й, кто там, отзовись! - послышался настороженный окрик незнакомца.
  - Честный путник! - отозвался де Монгийе. - Держу путь в Лондон. Да,
кажется, сбился с дороги в тумане.
  - Подъезжай сюда, приятель! Дорога совсем рядом. Если хочешь, поедем
вместе. Все веселее! До Лондона еще миль пять.
  - А, привет, Вик! - ворвался на канал связи радостный Лис. - Как голова ?
Ничего? Ас глазами? Или это у вас такой туман? Ну-ну. А у нас тут солнце
светит, благодать!
  - Лис, ты чего влез?
  - Там принц Джон пригнал наших лошадей и скарб. Да и вообще пора отсюда
сваливать, а то потом по жаре придется корячиться. Буди принцесску, труба
зовет!
  - Как ты себе это представляешь? Насколько я что-то понимаю в коронованных
особах, если часов до одиннадцати их разбудить, нам тут всем будет мало
места на корабле.
  - Капитан, я все, конечно, понимаю, она обалденно красивая девушка, но
время играет против нас. Надо делать отсюда ноги, пока принц Джон не
придумал, как нам их выдернуть из того места, где их Господь первоначально
приделал.
  - Ладно, попробую, - сдался я. - Ты пока распорядись, чтобы все было
готово к маршу. Действуй, - и отключил связь.
  Мне доводилось многим заниматься в своей жизни: я торговал браслетами на
Водах и рисовал вывески в доме Святого Лазаря"Лечебница Святого Лазаря -
лечебница для прокаженных (отсюда - "лазарет").", греб на галерах и
венчался на царство, но, видит Бог, мне никогда не доводилось будить
капризных принцесс после бурно проведенной ночи. "Леди, в Лондон
собирайтесь, петушок пропел давно!" - крутилось у меня в голове.
  Я приблизился к ложу, все еще довольно смутно представляя, что же,
собственно говоря, должен буду сделать.
  Из-под приподнятой занавеси-балдахина мой нескромный взор выхватил
округлое плечо и тонкую изящную руку, саму по себе являвшуюся
произведением искусства. У меня невольно перехватило дыхание. "Спокойно!
Возьми себя в руки, - приказал я себе. - Да! Вот именно: руки надо срочно
чем-то занять".
  Мой взгляд с явной неохотой оторвался от столь сладостного для него
зрелища и уныло заскользил по окрестному натюрморту. Наконец после
бесцельных блужданий по комнате он выхватил то, что хоть как-то могло мне
помочь. К моему величайшему сожалению, это была лютня.
  Надо сказать, далеко не всем нравится, как я пою, хотя находятся и такие,
кто утверждает, что у меня приятный голос. В далеком детстве, помнится,
считалось, что у меня есть
музыкальный слух. Но в чем я действительно был неподражаем, так это во
владении музыкальными инструментами. Три блатных аккорда, как выражался
Лис, как три горных пика, являются высочайшими вершинами моего мастерства.
  Вы никогда не пробовали играть на лютне эти самые блатные аккорды? Если,
скажем, вам понадобится веский повод для дуэли где-нибудь в Провансе во
времена трубадуров, попробуйте сыграть им "Чижика-пыжика" на трех заветных
блатных. Заверяю вас, от желающих скрестить с вами клинки не будет отбоя.
  Но, как говорится, что делать, если делать нечего? Я старательно выбрал
место, куда принцесса не могла бы, не вставая с постели, запустить в меня
какой-нибудь увесистой безделушкой, и, по мере сил аккомпанируя себе на
лютне, запел как можно более задушевно:

  В полях под снегом и дождем, Мой милый друг, мой нежный друг, Тебя укрыл
бы я плащом От зимних вьюг, от зимних вьюг...
  Звуки серенады в панике уносились под высокие своды спальни, но,
усилившись эхом, возвращались обратно.
  И если б дали мне в удел
Весь шар земной, весь шар земной,
С каким бы счастьем я владел
Тобой одной, тобой одно-о-ой...

  При этих "о-о-ой" я скосил глаза на заветный полог. Пылкая дочь
арагонского королевства внимательно слушала меня, подперев своей
обворожительной ручкой свою еще более обворожительную головку. Тактично
дождавшись, когда я наконец заткнусь, она приветливо улыбнулась, и я с
радостью отметил, что я таки добился своей цели, и заснуть ей сегодня уже
вряд ли удастся.
