Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, разъясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.
     Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.
     - С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.
     Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:
     - Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.
     - А откуда у тебя свинина?
     - Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.
     - Кто?
     - Мегалан - огромный ящер. Ты их не видел?
     - Видел - встретился с одним по пути сюда. Они опасны? Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.
     - В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека, чтобы наказать, - так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?
     Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:
     - Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и бежал. А теперь ты мне скажи, почему ты здесь живешь в одиночестве.
     Пвана протяжно вздохнул:
     - Я искупаю свои грехи.
     - А они настолько серьезны?
     - О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?
     - Боюсь, что нет. Расскажи, пожалуйста!
     - Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.
     - Извини, учитель, - перебил Керин. - Я слышал, что Вурну - мальванское божество - один из священной троицы, в которую входят еще Крадха-Хранитель и Ашака-Разрушитель. Стало быть, в Салиморе поклоняются мальванским богам?
     - Да. Несколько столетий тому назад у салиморцев не было более возвышенного культа, нежели поклонение духам природы, одним из которых и является Баутонг. Но позднее прибыли миссионеры из Мальваны и рассказали, какой им представляется истинная религия. Ну, я продолжу мою историю: я проповедовал, что Аджунья при помощи сильнейшего заклятия заточил души всех людей, живших до нас, в одном-единственном драгоценном камне, Космическом Бриллианте, который носил как подвеску.
     Так эти души и пребывали в бриллианте, пока мир, приблизившись к окончанию цикла, не сжался до размеров атома в сознании Вурну. Когда же Вурну придумал новый мир, эти души так и остались пленницами. Я учил, что из-за этого в нашем цикле люди рождаются без душ. Только я мог будто бы освободить души, томившиеся в бриллианте, потому что эта драгоценность принадлежала мне! Стало быть, и надлежало вселить эти души в тела. Разумеется, моим приверженцам я обещал всяческие преимущества при наделении смертных душами.
     Это все была полная чушь, которую я нафантазировал на пустом месте. Но моей пастве легенда нравилась. Они толпами стекались в мой храм, и вскоре моим помощникам пришлось строить новые храмы Баутонга.
     Я говорил, что Баутонг, мой покровитель, руководит мной в моих святых трудах... и пожертвования текли рекой. Мое богатство так умножилось, что я мог заставить повиноваться мне самого Владыку Софи. Мои шпионы, которыми кишели дома знати, начиная с дворца Софи, сообщали мне об их злодеяниях и всяких возмутительных поступках. Пользуясь подобными сведениями, я без труда убеждал богачей жертвовать на храмы Баутонга.
     А потом, как-то ночью, мне явился сам Баутонг - с клыкастой огнедышащей пастью. Чтобы я понял, что это не сновидение, он приложил свою руку к стене, на которой остался черный обгоревший отпечаток от его пальцев и ладони. Этот отпечаток до сих пор украшает ту стену. Лишним доказательством того, что явление было реальностью, послужило и поведение кандидатки в жрицы, которая делила со мной ложе: она проснулась и с визгом убежала в ужасе.
     Баутонг сказал, что мое поведение портит его репутацию среди других божеств. Поэтому я должен был закрыть храмы, раздать свои богатства бедным и отправиться в изгнание - все под угрозой таких ужасных кар, что я предпочитаю о них умолчать. Вот так я и очутился здесь и стараюсь теперь молитвами, умеренностью и добрыми поступками улучшить свою долю в следующем воплощении.
     - А Космический Бриллиант была просто выдумка или же ты выдавал за него какую-нибудь стекляшку?
     Пвана хихикнул:
     - Вопрос в самую точку! Сначала я говорил моим почитателям, что бриллиант - слишком великая ценность, чтобы его выставлять на обозрение простых людей. Потом у меня появился драгоценный камень величиной с яйцо вон тех чаек. Я вставил его в лоб статуи Баутонга, но тогда алчные создания стали непрерывно пытаться его украсть. Едва ли не каждое утро храмовые слуги должны были уносить труп неудачливого взломщика, убитого моими духами-хранителями. Когда я отправился в изгнание, мне показалось неразумным оставлять камень на соблазн слабым смертным. Поэтому я вытащил его из оправы и надежно припрятал - а вдруг боги опять призовут меня к духовному служению? А теперь, мастер Керин, пора снова вернуться к нашей скромной трапезе.
