ас от этих забот".
  Сделав остановку у храма Девы Марии, кортеж стоя выслушал молебен во
ниспослание успехов оружию славного христианского рыцарства, и, наконец,
сопровождаемая повсеместно неумолкающими приветственными криками,
кавалькада достигла турнирного поля.
  Украшенное с пышностью, вообще присущей здешним аристократам, оно радовало
взор и настраивало на героический лад. Ложи для почетных гостей и
прекрасных дам, устланные богатейшими коврами и драгоценными тканями с
начертанными на них эмблемами доблести, любви и красоты, были заполнены до
предела.
  Остальной люд, плотно забивший все пространство между ложами, уже не
помещался на трибунах и толпился у самой ограды, отгоняемый отрядом
стражников, нарядных и веселых по поводу праздника. Но, несмотря на все
веселье, ничто не мешало бдительным стражам порядка пускать в ход древки
своих копий, отгоняя дерзких, желающих устроиться поближе к турнирному
полю.
  У шатров нас уже ждал персевант, особо назначенный, чтобы следить за
соответствием нашего оружия правильному турнирному образцу.
  Потом, в присутствии герольда, с нас была взята клятва, что мы собрались
сюда с единственной целью - совершенствоваться в высоком рыцарском
искусстве, а отнюдь не ради кровопролития. После того как отзвучали слова
клятвы, герольды подали нам сигнал разойтись по своим шатрам, чтобы
вооружиться к бою.
  Наблюдая за четкими действиями де Меркадье, я размышлял о странном
совпадении, столкнувшем меня с Наваллоном Брайбернау, когда новый клич
герольдов заставил прервать раздумья и, вскочив в седло, выехать на
турнирное поле. Остановившись возле значка, украшенного моим леопардовым
львом, я осмотрелся по сторонам.
  Вооружение рыцарей и их доспехи, увешанные бусами, шарфами и рукавами
прекрасных дам, имели вид слегка галантерейный, но, в общем-то, весьма
внушительный. Дамы в своей ложе заволновались, засуетились и принялись
оживленно обсуждать кандидатуру почетного рыцаря. Этому несчастному,
предвкушающему уже радость хорошей схватки, через несколько минут
предстояло увить свое копье белой лентой и весь турнир старательно блюсти
интересы прекрасных дам - высших судей на этом турнире. Что и говорить,
занятие почетное, но я затруднился бы ответить, кто из стоящих у значков
рыцарей жаждал сегодня вытащить этот жребий.
  Но вот выбор был сделан. Несчастный занял свое место близ разукрашенной
ложи, закидывая за спину свой щит с пятью алыми розами в золотом столпе.
Оружейные офицеры закончили осмотр правильности седлания коней, а герольды
прочли правила турнира и объявили приз предстоящего состязания. Уже были
посланы картели" Картель - вызов на бой." зачинщикам и вновь загремели
трубы, подавая знак к молчанию.
  Как только все стихло, почетный рыцарь подал сигнал начинать турнир, и
герольды возгласили: "Приступайте!"
По этому сигналу веревки, разделявшие обе партии, опустились, и рыцари
устремились навстречу друг другу под звуки труб, игравших рыцарский
призыв: "Каждому - исполнить свой долг!"
Ломались копья, рыцари и кони опрокидывались, победа переходила то на
одну, то на другую сторону ристалища. Всадники снова и снова устремлялись
в бой под пение труб и восторженные крики зрителей. Я сам уже несколько
раз менял копье, и всякий раз Эдвар тщательно осматривал мой доспех и
крепление седла, подтягивая ремни и поправляя стальные пластины.
  Бой кипел вовсю. Воздух оглашался боевыми кличами и именами прекрасных дам.
  - Эмрис! - самозабвенно завопил я, наезжая на рыцаря, в золотом щите
которого красовался зеленый лев. - Эмрис!
  Много позже, анализируя происшедшее, я так и не смог понять, что толкнуло
меня выкрикнуть именно это имя. Но как бы то ни было - я сделал это.
  Рыцарь странно шарахнулся от меня в сторону, забывая о защите. Мое копье
громыхнуло об его шлем, и он вылетел из седла, как бильярдный шар,
пущенный кием.
  "Честь сынам храбрым!" - при каждом удачном ударе звучал голос
персевантов, и я вместе со всеми в каком-то полубреду провозглашал: "В
честь прекрасных дам!"
