".
     Ст. 7. Договор аренды.
     "§  4. Стоимость  арендованного  имущества  определяется  в  договоре с
учетом фактического износа этого имущества на момент сдачи в аренду".
     Ст. 10. Выкуп арендованного имущества.
     "Арендатор   может   полностью   или   частично  выкупить  арендованное
имущество. Условия и сроки выкупа определяются договором об аренде".
     Вот  эти-то "Основы" и открыли  широкие возможности того,  что в народе
потом окрестили метким словечком "прихватизация".
     Дело обычно происходило следующим образом. Какой-нибудь замминистра или
начальник главка промышленного министерства вступает в сговор с неким, не то
что богатым,  но состоятельным  человеком, который  будет  поначалу  вносить
арендную плату. Небольшую, поскольку договор об  аренде заключается на много
лет. Он же, этот состоятельный компаньон, оплатит будущий выкуп предприятия.
Роль  высокопоставленного начальника  состоит в том, чтобы  цена выкупа была
весьма мала. Такую  возможность открывает  "учет фактического  износа".  Его
оспорить может только директор предприятия, визирующий договор аренды. Но он
понимает, что  имеет дело  с человеком из  номенклатуры высшего уровня. Даже
если  министерство будет  ликвидировано,  ему  предложат  другую руководящую
должность,  скорее всего в  этой же отрасли промышленности.  С ним ссориться
опасно.  Поэтому предложенную, явно  заниженную  оценку  имущества  директор
оспаривать  не  станет.  Кроме  того,  он надеется остаться директором и при
новых хозяевах. Его содействие не будет забыто.
     От имени государства договор об аренде  подпишет другой замминистра или
начальник хозуправления. Они,  конечно, знают, кто  стоит за договором, даже
если в  качестве  арендатора выступает рядовой гражданин.  Вспомним круговую
поруку обиженных "чиновников-бюрократов"...
     Если  задешево  купленное предприятие перспективно, то до тех пор, пока
существует  министерство, а потом  с другого  руководящего  поста  ему будут
оказывать  всевозможную поддержку. Прибыль  новые собственники будут  делить
согласно уговору. Если же  предприятие неперспективно, они могут его продать
целиком  -  по реальной  цене, которую прикроют "коммерческой тайной".  Либо
распродать  по   частям:  станки,  оборудование,  здание,  запасы   исходных
материалов - все отдельно.
     Рабочие останутся "на улице".

Ваучеры

     Во  избежание  досадной   путаницы  я  хочу  сразу   сделать  небольшое
отступление  от  темы  и  рассказать  о  происходившей  тремя  годами  позже
"ваучерной приватизации". Ее  тоже бранят нередко. Особенно  ее разработчика
А. Чубайса, говоря даже, что он "ограбил" народ. Смешно - все  граждане СССР
получали  ваучеры  бесплатно! В большой статье, опубликованной в "Известиях"
29 сентября  92-го  года  Чубайс  подробно разъяснил  сущность  и  процедуру
приватизации. Все ценное, что  принадлежало государству: вся промышленность,
рудники,   электростанции,  самолеты  и  так  далее  -   создано  на  деньги
государственного бюджета. А  эти  деньги  -  результат  труда  всех  граждан
страны,  от главного инженера  крупного завода до домохозяйки. Б льшую часть
всего  своего материального богатства государство  намеревалось безвозмездно
передать  в  частные  руки  всех  граждан  страны. Оставив  за  собой только
оборонные,  космические и еще некоторые стратегически важные производства, а
также  учреждения культуры, науки, образования и здравоохранения (это и есть
"приватизация").
     Все, что  подлежало такой передаче, было оценено путем инвентаризации в
ценах
     92-го года. Сумма разделена на число граждан. Получилось около 10 тысяч
рублей. Эта цифра и была проставлена  на билетах (ваучерах). Зная  стоимость
имущества каждого предприятия по этой оценке, специально для него напечатали
определенное число акций  (операция  "акционирования"). Скажем для простоты:
столько  акций, во сколько  раз стоимость данного  предприятия больше чем 10
тысяч  рублей, то есть  по  одной  акции на ваучер. Все эти  акции собрали в
одном  учреждении,  названном  "Госкомимущество". Для  приватизации  будущий
собственник должен был передать этому  учреждению  число ваучеров, полностью
покрывающее стоимость предприятия, считая каждый ваучер за действительные 10
тысяч  рублей. Некоторые льготы, в плане первоочередного приобретения акций,
получали сотрудники предприятия.  Но  если у них  вместе с  членами семей  и
друзьями ваучеров не хватало, то  оставшиеся акции  Госкомимущество могло  в
том же порядке обмена  на  ваучеры  передавать любым гражданам  СССР. Если у
кого-то из них имелась  сотня ваучеров, он получал сотню акций. (Быть может,
ему  вручила  для реализации свои ваучеры  сотня граждан  -  это  никого  не
касалось.) Что же дает каждая акция?
