уть на бумагу?
     Чиновник повернул лист, который держал в руке, и Керин увидел вполне похожий собственный портрет - во всяком случае, рисунок, который мог сойти и за его изображение, и за изображение исчезнувшего Рао. Кожа последнего была гораздо темнее, но тушь и перо не передавали оттенков.
     - Благодарю, мастер Тога, - произнес Керин. - Позволь мне собрать мой багаж, и мы сразу же вернемся.
     Вскоре юноша и принцесса спустились по лестнице в галеру. Керин был одет как всегда - в куртку, штаны и сапоги, а вот Ноджири поверх саронга надела еще и расшитую куромонскую куртку, которую купил ей муж. Галера отошла от корабля, и быстрые удары двадцати весел погнали ее к берегу.
     Когда они вышли на пирс, Тога сказал:
     - Пожалуйста, следуйте за мной, - и повел Керина и Ноджири на берег, где их ожидали пятеро вооруженных мужчин в бронзовых шлемах и длинных кожаных кирасах с бронзовыми бляхами. На поясах у них болтались сабли, а стояли они, опираясь на пики вроде тех, какие были у матросов "Тукары Моры". У одного из них на шлеме был позолоченный узор, - по-видимому, это был начальник воинов. Тут же находились пара паланкинов и несколько толстых, неряшливо одетых куромонских носильщиков.
     - Пожалуйста, садись в этот паланкин, - пригласил Тога, делая жест рукой.
     - Куда мы отправляемся? - спросил Керин.
     - Конечно, в Чингун, где ты передашь соответствующему чиновнику то, что доставил.
     - А как поедет моя жена? Во втором паланкине?
     - Женщина? Мы не ожидали ее прибытия. Она может найти себе жилье в Котейки и подождать, пока ты вернешься, или следовать за нами пешком.
     - Нет, сударь! - воскликнул Керин, ощущая прилив беззаветной рыцарственности. - Она поедет так же, как и я.
     Тога взглянул на него с недоумением:
     - Но ведь она всего лишь женщина!
     - Наши западные обычаи отличаются от ваших, кроме того, она прирожденная принцесса.
     - О, этот гнусный нарост просит прощения у твоего высочества, - произнес Тога, кланяясь. - Эта куча омерзительной грязи не знала об этом. Пожалуйста, садись во второй паланкин, а эта низменная тварь отыщет другой для своей жалкой личности.
     Тога удалился. Керин смотрел по сторонам, дивясь толпам куромонских рабочих в выцветших синих куртках и штанах, в остроконечных соломенных шляпах. Он подумал, что хорошо бы ему тоже раздобыть такую шляпу: климат Котейки был почти таким же жарким и влажным, как и на Салиморских островах.
     Затем юноша обратил внимание на паланкины, которые восемь носильщиков приподняли и стали готовить к дороге. Сиденье со спинкой, без всякого навеса, было прикреплено к паре палок. Палки находились на том же уровне, что и сиденье, а ниже - там, где у обычного стула располагаются передние ножки, - была укреплена подножка для пассажира. У концов палки скреплялись поперечными перекладинами, а от них вниз шли подпорки, так что носильщики могли ставить паланкин на землю.
     Концы перекладин были привязаны канатами к носильным шестам. Канаты были такой длины, что при ходьбе носильный шест оказывался примерно на фут выше палки. Один паланкин несли четверо носильщиков: двое спереди и двое сзади. Еще один человек в одежде рабочего замахал руками, указывая на паланкины, и сказал:
     - Садитесь! Садитесь!
     По крайней мере так понял его юный новарец, хотя местный диалект сильно отличался от того варианта куромонского языка, которому обучал его отец Цембен. Керин и Ноджири уселись и принялись рассматривать толпу вокруг. Куромонские купцы и чиновники резко выделялись среди прочих своими расшитыми халатами, доходившими до щиколоток.
     Узоры были самые разные: цветы, птицы, пейзажи... Большинство купцов и чиновников были довольно полными и с важным видом обмахивались на ходу веерами.
     Через некоторое время вернулся Тога верхом на маленьком сером ослике. Он выкрикнул команду, солдаты вскинули пики на плечо, а носильщики подняли с земли багаж путешественников.
     - Вперед! - приказал Тога.