  - У вас приятный голос, мессир Вальдар. Но скажите, ради Бога, кто учил
вас игре на лютне?
  - Доброе утро, Ваше Высочество! Я рад приветствовать вас в добром здравии.
Сказать по чести, до сегодняшнего утра я и сам не подозревал, что умею на
ней играть.
  Моя честность была вознаграждена еще одной улыбкой, от которой сердце мое
тут же загрохотало, как полковой барабан перед подъемом флага.
  - Если Вашему Высочеству угодно, я велю распорядиться насчет завтрака. Нам
стоит поторопиться с отъездом, чтобы не пропустить утреннюю свежесть. - Я
церемонно поклонился.
  - Вы очень любезны, милый рыцарь, - произнесла принцесса, вновь скрываясь
за пологом. - Велите подать завтрак и пришлите ко мне, пожалуйста, моих
дам.
  Я с трудом скрыл тяжкий вздох. Время, которое прекрасные дамы тратят на
сборы, не поддается никакому исчислению... Это процесс, это тайный ритуал,
смысл которого теряется во глубине веков и никогда не будет ясен
непосвященным. Это всемирный женский заговор против мужчин, имеющий целью
умерить их прыть и помешать движению исторического прогресса. Вместе с тем
одна лишь мысль о том, что в конечном счете они одеваются и всячески
прихорашиваются только для того, чтобы повергнуть в благоговейный трепет
нас, грешных, - лишь одна эта мысль при всей своей абсурдности есть
питательнейшая пища для мужской гордыни. Причем чем выше рангом
благородная леди, чем обширнее штат ее прислуги, тем больше времени
тратится на сборы. Ибо действо сие превращается в спектакль, где каждая
камеристка, каждая фрейлина играет свою, именно ей отведенную роль. Играет
вдохновенно, вкладывая всю душу, порой заключая в этой роли смысл своей
жизни. Иногда мне кажется, что, будь Вседержитель женщиной, творение
Вселенной по сей день не было бы окончено.
  Отловив в коридоре какую-то хорошенькую барышню с характерным лицом
южанки, я поинтересовался у нее, кто командует лейб-курятником Ее
Высочества. Служаночка хихикнула и начала строить мне глазки. Судя по
всему, она ни слова не понимала по-английски. Я перешел на испанский,
старательно симулируя сильнейший акцент. Это значительно облегчило наше
общение. Она не в меру пылко схватила меня за руку и волоком потащила за
собой по коридору.
  "А может, она меня все-таки неправильно поняла?" - едва успел подумать я.
В этот миг мы остановились у одной из дверей, в которую девушка робко
постучала и тут же спряталась за мою спину. Не успел я удивиться подобной
реакции, как на пороге возникло женоподобное существо довольно-таки
устрашающего вида, ростом с Лиса и еще более худое, чем он. Глубоко
посаженные угольно-черные глаза чем-то неуловимо напоминали пару
отточенных ятаганов. Увидев мою золотую рыцарскую цепь, эта дочь пустыни,
неизвестно как оказавшаяся в этих северных широтах, посмотрела на меня с
такой ненавистью, как будто лично я был виновником всех крестовых походов,
начиная с конца прошлого века.
  - ...Сцилла Харибда, - услышал я шепот позади себя.
  - Что Сцилла Харибда?! - изумился я. Служанка за моей спиной попыталась
забиться мне под плащ.
  - Это я - Присцилла Кар-абдах! - прошипела прелестная пери, одаривая меня
пламенным взглядом. - А ты кто?
  - Ну я тогда Гамлет, принц Датский! - отозвался я в тон нашей
великосветской беседе. - Но дело в общем-то не в этом. Ее Высочество
Лаура-Катарина требует к себе всех своих придворных дам.
  При этих словах мегера запустила руку мне за спину и за ухо, извлекла
перепуганную болтушку из-под моего плаща, Дав ей какую-то команду на
языке, еще менее напоминавшем испанский, чем мой, она резко повернулась и
захлопнула дверь у меня перед носом.
  "По-моему, Ее Высочество зря суетилась, набирая себе телохранителей", -
философски подумал я.
  Как бы то ни было, времени у нас было предостаточно, и я решил посмотреть,
как там стажер.
  Там текла неторопливая беседа.
  - Вот хозяин наш, барон Тичфилд, полагая, что цены на кожу в этом году в
Лондоне будут выше, чем в Йорке, и послал меня туда...
