о должен знать, как это делается.
     - Но, сэр, я не только говорю на нем, я еще читаю, пишу...
     - Послушай, демон, чей это цирк? Будешь делать, как тебе велят, нравится тебе это или нет...
     Так все и было. Жители валом повалили. Из своей клетки я слышал крики игроков, шум их причиндалов, игру музыкантов и общий гул. Багардо, пышно разодетый, громко давал пояснения:
     - ...а первой справа от вас, дамы и господа, вы видите мадам Паладин и ее смертоносных змей, пойманных с огромным риском для жизни в полных опасностей тропических джунглях Мальваны. Самая большая из змей - это констриктор. Если бы она могла схватить кого-то из вас, обвилась бы вокруг, раздавила и задушила... Следующий, дамы и господа, это Демон с Двенадцатого Плана, вызванный великим колдуном Арканиусом из Фтаи. Я знавал Арканиуса, да, это был настоящий друг. - Багардо вытер глаза носовым платком. - Но, вызывая это кровожадное чудовище, обладающее сверхъестественной силой и яростью, он оставил открытым один из углов магического пятиугольника, и голодный демон откусил ему голову.
     Часть публики издала единый вздох, а некоторые женщины взвизгнули. "Лоб", чьи слова я едва мог понять из-за акцента, сказал:
     - Как же тады он его скрутил?
     - Ученик Арканиуса проявил огромное присутствие духа, успев произнести заклинание неподвижности...
     Рассказ Багардо о "моем прошлом" настолько увлек меня, что я совсем забыл, что нужно рычать, пока он не бросил на меня свирепого взгляда. Тогда я принялся двигать челюстями, подпрыгивать и так далее, то есть проделывать все, что нужно, чтобы походить на мое описание.
     Багардо сообщил столь же захватывающие подробности поимки Унгаха, сидящего на цепи за оградой, чтобы находиться на достаточном расстоянии от "лбов". Когда "лбы" приблизились к ограде, Унгах принялся гримасничать, реветь, бить по своей железной цепи. Он производил впечатление существа, куда более устрашающего, чем я.

***

     После представления Багардо спустил Унгаха с цепи и открыл мою клетку. Унгах вошел в клетку и достал из ящика старый, побитый молью плащ и широкополую шляпу с обвисшими полями, пару рваных сапог, пояс и кисет. Все это он надел на себя, а кисет положил в карман.
     - Для чего это одеяние, господин Унгах? - спросил я.
     - Босс настаивает. Пойду в Эвродиум за покупками. В сумерках жители деревни примут меня за подсобного рабочего. Если бы они увидели Унгаха Ужасного, говорящего вежливые фразы, не стали бы платить за то, чтобы посмотреть на меня в балагане. Тебе что-нибудь принести?
     - Я пока еще не знаю. Но вот что мне объясни: на что ты будешь делать покупки?
     - На деньги. Багардо дал мне разрешение.
     Часом позже Унгах вернулся с покупками: сладкое мясо, которым он поделился со мной, иголка, бритва и прочие вещи. После обеда он чинил при свете лампы плащ, когда к нашей палатке подошел Сиглар, укротитель льва. Сиглар, высокий костлявый человек с бледно-голубыми глазами и прямыми цвета пакли волосами, был варваром с севера, со склонов Швена.
     - Мастер Здим, - сказал он. - Босс умирает от желания тебя видеть.
     Я заподозрил, что Багардо хочет выругать меня за плохо сыгранное представление. И сказал Унгаху:
     - А не мог бы ты пойти со мной, старина? Мне нужна моральная поддержка.
     Унгах отложил шитье и встал. Мы подошли к маленькому личному фургону Багардо. Внутри он был нарядно украшен шелковыми занавесями, толстым ковром, а под потолком сияла серебристая лампа.
     Багардо угнездился за столом, ведя подсчеты с помощью доски и куска мела.
     - О Здим, - сказал он, - за двадцать лет своей работы я никогда не видел худшей игры. Короче говоря, ты - вонючка.
     - Прошу прощения, хозяин. Я страстно желаю вам угодить, но сразу это не так просто. Если бы вы заплатили мне вперед, то это, может быть, вдохновило бы меня.
