отличается от новарского. Новарцы пьют за других, тех, кому они хотят оказать честь. Тот, кому оказывается честь, сидит и не пьет, пока его сотрапезники по очереди встают и пьют за него. Швены же, наоборот, встают и пьют сами за себя. Например, один плотный парень со сломанным носом встал и провозгласил:
     - Кто ведет своих соратников вперед в каждой битве? Я, бесстрашный и неуязвимый Шраген! Кто единым ударом убил пятерых гендингов в сражении под Умееле? Я, могущественный и доблестный Шраген! Кто стал победителем турнира по борьбе между кланами, проведенного в честь пятидесятилетия чама Теорика, да улыбаются ему всегда боги? Я, свирепый и неутомимый Шраген! Кто никогда не забывает о своей чести? Я, благородный и доблестный Шраген! Может ли любой другой воин сравниться с незапятнанным и всеми любимым Шрагеном? Нет, и потому я пью за свое здоровье!
     Сосуды с вином неустанно пополнялись. Когда великолепный Шраген сел, встал другой и произнес в честь себя не менее хвалебную речь, которую Шнорри перевел мне. Но, как говорят у нас дома, не хвались, идучи на рать, а хвались, идучи с рати. Или срати?..

***

     Проведя таким образом примерно час, вожди хрунтингов неимоверно быстро назюзюкались. Наконец чам Теорик постучал по столу рукоятью кинжала.
     - П-пришло время для дела! - воззвал он. - Сегодня у нас только два вопроса. Первый состоит в жалобе гендингов на то, что один из наших храбрых героев угнал у них стадо овец. Второй - предложение, полученное от Ира через посредство демона Здима - вон того парня драконовского вида, что сидит между Шнорри и Хваедниром. Итак, первое: овцы. Вперед, господин Минтхар!
     Жалобщиком от гендингов был средних лет швенит, рассказавший, как гендинги были лишены пятидесяти овец, умыкнутых бандой воров-хрунтингов. Чам Теорик расспросил Минтхара. Нет, жертва не видела похитителей. Откуда же он знает, что это были хрунтинги? По данному пастухом описанию их костюмов и экипировки лошадей, а также по выбранному теми направлению...
     После часового расспроса, во время которого несколько вождей уснули, Теорик закончил процедуру:
     - Ты не представил неопровержимой улики. Если гендингам нужны еще овцы, они могут купить их у нас.
     - Но, Ваша Свирепость, для нас это вопрос чрезвычайной важности, - запротестовал жалобщик. Теорик вскипел:
     - Уходи, нечестивый! Мы не верим ни слову из твоей сказки. Всем известно, какие лгуны гендинги...
     - Всем известно, какие воры хрунтинги, ты хочешь сказать! - вскричал жалобщик. - Это означает еще одну войну!
     - Ты оскорбляешь нас и угрожаешь нам в нашем собственном шатре? - гневно завопил Теорик. - Стража, принесите мне мой лучший нож! Прочь с него голову!
     Стража поволокла кричащего и упирающегося Минтхара из шатра. Вожди зашумели, споря. Несколько из них пытались заговорить с чамом одновременно. Некоторые сказали, что именно так и следует обращаться с такими вероломными наглецами, другие - что послов следует уважать, независимо от их миссии. Один из принадлежащих к последним перекричал всех и приник почти к самому уху чама.
     - Ладно, ладно, твоя точка зрения мне понятна, - сказал Теорик. - Ладно, мы обдумаем это дело еще раз завтра, когда будем трезвее. Если Минтхар примет завтра более умеренную линию поведения...
     - Чам, - крикнул мой компаньон Шнорри, - завтра Минтхар не будет в состоянии принять более умеренную линию поведения!
     Теорик с озадаченным видом покачал головой:
     - Да, теперь, когда ты так сказал, я понял, что ты имеешь в виду. Стража! Отменить наш последний приказ насчет убийства... ах-ах-ах, уже слишком поздно!
     Один из стражников как раз вступил в шатер, держа на вытянутой руке за волосы голову посла Минтхара. Теорик сказал:
     - Хорошенькая получилась шутка, хи-хи-хи! Клянусь шарами Грейпнеха, нам придется придумать какое-то оправдание или басню для чама Вандомара. Второй вопрос - предложение, привезенное из Ира демоном Здимом.