     Выстроившись в шеренгу, носильщики паланкинов положили шесты себе на плечи, так что ноги пассажиров поднялись на фут над землей, и вся процессия отправилась в далекий Чингун.

ЗАПРЕТНАЯ ТЕРРИТОРИЯ

     Керин предполагал, что, когда другие люди несут тебя на плечах, ты преисполняешься чувством собственного величия. На самом деле все оказалось не так. Его носильщики неторопливо шли вперед, напевая песенку на местном диалекте, чтобы не сбиться с шага. Один и тот же припев повторялся снова и снова. После того как Керин не меньше ста раз выслушал его, один из носильщиков что-то крикнул. Паланкин остановился; его опустили на землю, так что теперь весь вес приходился на подпорки, и носильщики поменялись местами, чтобы нести шест на другом плече. Затем они снова тронулись в путь, напевая все ту же песенку.
     Керин обнаружил, что носильный шест имеет собственную частоту колебаний, которую усиливали вес сиденья и пассажира. При каждом шаге носильщиков раздавался громкий скрип дерева и юношу слегка подбрасывало вверх. Сначала он не обращал на это внимания, но через час прикосновение одежды, которая терлась о кожу в одних и тех же местах при каждом толчке, стало вызывать неприятное жжение, к тому же прибавилось неприятное чувство тошноты.
     Так как "Тукара Мора" стала на якорь в Котейки ближе к полудню, до наступления сумерек носильщики успели пройти не более пары миль, и Тога приказал остановиться в небольшом придорожном постоялом дворе. Чиновник засуетился, устраивая на ночлег Керина и Ноджири в лучшей комнате, а всех остальных - где придется. Перед ужином юноша позаботился узнать, где расположено отхожее место и как им пользоваться.
     К этому времени Керин уже достаточно ловко управлялся с палочками для еды. Тога похвалил его:
     - Эта личность должна сказать, что для варвара ты быстро привыкаешь к культурному образу жизни.
     Керин прервал свои манипуляции с палочками:
     - Мастер Тога, мой брат, которому довелось много путешествовать, предупреждал меня, что, куда бы меня ни занесло, повсюду выяснится, что туземцы считают себя выше всех остальных людей, - они-де и самые мудрые, и самые храбрые, и самые честные и вежливые люди на свете. Поэтому меня ничуть не смущает, когда иностранцы называют меня варваром.
     - Твой брат умен, мастер Рао. Разумеется, когда такие речи ты слышишь от нас, жителей Небесной империи, это не пустая похвальба, так как мы-то и в самом деле лучше всех остальных.
     Керин сдержал улыбку:
     - Да, вот еще что. Эти носильщики понесут нас до самого Чингуна?
     - Да. Это же просто прогулка - каких-нибудь две недели.
     - А разве на лошадях мы не быстрее добрались бы или в каретах?
     Тога развел руками:
     - Конечно, быстрее, но без особого разрешения только обладатели цветных пуговиц на шапке - то есть девять высших чинов гражданской службы, называемые мандаринами, - имеют право передвигаться верхом на лошадях или в карете. А если бы я запросил такое разрешение, моя просьба пошла бы по разным бюро и департаментам, и нам пришлось бы все это время прождать в Котейки - целый месяц! Так что с практической точки зрения пешком путешествовать быстрее.
     - Что он сказал? - спросила Ноджири. - Я не уловила несколько слов.
     Когда Керин объяснил ей суть дела, принцесса воскликнула:
     - А я вот просто счастлива, что ты не достал лошадей! Я никогда верхом не ездила и ужасно боюсь лошадей.
     Керин улыбнулся:
     - Ты, самая храбрая женщина из всех, кого я знал? Что ж, кажется, у нас всех есть свои слабости. Я, например, не выношу пауков. - И он обратился к чиновнику:
     - Уважаемый Тога, я хотел попросить об одном одолжении, а именно поменяться с тобою местами, чтобы я ехал на ослике, а ты - в паланкине. Мне не нравится, когда меня все время подбрасывают, будто детский мячик.