     - Ого, вот оно как? Цирк накануне банкротства, я задолжал всей труппе, а ты устраиваешь забастовку, вынуждая меня платить вперед. Чтоб ты сдох, демон! - Он с такой силой ударил кулаком по столу, что подпрыгнула чернильница.
     - Хорошо, сэр, - ответил я. - Я сделаю все, что в моих силах, но в том состоянии нужды, в каком я нахожусь, это лучшее может оказаться весьма незначительным.
     - Ах ты, дерзкая тварь! - загремел Багардо. - Я тебя проучу. - Он встал из-за стола и подошел ко мне. В руках у него был хлыст, который он использовал как король манежа. Он ударил меня им раз, потом другой. Поскольку то была не волшебная палочка, я почти не чувствовал ударов.
     - Это самые сильные удары, на которые вы способны, сэр? - спросил я.
     Он ударил меня еще несколько раз, потом отшвырнул хлыст в угол:
     - Черт тебя побери, ты из железа сделан, что ли?
     - Не совсем, сэр. Но моя ткань гораздо прочнее, чем ваша. Так как же насчет платы? Как говорят у нас, на Двенадцатом Плане, каждый насос требует подкачки.
     Весь багровый от гнева, Багардо смерил меня яростным взглядом. Потом он рассмеялся:
     - О, ладно, ладно, ты и впрямь взял меня за жабры. Как насчет трех пенсов в день?
     - Годится, хозяин. Теперь не мог бы я получить плату за несколько дней вперед на карманные расходы?
     Багардо достал из шкатулки девять пенсов:
     - Пока хватит. Ну довольно торговаться. Как насчет партии в скиллет?
     - А что это такое, сэр?
     - Увидишь. - Багардо расставил маленький столик и четыре складных стула. И когда Сиглар, Унгах и я заняли места, Багардо достал пачку твердых продолговатых бумажек с рисунками на них. Обитатели Первого Плана играют во множество игр с этими, как они их называют, "картами".
     Правила скиллета оказались простыми. Одни комбинации карт имели большее значение, чем другие, и нужно было, чтобы твои карты могли побить карты противника. Я пережил неприятные минуты, пытаясь приспособить картонки к моим когтям, не привыкшим к подобным предметам. Эти проклятые штуки постоянно падали на пол.
     Багардо все время трепался. Он бахвалился своими успехами в сожительстве с женскими особями. Особенно гордился тем, что ему удалось переспать с шестью женщинами за одну ночь в заведении, называемом "публичный дом". Я был озадачен подобной гордостью самцов Первого Плана, поскольку неисчислимое количество гораздо менее развитых животных, козлы например, легко могут дать человеческим самцам сто очков вперед в этом отношении. Когда все отдали дань уважения мужской силе Багардо, он сказал:
     - Здим, с тех пор как ты прибыл на этот План, ты знал каких-нибудь колдунов кроме дока Мальдивиуса?
     - Нет, сэр, если не считать его ученика Граха, который... э... стал жертвой недопонимания. А в чем дело?
     - Нам нужен колдун. У нас был один, старик Арканиус...
     - Я слышал, как вы говорили о нем, сэр. Что же на самом деле погубило его?
     - Нечто не слишком далекое от той лжи, которую я о нем рассказывал. Арканиус экспериментировал с заклинаниями, слишком сложными для его ограниченной силы. Однажды вечером мы увидели, что из его палатки выбивается голубое пламя, и услышали крики. Наутро никакого Арканиуса не было - только брызги крови. Я предлагал работу Мальдивиусу, но он отказался, бормоча что-то насчет Паалуа, дающего ему счастье. В то время он был несколько пьян. Ты не знаешь случайно, что он имел в виду?
     - Нет, сэр. Я слышал, что Паалуа - это земля могущественных колдунов за океаном, но и все.
     - Дульнесса кроме своей обычной работы занимается еще предсказанием счастья, но это совсем не то, что иметь настоящего колдуна. Чей ход?

***

     Багардо отыграл у меня мои девять пенсов, монету за монетой. Я отметил, что время от времени его ноздри начинали как-то странно вибрировать. Чаще всего это случалось, когда он находился накануне выигрыша очередной порции моих денег. Однако я не мог с уверенностью объяснить данное ощущение. Когда я лишался последнего гроша, дверь открылась и вошла миловидная мадам Дульнесса, наездница без седла. Хриплым голосом она крикнула:
     - Когда хоть один из вас, белоручек, придет мне помогать?