     Теорик сделал резюме по моему предложению.
     - Вначале мы заподозрили в этом какой-то фокус. Поскольку Здим не привез с собой ни верительных грамот, ни убедительных доказательств, - продолжал чам, - он уверял, что все это было украдено заперазхами. Но несколько наших людей, которые служили в Ире, подтвердили, что Здим был там и состоял на службе у знатной дамы из этого города. Так что мы склонны верить ему. И потом, трудно найти причину, которая могла бы заставить его совершить такой долгий и опасный путь просто так. А теперь позволим ему самому выступить перед вами. Его превосходительство Здим!
     Говоря о "фокусе", Теорик имел в виду происки не кочевников, а каких-нибудь фермеров или горожан. Кочевники были исполнены презрения ко всем тем, кто вел иной образ жизни.
     Вставание из-за стола составило некоторые трудности, потому что принц Хваеднир уснул и его золотистая голова покоилась на моем плече. Аккуратно освободившись, я поведал военачальникам племени о фактах, приведших меня сюда, а Шнорри переводил. Я старался говорить очень осторожно, памятуя о том, что может случиться с послом, попавшим в общество этих пьяных варваров.
     Потом началась беспорядочная дискуссия. Поскольку ораторы были теперь основательно пьяны, аргументы, приводимые ими, либо не имели отношения к делу, либо были просто дурацкими. Наконец чам призвал всех к порядку.
     - На сегодня это все, - сказал он. - Мы придем к нашему шере... к нашему реше... Мы все обдумаем завтра на трезвом совете. А теперь...
     - Прошу прощения, Великий чам, но это не все! - протянул хрунтинг, в котором я узнал человека, насильно привезшего меня в палаточный город. - Я не смел прерывать вас, пока вы были заняты делом, но теперь с делами кончено, и я хочу рассказать вам кое-что об этом демоне!
     - О! - произнес чам. - Что же именно, мастер Хлиндунг?
     - Он нанес мне тяжкое оскорбление! - Хлиндунг рассказал о нашей встрече в степи и о том, как я силой заставил его отвезти меня к чаму. - Итак, я называю его подлым нечеловеческим чудовищем и докажу мои слова на его корявом и уродливом теле. Выходи вперед, демон!
     - Что это значит? - спросил я у Шнорри.
     - Это значит, что вы должны с ним сражаться насмерть.
     - Чам, - воззвал я, - если этот человек убьет меня, то как я смогу предстать завтра на трезвом совете?
     - Пусть тебя это не волнует, - успокоил меня Теорик. - Я слышал предложения и уверен, что Шнорри помнит их наизусть. А драка ваша послужит забавным окончанием сегодняшнего вечера. Как весело, хо-хо-хо! Вставай же и испытай судьбу, мастер Здим!
     Хлиндунг с важным видом расхаживал туда-сюда по свободному месту перед столом чама. При нем была шпага, которой он то и дело рассекал воздух, и небольшой кожаный щит, усеянный железными заклепками.
     - Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать удовлетворение, - сказал я, - но чем же я должен с ним драться?
     - Тем, что у тебя есть, - ответил чам.
     - Но у меня ничего нет! - запротестовал я. - Ваша охрана разоружила меня, когда я появился перед шатром, и оружие мне так и не вернули!
     - Хо-хо-хо, как забавно! - загремел Теорик. - Как же тебе не повезло! Я не могу приказать, чтобы тебе вернули оружие, потому что ты мог бы нанести им повреждение Хлиндунгу, и тогда бы я оказался нелояльным по отношению к собственному соплеменнику. Эй, кто-нибудь, подтолкните его!
     Мои усики подсказали мне, что собравшиеся военачальники жаждут крови. Хваеднир проснулся, он и другие схватили меня за плечи и начали вытаскивать из-за стола.
     - А что, если я его убью? - спросил я.
     - Это будет прекрасное представление, хо-хо-хо! Но ты должен убить его в честной драке. Конечно, его воины ополчатся потом на тебя и захотят убить.
     Прежде чем я это осознал, я оказался на чистом пространстве, лицом к лицу с Хлиндунгом. Последний пригнулся, держа перед собой щит, и начал наступать на меня, делая короткие выпады мечом, лезвие которого сверкало в желтом свете фонарей.