     - В самом деле? - удивился Тога. - Хорошо, если ты настаиваешь... Паланкин более приличествует высокому рангу, нежели ослик, и, садясь на животное, я желал тонким образом выказать почтительность. Твоя беда, мастер Рао, в том, что ты слишком тощ. Упитанный купец или чиновник, весящий гораздо больше, чем ты, никакой тряски не ощутил бы. Но пусть твое пожелание исполнится. Если бы мы могли как следует кормить тебя в течение нескольких месяцев, мы придали бы тебе дородность, приличествующую благородному лицу.
     - Спасибо, но я себя вполне устраиваю как есть. В опасном путешествии человек должен быть способен к борьбе.
     - Эта жалкая личность, - произнес Тога со вздохом сожаления, - никогда не сможет постичь мировоззрение варвара.
     Направляясь в спальню, отведенную ему и Ноджири в одноэтажном полуразвалившемся здании постоялого двора, Керин прошел мимо общей залы, где сгрудились солдаты и носильщики. Они все сидели на корточках вокруг мисочки, стоявшей на полу; главный носильщик сыпал горошины в мисочку. Затем он стал вынимать их оттуда небольшими порциями, а остальные игроки азартно делали ставки. Когда горошин в мисочке почти не осталось, раздались торжествующие вопли счастливчиков, которым удалось правильно угадать число оставшихся горошин.
     - Эта игра называется фантан, - сказал Тога. - Хочешь попробовать разок?
     Керин заколебался было, но Ноджири быстро сказала по-салиморски:
     - Мой супруг, тебе вряд ли охота попасться в ловушку, в которую угодил человек, о котором ты как-то рассказывал? Не забывай - ты в чужой стране.
     Одумавшись, юноша ответил чиновнику:
     - Принцесса утомлена, мастер Тога. Я благодарю тебя за приглашение, но нам пора отдохнуть.
     И они удалились в спальню, но еще долго вопли "одна! две! три! четыре!", доносившиеся из общей залы, не давали им заснуть.
     На следующее утро Керин не смог поладить с ослом: едва он подходил к нему, животное начинало вращать глазами и шарахалось в сторону.
     - Это из-за твоего варварского запаха, - объяснил Тога.
     Носильщики взяли ослика под уздцы и за хвост, не давая ему сдвинуться с места, и лишь тогда Керин смог сесть в седло. Стремена оказались слишком коротки, хоть ремни и были вытянуты до последней дырочки.
     - Эта личность отыщет кожевника... - начал было Тога, но Керин перебил его:
     - Не стоит, на первой же стоянке я кинжалом проделаю еще одну пару дырок.
     - Ты станешь делать руками работу, - безнадежно вздохнул Тога, - на которую ты мог бы нанять кого-нибудь? Эх, варвары, варвары!
     И чиновник, покачивая головой, сел в паланкин, в котором накануне ехал Керин.
     Маленький караван неторопливо продвигался на север по грязной дороге, по обеим сторонам которой тянулись бесконечные коричнево-зеленые поля. Иногда они проходили мимо полей, по краям которых стояли друг на друге несколько гробов. Тога объяснил, что семьи мертвецов просто не успели еще похоронить любимых покойников. Некоторые гробы стояли на открытом воздухе так долго, что их углы прогнили, и свиньи засовывали в дыры свои рыла в поисках чего-нибудь съедобного.
     Седло, на котором восседал Керин, представляло собой всего-навсего и несколько палок с натянутым между ними куском ткани и не отличалось удобством. Все же это было лучше, чем постоянная тряска в паланкине. Керин заметил, что плотное тело Тоги не давало сиденью трястись, а Ноджири, по-видимому, не находила неприятными эти постоянные толчки.
     На третий день путешественников застал внезапный ливень. Для себя и важных иностранцев Тога достал непромокаемые шляпы из желтого промасленного шелка, а солдаты и носильщики продолжали идти как были, нагнув головы и щурясь от воды, попадавшей в глаза.
     Караван достиг местности, покрытой в основном невысокими, но крутыми холмами. Серое небо низко нависло над землей. Ферм почти не было: жители занимались в основном скотоводством. Ночью на постоялом дворе Тога сказал:
     - Уважаемый Рао, эти места пользуются дурной славой из-за разбойников. Мы должны быть настороже.
     Перед тем как лечь спать, Керин отыскал в багаже подзорную трубу Пваны, а утром сунул ее в карман куртки.
     Все утро они по-прежнему шли по холмистым местам. Во время полуденного привала Тога пробормотал что-то насчет опасности. Юный новарец достал подзорную трубу и осмотрел холмы вокруг.