     Багардо отмахнулся:
     - Возьми Здима. У него все равно больше ничего нет.
     - Ты хочешь сказать, что он может?
     - Конечно. Демоны подвержены точно таким же чувствам, как и мы. А теперь забирай его и дай нам возможность продолжать игру.
     Озадаченный, я последовал за Дульнессой в ее фургон. Когда мы вошли, она повернулась ко мне с улыбкой и полуприкрыла глаза.
     - Ну, Здим, - сказала она, - с тобой я, по крайней мере, получу новые ощущения.
     Сказав это, она начала подчеркнуто медленно снимать с себя одежду. Освободившись от последней ее детали, она легла на кровать. Я был искренне заинтересован, ибо впервые видел живую человеческую особь женского рода без одежды. Я с удовлетворением отметил, что иллюстрации учебников моего родного Уровня полностью отвечают действительности, в точности воспроизводя все формы и органы данного экземпляра. Мои усики уловили вибрацию необычной интенсивности, но я не смог распознать ее природу.
     - Ну а теперь приступай, если ты вообще намерен приступать, - сказала она.
     - Прошу прощения, мадам, - ответил я, - но я не понимаю. Чего вы от меня желаете?
     - О, клянусь сосками Астис! Ты что, не знаешь как... - и она произнесла целый ряд непонятных мне слов, добавив:
     - Или как это называется на вашей демонической земле?
     Я наконец начал понимать:
     - Вы имеете в виду совершать половой акт, не так ли, мадам?
     - Ха, что это за прекрасный язык! Ну да, именно это.
     - Прошу прощения, но меня в школе учили правильному литературному новарскому. Вульгаризмы мне предстоит научиться понимать самому.
     - Так, извлекай из-под своей чешуи нужную вещицу и... эй, да ты меняешь цвет!
     - Так на нас действуют эмоции, мадам. Уверяю вас, что я наделен соответствующим мужским органом. Только он у нас убирается внутрь, когда нет в нем нужды, а не болтается бесцельно и вульгарно, как у самцов-мужчин. Без сомнения, это и есть причина любопытного обычая - который озадачивал наших философов, - заключающегося в ношении на себе различных предметов даже в самую невыносимую жару. Далее, мы, демоны...
     Дульнесса была нетерпелива:
     - Хватит с меня лекций. Не можешь, что ли?
     - Я не знаю. Хотя я приложу все свои усилия, чтобы дать удовлетворение, но сейчас не брачный сезон, и, кроме того, женская особь Первого Плана не возбуждает во мне желания.
     - Что же во мне не так, паренек-дракон? Я, конечно, уже не так молода, как когда-то, но...
     - Дело не в этом, если вы, мадам, извините мне такие слова... Обилие этой вашей мягкой бледной голой кожи делает вас... как бы это сказать... слишком мясистой. Это все равно, что иметь половые отношения с огромной мягкой рыбой... бр! Вот если бы здесь была моя жена Йез с ее хорошенькими клыками и усиками и очаровательной блестящей чешуей...
     - Тогда закрой глаза, представь себе, что здесь лежит твоя жена, и попытайся взяться за дело.
     Что ж, как говорим мы дома, ничего не испытав - ничего не узнаешь. Огромным усилием воли я заставил появиться свой бесценный мужской орган и наполнил кровью поясницу. Когда ко мне пришла уверенность, что все в порядке, я открыл глаза.
     Дульнесса глядела на меня с ужасом.
     - Немедленно убери эту мерзость прочь! - закричала она. - О боги! Да он похож на те булавы, которыми крошили друг друга древние рыцари. Ты бы меня просто убил!
     - Сожалею, что не могу быть вам полезен, мадам, - сказал я. - Я тоже боялся, что это не покажется вам приятным. Но почему мастер Багардо послал меня с вами? Это похоже на одну из тех бессмысленных шуток, которые так любят изобретать человеческие существа. Если Багардо может удовлетворить большое количество женщин сразу, то, думаю, он должен бы быть рад любой возможности...
     - Этот мошенник так о себе говорит, но на самом деле он куда хуже. Последний раз ему пришлось звать на помощь Сиглара. А человек-обезьяна вообще стоит их двоих.
     - И все человеческие особи женского рода испытывают потребность в постоянном наполнении?