     - Но, Ваша Свирепость... - начал было я, когда Хлиндунг вдруг прыгнул.
     Хотя по силе я далеко превосходил обычного обитателя Первого Плана и сложением крепче, я не обманывал себя - меч Хлиндунга легко бы проткнул мою чешую. Поскольку места было мало, я сделал единственное, что мог, чтобы избежать этого страшного на вид лезвия. Я перескочил через Хлиндунга и очутился за его спиной.
     Хлиндунг выпил как следует, в то время как я пригубил лишь умеренное количество пива. Кроме того, алкоголь, похоже, действует на нас, обитателей Двенадцатого Плана, меньше, чем на обитателей Первого Плана. Возможно, причина эта могла бы озадачить алхимиков.
     Когда Хлиндунг сообразил, что я исчез, он, вместо того чтобы повернуться, стал лупить воздух в том месте, где я стоял раньше.
     - Колдовство! - вопил он. - Колдовство!
     Я прыгнул на него сзади и схватил когтями за воротник и брюки. Потом стал вращать его над головой. После третьего круга я выпустил его. С криком он пронесся под потолком шатра и вылетел наружу. Оттуда послышался грохот падения.
     Несколько хрунтингов выбежали на улицу. Потом пара-тройка из них вернулась со словами:
     - Великий нам, Хлиндунг не слишком расшибся. Он только сломал ногу при падении.
     - Хо-хо-хо! - веселился чам. - Итак, мой мужественный рубака думает, что может отстаивать свою честь в спорах с существами других Планов? Это послужит ему уроком. В течение нескольких лун он будет совсем безобидным. А к тому времени, когда выздоровеет и станет искать ответной встречи, ты, мастер Здим, несомненно, будешь занят в другом месте. Чертовски умно это было с твоей стороны, клянусь кишками Грейпнеха! Хоть ты и испортил мой шатер. Всем спать, пьяный совет объявляю закрытым.

***

     Трезвый совет, состоявшийся на следующий день, был менее красочным, но более разумным, несмотря на то что некоторые военачальники находились в состоянии похмелья. Некоторые швены высказали такое благоразумие, которое украсило бы совет и на Двенадцатом Плане. Военачальники приветствовали перспективу отправиться в Ир, но боялись драконов-ящериц.
     - Мамонты - хорошие для военных целей животные, - сказал один, - но они чертовски не любят ран и смертей. Поставьте их перед чем-то обладающим незнакомым видом и запахом, как эти драконы, и они впадут в панику и ринутся назад через собственное войско. А это сразу нарушит организацию войска.
     - У нас, демонов, - сказал я, - есть поговорка: "Своя рубашка вылетит - не поймаешь..." Но нет ли среди вас колдунов, которые могли бы сделать этих чудовищ безвредными?
     - У нас есть пара старых колдунов, годных только на то, чтобы заговаривать боль в животе да предсказывать погоду. Мы, храбрые кочевники, скорее полагаемся на верность меча, чем на помощь магии.
     - Вот если бы паалуанцы вторглись в Швен, - вмешался еще один, - то все было бы просто. Дождаться только холода, и их драконы - они ведь рептилии с холодной кровью - стали бы останавливаться, по мере того как холод завладевал ими.
     - Это наталкивает меня на мысль, если мне будет дарована свобода говорить, - сказал я. - Я знаком с шаманом из заперазхов, если только слово "знаком" подходит для определения отношений с человеком, который хотел принести меня в жертву своему богу. В его колдовском багаже есть заклинание о холоде; собственно, меня и поймали, когда этот парень Йурог заморозил воздух до такого состояния, что я не мог двигаться. Так вот, если бы нам удалось убедить мастера Йурога употребить это заклинание против паалуанцев...
     Это предложение было встречено военачальниками криками одобрения.
     - Хорошо! - сказал чам. - Пусть будет так, если мастеру Здиму удастся завербовать этого дикаря. Мы отправимся до Игольного Ушка, а там посмотрим, что дадут силы его убеждения. А теперь, - продолжал он, - другой вопрос. У нас нет письменного соглашения с Синдикатом, и мы были бы дураками, если бы ринулись в такое дело, не заручившись серьезным договором. Знаем мы этих трюкачей! Мы можем уложить для них половину населения, но, если у нас не будет клочка бумаги для показа, они вполне могут сказать: "Мы ничего вам не должны, мы никогда не давали согласия на вашу помощь".
