный снегом  камень  две  алые
гвоздики и, сложив на груди уродливые руки,  остался  стоять  на  коленях,
вслушиваясь в вой холодного ветра.
     Постояв так с минуту, он поднялся с колен, водрузил  цилиндр  обратно
на голову, сложил зонт, и опираясь на него, как на трость, таким же мелким
семенящим шагом направился к воротам,  у  которых  толпились  газетчики  и
зеваки, пришедшие поглазеть на диковинного человека-птицу.
     Пингвин подошел к чугунной ограде. Люди загудели, напирая на  стоящих
в оцеплении полицейских.
     - Пингвин! Пингвин! - послышались выкрики из толпы.
     - Мистер Пингвин, - обратился к нему какой-то взъерошенный газетчик.
     Он, как ребенок из кроватки, тянул сквозь решетку руку с  микрофоном.
Пингвин остановился и, поморщившись, произнес:
     - Пингвин - это птица, которая не умеет летать. А я - человек,  -  он
гордо поднял голову и поправил цилиндр. - У меня есть имя!
     Пораженные его красноречием,  люди  притихли,  вслушиваясь  в  слова.
Всем, конечно, хотелось узнать как зовут этого  загадочного  человека.  Он
обвел их холодным надменным взглядом и крикнул:
     - Освальд Кобблпот!
     - Освальд, Освальд!.. - подхватила толпа.
     - Мистер Кобблпот, - не растерялся репортер, - вы  так  и  не  смогли
поговорить со своими родителями...
     - Это верно, -  уголки  рта  Пингвина  поползли  вниз.  -  Я  был  их
первенцем, а они относились ко мне, как к выродку, - он тяжело вздохнул. -
Но такова природа человека. Он боится всего необычного. Может быть,  когда
я в первый раз взял погремушку в свой сияющий плавник, - Пингвин  протянул
вперед свои уродливые руки в блестящих перчатках, - а не в пять пухленьких
пальчиков, может быть, именно тогда, они испугались.
     Люди замерли. Освальд поднял  голову  и  посмотрел  на  небо.  Сквозь
рваные дыры в серых тучах пробивался солнечный свет. На его  лице  застыла
трагическая маска и несколько слезинок  скатилось  по  пухлым  белоснежным
щекам. Он вновь тяжело вздохнул и выговорил тихо, но четко:
     - Но все же... Я их прощаю.


     Посреди улицы, мешая движению,  толпились  люди.  Они  рвали  из  рук
счастливого торговца вечерний выпуск "Готэмского глобуса"  и  тут  же,  не
отходя, читали и обсуждали. Это была настоящая сенсация.
     Щуплая девушка подошла к мальчику с кипой  газет  и  протянула  мятую
банкноту. Деньги мгновенно исчезли, и в  руках  девушки  оказался  свежий,
пахнущий типографской краской номер. На первой полосе было набрано  жирным
шрифтом: "Пингвин прощает своих родителей".
     - Как вы считаете, это ничего, что у него нет пальцев? - услышала она
старческий голос за спиной.
     Обернувшись,  девушка  увидела  сгорбленную  старушку,   похожую   на
высушенный гриб, которая поправляла сползающие на кончик носа очки.
     - Это неважно, - девушка улыбнулась, - главное,  что  у  него  доброе
сердце.
     К ним подошел полный мужчина в надвинутой на глаза шляпе.
     - Я не верю во все эти сказки, - сказал он хриплым голосом.
     - Этот Пингвин, как лягушка, которая стала принцессой, -  пролепетала
старушка, указывая корявым пальцем на фотографию Освальда.
     - Нет, - толстяк поморщился, - скорее пингвином.
     Девушка свернула газету и, положив ее в сумочку, пошла дальше.
     На боковой улице было тихо и безлюдно.
     "Кэт, наверное, заждалась, да и гости уже, должно быть, в сборе.  Эта
давка на площади..." - размышляла барышня, переходя дорогу.
     Вдруг крепкие руки  схватили  ее  за  плечи  и  поволокли  в  грязную
подворотню, на какую-то свалку, заставленную смердящими мусорными  баками.
Она закричала.
     Широкоплечий громила встряхнул  девушку,  больно  ударил  о  покрытую
инеем стенку и зашипел, скаля редкие острые зубы:
     - Тихо, сука, тихо...
     Он одной рукой  зажал  рот  своей  жертвы,  а  второй  вырвал  из  ее
трясущихся рук сумочку и,  раскрыв  замок,  высыпал  содержимое  в  карман
куртки.