     Они доели похлебку, вымыли посуду в волнах прибоя и вернулись в хижину. Глаза Керина слипались.
     - А сейчас, - произнес Пвана, - я объясню тебе мою теорию вероятности. Она заключается в следующем: вероятность того, что определенная последовательность событий произойдет, является суммой вероятностей отдельных событий этой последовательности. Возьмем, к примеру, твою национальность. Если вероятность того, что при твоем цвете кожи ты не окажешься новарцем, равна, скажем, одной четвертой, и того же события при твоих чертах лица - тоже одной четвертой, и того же события при твоем акценте...
     Взглянув на гостя, Пвана обнаружил, что Керин уснул, прислонившись к стене хижины.

***

     Когда юноша проснулся, солнце уже почти садилось. Ему было достаточно одного мгновения, чтобы вспомнить, где он находится. Затем Керин отправился искать Пвану и увидел, что тот рыхлит землю в огороде. Отшельник выпрямился и сказал:
     - А, вот и мастер Керин! Завтра ты поможешь полоть.
     - С радостью, если мне мозоли позволят.
     - Я ускорю их исчезновение небольшим заклятьицем.
     - А скажи мне, - попросил Керин, - как мне добраться до Салимора?
     Пвана оперся на мотыгу:
     - К Кинунгунгу корабли обычно не подходят, хотя мимо проплывают часто. Это одна из причин, почему я выбрал этот остров.
     - А можно разложить сигнальный костер?
     - Можно, но не исключено, что он привлечет внимание пиратов, которые не побрезгуют и одним заблудившимся путником - ведь и его можно продать в рабство! Хоть я и не боюсь погибнуть от руки злодеев, было бы жаль подвергать твою молодость такой опасности. Но есть другой способ. Старый капитан по имени Бакаттан, мой старый приятель, пристает к острову, когда плывет к Средиземному морю. Он рассказывает мне новости и привозит, что я попрошу.
     - И как часто он появляется?
     - Примерно раз в год. В последний раз я видел его три месяца тому назад, так что вскоре его не жду. Не огорчайся так, мальчик! Я найду для тебя занятие.
     - Да... на острове здоровая, приятная жизнь - что говорить. Но это не по мне, - задумчиво протянул Керин. - А как ты думаешь, я смог бы построить лодку?
     - Сомневаюсь. Из стволов пальм и бамбука ты только плот собрать сможешь, но его разобьет первая же сильная волна. Кроме того, ты один не сможешь управлять такой штукой в открытом море - подумай о противном ветре, о необходимости спать... Нет, сын мой, оставь подобные мечтания. Здесь ты будешь жить спокойно, в полной безопасности и без всяких соблазнов. Я сделаю тебя своим духовным учеником - чела, как говорится по-мальвански. А теперь я объясню тебе мою теорию колебаний уровня моря...
     Керин слушал, изо всех сил изображая вежливое внимание. Когда старик прекратил разглагольствовать, юноша спросил:
     - Сударь, раз уж ты настоящий колдун, так почему же ты не захватил с собой какие-нибудь орудия чародейства?
     Пвана пожал плечами:
     - Кое-что я с собой прихватил - шапку-невидимку, например. Но от серьезных занятий магией я на время изгнания отказался. Я разогнал и духов-хранителей, а вот твой, я вижу, недалеко.
     - Это потому... - начал было объяснять Керин, но тут же передумал и вместо рассказа про Белинку спросил:
     - А что такое, с твоего позволения, шапка-невидимка?