     - Я не вижу никаких разбойников, - сказал он.
     - Отлично, уважаемый варвар! Тогда давайте подкрепимся. У меня есть бутылка вина, не вызывающего неприятного чувства.
     Керин как раз запихивал себе в рот при помощи палочек первую кучку риса, когда один из носильщиков вскочил на ноги и с криком показал рукой вдаль: из небольшого рва выскочила шайка разбойников, и они побежали к путешественникам, размахивая оружием.
     Толкая друг друга, все носильщики повскакивали с мест и бросились бежать. Пятеро солдат взялись было за свои пики, но передумали и пустились в бегство вслед за носильщиками. С толпой трусов мчался и перепуганный ослик.
     - Бегите! - крикнул Тога, бросаясь за солдатами.
     - Ко мне, Ноджири! - воскликнул Керин. - Мы ведь не можем одни драться с целой бандой!
     Держась за руки, новарец и принцесса побежали вслед за остальными. Носильщики устремились вверх по длинному подъему. Вскоре Керин с Ноджири обогнали дородного Тогу, который пыхтел и отдувался на бегу, а затем и солдат, которым быстро бежать мешало оружие и тяжелые куртки из буйволовой кожи.
     Подъем все не заканчивался, так что наконец даже Керин начал задыхаться. Он остановился и взглянул назад. Несколько разбойников схватили Тогу и тащили его обратно к месту привала. Другие бандиты поглощали еду, оставленную путешественниками.
     В конце концов юноша добрался до хребта. С другой его стороны был резкий спуск, а во впадине между этим местом и следующим холмом стояли солдаты и носильщики, оживленно обсуждая происходящее. Ослик мирно пасся.
     Керин быстрым шагом подошел к капитану Могами.
     - Храбрые вы воины, как я погляжу! - презрительно произнес юноша.
     Могами сложил ладони вместе, поклонился и начал отвечать. Ему пришлось повторить свою речь дважды, но все-таки Керин разобрал его диалект.
     - Но, уважаемый варвар, у разбойников численное превосходство - их в три раза больше! А так как от носильщиков помощи ждать не приходится, оказывать сопротивление было бы бесполезно.
     - Но ведь это же просто шайка голодных оборванцев, - с жаром возразил юноша, - вооруженная чем попало! Кроме того, вы позволили им взять в плен мастера Тогу!
     Офицер покачал головой:
     - Ты по-настоящему устыдил меня. Будь добр, возьми это оружие!
     Он сунул свою пику в руки Керину, снял свой медный шлем, упал на колени и склонил голову. Юноша подумал, что он молится. После того как тот провел в такой позе несколько минут, новарец спросил:
     - Что ты делаешь?
     - Жду, чтобы ты отрубил мне голову, - ответил офицер. - Я лишь молю, чтобы ты нанес один сильный, смертельный удар.
     Керин отпрянул:
     - На что мне, по-твоему, сдалась твоя голова?
     - Уважаемый варвар, так как ты устыдил меня перед лицом моих солдат, я лишь смертью от твоей руки могу вновь обрести утраченное достоинство.
     - Извини, я должен подумать. - Керин снова поднялся на хребет, чтобы посмотреть, что происходит в брошенном лагере. При помощи подзорной трубы Пваны он увидел, что шестнадцать разбойников пируют, передавая по кругу вино Тоги. Самого Тогу они связали, а один разбойник накалял свою саблю в огне костерка. Разбойники хохотали, глядя на него и показывая пальцами на Тогу. Керин догадался, что они собираются вдоволь потешиться над чиновником.
     Юноша вернулся к группе солдат. Капитан Могами по-прежнему стоял на коленях. Керин спросил у него:
     - Ты обязательно должен вновь обрести утраченное достоинство?
     - Конечно. Поэтому я и молю об одном быстром смертельном ударе.
     - Я кое-что получше придумал. Если ты будешь меня слушаться, ты, может быть, не только останешься в живых, но еще и прославишься. Вставай!