Воинственные песни менестрелей, восславляющие великих бойцов прошлого и
героев нынешнего дня, разносились над трибунами, и те вторили им гулом
одобрения, приветствуя всякую удачную строку.
  Но вот наступило время полуфинала. Как я и предполагал, быть может
несколько самонадеянно, но, как оказалось, верно, на одной стороне
ристалища оказались я и мой славный соратник Росс фон Шамберг, на
противоположном его конце красовались граф Карл Дитрих фон Брайбернау и
рыцарь с червленым вепрем на серебряном гербовом поле - граф Михель фон
Тагель.

  - Позволь узнать, о чем ты сейчас думаешь? - возник в моем мозгу голос
Лиса.
  О чем я думал? Я вспоминал злополучную галеру с третью изнуренных жаждой и
зноем гребцов, плывущую вслед за солнцем без какого-либо намека на компас
и карту, и нас двоих, сходящих наконец на твердую землю, поддерживая друг
друга, чтобы не рухнуть без сил, - этакий фантастический зверь с четырьмя
ногами и двумя головами. Я гнал от себя эту мысль. Это был не Ги де
Наваллон, а я не был де Сегреном в этом мире. Я гнал от себя эту мысль, но
она вновь и вновь возвращалась назад, неотвязная, как зубная боль,
расцвечивая яркими красками галеру, бездонное сияние неба, самовлюбленно
смотрящееся в бездонное синее море.
  - Ты не спишь, Капитан ?
  Я не спал. Карл Дитрих фон Брайбернау загадочно улыбался мне улыбкой де
Наваллона. Он был как предмостное укрепление, закрывающее ворота замка.
При всем своем желании пройти мимо него я не имел никакой возможности.
  Он, видимо, был единственным, кто знал в лицо Талбота и мог запросто
разоблачить Лиса, он был той ключевой фигурой, которая приводила в
движение отлаженные шестерни тайной канцелярии. Он был прикрытыми флангами
Лейтонбурга, его передовым охранением и засадным полком. Сам того не зная,
он мешал нашему делу куда больше, чем эскорт из полусотни рыцарей,
постоянно сопровождавший короля Ричарда.

  - Что ты намерен делать?
  - Я выведу его из игры. Лис. Выведу, чего бы это ни стоило.
  - Зачем?
  - Чтобы заставить Лейтонбурга играть без такого козыря, черт побери. Я
могу назвать еще десяток причин...
  - Тебе виднее, Капитан. Ты главный. Но, по-моему, это не самая лучшая
мысль. Что-то во всем этом мне не нравится.
  - Мне тоже, - честно признался я.

  Седовласый рыцарь в серебристом доспехе горделиво гарцевал на другом конце
ристалища, являя собой непревзойденный образец рыцарской доблести, щедро
согреваемый приветственными криками толпы. Если Лейтонбурга в городе свято
почитали, то Брайбернау явно любили.
  Надо было действовать. Само по себе мое решение бросить вызов седовласому
рыцарю не гарантировало успеха ни на йоту. Если в этом мире он хотя бы на
две трети так же преуспел в рыцарском искусстве, как там, где я был с ним
знаком, то результат поединка был весьма гадателен. Пятьдесят на пятьдесят.
  По приказу герольдов мы отъехали к своим шатрам, чтобы поправить доспех и
сменить оружие. Эдвар захлопотал надо мной, как огромная нянька. Пользуясь
уединением, я незаметно заглотил порцию сильнодействующего допинга и
расслабился, ожидая прилива новых сил.
  Это было неспортивно, но я не видел другого выхода. Силы сейчас мне были
ой как нужны! Трубы возвестили приближение новой схватки. Я вновь выехал
на турнирное поле и встал у своего тачка. Краем глаза я видел фон Шамберга
с копьем, .на котором развевалась целая гирлянда лент и рукавов.
  Я был темной лошадкой, и здешние дамы не особенно баловали меня своим
вниманием. В шатре меня ждала пара рукавов и лазурная лента. Поразмыслив,
я повязал ее на свой нашлемник. Подобную на днях я видел у леди Джейн.
"Чем черт не шутит", - вздохнул я.
  Фон Шамберг показал мне копьем на рыцаря Червленого Вепря, но я только
покачал головой и дал ему понять, что буду атаковать Брайбернау. Росс
вздохнул, с тоской во взгляде уступая мне своего противника. Я не мог
рисковать. При всем моем уважении к Росселину седовласый рыцарь был
сильнее.