     - Нет, я особый случай. Проклятый Арканиус произвел на меня заклинание за то, что я не хотела иметь с ним дела, - заклинание о ненасытности. Он был грязным старикашкой, и то-то была радость, когда его сцапал демон. Но я так и осталась под действием заклинания, и ни один колдун не может его снять.
     - Возможно, со временем его действие сотрется, - сказал я. - С заклинаниями так бывает.
     - Может быть, но пока я должна получать свое несколько раз в день, а то я просто с ума схожу.
     - Но ведь когда кругом столько жаждущих подсобных рабочих...
     - Большая часть их никогда не моется, а я предпочитаю, чтобы мои любовники были чистыми. И все же, если ничего другого не получается... Но вернемся к твоей игре. Сколько тебе дали?
     Я рассказал ей о своей потере.
     - Ха, - сказала она. - Это похоже на Багардо: сначала дать деньги, а потом отобрать их во время карточной игры.
     - Ты хочешь сказать, что он меня обчистил?
     - Конечно. А ты как думал?
     Я поразмышлял:
     - Должно быть, это и было значение уловленной мною вибрации.
     - Можешь читать мысли?
     - Нет, но различаю вибрации, которые выдают эмоции других существ.
     - Сколько он тебе платит?
     - Три пенса в день.
     Она хрипло рассмеялась:
     - Мой дорогой Здим, тебе нужно немедленно идти к Багардо и заставить его удвоить эту сумму: он платит наемным рабочим по шесть пенсов. У тебя снова появятся деньги, а этот бессовестный обманщик получит хороший урок!
     Я сделал так, как мне посоветовали. Багардо от всей души посмеялся над рассказом о неудачном обольщении Дульнессы. Это привело его в такое хорошее расположение духа, что он даже согласился повысить мне плату, приняв, конечно, во внимание исчезнувшую половину.
     Мы возобновили игру. Я был настороже и ловил волны-предупреждения. Вскоре мне удалось несколько раз добиться преимущества. Багардо пристально посмотрел на меня и сказал:
     - Против прухи интеллект бессилен. Как бы там ни было, пора спать. Нам предстоит рано встать - двинемся в Оринкс. Но должен сказать, мастер Здим, что ты овладеваешь искусством игры в скиллет быстрее, чем любой из тех, кого я учил. Ты случайно не читаешь мысли?
     - Нет, хозяин. - Мой ответ был правдивым, если слово "мысли" он употреблял в точном значении этого слова, как способ интеллектуального выражения, но с философской точки зрения это слово можно было рассматривать шире, если включать в круг его образов и эмоции, поэтому я добавил:
     - Принцип нетруден. Как говорят в моем мире, совершенство достигается практикой.
     - Очень жаль, что ты не читаешь мыслей, я мог бы использовать это в представлении. А ты запомни: когда появятся посетители, веди себя как настоящий дикарь. Они именно этого и ждут. Рычи, вой, тряси клетку, как будто хочешь дорваться до зевак. Сделай вид, что хочешь сбежать из клетки!
     Унгах попробовал вклиниться:
     - Босс, я думаю...
     - Оставь свои мысли при себе, мастер Обезьяна. Я уверен, что демон свое дело знает.

***

     Оринкс, лежащий вверх по Каимосу от Ира, больше, чем Эвродиум, но меньше, чем Чемниз. Мы планировали провести там два полных дня и дать три представления: два вечером, одно утром. Мы начали с вечернего представления.
     Первым "лбом", вошедшим в палатку с чудовищем, был старик с неуверенном походкой. По исходящему от него винному перегару я заподозрил, что нетвердость походки объясняется не одним лишь возрастом. Он неуверенно приблизился к моему фургону и вперился в меня. Я тоже уставился на него, не желая попусту демонстрировать свою ярость, пока не соберется больше публики.
     Старик вытащил из пиджака бутылку и отпил из нее. Потом пробормотал:
     - Чтоб мне в дерьме потонуть, уже повсюду их вижу. Вон, привидение! Сгинь! Изыди! О боги, дайте мне пить в мире молоко старца, единственное мое утешение!
     Он заплакал и побрел прочь, а в палатку хлынули другие зеваки. Когда Багардо сделал свое вступление, я покорно взвыл, зарычал, заскрежетал и принялся трясти решетку. Помня наставления, выбрал два прута и тянул их, пока они не согнулись.