     Девушка попыталась  вырваться,  но  здоровяк,  чуть  не  задушив  ее,
рявкнул:
     - Не дергайся, сволочь, а то голову оторву! Есть еще деньги?
     И неизвестно чем бы все это  закончилось,  если  бы  на  стену  возле
грабителя не упала тень. Бандит обернулся. В пятне слабого света,  идущего
из окон соседних домов, обозначился силуэт женщины, затянутой в  блестящую
облегающую  одежду.  Она  медленно  приближалась,  играя  длинным   гибким
хлыстом, то размахивая им над головой, то накручивая его на  свое  изящное
тело.
     - Как приятно видеть большого сильного мужика,  -  нежно  и  нараспев
проговорила  она,  -  который  не  боится  полезть  к  слабой   женщине...
настоящего мужчину...
     Парень отпустил девушку и, отбросив в снег сумочку, проревел:
     - Это еще что за дерьмо?
     Он выставил вперед грудь и пошевелил руками, разминая кисти.
     - Ну, пожалуйста, - женщина собралась в комок и  отбросила  хлыст,  -
будь со мной поласковей. Это мой первый раз.
     Здоровяк, не вслушиваясь в этот бред, развернулся и нанес удар  своим
огромным,  как  кувалда,  кулаком.  Но  женщина   увернулась   и,   высоко
подпрыгнув, как отпущенная пружина,  ловко  пнула  громилу  в  плечо.  Тот
пошатнулся, но устоял на ногах.  Еще  прыжок,  и  тонкая  шпилька  каблука
врезалась в грудь хулигана. Он глухо  взвыл  и  прижался  к  стене,  боясь
пошевелиться.
     - Мяу! - мурлыкнула загадочная женщина, подходя к нему.
     Мелькнула растопыренная пятерня, сверкая  в  слабом  свете  стальными
когтями - и широкие кровавые борозды пролегли на испуганном лице парня.
     - В следующий раз  будешь  думать  прежде,  чем  делать,  -  зашипела
победительница, и когти блеснули еще раз.
     По стене на снег сползло окровавленное тело с дырами на  месте  глаз.
Спасительница щуплых девушек хищно оскалила ряд белоснежных зубов и, мягко
ступая по снегу, грациозно подошла к насмерть перепуганной девушке.
     - Ох, - зашептала было та, - спасибо, я не...
     Она не договорила. Рука в липкой окровавленной  перчатке  закрыла  ей
рот.
     - Как все просто... Да? Небось,  красотка,  ждешь,  чтобы  тебя  спас
какой-нибудь Бэтмен?
     Девушка попыталась кивнуть, а эта в черном продолжала:
     - Я не Бэтмен, я - женщина-кошка. Понятно?
     Только сейчас барышня заметила, что  у  незнакомой  женщины  на  лице
маска, а на голове - кошачьи ушки.
     Черное облако метнулось во мрак подворотни. Падал снег. Было тихо.  И
лишь скрюченное тело у стены говорило о том,  что  это  не  страшный  сон.
Подобрав сумочку,  девушка  бросилась  бежать,  тихонько  поскуливая,  как
побитый щенок.


     Брюс вышел из мэрии и направился к Готэм  Плэйс.  Настроение  у  него
было паршивое. Бессонная ночь давала себя знать тяжелой усталостью во всем
теле и гудящей, как  церковный  колокол,  головой.  Обогнув  разгромленную
елку,  над  восстановлением  которой  трудились  рабочие,  он  двинулся  к
небоскребу с лаконичной надписью "Шрекки", над которым  висел  аэростат  в
виде круглой кошачьей головы.
     После разговора с мэром тревожное чувство не давало ему  покоя.  Макс
Шрекк явно хотел построить в Готэме никому не  нужную  электростанцию.  Но
для чего? Он что-то скрывал от всех. Но что? От всего этого Брюсу было  не
по себе.
     Чип открыл дверь кабинета отца и пропустил его внутрь. Макс  поднялся
навстречу,  надев  привычную  ослепительную  улыбку.  Пожав  руку,   Шрекк
предложил Брюсу садиться.
     - Я бы вам предложил кофе, но моя помощница в отпуске. Слава Богу,  -
он сел в кресло напротив и сейчас  же  продолжил,  -  сейчас  Рождество  и
никакой особой работы нет.
     Они немного помолчали.
     - Мне нравится твое влияние, Брюс, - почему-то тихо проговорил Макс.
     - Ну, пока еще у меня никакого влияния нет, - громко и четко  ответил
мистер Вейн.
     - Я тороплюсь с этим проектом, - как ни в  чем  не  бывало  продолжал
Макс, - потому что вскоре он будет стоить гораздо дороже. А всем известно,
что сэкономленный миллион - это заработанный миллион.