     Почти все присутствующие согласились в этом с чамом. Поскольку почти все швены неграмотны, они относятся к каждому написанному слову с огромным подозрением. Кроме того, судя по тому, что узнал о Синдикате, я не сомневался, что заявление швенов имеет под собой почву.
     В конце концов было решено, что, пока к Игольному Ушку будет послана экспедиция, состоящая из пяти тысяч воинов и сотни мамонтов. Если мне удастся завербовать Йурога, сила эта двинется затем к Иру через Солимбрию, которая все равно не сможет сопротивляться.
     После некоторых споров мы пришли к соглашению и условия синдиков были приняты: одна марка одному человеку в день и шесть пенсов в день за каждого мамонта, а максимум в сумме - четверть миллиона марок. Они настояли на добавлении минимума в сто тысяч, на что я согласился.
     Но прежде чем заняться паалуанцами, мы должны были употребить все свои усилия на то, чтобы получить письменное обещание от ириан. Как сделать это, если Ир осажден паалуанцами, должны были подсказать события. Наконец Теорик сказал:
     - О Хваеднир, поскольку ты можешь однажды сменить меня, пора тебе узнать, что такое собственное командование. Поэтому войско поведешь ты. Я снабжу тебя знающим военным советом, составленным из умелых командиров, и рекомендую тебе внимать их словам.
     - Благодарю тебя, дядя, - склонился в поклоне принц Хваеднир.

ГЕНЕРАЛ УЛОЛА

     Мы подошли к Игольному Ушку. Наши разведчики поймали человека племени заперазхов, сказали ему, что желаем побеседовать с шаманом Йурогом и отпустили. Потом из-за скал появился Йурог. Плата в десять быков племени - пять немедленно, а пять - после проведения кампании легко убедила его присоединиться к нам. Когда мы шли вниз по южной стороне перехода, старик признался:
     - Быть шаманом хорошо, но моя хочет видеть цивилизацию, встречать великих колдунов, учить высшую магию. После многих лет скалистые горы и невежественные пещерные люди мало-мало надоели.
     На солимбрийской границе мы лицом к лицу столкнулись с проблемой: как вести себя с солимбрийцами. Я сказал Шнорри:
     - Конечно, они не могут остановить вашу армию на пути в Ир, поскольку деморализованы тем, что архон у них слабоумный. Но скоро выберут нового архона, и на сей раз судьба может оказаться к ним более милостивой. Если Хваеднир позволит своим людям дикий набег, воровство, насилие и убийство, то на обратном пути после кампании вам, может быть, придется сражаться.
     На следующем военном совете Шнорри поставил этот вопрос (я присутствовал на совете в качестве представителя от Ира). Главный сказал:
     - Кто тот трусливый сердцем, который хочет, чтобы мы вели себя как эти сидячие, изнеженные, пухлозадые? Плевать на него! Если наши храбрые воины задерут юбки на солимбрийских чертовках, то это только честь для солимбрийцев - в их дегенеративные жилы наконец-то вольется героическая кровь.
     - Даже крыса кусается, если ее задеть, - сказал другой. - Поэтому я согласен со Шнорри. Если мы слишком наподдадим солимбрийской крысе, она, конечно же, начнет сопротивляться. А какой для нас толк проткнуть десять их за одного нашего? Этот умерший будет стоить многого, когда начнется война с гендингами.
     - О солимбрийский защитник! - заметил еще один. - Мы пройдем через них, как горячий нож через масло. Ты забыл, как мы разграбили Боактис-сити в дни чама Ингнала, когда сидячие мчались от нас как кролики?
     Шнорри сказал:
     - Я также помню, когда наши силы возвращались через Эллорну, объединенные силы боактиан, тархиан и солимбрийцев разбили нас и отобрали большую часть добычи.