  - Да, кстати, уважаемый, а нет ли тут поблизости, скажем, харчевни ? -
прервал экономические выкладки своего спутника де Монгийе.
  "Ну, слава Богу, все нормально. Виконт, как обычно, страдает "ямой"
желудка, попутчик вроде человек вполне мирный", - подумал я, собираясь
отключить связь. Но тут стрела просвистела у меня, то есть, конечно, у
Виконта перед глазами, прерывая ход моих благодушных размышлений. Одна из
лошадей, запряженных в повозку, начала валиться набок, увлекая за собой
свою соседку.
  - Разбойники! - сжав зубы, прорычал возница, вытаскивая из-под сиденья
добрый боевой топор. По всему было видно, что пользоваться им ему было не
внове. Сразу вслед за обстрелом десятка полтора крепких ребят, облаченных
в кольчуги, высыпали на дорогу, окружая повозку. "Неплохо экипированы эти
разбойнички", - удивился я, одновременно вызывая Лиса.
  - Рейнар, у Криса неприятности!
  - Что такое? Наш мальчик переел зайчатины и теперь Страдает несварением
желудка? - начал было острить Лис, но тут же замолк.
  С некоторым удовлетворением я заметил, что де Монгийе не зря потел в
фехтовальном зале под моим чутким руководством. Двое нападавших уже
валялись на дороге с раскроенными черепами, еще один зажимал рукой рану на
плече. Краем глаза я увидел, что возница тоже был неробкого десятка. Судя
по той ловкости, с которой он орудовал топором, можно было предполагать,
что он отнюдь не всю жизнь занимался почтенным ремеслом купца.
  - Уйди вправо! - рявкнул Лис.
  Инстинктивно подчиняясь приказу, Вик прильнул к конской холке, и в ту же
секунду предназначавшееся ему копье ударило в спину торговца. "Разбойники"
застыли на какое-то мгновение; воспользовавшись этим. Виконт подхватил
своего спутника за шиворот, перекинул его в седло и что есть силы дал
шпоры коню.
  - Капитан, ты что-нибудь понимаешь? - после некоторой паузы спросил меня
Рейнар.
  - Только то, что это такие же разбойники, как мы с тобой.
  Крис мчался по лесной дороге, рассекая туман, все еще стелившийся над
землей. На счастье стажера, нападавшие не имели коней. Убедившись, что
погони нет, де Монгийе свернул в лес и, осторожно сняв с седла раненого
купца, уложил его на свой плащ.
  - Гаплык, - мрачно произнес Лис. - Отторговался. Копье вошло в спину
бедняге по самый рожон, перебив два ребра и пронзив правое легкое. Рана,
несомненно, была смертельна, и купец знал это.
  - Парень! - прохрипел он из последних сил. - Сейчас я умру... Там, в
правом сапоге... пергамент... - Купец дышал все с большим трудом. -
...очень важные счета... В Лондоне отдай их... хозяину шорной
мастерской... "Два седла", скажи:
  "Барон Тичфилд... - тут он захрипел, и темная струйка крови показалась в
уголке рта.
  - Все... - Виконт растерянно сидел возле бездыханного тела, смутно
представляя, что ему делать дальше. Со времени нашего появления здесь ему
уже доводилось применять оружие по назначению, но зрелище бессмысленной и
жестокой гибели своего попутчика ошеломило его. Мысль о том, что копье,
сразившее купца, предназначалось ему, явно не давала нашему коллеге покоя.
  - Виконт, приди в себя. Ему ты уже ничем не поможешь, - позвал стажера
Сережа. - Единственное, что ты можешь для бедолаги сделать, - это
похоронить его по христианскому обычаю.
  Крис, все еще толком не пришедший в себя, взвалил труп поперек седла и,
пустив коня в галоп, помчался в Лондон...
  ...Слуга, с гербом Лауры-Катарины, вышитым на золотой котте, разыскав
меня, сообщил, что Ее Высочество велит готовиться к выезду.
  Хмыкнув не слишком почтительно, я сообщил посланцу, что все уже давно
готово, и отправился на поиски Лиса. Еще минут через сорок величественный
кортеж принцессы неспешно начал выдвигаться из Ноттингема. К немалому
своему неудовольствию, я заметил, что вслед за нами, на расстоянии ярдов
ста, последовал довольно крупный конный отряд принца Джона.
  - А вот и обещанные проводники, - мрачно заметил Рейнар, оценивающе глядя
на всадников, увязавшихся вслед за нами.