  Вновь прогремели трубы, и начался бой. Как я и ожидал, рыцарь Атакующей
Рыси довольно быстро одолел фон Тагеля, сорвав ему пластину оплечья под
радостные крики толпы.
  Очередь была за нами. Первая схватка закончилась ломанием копий, что
вызвало на трибунах бурю восторга и радостные приветствия фавориту.
  Вот трубы запели опять, и кони во второй раз понесли нас навстречу друг
другу. В тот самый момент, когда копье седовласого рыцаря почти
поравнялось с моим конем, я цирковым движением вздернул Мавра на дыбы,
заставляя его попятиться и развернуться на задних ногах. Мой скакун
недовольно заржал, чувствуя железо, разрывающее ему рот, но копье уже
пролетело мимо, и я опустил скакуна, нанося страшный удар сверху вниз в
шлем графа фон Брайбернау.
  Этот фокус мне когда-то продемонстрировал Бертран Дюгесклен, впечатав меня
в ристалище Кресси. Правда, происходило это несколькими веками позже и в
другом мире, но сегодня от этого удара, может быть, зависел успех всей
нашей операции. По крайней мере я очень старался убедить себя в этом.
  Брайбернау лежал, распростертый на земле, не подавая признаков жизни. Я
спрыгнул с коня и быстро подбежал к нему. Рыцарь дышал, но был без
сознания. Подскочившие пулей оруженосцы начали поднимать его, чтобы
отнести в шатер. Сотрясение мозга у славного рыцаря не вызывало сомнений.
Я словил одного из оруженосцев за руку и рассказал ему, что следует
делать. Он выслушал меня с видимым почтением и еще более видимой
неприязнью.
  Трибуны молчали. Редкие нестройные хлопки и приветственные крики смолкли
сами собой, едва раздавшись. Многие дамы демонстративно покинули свою
ложу, вынося мне тем самым свой беспощадный приговор. Рыцарь чести перевел
взгляд с ложи дам на ложу герцога. Его высочество был очень опечален
поражением своего любимца, но взгляд его выцветших глаз оставался
по-прежнему пронзительно-холоден. Он медленно встал и опустил свой жезл,
заканчивая тем самым первый день турнира.
  - Как, поиграл ? - вновь обнаружил свое присутствие Лис. - Иди к черту,
без тебя тошно, - отозвался я.
  - Ладно, Капитан, расслабься. У меня вот тут вопрос возник. То есть возник
он еще утром, но я не хотел во время твоих боевых плясок отвлекать.
  - Ну что там у тебя?
  - Ты не знаешь, какой порядковый номер сейчас свободен на секретной службе
ее величества?
  - Ты это о чем. Лис?
  - Его преподобие граф Херефорд предложил мне подшабашить на английскую
разведку. Так что я теперь коллега Джеймса Бонда.
  - Не понял ?
  - Да что тут непонятного? Бертран Лоншан предложил
мне вновь взяться за ремесло менестреля, но уже под эгидой английских
спецслужб. Его преподобие прочитал мне изумительную лекцию о пользе тайной
политики и предложил принять в ней активное участие. Погулять, посмотреть,
послушать. - Забавное предложение. А что хорошего ты вынес из лекции?
  - Хорошего? Двадцать пять солидов на непредвиденные расходы.
  - М-да. Что-то я не совсем понимаю этот расклад. В любом случае очень
неосторожно со стороны его преподобия. Тебя могли видеть в его окружении.
  - Ну и ладно. Мало ли где меня могли видеть. Я же не прикидываюсь
менестрелем. Я и есть менестрель. А у аббата, заметь, у аббата, а не у
канцлера Англии, работал временно, по найму. Так что с меня и взятки
гладки.
  - Это ты в подвалах гестапо объяснять будешь.
  - Ну тут уж мы как бы посмотрим!
  -Да, вот еще, ты не знаешь, зачем Лоншану потребовался личный шпион ? Лис
задумался.
  - Не знаю. Ну, это мы уточним. А пока что, если не возражаешь, я иду
бомбить лавку Ротшильда.

  Глава девятнадцатая

  Иди по следу денег.
  Закон точной войны

  Лавка менялы, носящая гордое название "Красный щит", располагалась в пяти
минутах ходьбы от главной улицы в кривом переулке, запиравшемся на ночь
массивными воротами, окованными толстыми железными полосами. Время еще
было раннее, и ворота были открыты, но пара стражников с короткими копьями
и тесаками на поясе уже скучала около них на широкой каменной скамье. Они
смерили Рейнара безразличным взглядом и, не усмотрев ни в одежде, ни в
манерах незнакомца ничего предосудительного, потеряли к нему всякий
интерес и вновь занялись игрой в кости, прерванной по случаю появления
незнакомого субъекта.