     - Шапка, которая делает невидимым. Правда, постепенно она разряжается, и после некоторого времени ее приходится снова заряжать путем длинных заклинаний. А теперь, молодой человек, бери-ка мешок и палку да отправляйся на берег - будешь сбивать спелые кокосы с пальм. Да смотри вернись до наступления темноты! - Он протянул Керину длинный стебель бамбука и большой плетеный мешок.
     Отойдя настолько, что из хижины его нельзя было услышать, Керин осторожно позвал:
     - Белинка!
     - Я здесь, мастер Керин. - И голубой огонек затанцевал на фоне темнеющего неба.
     - Что нам теперь делать, во имя семи мерзлых преисподних? Не можем же мы оставаться тут месяцами, выжидая появления капитана Бакаттана.
     - А ты не мог бы разложить сигнальный костер подальше от жилища учителя Пваны, а когда на горизонте появится корабль, зажечь его?
     - А как же пираты?
     - Неужели ты не отличишь пиратский корабль от мирного торгового судна?
     - Отличу, если увижу его достаточно близко. По рассказам брата, пираты - разгильдяи. Их корабли грязные, а одеяние - смесь лохмотьев и награбленных роскошных одежд. Но ведь если я буду достаточно близко, чтобы все это рассмотреть, то и они смогут заметить меня - и я стану частью их добычи.
     Белинке пришла в голову блестящая мысль.
     - Кажется, в хижине Пваны я видела медную трубу, похожую на те, с помощью которых западные жители могут рассматривать удаленные предметы.
     - Подзорную трубу? Их в Иразе делают. А как же я ее не заметил?
     - Ты другое высматривал, вот и не обратил внимания. Раз у Пваны есть этот прибор, ты можешь забраться на любое из этих склоненных деревьев и рассматривать корабли в трубу.
     - Наверное, это хорошая мысль, - раздумывая, протянул Керин. - Нужно только позаимствовать трубу так, чтобы наш учитель не заметил. Мне кажется, лучше тебя использовать вместо глаз - будешь летать над водой и разглядывать корабли.

***

     Несколько дней подряд Керин непрерывно работал на Пвану. Надо сказать, что старик не предавался безделью - он все время что-нибудь делал, а отдыхал редко. Керин понял, что выживание в одиночку даже в таком мягком климате требует постоянных усилий: нужно собирать съедобные плоды и добывать дрова, носить воду из неблизкого источника, следить, чтобы огонь не погас, заделывать дыры в хижине, чинить инструменты и ухаживать за огородом. Когда солнце обожгло нос Керину, Пвана одолжил ему большую соломенную шляпу, которую отшельник сплел из травы. Кроме того, Керин стал отмечать дни зарубками на куске дерева.
     По вечерам ему приходилось выслушивать монологи Пваны. У отшельника имелись теории на любой случай, включая происхождение планет, движение континентов, происхождение жизни, развитие цивилизации, повышение морального и этического уровня человечества... Хотя брат Керина Джориан был образован и постоянно ездил в Академию Оттомани, где читал лекции, у Керина высшего образования не было. Поэтому ему трудно было решить, содержат ли теории Пваны зерно истины, или это такие же пустые выдумки, как легенда о злом императоре Аджунье.
     Керин был уверен, что по крайней мере некоторые теории Пваны просто бессмысленная болтовня, ибо зачастую в них содержались утверждения, противоречащие тому, что Пвана говорил несколькими днями раньше. Если когда-нибудь ему удастся вернуться в Кортолию, решил юноша, он всерьез займется своим образованием и ликвидирует пробелы, чтобы научиться наконец различать истину и заблуждения.
     Пвана, как обнаружил Керин, обладал изменчивым характером: то он мрачно рассуждал о наказаниях, ожидающих его в следующей жизни за содеянное в этой жизни, то беспричинно раздражался и непрерывно отдавал какие-то команды, то снова становился вежливым, обаятельным хитрецом. О былых приключениях он рассказывал часами, но, как и его научные теории, его воспоминания противоречили одно другому. Даже о том, как он удалился на остров, отшельник повествовал по-разному. Керин диву давался: как бы плохо ни согласовался очередной рассказ с предыдущими, Пвана всегда говорил с такой искренней убежденностью, что сохранить ясную голову Керину было непросто.