     Когда Могами поднялся на ноги, Керин протянул ему пику и крикнул:
     - Эй, кто-нибудь, подержите это животное, пока я сажусь. А теперь все за мной! - Керин пустил ослика к хребту и остановился, когда смог ясно видеть разбойников:
     - Мы бросаемся в атаку вниз по склону. Если мы не будем шуметь, то нам удастся подойти довольно близко, прежде чем разбойники нас заметят. Едва это произойдет, я прикажу вам вопить во всю глотку. Тех из них, кто попытается оказать сопротивление, мы будем убивать на месте. Вы все поняли?
     Все двинулись вперед. Керин взмахнул мечом и приказал:
     - В атаку!
     Ослик побежал, а пятеро солдат - за ним. Когда они преодолели половину расстояния, отделявшего их от места привала, один из разбойников заметил атакующих и закричал. Вся шайка тут же бросилась к оружию.
     - Орите погромче! - завопил Керин. Все испустили хором ужасный боевой клич.
     В ожидании столкновения разбойники успели выстроиться в неровную линию. Когда Керин приблизился, размахивая мечом, один из злодеев бросил свою пику и побежал прочь, затем еще один - и вскоре все шестнадцать спасались бегством, побросав добычу.
     Преисполнившись боевой яростью, Керин помчался в погоню, но ослик угодил копытом в ямку и кувыркнулся через голову, а всадник шлепнулся в дорожную грязь. Когда он поднялся на ноги, соскреб грязь с лица и убедился, что ничего себе не сломал, разбойников уже и след простыл, а ослик снова спокойно жевал траву.
     Прихрамывая, Керин пошел назад, взяв ослика под уздцы. Носильщики и Ноджири спускались вниз по склону. Один из солдат перерезал путы, связывавшие Тогу, и чиновник растирал себе руки, чтобы восстановить кровообращение. Он поклонился и произнес:
     - Эта жалкая личность навеки благодарна, и не только за спасение ее недостойной жизни.
     - А еще за что? - спросил юноша.
     - Как же, они ведь собирались тыкать в меня саблей, раскаленной докрасна.
     - Ужас! - воскликнул Мотами. - Ведь так можно отпустить хорошо закаленную сталь!
     Тога продолжал:
     - Смерть не особенно страшит меня. Но вот чего я боялся, так это закричать под пыткой и потерять лицо перед этой сволочью.
     - Пожалуйста, объясни мне одну вещь, - попросил Керин, отводя Тогу в сторону. Он рассказал, как капитан Могами просил обезглавить его. - Он что, в самом деле хотел, чтобы я?..
     - Разумеется, хотел! - ответил Тога. - Любой благородный куромонец поступил бы точно так же на его месте. Хотя Могами всего лишь военный, он не теряет надежды выбиться из этого сословия, которое у нас считается одним из самых презренных.
     - Раз солдаты считаются такими ничтожествами, неудивительно, что они бегут с поля боя!
     - Это правда - но что же ты хочешь? Чтобы все восхищались человеком, который единственное, что умеет, - убивать себе подобных? Это значило бы перевернуть шкалу, ценностей с ног на голову! Но скажи мне, уважаемый Рао, ведь разбойников было намного больше - как же ты мог знать, что они ударятся в бега?
     Керин ухмыльнулся:
     - Этому меня научили дикие мальванские буйволы. Один парень... - Тут он едва не упомянул о настоящем Рао, но вовремя остановился, сообразив, что за Рао все должны принимать его самого. - Забыл, как его звали... В общем, он путешествовал по джунглям. Так вот, он мне рассказывал, что в любом стаде всегда отыщется хотя бы один трус. Скажи мне, что было бы, если бы я отрубил Могами голову?
     Тога пожал плечами:
     - Его солдаты сняли бы с трупа все, что представляет хоть малейшую ценность. Если они честные парни, то, вернувшись домой, отдали бы эти вещи его вдове. А тело осталось бы на съедение свиньям и волкам.
     - А мне за его убийство ничего бы не было?
     - Нет, разумеется, - с чего бы? Он ведь при свидетелях предложил тебе обезглавить его, и при таких обстоятельствах ты имел полное право так и сделать.
     Керин вздохнул:
     - Обычаи Небесной империи кажутся мне столь непостижимыми, сколь непонятными наверняка показались бы тебе наши.
     Тога улыбнулся:
     - Эта личность не осуждает тебя. В конце концов, ты не имел счастья быть воспитанным в цивилизованном обществе.
     Через некоторое время Ноджири ск