     Ближайшие "лбы" отпрянули, но те, кто стоял дальше, подались вперед. Багардо послал мне одобрительную улыбку. Ободренный, я рванулся вперед, как дракон с болот Кшака, и применил всю свою силу.
     Прутья подались, один с громким треском вылетел из нижней впадины. Я вырвал его из верхней и отбросил. Потом, как мне было ведено, я просунулся в образовавшееся отверстие и выскочил на землю, рыча на ближайших "лбов".
     Конечно, я не намеревался причинить вред посетителям. Но передние "лбы" с ужасающими криками подались назад. Через несколько мгновений толпа превратилась в месиво барахтающихся тел. Обитатели Первого Плана боролись, вскакивали и снова падали друг на друга, в ужасе крича:
     - Дракон на свободе!
     Когда они вывалились на улицу, их паническое состояние передалось остальным, и те рванулись к выходу из главного шатра. За все время моего пребывания на Двенадцатом Плане я никогда не был свидетелем подобного нелепого поведения. Может быть, мы и тугодумы, но подобный сюрприз не сведет нас с ума.
     Некоторые пытались взобраться наверх или укрыться в складках ткани шатра. Те, кто были сбиты с ног и ранены, ковыляли или ползли к выходу. Борьба разгорелась с новой силой. Некоторые из касс опрокинулись, и горожане начали растаскивать добычу. Шатер затрещал. Кто-то крикнул:
     - Эй, деревенщина! - По этому поводу подсобные рабочие обрушились на "лбов" с шестами от палаток и другими подручными средствами.
     Оглушающий шум замер лишь тогда, когда все "лбы", еще способные передвигаться, убежали. Многие остались лежать на участке - одни из-за ушибов, другие потому, что были вовсе без сознания. Я поймал взглядом Багардо, безумного и растерянного, который метался тут и там, пытаясь навести порядок. Увидев меня, он закричал:
     - Ты разорил меня, вшивый ублюдок! Я убью тебя за это!
     Другие бегущие разъединили нас, и он потерялся из виду. Я последовал за Унгахом на борьбу с огнем, возникшим в палатке. К тому времени когда мы одолели пожар, человек в шлеме, кольчуге, со шпагой и верхом на коне появился у входа. За ним следовала пешая толпа местных, к тому же с ломами, острогами и палками. Тот, кто сидел на лошади, протрубил сигнал.
     - Кто, сорок девять чертей, ты такой? - вызверился Багардо, пытаясь преградить ему путь.
     - Вальто, констебль Оринкса. А это представители горожан. Теперь слушайте! Вы все отправляетесь под арест за оскорбление граждан Оринкса. Вам будет предъявлено обвинение в совершенном преступлении. Поскольку наша тюрьма не вместит столько арестантов, вы останетесь здесь до завтрашнего вечера под стражей... Эй, эй, куда? Остановите его!
     Багардо петлял среди палаток. Прежде чем кто-либо успел его схватить, он вскочил на коня, пустил его в галоп и ринулся прямо через толпу.
     - Плевать мне на тебя! - крикнул он, обернувшись.
     Лошадь перескочила через ограду, и Багардо исчез в ночной темноте. Констебль Вальто выкрикнул приказ своим людям, которые устремились на участок, и бросился в погоню за Багардо. Некоторые из циркачей успели удрать из лагеря раньше, чем замкнулся круг. Я прошептал Унгаху:
     - А не лучше ли и нам тоже убежать?
     - Зачем? Мы не можем передвигаться в одиночку - против нас будут все до последнего бродяги. Лучшее, на что мы можем надеяться, - это на хороших хозяев. Так что держи хвост морковкой.
     Констебль вернулся ни с чем. Лошадь его была вся в мыле. Занялись пострадавшими. За время паники один человек успел скончаться. Это был старый пьяница, затоптанный до смерти у входа в палатку с чудовищами. Было много покалеченных - с переломанными ногами или ребрами. Кроме того, против Багардо Великого ополчились все, кому в свалке намяли бока или насажали пятен на одежду. Даже если бы Багардо был хозяином десяти балаганов, каждый из которых был более прибыльным, чем этот, все равно уже не смог бы изменить общественного мнения, ополчившегося