  Я смотрел на эти вещи философски. Пусть себе скачут - люди подневольные,
что с них возьмешь. Погода между тем стояла великолепная, и наш вояж
вполне можно было считать прогулкой. Верховые Джона нас не донимали,
держась отмеренной для них дистанции, и мы с удовольствием тратили
дорожное время на беспечную болтовню.
  - Кстати, Ваше Высочество, - обратился я к Лауре-Катарине, когда она
перестала заразительно смеяться над каким-то полуприличным анекдотом,
рассказанным Лисом. - А вы что делаете в Англии? Какая нелегкая занесла
вас в Грейсфорд?
  Прекрасная дама вдруг замолчала и грустно посмотрела куда-то на дорогу.
  - Дело в том, милорд Вальдар, что вот уже неделю я являюсь законной и
несомненной графиней Грейсфордской. Я сделал удивленное лицо.
  - В этом нет ничего странного, - продолжала она. - Неделю назад скончалась
моя тетушка Сесилия. Царствие ей небесное. Это была воистину прекрасная
женщина. Послушайте, господин Рейнар, - внезапно обратилась она к моему
напарнику. - Я слышала, что вы пишете прекрасные стихи. Недаром вас
величают "знаменитым гайренским менестрелем". Я была бы очень вам
благодарна, если бы вы посвятили моей милой тетушке одну из своих баллад.
Послушайте, эта история, право же, стоит того. Случилось все это десять
лет назад, в самом начале знаменитого похода. В этот год мой дорогой отец
только-только принял корону из рук моего покойного деда короля Альфонса.
Мне тогда было почти семь лет, поэтому я отлично помню эту историю. Вместе
с нами в королевском дворце жили две мои тетушки, сестры моего отца.
Старшая из них, Бланка, была женой маркиза Конрада Монферратского, а
младшая, Сесилия, была помолвлена с герцогом Болдуином Савойским. Обе
тетушки были редкими красавицами. Я по сравнению с ними показалась бы
дурнушкой, - скромно произнесла она, потупив очи и наблюдая из-под
невероятно длинных своих ресниц за произведенным эффектом.
  Мы с Лисом, не сговариваясь, начали нести какую-то куртуазную чушь о
майских лилиях, живительных источниках, отраде глаз и прочей тому подобной
белиберде.
  Видимо, подобная реакция вполне удовлетворила Ее Высочество, и, томно
вздохнув, она продолжала.
  - Когда король Ричард отправился в крестовый поход, он с войском пошел
морем мимо Геркулесовых Столбов. Однако большой отряд английских и
гасконских рыцарей в это время находился в Наваррском королевстве, которое,
как вам, конечно же, известно, граничит с Арагоном. Король Ричард, а
вместе с ним и папа Климент III просили моего отца пропустить это войско
через наши земли с тем. чтобы, погрузившись в порту на Средиземном море на
корабли, предоставленные венецианцами, они могли присоединиться к
королевскому флоту на Кипре. Мой отец, подумав несколько дней, согласился.
Вскоре доблестные рыцари, защитники гроба Господня, были уже в Барселоне.
  Командовал этим отрядом граф Освальд Грейсфорд. Это был настоящий рыцарь,
- мечтательно промолвила она, одарив меня при этом таким взором, что со
мной едва не сделалась икота. - Отважный, обходительный, красивый. Он был
на двенадцать лет старше моей тетушки, но разве это имеет значение для
настоящей любви?
  - Ровным счетом никакого, - немедленно рассеял я "сомнения" принцессы,
отмечая про себя, что в общем-то гожусь ей в отцы.
  Улыбнувшись моему ответу, Лаура продолжала:
  - Как только лорд Освальд и тетя Сесилия увидели друг друга, они поняли,
что это - судьба и что противиться ей бессмысленно и глупо. Спустя три дня
своего пребывания в столице граф Грейсфорд пришел к моему отцу и просил у
него руки его сестры. Отец отказал, ибо тетушка была уже помолвлена, и это
был, несомненно, очень выгодный брак. Ничто не могло изменить волю короля,
и тетя Сесилия, носившая тогда тот же титул, который я ношу сейчас, -
многозначительно добавила она, - знала это лучше, чем кто-либо другой.