     Брюс перебросил через стол толстую пачку бумаг.
     - Вот заключение комиссии. Дело в  том,  Макс,  что  в  Готэме  полно
электричества и мой вопрос заключается вот в чем. Что тебе нужно?
     Макс пролистал страницы и, отложив папку, улыбнулся:
     - Господи, ну как тебе  не  стыдно,  Брюс!  Мы  ведь  оба  занимаемся
бизнесом и оба знаем, что чем больше энергии, тем  больше  власти.  А  это
самое главное в жизни.
     - Я буду противником этого проекта, - предупредил мистер Вейн.
     - Жаль.
     - Я был у мэра и разговаривал с ним. Он тоже против твоего плана.
     - Мэры меняются, - философски проговорил Мистер Шрекк. - Ты  думаешь,
что будешь судиться со мной пятьдесят раз? Не надоест ли такая борьба?
     - Я не знаю, - Брюс пожал плечами. - Наверное я не смогу  быть  таким
убедительным, как этот человек-птица.
     Макс, как ужаленный, вскочил с кресла. Его лицо исказила гримаса.
     "Странная реакция", - подумал Брюс, тоже поднимаясь.
     - Человек-пингвин,  этот  Освальд,  Господи,  Боже  мой...  А?  Между
прочим, ему не повезло в этой жизни больше, чем нам всем вместе взятым.
     - Этот Освальд, - перебил его Брюс, - стоит во главе банды клоунов. У
меня нет пока доказательств, но я их постараюсь достать. Он... Тебе он  не
нравится потому, что он - урод?
     - Мне все равно, как он выглядит. Просто... - Брюс замолчал, переведя
взгляд за спину Макса  на  дверь  кабинета,  в  которую  вошла  элегантная
блондинка с взъерошенными волосами, вся в бинтах и пластыре.
     - К сожалению, сейчас здесь нет моей помощницы. Но...
     Макс заметил, что взгляд мистера Вейна устремлен не на  него  и  тоже
начал поворачиваться к двери. На полпути его настиг голос Селины:
     - Я могу помочь, если нужно.
     Она медленно подходила к ним, изящно покачивая бедрами.  Удивление  и
испуг появились на лице мистера Шрекка. Он бросил молниеносный  взгляд  на
Чипа, нерешительно мявшегося у дверей. Тот лишь развел руками.
     "Что за чертовщина", - мелькнуло в голове Макса.
     Тем временем секретарша подошла к нему и нахально спросила:
     - Может, мы поедем куда-нибудь, отдохнем в каком-нибудь ресторане?
     Затем, так и не дождавшись ответа, не обращая  никакого  внимания  на
обалдевшего Макса, она подошла к Брюсу и тронула пальцами его пиджак.
     - Хороший костюм.
     - Спасибо, - он кивнул.
     - Селина, Селина, Селина... - как заевшая пластинка, повторял Макс.
     Она облокотилась о спинку кресла.
     - Да, меня так зовут, Максимилиан, -  ее  голос  походил  на  урчание
кошки. - Не нужно повторять так часто мое имя, а то я заставлю тебя купить
мне новое.
     Не находя, что сказать в ответ, Макс просто представил гостя:
     - Это мистер Вейн.
     - Да. Мы уже встречались, - выпалил Брюс и понял, что  сказал  что-то
совершенно ненужное.
     - Правда? - удивилась Селина.
     - Ой... - Брюс замялся. - Извините. Знаете что, я спутал вас с другим
человеком! Извините, - промямлил он, стараясь не поднимать глаз на Селину.
     - Спутали меня? - переспросила она.
     - Да, - кивнул мистер Вейн, - спутал вас.  А  что,  разве  я  не  так
сказал?
     - Нет. По-моему, не так.
     - А что с вами? - Брюс постарался быстро перевести разговор на другую
тему и указал на повязки.
     Макс был готов разорвать эту улыбающуюся куклу  в  клочья:  "Господи!
Сейчас она ляпнет что-нибудь такое!.."
     Поэтому, чтобы, не дай Бог, чего не вышло, он  тоже  задал  помощнице
вопрос, делая страшные глаза:
     - Ты что, упала там, на  горнолыжном  курорте?  И  решила  прекратить
отпуск, вернуться? Да?
     Улыбка сошла с  лица  Селины  и,  потупив  взгляд,  она  доверительно
проговорила:
     - Понимаете, это все как  будто  в  тумане.  Решительно  все,  -  она
потрогала  пальцами  большой  пластырь  на  лбу.  -  Ну,  не  совсем  все,
конечно... Не полная амнезия.