     Так оно и шло - то в одну сторону, то в другую, а принц Хваеднир сидел и слушал. Этот молодой человек не поразил меня своим умом даже тогда, когда я выучил швенский настолько, что мог с ним разговаривать. Сейчас тем не менее он внимательно слушал советы своих военачальников и принимал их, когда эти советы были более или менее едиными. Наконец он сказал:
     - Я последую совету моего двоюродного брата Шнорри. Войско воинов будет двигаться строго по дороге. Вступление в драку будет наказываться отсечением руки, насилие - кастрацией, убийство - потерей головы.
     Ответом на это было ворчание, и некоторые воины, казалось, не приняли распоряжения всерьез. Однако, после того как один из них потерял голову за убийство мужчины, остальные поверили и подчинились.
     Вначале солимбрийцы со всех ног удирали при появлении армии хрунтингов. Когда же узнали о том, как хорошо ведут себя кочевники, большая часть их вернулась по домам. Рой маркитантов, специалистов по развлечениям и проституток, был готов удовлетворять нужды воинов.
     От некоторых из них я узнал, что Ир еще держится. Новость эта казалась свежей, потому что все земли, окружающие Ир на много лье, были пустынными. Часть населения была поймана наездниками кенгуру-кавалерии во время набегов и угнана для съедения. Остальные, услышав о судьбе соседей, оставили между собой и Иром такое большое расстояние, какое только могли.
     Проходя мимо Солимбрия-сити - город благоразумно запер ворота, - мы пересекли лагерь беженцев из Ира. Расположились на ночь в окрестностях города, и к командующему пришла делегация от ириан.
     - Мы бы хотели присоединиться к вашей армии, идущей освобождать наш город, - сказали они. Шнорри снова переводил.
     Поскольку Хваеднир, казалось, не знал, как отнестись к этой просьбе, Шнорри созвал военный совет. Когда все собрались, один военачальник спросил:
     - Сколько вас может собраться?
     - Возможно, человек пятьсот, сэр.
     - Как вы вооружены? - спросил другой.
     - О, у нас нет оружия, сэр. Мы убегали в огромной поспешности. Мы думали, что ваша великолепно оснащенная армия могла бы снабдить нас оружием.
     - Сколько среди вас профессиональных воинов? - спросил третий.
     Говоривший казался обескураженным:
     - Ни одного, сэр. Мы миролюбивый народ, который хочет лишь того, чтобы ему было позволено работать на своих фермах и заниматься торговлей. - Хрунтинг отпустил насмешливое замечание на своем языке, но ирианин продолжал:
     - Но все равно мы горим патриотическим чувством, и это возмещает отсутствие опыта.
     Вождь сказал:
     - Боюсь, что с таким неуклюжим выводком хотя и можно совершить хорошую прогулку, но вряд ли имеет смысл вести военную кампанию. Вы все верхом?
     - Совсем нет, сэр. Правда, у некоторых есть лошади, но это все мирные домашние животные, привыкшие лишь перетаскивать груз и неспособные к участию в военных действиях. Мы намеревались быть пешими солдатами.
     Хваеднир возразил:
     - Наша армия полностью верховая. Каждый человек, кроме наездников на мамонтах, имеет по две лошади. Чем же может быть для нас полезен пехотный батальон? Вы же за нами даже не успеете!
     Несколько военачальников зашумели:
     - Чума их заешь! Нам не нужна толпа трусов-захребетников!
     - Ну да, они только под ногами будут мешаться...
     - Честь требует того, чтобы мы взяли себе всю славу этой кампании.
     - Отошли их копаться в земле, принц.
     Ириане не понимали слов, но тон и взгляды были им понятны, и вид у них стал еще печальнее. Когда они уже приготовились уходить, я сказал:
     - Сэры, вам не известно, что вы найдете у Ира. Паалуанцы могли выстроить мощные укрепления вокруг своих позиций. Для взятия их, насколько я могу судить по своим знаниям истории Первого Плана, ваши животные будут бесполезны. Вам придется снимать осаду самим, а это дело медленное и требует большого труда.
     Пока вы будете заниматься приготовлениями, ирианские беженцы вполне смогут вам помогать. Если вы поставите над ними офицера, говорящего по-новарски, он сможет тренировать их в пути. Когда придет время брать вражеский лагерь, вы можете обнаружить, что все пешие солдаты в этом деле равны.
     Это замечание вызвало еще одну бурю споров со стороны военачальников. Большая их част