     Ежегодно чистая прибыль предприятия или часть ее делится на общее число
акций,  и каждый акционер, в соответствии с  числом имеющихся у  него акций,
получает свою долю прибыли, так называемый "дивиденд". В основном это должны
быть работники предприятия. Но и все прочие  акционеры, участвовавшие  в его
выкупе. На практике возникали проблемы. Что делать со своим ваучером  врачу,
учителю,   государственному   служащему,  колхознику?  Как   узнать,   какое
предприятие будет прибыльным?  Как включиться  в  его приватизацию, если оно
расположено  далеко? А ваучеры действительны  один год.  Проще всего  ваучер
продать. В подземных  переходах метро  появились  молодые  люди,  покупавшие
ваучеры   за  те  же  10   тысяч  или  немного  дороже.  Они  были  агентами
предприимчивых граждан, которые знали, куда стоит вкладывать ваучеры.  Когда
у них  набирались  тысячи  ваучеров, они  ехали  на  перспективные и дорогие
предприятия  с немногочисленным персоналом, который не  мог  набрать  нужное
количество  ваучеров,  и  становились  влиятельными  акционерами. Не  только
ежегодно получали солидную  сумму  дивидендов,  но  начинали играть заметную
роль в  управлении предприятием.  Всеми делами акционированного  предприятия
распоряжался  совет  директоров  из  10-15  человек.  Каждый  директор  либо
избирается  большой  группой  "рядовых"   акционеров,   например  работников
предприятия,  либо  назначается  "крупным  акционером", владельцем  большого
"пакета"  акций.  При голосованиях  в  совете каждый  директор  имеет  число
голосов,  пропорциональное  числу  акций,  которые  он  представляет.  Совет
директоров  назначает  генерального директора  -  руководителя  предприятия.
Большие партии акций фигурировали в торгах на  бирже.  Покупая их,  крупными
акционерами  данного  предприятия  могли становиться другие предприятия  или
фирмы, в  том  числе  иностранные. Акции можно  было прикупить  и у  рядовых
акционеров.  Если  кому-то удавалось таким образом собрать  более  50%  всех
акций данного  предприятия ("контрольный пакет"), он  становился  фактически
его хозяином.
     Для тех, кто  не желал  продавать  свои  ваучеры, стали создаваться так
называемые  "инвестиционные фонды".  Туда можно  было отдать свой  ваучер  и
получить  квитанцию.  Работники  фонда   объясняли,  что   будут  вкладывать
собранные  ваучеры  в  приватизацию  нескольких  перспективных  предприятий.
Какие-нибудь из них наверняка окажутся  прибыльными, будут выплачивать фонду
дивиденды. А фонд будет ежегодно выплачивать каждому владельцу его долю...
     Но  как  проконтролировать рядовому  вкладчику, какую сумму  дивидендов
получил фонд? Как узнать, сколько вкладчиков  в нем участвует? Конечно,  все
эти цифры фондом ежегодно публиковались. Но насколько им  можно было верить?
Некоторые  фонды оказались просто жульническими. Они вдруг исчезали из своей
штаб-квартиры, и неизвестно было, где их искать...
     Когда истек срок действия ваучеров, часть крупных предприятий оказалась
выкупленной на ваучеры  не  полностью. Оставшиеся необмененными  акции таких
предприятий  переходили   в  собственность   государства,  которое,  в  лице
Госкомимущества, становилось акционером  всех  этих  предприятий. Оно  имело
право  продать акции  по договорной цене  любому покупателю. Большие  пакеты
акций крупных предприятий продаются до сих пор на специальных аукционах.
     Что же получилось в результате ваучерной приватизации?