     Он долго и сосредоточенно размышлял о том, как покинуть остров и его загадочного обитателя. Наконец ожоги на коже зажили, и юноша стал вести себя под палящими солнечными лучами с большей осторожностью.
     Одним знойным душным днем, когда Керин рубил дрова, он снял рубашку: ему казалось, что его загар уже достаточно прочен, чтобы не бояться провести немного времени на солнце. Едва он снова взялся за топор, как к нему притрусил Пвана:
     - Что это у тебя, мастер Керин?
     - Что - это?
     - А вот эта штука, что висит у тебя на шее.
     - Ах, это... - Керин снял цепочку, на которой болтался мешочек из промасленного шелка. - Некий документ - его вез один паренек, с которым мы вначале путешествовали вместе. С ним случилось несчастье, и он просил меня выполнить данное ему поручение.
     - Гм... Что за поручение?
     - Вручить эту бумагу властям Куромона, если мне удастся туда попасть.
     - А что написано в послании?
     - Не знаю. Оно написано по-мальвански, так что мне не понять, и запечатано. Мой бывший спутник его распечатал, показал мне и запечатал снова.
     - Я читаю на всех языках цивилизованного мира. Можно мне рассмотреть мешочек?
     Керин протянул его Пване. Отшельник повертел его в руках и произнес:
     Внутри, в конверте из шелка, запечатанном восковой печатью, бумага, сложенная в несколько слоев. Пожалуйста, принеси из хижины мои швейные принадлежности и лупу.
     - Что ты хочешь сделать?
     - Я распечатаю письмо и прочту его.
     - Но ведь... мне его доверили, это тайна...
     - Не утруждай свой юный мозг этими размышлениями! Я верну печать на место, да так, что никто и не догадается.
     - Ну... хорошо...
     - Признайся, молодой человек, тебя разве не гложет любопытство? А представь себе, что там содержится приказ убить гонца. Такие вещи не раз случались... Поэтому тебе лучше знать, что там написано.
     - Ладно, - ответил Керин нерешительно. Однако он сходил в хижину и принес что требовалось.
     Пвана взял иголку, нагрел ее на углях и ловко отделил печать от мешочка. Затем отшельник развернул длинную полоску бумаги.
     Нахмурившись от напряжения, Пвана рассматривал буковки сквозь увеличительное стекло:
     - Кажется, это что-то вроде заклинания. "Прежде чем войдешь в круг, окури его мускусом, янтарем, алоэ и ладаном. Следи, чтобы в том месте, где ты произносишь это заклинание, горел огонь, и совершай воскурения только во имя того духа, которого желаешь призвать. Возлагая курение на огонь, говори: "Я сжигаю это..." Не знаю, как это имя читается, - что-то вроде "Силихар". А дальше: "...и во имя и во славу..." Тут снова это имя. Без сомнения, речь идет о каком-то демоне. "Когда ты призываешь его, держи письмена заклинания в левой руке, а в правой - жезл старейшины; а у твоих ног должны лежать поварешка и нож...
     И дальше в том же духе. Ты хочешь, чтобы я все прочел? Не уверен, что мое старое горло это выдержит.
     - Не стоит, учитель, но объясни хотя бы в общем, что все это значит?
     Пвана, недовольно ворча, принялся водить лупой по строчкам и наконец сказал:
     - По-моему, это заклинание для изготовления магического веера.
     - А зачем может понадобиться магический веер? Пвана пожал плечами:
     - Не знаю. Говорят, в Куромоне в веера вставляют пластинки из острой стали - так что можно врагу горло перерезать.