     Она отошла от кресла и принялась расхаживать взад-вперед по кабинету,
странно улыбаясь, рассказывая и жестикулируя.
     - Я помню сестру Маргарет, которую вырвало в церкви. Я помню,  как  я
забыла одеть трусики в школу и как звали мальчика,  который  заметил  это.
Рики Фриберг, - глупая сумасшедшая улыбка исчезла, уступив место не  менее
глупому выражению трагической скорби, - он умер. Но вчерашняя ночь...
     Макс замер. Он готов был выть от злости, что сейчас...
     - Ничего не помню.
     Он облегченно вздохнул.
     - Все как в  тумане,  -  невозмутимо  продолжала  бредить  Селина.  -
Подумать только! Так ведь и умереть можно. Правда?
     Брюс понимающе кивнул.
     - Селина, -  ласково  сказал  мистер  Шрекк,  -  пожалуйста,  проводи
мистера Вейна.
     Он старался улыбнуться, но попытка не  удалась.  Лицо,  подергавшись,
восстановило испуганную маску.
     - С удовольствием, - она взяла Брюса под руку.  -  Ах,  ваше  пальто,
мистер Вейн!..
     - Да, да. Спасибо.
     Брюс взял из кресла пальто и портфель и вышел из кабинета,  неотрывно
глядя на Селину. Она повела его по длинному пустому коридору к лифту.
     - Мистер Вейн, вы  не  похожи  не  человека,  который  имеет  дело  с
мистером Шрекком.
     - А вы не похожи на человека, который работает на него,  -  парировал
Брюс.
     - А! - Селина махнула рукой. - Об этом долго рассказывать.
     - Нет, отчего же... У меня есть много свободного времени. Мы можем...
     Они остановились у дверей лифта.
     - Вам это интересно?
     Двери открылись.
     - Да.
     Брюс вошел в кабину.
     - Я работаю, - Селина улыбнулась, исчезая  в  проеме  захлопывающихся
створок.
     - А я уезжаю, - вздохнул Брюс и нажал кнопку с цифрой "1".


     Чип подошел к отцу и пристально посмотрел на него.
     - Пап, ты что, действительно веришь, что она ничего не помнит?
     - Ну, женщины... - Макс развел руками. -  Меня  ничего  не  удивляет,
Чип. Только твоя покойная мама меня удивляла. Кто б мог  подумать,  что  у
Селины есть мозг, который она могла повредить?
     - Ну, все-таки в голове не может быть совсем  пусто...  -  усмехнулся
Чип.
     -  Короче,  -  Макс  поправил  галстук,  -  если  она  вздумает  меня
шантажировать, то я выпихну ее с этажа повыше. А  пока  у  меня  еще  есть
другие дела. - Макс подошел к встроенному в стену шкафу и, накинув на руку
пальто, вышел из кабинета.
     Погода была отвратительная, но тем не менее он не стал брать  машину,
а пройдя два квартала пешком, зашел в рыбную лавку. Свернув с  центральной
улицы, он очутился возле двухэтажного дома со стеклянной вывеской "Все для
охоты". Через черный ход он поднялся на второй  этаж  по  старой  железной
винтовой лестнице, которая шаталась и гудела под ногами.
     В большом зале, лишенном какой-либо мебели, царил полумрак. Солнечный
свет с трудом пробивался внутрь через щели металлических жалюзи.
     - Освальд! - позвал Макс в пустоту зала и прислушался. - Это Макс! Ты
дома?
     Ответа не последовало. Макс осмотрелся. Справа от него в большой нише
прямо на полу сидели уже знакомые ему клоуны.
     - Привет, - мистер Шрекк поднял шляпу.
     Верные своим традициям, они сидели как изваяния, молча и не шевелясь.
Лишь бородач бросил на пришедшего свой безумный  горящий  взгляд  и  слабо
кивнул.
     В глубине зала за большим  столом  с  круглыми  толстенькими  ножками
сидел, склонившись над бумагами,  Пингвин.  Он  удовлетворенно  щурился  и
ожесточенно скрипел пером. На мгновение подняв голову, монстр посмотрел на
Макса и, блеснув моноклем, вновь углубился в работу.
     - Твоя большая семья? - обратился Шрекк, указав на клоунов. - Если их
можно назвать семьей...
     Пингвин  отшвырнул  перо,  сполз  со  стула  и  мелко   засеменил   к
пришедшему.
     - Я же просил, чтобы меня не беспокоили! - злобно  выкрикивал  он  на
ходу.