     Государство избавилось от заботы  обо всех предприятиях,  не являющихся
для него стратегически важными. Приватизированные  (полностью или  частично)
предприятия  получили  своих  заинтересованных  в   успехе  хозяев  в   лице
акционеров и представляющего их совета директоров.
     Если хозяева  оказывались скверными,  то  в  силу  конкуренции (оптовый
рынок товаров уже образовался) предприятие  было обречено на  ликвидацию или
продажу  другому хозяину.  Государство  могло  счесть  целесообразным помочь
предприятию  через  процедуру  банкротства   и   присылки  своего  толкового
временного управляющего.
     Если   же  первоначальные   хозяева  были  хороши  или  после   продажи
предприятие  попадало  в хорошие  руки, оно становилось конкурентоспособным,
перед  ним  открывались   перспективы  развития.  Таким  образом,  ваучерная
приватизация расставила  все по  своим местам. В отличие от "прихватизации",
которая в большинстве случаев имела самые печальные последствия.
     Но вернемся в 90-й год. Резкий скачок инфляции, порожденный реализацией
явно неудачных  законов  о  предприятиях,  создает  дефицит  товаров  первой
необходимости. Особенно плохо с продовольствием. Полки продуктовых магазинов
в течение дня пустуют.  Время от времени что-то где-то "выбрасывают". Тут же
выстраивается  очередь,  к  примеру,  за сахаром. По талонам и  не более 2-х
килограмм "в одни руки". Великая удача,  если ты оказался рядом и талоны при
тебе. Сахара хватает  на  пару  часов... В очередь  за мясом записываемся  с
вечера. Драгоценный список передают друг другу дежурящие всю ночь очередники
- чтобы  кто-нибудь не уничтожил  список и не  составил другой. Это при том,
что  вовсе  неизвестно,  будет  ли  мясо  утром в продаже.  В ожидании новых
сюрпризов с ценами все производители придерживают свой товар - от колхоза до
целой  области.  Не  выполняют  ни  обязательных  поставок  государству,  ни
договорных  обязательств.  Вот моя дневниковая запись  от 23  сентября 90-го
года:
     "Москва  фактически  подвергнута  экономической  блокаде.  Исчезли  все
крупы, яйца, нехватка сахара и мяса. Овощи поступают с перебоями... Моссовет
доблестно сражается,  организуя  добровольные, оплачиваемые  "натурой" рейды
горожан на  уборочную кампанию.  На  беду вот  уже  полтора месяца  сплошной
дождь, каждый день моросит.  Картофельные поля потонули...  Кем-то явно  был
организован кризис  с сигаретами. Потом -  с  хлебом: три или четыре дня его
почти не было. На дверях многих булочных с утра висел плакатик: "Хлеба нет".
     Вот еще одна запись того же года:
     "...Народ  обозлен на экономистов,  которые  в  печати  предлагают  все
разное.   А  тем  временем  саботаж  аппаратчиков  наращивает  экономические
трудности. Повсюду обнаруживают переполненные склады с дефицитными товарами,
которые не  поступают в продажу. Тысячи  составов  стоят  неразгруженными, а
железные дороги задыхаются от нехватки порожняка. Закупленное по импорту  не
на чем доставить в Союз, тем более развезти по его огромной территории. Надо
бы передать  это  дело  торговым  кооперативам.  Но,  опираясь  на  дремучую
ненависть  к  ним,  массы нашего народа (долой  спекулянтов!), законодатели,
профсоюзы  и  местные власти всячески препятствуют  их  образованию.  Еще  3
октября  89-го  года  ВЦСПС  организовал по этому поводу митинг  в Лужниках.
Работяг привозили на автобусах. За участие  в митинге предоставляли "отгул".
Текст  плакатов  был  разослан  по  предприятиям:   "Наживаются,  ничего  не
создавая!",   "Скупают  дефицитные   товары"  и  так   далее.  ВС  обсуждает
предложение ВЦСПС запретить кооперативы". Хаос!