     Керин засмеялся:
     - Понятно. Приглашают кого-нибудь на пир. Он видит в зале своего врага - тот пьет вино или еще что-нибудь, что у них там принято. Гость подходит, обмахиваясь веером - будто от жары. Любезно здоровается со своей жертвой, а когда она поднимает голову - рраз! - И Керин провел пальцем по шее.
     - Не думаю, что хозяину такое понравится, - ответил Пвана. - Скорее всего такой веер используют, чтобы отбивать удары левой рукой, а правой фехтуют мечом. Ну а что наши дрова?..

***

     Бродя по берегу в поисках чего-нибудь съедобного, Керин наткнулся на лодку с "Яркой Рыбки". Ему вдруг пришло в голову, что кто-нибудь может украсть ее, и он оттащил лодку подальше, в пальмовые заросли. Так как он кое-что в лодках понимал, то взял ведро, по-прежнему лежавшее на дне, набрал воды и вылил воду в лодку.
     - Что это ты делаешь, мастер Керин? - спросила Белинка. - Когда мы бежали от Гувраки, ты все время вычерпывал воду из лодки, а теперь ее заливаешь. Зачем?
     - Если лодка пересохнет на солнце, доски поведет и лодка даст течь, когда снова окажется на воде.
     Керин вылил в лодку еще несколько ведер и продолжил поиски съестного. Он дошел до места, где некоторое время назад уже начал сооружать костер, и остановился на минуту, чтобы добавить несколько кораллов и сухих пальмовых листьев. Тут Белинка сказала:
     Мастер Керин, ты все еще не добрался до подзорной трубы учителя Пваны. Если ты вдруг заметишь корабль, то не успеешь добежать до хижины, достать трубу, так чтобы старик ничего не заподозрил, и вовремя вернуться и зажечь костер!
     - Не знаю, что и делать... Может, мне удастся как-нибудь уговорить его, чтобы он мне позволил всегда иметь его при себе - на всякий случай.
     - А вот мне кажется... эй, мастер Керин! Похоже, что для этих хитростей уже слишком поздно!
     - Что ты имеешь в виду?
     - Я вижу корабль!
     - Корабль! - И Керин бросился к воде.
     - Из-за берега показалось судно, размерами и контурами напоминавшее "Яркую Рыбку" Гувраки. Оно было уже на расстоянии двух-трех полетов стрелы!
     - Белинка, - попросил Керин, - ты не могла бы слетать туда и разузнать, что это за корабль? А я должен предупредить Пвану!
     И Керин бросился бежать к хижине. Он остановился, чтобы перевести дух, и увидел, что отшельник сидит с закрытыми глазами, прислонившись к стене своего жилища.
     - Мастер Керин, - запищала Белинка у него над головой, - я побывала на корабле, но не могу сказать, что за люди на нем плывут. Ты говорил, что пираты одеваются в лохмотья и роскошные одежды, а эти все голые, так что и не поймешь.
     - Это из-за жары, - пробормотал Керин. - Нужно разбудить учителя.
     - Я не сплю, - пробормотал Пвана, открывая глаза и потягиваясь. - Я просто медитировал. По твоей ауре я вижу, что ты чем-то взволнован.
     Керин сообщил о приближающемся корабле. Пвана со стоном поднялся на ноги. Он заглянул в хижину и быстро вышел из нее, одетый в саронг - кусок ткани, обернутой вокруг бедер в виде длинной юбки. Затем он заковылял к берегу, прикрывая глаза рукой, чтобы лучше видеть на солнце. Команда корабля тем временем успела бросить якорь и спустить шлюпку. Шагая вслед за Пваной, юноша спросил:
     - А не разумнее ли нам скрыться в лесу?
     - Тебе, может, и стоит так сделать, ведь ты здоровый молодой человек, как раз такой, каких пираты хватают и продают. Ну а я останусь. Я могу им логически объяснить, что они ничего не выиграют, пленив меня. Во-первых, у меня нет никакого добра, которое стоило бы присвоить, во-вторых, ни один работорговец в здравом уме не позарится на такого