     - Пойдем вниз, Освальд, у меня для тебя есть сюрприз, - гость  указал
рукой на лестницу, ведущую на первый этаж.
     - Я не люблю сюрпризов, - проскрипел Пингвин прямо в лицо Шрекку.
     Тот отошел к колонне, поддерживающий сводчатый потолок,  и,  запустив
руку в карман пальто, извлек из него небольшой пакет, завернутый в плотную
дорогую  почтовую  бумагу,  с  вензелями  и  сургучной  печатью.   Пингвин
остановился и с любопытством уставился на конверт.  Макс  медленно  сломал
печать  и  долго  разворачивал  хрустящий  сверток.  Пингвин  стоял,   как
зачарованный, не отводя жадного взгляда от рук Макса,  изредка  подергивая
носом. И вот пакет раскрылся. На белоснежном листе, как на парадном блюде,
лежала большая свежая рыба, подрагивающая наджаберными пластинками.  Глаза
Пингвина вспыхнули, нижняя губа задергалась и  оттопырилась,  обнажая  ряд
редких зубов, нос зафыркал, втягивая запах. Макс поднял рыбу  за  хвост  и
помахал ею перед носом Освальда.  Она  заплясала  свой  серебряный  танец,
распространяя вокруг ароматные волны.
     - Ну что? - нежно поинтересовался мистер Шрекк.
     Пингвин ошалело смотрел  то  на  рыбу,  то  на  Макса,  но  оставался
неподвижным. Через несколько секунд он запыхтел, задергал носом  и  пошел,
протягивая к рыбке свои короткие ручки.
     - Да, да, - поощрительно говорил Макс. - Молодец. Это тебе. Пошли.
     Дойдя до лестницы, он  разжал  пальцы,  и  Пингвин,  ловко  подхватив
тушку, прижал ее к груди.
     "В сущности, обыкновенная тупая  скотинка,  -  подумал  Макс.  -  Тем
лучше".
     Пингвин затопал по лестнице, на  ходу  разделывая  рыбу  и  запихивая
кусочки в рот. Шрекк откинул широкую полу своего пальто, закрывая  ею  все
видимое пространство нижнего этажа.
     - Не смотри, не смотри, Освальд! Сюрприз должен оставаться сюрпризом,
- приговаривал он, закрывая шляпой лицо Пингвина.
     Когда до конца лестницы оставалось две-три ступени, Макс убрал шляпу.
От  грома  аплодисментов,  казалось,  содрогнулся  дом.  Пингвин  чуть  не
подавился куском рыбы.
     В большом зале  первого  этажа,  оборудованном  по  последнему  слову
техники под офис, стояло человек двадцать. Они улыбались  во  весь  рот  и
хлопали в ладоши. Все стены здесь были облеплены большими яркими плакатами
с изображением Пингвина на фоне готэмских небоскребов,  который  держал  в
руках конституцию. Внизу красовалась надпись: "Выборы", а  под  ней  алыми
буквами было жирно набрано: "Освальд Кобблпот  -  этот  тот,  кто  достоин
стать мэром". К столам и  крышкам  компьютеров  были  привязаны  воздушные
шары, а под потолком растянуты гирлянды серпантина.
     Увиденное не укладывалось в его птичьем мозгу, и он лишь бегал ничего
не понимающим взглядом по стенам  и  лицам  собравшихся.  Макс,  довольный
произведенным эффектом, спустился вниз и, широким жестом радушного хозяина
обведя зал, торжественно проговорил:
     - Да, Освальд, да. Поклонение это тяжелый  крест.  Но  кто-то  должен
помочь тем, кто не желает, чтобы мешали прогрессу. Мистер Кобблпот, вы как
раз то, чего  так  не  хватает  нашему  прекрасному  городу!  У  вас  есть
бесценное волшебство очарования. Пошли, - вдруг  резко  скомандовал  он  и
поманил Пингвина пальцем.
     Тот,  переваливаясь,  спустился  со  ступеней  и,  подойдя  к  Максу,
подтянул его за лацкан пальто к своему носу.
     - Что здесь написано? - прошипел он.
     - Ты разучился читать?  -  Шрекк  по-отечески  улыбнулся  и  похлопал
Освальда по плечу.
     - МЭР?!
     - Да, мэр.
     - Но, Макс, - возбужденно шипел Пингвин, - выборы были в ноябре.
     - Ну и что?
     - А сейчас конец декабря!
     Освальд испуганно косился на собирающихся вокруг них людей.
     - Не волнуйся. Вот Джинн и Джойл, они мои консультанты, - Макс указал
на долговязую девушку с тощим резиновым лицом и коренастого  бе