     Ничего удивительного, что на этом фоне Горбачев не оценил степень новой
опасности,  угрожающей  подорвать все  государственное устройство. Я  имею в
виду  организованную  преступность. К тому  же  в это  время уже разгорелась
война между ним и  Ельциным  -  было не до рэкетиров.  Пусть ими  занимается
милиция  и другие правоохранительные органы! Это была  серьезная  ошибка. Во
все времена  были  шайки  воров и банды  со своими атаманами. Организованная
преступность  -  нечто  другое. Хотя основной сферой  ее деятельности обычно
являются   рэкет   и  торговля  наркотиками,  теперь  преступное  сообщество
несравненно более многочисленно, члены его специализированы - от разведчиков
до  профессиональных  киллеров.   Руководство  -  многоступенчатое.  Рядовые
исполнители не знают  главу  всего сообщества.  Одна такая организация может
терроризировать целый район или небольшой город - всех его предпринимателей,
кооператоров, торговцев,  общественные службы. Вот, к примеру, начало статьи
Г. Рожнова под названием  "Крыша", напечатанной  в  "Огоньке"  (май  того же
90-го года, No 19):
     "В Воронеже  событие: убит Брычев Вячеслав  Михайлович.  Славик.  Брыч.
Женат, молод, судим. Мясник центрального рынка. Похороны едва не  державные.
Траурный  кортеж  -  десяток  автобусов, семьдесят  два легковых автомобиля.
Отдельно  -  оркестры,  венки,  горы  живых  цветов  (в  начале марта!).  На
перекрестках вместо милиции - крепкие мальчики  в кожаных  куртках. Могила -
на  юго-западном кладбище,  где  уже  не  хоронят даже  номенклатуру.  В дни
похорон и  поминок  -  никаких  комедий  в  кинотеатрах,  никакой  порнухи в
видеотеках,  пирушек в ресторанах - траур! Венков на могильном холме уйма, а
на лентах надпись одна: "Славику от друзей".
     Друзья  стоят при прощании молча, прощаются с  усопшим без  слезинки, в
голосе металл: "Мы отомстим. Смерть за смерть!"
     Подумать  только! Ведь Воронеж немалый город:  серьезная промышленность
(станки, самолеты,  экскаваторы,  радиоэлектроника, химия),  девять вузов, в
том числе университет, четыре театра и т.д. И вот - поставлен на колени!
     Еще любопытная статья в  том  же "Огоньке" (июль  91-го года). Название
"Обед  у  рэкетира",  автор  М.  Корчагин.  Действительно,  обед в отдельном
кабинете  какого-то  безымянного  кафе  на  окраине  Москвы.  И  беседа.  По
приглашению  некоего,  видимо,  главаря  организации,  к которому журналиста
доставили "два молчаливых  парня  в сверкающем "Мерседесе" (это  91-й год!).
Цель беседы, -  по словам хозяина кабинета, - опровергнуть небылицы, которые
пишут о  них, рэкетирах... В  конце содержательного разговора любознательный
журналист заглядывает в будущее:
     -  Поздно  или рано на смену  нынешним экономическим  отношениям придут
чисто рыночные. В связи с этим изменит ли советский рэкет свое лицо?
     - Естественно.  Мы  мгновенно  перестроимся. Мы уже  будем  нуждаться в
умной "голове", хорошо  разбирающейся  в  экономике.  Это  будет  человек  с
чемоданчиком  -  с  переносным  персональным  компьютером.  Он станет  нашим
мозгом.  Будет получать  из  нашей  казны бешеную зарплату, а рэкетиры будут
обеспечивать ему безопасность и необходимые условия труда.
     - Чем же, к примеру, будет заниматься этот человек?
     - Ну, допустим, он будет просчитывать доход того или иного предприятия,
выявляя  левый заработок. Мы, естественно,  задействуем человека из  местной
бухгалтерии,   которого   "попросим"   сообщать   о   всех   сделках   этого
предприятия...
     Вот  тут-то  и "зарыта  собака". Та угроза  государству,  о  которой  я
упомянул   вначале.  С  помощью  подкупа,  запугивания,  шантажа  преступные
организации  начнут  проникать  не  только в бухгалтерии,  но и во все сферы
управления.   У  них  будут  "свои   люди"   в   прокуратуре,   в  городской
администрации,  в  аппарате  правительства,  даже  в  Государственной  Думе.
Осведомители, пособники, защитники,  если  потребуется.  Это уже  называется
"мафия". Сегодня о ней мы можем говорить в настоящем времени. Сила и влияние
ее огромны. Тогда, в начале 90-х,  на стадии организованной  преступности их
еще  можно  было  остановить.  Если и не уничтожить,  то  рассеять,  сломать
организации... Упустили!