Однако в нашем роду все обладают несгибаемой волей. Услышав отказ, данный
братом ее любимому, принцесса Каталунская велела седлать коней и на
следующий день они уже венчались в ближайшей церкви Кастилии. Узнав об
этом, отец пришел в ярость и велел крестоносному воинству немедленно
убираться из его владений. Тут он получил еще одно известие, что вторая
его сестра - Бланка - изъявила желание ехать вместе с крестоносцами, чтобы
воссоединиться со своим супругом маркизом Монферратским. Так мои милые
тетушки оставили королевский двор в благословенной Барселоне и
разъехались: одна - сюда, в туманную Британию, а другая - в знойную
Палестину. Однако удел их ждал один, ибо вскоре обе они стали вдовами.
  - Очень печальная история, - отозвался я.
  - Да, - согласилась Лаура, - очень грустная. О смерти Конрада
Монферратского вы, несомненно, слышали. О ней много говорили в свое время.
  Граф Освальд умер немногим раньше. По приказу короля Ричарда он возглавил
посольство, отправленное в Аламут, страшную крепость, в которой живет,
наверное, самый страшный человек на свете - Хасан, прозванный Старцем
Горы, - при упоминании этого имени принцесса зябко поежилась.
  "Нет, детка, - невольно подумал я, - самого страшного человека, с
некоторой натяжкой, конечно, можно именовать старцем, но живет он никак не
на Востоке и не в крепости Аламут. Хотя, безусловно, в чем-то Аламут и
Трифель, несомненно, схожи. И что во всем этом самое печальное - это то,
что ты его почему-то очень интересуешь. Интересно почему?"
- Возвращаясь назад из посольства, граф Освальд тяжело заболел и вскоре
скончался. Когда его близкий друг и соратник сэр Джордж Талбот принес
тетушке эту страшную весть, она чуть с ума не сошла от горя. Удалившись в
Грейсфорд, она стала настоящей затворницей. Имея богатейшие владения, она
жила впроголодь, а вместо подобающих ей по происхождению одежд носила
грубую власяницу. Она пережила своего мужа всего на восемь лет, но каждый
год был для нее десятилетием...
  Мы с Лисом переглянулись.
  - Простите, сударыня, как вы назвали человека, принесшего скорбную весть?
  - Сэр Джордж Талбот. Вы его знаете?
  - Более того, - усмехнулся я, - господин Рейнар приходится ему
родственником по материнской линии.
  - Что, правда? - внезапно воодушевилась Лаура. - Вы знаете, господа,
девчонкой я была в него страстно влюблена и жутко ревновала его к своей
тете Бланке, чьим кавалером он был. Он был такой... - Девушка зарделась и
замолчала, уносясь в воспоминания. - Вы знаете, - продолжила она после
минутного замешательства, - даже мой отец, который после случая с тетей
Сесилией с большой неприязнью относился к рыцарям короля Ричарда, охотно
принимал его при своем дворе. Раньше сэр Джордж часто посещал Барселону, и
всякий раз мой отец находил в его лице умного собеседника и толкового
советчика. После того как закончился траур по убитому мужу тети Бланки,
отец даже начал поговаривать, что желал бы видеть его мужем своей сестры.
  - Как, простой рыцарь - муж принцессы крови?!
  - Не-е-е-т, - произнесла Лаура-Катарина все тем же мечтательным тоном. -
Он не простой рыцарь. Он таинственный рыцарь. Очень таинственный.
  - С чего вы это взяли, Ваше Высочество?
  - Как я уже говорила, моя детская ревность не знала никаких границ. Я была
готова отравить свою милую тетушку или же пронзить ей грудь кинжалом. Я на
клочки готова была ее разорвать, - продолжала она с такой яростью в
голосе, которая, несомненно, убедила самый пристрастный суд присяжных в
искренности ее намерений. - Так вот, движимая этой ревностью, я тайно
следила за предметом своего обожания. И вот что странно, граф Освальд, у
которого в подчинении находился сэр Джордж, при посторонних обращался к
нему как к обыкновенному рыцарю, а тогда, когда считал, что его никто не
видит, оказывал ему почти что королевские почести.
  "Именно, что королевские, - подумал я. - А этот Тал-бот, оказывается,
совсем не был одиночкой. Скорее всего, кроме Грейсфорда, его поддерживали
и другие лорды. Забавно, забавно".
  - Увы, - добавила принцесса, - последние годы он совсем позабыл о нас.
  - Это не так. Ваше Высочество, - отрицательно покачал головой я. - То, что
я вам скажу, б