  Вывеска лавки изображала червленый щит круглой формы, вызывавший
ассоциации то ли с червонцем, то ли с восходящим солнцем японского микадо.
  Лис толкнул дверь и вошел, сопровождаемый звоном колокольчиков,
укрепленных над дверью.
  - Чем могу служить? - Пожилой человек довольно приятной наружности, с
темными хитрыми глазами и чрезвычайно характерным носом, поднялся из-за
невысокой стойки, приветствуя вошедшего почтительным поклоном.
  - Любезнейший, у меня есть тут одна чрезвычайно старая монета, даже не вся
монета, а только ее часть, и я хотел бы знать, не могу ли я получить
какие-нибудь деньги взамен этого куска.
  При этих словах глаза менялы вспыхнули, но, моментально подавив этот
странный огонь, он произнес все тем же официально-любезным тоном:
  - Если милостивый государь будет так снисходителен ко мне и покажет свою
монету, я постараюсь сказать, смогу ли я чем-нибудь помочь ему или, увы,
нет.
  - Монету? Да, пожалуйста! - Рейнар бросил на стойку обрубок шартрского
динария так, словно у него кошелек был забит раритетными деньгами.
  Меняла аккуратно взял монетку и поднес ее к глазам. . По тому, как он
держал этот кусочек серебра, будто лаская его, можно было уверенно
заявить, что цену денег дальний предок Ротшильдов знал не хуже своих
отдаленных потомков.
  - Удивительное дело, - задумчиво сказал он, завершая свой придирчивый
осмотр. - Вы, вероятно, родились с серебряной ложкой во рту. У меня есть
точно такой же кусочек. Это значительно повышает цену вашей монеты. - Он
открыл какой-то ящичек, достал из него вторую часть монеты и приложил ее к
первой. Срез совпал. - К сожалению, у меня нет в лавке таких денег, и если
вы будете столь любезны подойти сюда, когда колокола зазвонят к вечерне, я
буду рад оказать вам требуемую услугу. - Голова его склонилась в
почтительном поклоне, в котором уже угадывалось куда больше, чем дежурная
учтивость.
  - К вечерне? А не застану ли я ворота закрытыми, когда приду к вам?
  - Ворота закрывают позже. Но даже если они будут закрыты, скажете
стражникам, что идете ко мне, и у вас не будет никаких хлопот. А теперь
позвольте мне откланяться. - Ротшильд снова поклонился, давая понять
клиенту, что должен его покинуть.
  - Ладно, по рукам. Я приду попозже. - Лис вышел, сопровождаемый звоном
колокольчиков.
  - Капитан, - окликнул он меня, внимательно следившего за действием пьесы,
- к гадалке не ходить, здесь - шпионское гнездо, конспиративная явка.
  - Что дальше? Об этом можно было утверждать еще с самого начала.
  - Понятное дело, ни за какими деньгами этот Ротшильд не пойдет. Его дом
наверняка примыкает к лавке, а хранить деньги в каком-либо ином месте он
скорее всего не рискнет. Значит, сейчас он обязательно побежит кому-то
докладывать, что явился человек с паролем. Вопрос - кому? Ему бы сейчас
хвост повесить. А то, как говорили по поводу Маугли бандарлоги: "Он такой
же, как и мы, только без хвоста".
  - Дельное предложение. Действуй! Только сам не рискуй.
  - Ладно. Повоюем.
  Рейнар огляделся, ища укрытие. Переулок был хорошо приспособлен для
ведения наружного наблюдения. Строители, обуреваемые благими намерениями
сделать город как можно более труднодоступным для штурмующих войск врага,
позаботились о том, чтобы нагородить побольше контрафорсов" Контрафорс -
каменный выступ стены, предназначенный для ее укрепления." и резких
поворотов, надежно укрывавших защитников во время штурма и нескромных
наблюдателей во все остальное время.
  Лис, еще в бытность свою специалистом по борьбе с терроризмом, очень
хорошо научился пользоваться подобными укрытиями. Осмотревшись по
сторонам, мой верный напарник облюбовал массивный карниз дома напротив,
украшенный выводком грифонов, грубо высеченных из серого камня. В два
счета оказавшись наверху. Лис удобно расположился на спине одного из них,
внимательно наблюдая за выходом из лавки менялы.