     Впрочем, для этого нужно было иметь настоящую власть.  А у Горбачева ее
не было, даже  в парии. Старое Политбюро после  первых шагов нового  генсека
настроилось против него враждебно. Так же, как и большинство членов ЦК. Надо
отдать дань мужеству Горбачева, начавшего свою реформаторскую деятельность в
таком окружении. Окружение  это  нужно  было срочно менять,  прежде  чем оно
сумеет сговориться  и скинуть "хозяина", как это удалось сделать с Хрущевым.
И Михаил  Сергеевич начал действовать. Уже на первом пленуме ЦК после своего
избрания он  ввел в Политбюро  верных, как он полагал,  ему людей:  Рыжкова,
Чебрикова, Лигачева. Затем Шеварднадзе.  Со всех  постов, включая Политбюро,
был отставлен Романов, до него - Гришин, а в  январе 87-го  года - Кунаев. В
июле того же года в Политбюро вошли Слюньков и Яковлев.
     Но сил еще было мало. 21 октября 87-го года собрался расширенный пленум
ЦК для утверждения  представленных Горбачевым  тезисов его доклада по поводу
семидесятилетия  со дня Октябрьской  революции.  Пленум заставил  докладчика
дважды переделывать тезисы в плане смягчения критики Сталина и подчеркивания
его роли в победе над фашизмом.
     В октябре  88-го  года  из Политбюро  были выведены  Долгих, Капитонов,
Соломенцев  и Громыко. За ними  вскоре последовал Алиев,  а в сентябре 89-го
года -  Щербицкий.  Особенно  мощный удар  по своим противникам  в  ЦК нанес
Горбачев в апреле 89-го года. На внезапно созванном, внеочередном пленуме 75
членов и  35 кандидатов в члены ЦК подали коллективную просьбу об отставке и
уходе  на пенсию!  Этому предшествовал простой, но "гениальный"  маневр. Все
члены пленума  съехались в один день  и были размещены  в  отдельных номерах
гостиницы "Москва". В тот же вечер каждого из них посетил "некто в штатском"
и  по  поручению  генсека  предложил  подписать  коллективное  заявление  об
отставке, пояснив,  что  если они откажутся, то будут исключены на пленуме и
лишатся полагающейся добровольно ушедшим персональной пенсии  и прочих благ.
Никто не стал рисковать! А Горбачев одним ударом обеспечил себе  большинство
в ЦК. Одновременно  была  уволена  почти треть  аппарата ЦК. Однако борьба с
оппозицией на  этом  не  кончилась. Был момент,  когда  32 первых  секретаря
обкома (из  72)  обратились в  ЦК с  предложением  снять Горбачева  с  поста
генерального  секретаря.  Но "поезд  уже ушел" - обновленный ЦК отклонил это
предложение.
     На  XXVIII съезде КПСС в начале июля 90-го года, несмотря  на  жестокие
нападки на него в прениях, Горбачев был переизбран генеральным секретарем  с
убедительным преимуществом: 3411 голосов против 1116. В это время он уже был
Президентом СССР - вся полнота власти в стране была в его руках.
     Еще 8 февраля 90-го года собрался расширенный пленум ЦК  для подготовки
съезда.   Горбачев  предложил  на  обсуждение   пленума  весьма  радикальную
"платформу". В ней фигурировала необходимость отмены 6-й статьи Конституции,
где КПСС объявлена "правящей партией". В платформе было сказано, что "партия
будет бороться за то, чтобы быть правящей, но путем завоевания доверия масс,
а не законодательным закреплением". Признавалась целесообразность создания в
стране многопартийной системы.  Предлагалось провести прямые и тайные выборы
делегатов   съезда  на  альтернативной   основе.  В  новом   Уставе   партии
рекомендовалось  введение   действительно  демократической  системы  выборов
партийных  бюро  на  всех  уровнях.  В  отличие от  прежней  системы,  когда
вышестоящая  партийная  инстанция  "спускала" нижестоящей  список членов  ее
будущего бюро...
     Текст  выступлений  в прениях  публиковался. Первые  из  них  содержали
резкие  нападки  на  платформу  Горбачева.  Но  после выступления  секретаря
партко