  Ротшильд, в черном плаще и шляпе, выскочил из своего заведения так, будто
за ним гнались все черти ада, и, поприветствовав играющих стражников,
насколько это было допустимо приличиями, быстро зашагал по центральной
улице.
  - Отлично, Капитан, сейчас выясним, куда его влечет неведомая сила. -
Д0рбиньяк оставил в покое оседланное им чудище и спустился на грешную
землю. - Как говорится, тут дело на пять копеек. - Он словил какого-то
мальчишку, пробегавшего по улице, и тоном дядюшки Аладдина произнес:
  "Мальчик, хочешь гроттен?"
- Хочу, - честно признался босоногий юнец, глядя на Рейнара преданным
взглядом.
  - Видишь вон того господина в черном плаще?
  - Прекрасно вижу, ваша милость.
  - Сбегай за ним, погляди, куда он идет. Вернувшись, получишь монетку. Все
понял ?
  - Да, мой господин.
  - Найдешь меня в таверне "Олень и звезда". Мальчишка сорвался с места и
бросился зарабатывать свой трудовой гроттен.
  - Капитан, у тебя там ребята свободные от несения гарнизонной службы есть ?
  - Найдутся. Что нужно?
  - Я думаю, надо поставить кого-нибудь проследить за тем, кто будет входить
в лавку передо мной.
  - Хорошо, не беспокойся. Я выставлю пост. Пока, до связи.
  Оставив Лиса дегустировать горячительные напитки в ближайшей таверне, я
вызвал Малыша Эда.
  - Кто из людей Шамберга сейчас в гостинице?
  - Адальберт, Франц, оба Йогана...
  - Отлично. Позови мне Адальберта.
  Эд, поклонившись, вышел. После возвращения с ристалища Меркадье был мрачен
и отвечал нехотя и односложно. По всему было видно, что он осуждает мои
действия, и только сознание того, что от этого, может быть, зависит успех
предпринимаемых нами усилий, заставлял его дальше оставаться в моем
обществе.
  Крыть было нечем. Конечно, с точки зрения формальных правил, содеянное
мной не являлось каким-то тяжким преступлением, но это было проявлением
дурного тона худшего свойства. Как удар ниже пояса в боксе.
  Адальберт, коренастый плечистый вояка с открытым благодушным лицом,
украшенным густыми фельдфебельскими усами, постучав в дверь, появился на
пороге.
  - Вы изволили звать меня, ваша милость?
  - Да, дружище. Ты, помнится, говорил, что родом из этих мест?
  - Верно, ваша милость.
  - Ты знаешь, где находится лавка менялы "Красный щит"?
  - Конечно, знаю. - Адальберт широко улыбнулся. - В переулке Четырех
Грифонов. Я жил неподалеку, в переулке Старой Башни.
  - Отлично. Если помнишь, там стоит стража у ворот.
  - Как же, помню. Они всегда нас гоняли, когда мы мальчишками там бегали.
  - Сейчас, надеюсь, не погонят. Возьми одежду лейтонбургского стражника и
ступай туда. Стражники в данный момент напропалую режутся в кости.
Разрешаю тебе проиграть до пяти динариев. Если выиграешь - весь выигрыш
твой. Задание следующее - взять под наблюдение лавку менялы. Когда
колокола отзвонят к вечерне, в нее должен войти господин. Он высокого
роста, худощав, носит длинные волосы. В руках у него будет походный посох.
Ты должен заметить, а еще лучше опознать всех, кто будет входить в лавку
до него и после. Когда этот господин выйдет, посиди еще немного, погляди,
не последует ли кто за ним. Если будет возможно, в этом случае задержи,
выясни личность. Понял?
  - Понял, ваша милость.
  - На случай глупых вопросов, ты из Ройхенбаха. Из отряда Норгаузена.
  - Как же! Фридрих фон Норгаузен - известный рыцарь.
  - Был.
  - Что - был?
  - Известный рыцарь. Мир праху его. Ладно, ступай.
  Адальберт поклонился и направился выполнять задание.
  - Капитан, ты там не сильно занят ? - появился на канале связи Лис. - Тут
мой тайный агент возвращается.
  Мальчишка со всклокоченной шевелюрой бойко протискивался между гулявшими,
направляясь к моему напарнику.
  - Ваша милость, господин в черном плаще вошел в большой каменный дом в
конце улицы, что у монастыря Святой Агаты, - сообщил он, выразите