помнил, родовой вражды между Хайсборнами и Камдилами не
существовало, однако я догадывался о мотивах его хамского поведения.
  - Кто вы такой, черт побери! - раздалось из-под шлема в тот момент, когда
меч навязчивого джентльмена пытался лишить меня возможности ответить на
этот простой вопрос.
  - В наших краях обычно с этого начинают, - ответил я, парируя удар и
демонстрируя атаку в плечо. - Только звучит это примерно так: "Благоволите
назвать свое имя, сэр!"
Я сменил сектор атаки и ударил Хайсборна в бок. Он успел подставить щит и
вновь атаковал. И вновь неудачно. Пригнувшись к холке коня, я пропустил
удар над собой и, пользуясь выпадом противника, резко послал клинок
вперед. Пробив котту и кольчугу под ней, меч вонзился в бедро моего врага.
Рыцарь глухо застонал, покачнулся в седле, но лишь с еще большим
остервенением стал наносить удары. Кровавое пятно на его одеянии
становилось все больше, однако, похоже, он не чувствовал боли. От одного
из могучих ударов Хайсборна мой щит раскололся, и я вынужден был вести
бой, отбросив его в сторону.
  Краем глаза я видел Лиса, вместе с вольными стрелками методично
прореживающего охватывающую наш холм дугу копейщиков. Потеряв несколько
человек убитыми и ранеными, они поубавили свой наступательный пыл и начали
пятиться под укрытие деревьев. Чуть поодаль от меня доблестный Крис де
Монгийе с отвагой, вообще присущей этому славному роду, ожесточенно
сражался с двумя оруженосцами моего пациента, точнее, уже с одним. Второй
лежал на земле, припав щекой к собственной секире, и не подавал признаков
жизни.
  Тяжелый шар Моргенштерна с характерным звуком раз за разом врезался в
небольшой кожаный щит противника. Тот, уже, видимо, отчаявшись провести
удачную атаку, безвольно отступал под ударами Виконта, все еще как-то
защищаясь и пытаясь повернуть своего коня вспять. Пожалуй, ему, да и его
товарищу по несчастью, не стоило обижать нашего стажера. Когда кровь в
жилах этого потомка викингов закипала, наполняя разум возмущенный
зловредными испарениями, он становился практически неуправляем, и удержать
его могла только железная клетка.
  Но вот рука хайсборновского оруженосца опустилась, контуженная множеством
тяжелых ударов, и стальной шар врезался ему в грудь, выбивая из седла и
ломая ребра. Виконт, моментально успокаиваясь, спрыгнул с коня и подбежал
к упавшему.
  - Он не был пацифистом, - сумрачно изрек Кристиан, щупая пульс бедолаги.
  А между тем наш поединок с Хайсборном все продолжался, несмотря на то, что
рыцарь был еще раз ранен - на этот раз в предплечье. Но вот при очередном
развороте длинный плащ моего противника взвился, раздуваемый ветром, и я,
ухватив его за край, резким рывком накинул полотнище на шлем врага,
моментально ослепляя его.
  Рыча от ярости, Хайсборн попытался освободиться от предательского плаща,
но я, подхватив рыцаря под руки, всем своим весом увлек его наземь. Удар
был столь силен, что мой противник потерял сознание. Я резко вскочил на
ноги и, к ужасу своему, увидел отряд из трех десятков рыцарей и
оруженосцев, наметом вылетающий из подлеска. Вслед за ними следовало сотни
полторы копейщиков и до полусотни лучников.
  - Господи, ну почему, почему так? Летели бы самолетом - давно бы уже были
в Лондоне, - обреченно вздохнул Лис, автоматически пересчитывая оставшиеся
стрелы. - Куда смотрит компания "Бритиш Эйр"?
  - Остановитесь, сэр рыцарь! Я - шериф Ноттингемский! - Богато одетый
всадник с массивной золотой цепью на груди остановил своего буланого
скакуна у подножия холма и властным жестом поднял руку вверх.
  - Час от часу не легче. Ну что за напасть такая?! Ста ярдов нельзя
проехать по земле Английского королевства, чтобы не наткнуться на живой
персонаж местного фольклора! - пробормотал я, слегка отводя меч от горла
своего врага.
  - По какому праву, сэр, вы нападаете на людей королевской службы и мешаете
им выполнять приказ?
  - Прошу простить меня, господин шериф. Этот рыцарь, носящий герб
Хайсборнов, не назвав себя, не огласив причины, атаковал меня. В чем же я
виноват? Единственное, что мне, по счастью, удалось сделать, - это
помешать пронзить насквозь вашего покорного слугу. - Я слегка поклонился,
стараясь говорить как можно учтивее.
  - Вы помешали ему и его людям схватить лесных разбойников. Тех самых
людей, что стоят подле вас.
  - Вот как? Возле меня находятся мой оруженосец, происходящий, кстати, из
рода Ла Доннелей, и мой доблестный конюший, происходящий из рода хотя и
менее древнего и жалованного титулами, но никогда не пятнавшего своей
чести. Остальные же люди, которых вы здесь видите, также никак не
разбойники. Только благодаря им мне и моим спутникам удалось отыскать
дорогу в шервудских чащобах. Ибо, сбившись ночью с пути, мы уже потеряли
всякую надежду выбраться живыми из этого леса, когда эти добрые люди,
единственно волей Всевышнего посланные нам навстречу, вывели нас на
дорогу. Следовательно, мы обязаны им жизнью. И я не позволю вам схватить
их. Во всяком случае, клянусь честью, прежде чем вам удастся сделать это,
вы вынуждены будете сразиться с нами. А еще раньше проститься с этим
рыцарем!
  Острие моего меча вновь вернулось к горлу Хайсборна.
  - Капитан, взять его на прицел? - услышал я в мозгу голос Лиса,
  - Всенепременнейше.
  - Да кто вы такой, сэр рыцарь, чтобы позволять или не позволять мне делать
что-либо?! - Шериф явно начинал выходить из себя.
  "Подобный вопрос сегодня уже звучал", - невольно усмехнулся я, выдерживая
подобающую паузу и злорадно предвкушая эффект, следуемый за моим именем.
  - Простите, господа, я не представился. Вальдар Камдил, к вашим услугам.
Вальдар Камдил сьер де Камварон, именуемый также Верная Рука. Старший сын
герцога Камваронского, Ингвара III Камдила, родного брата короля
Вестфольда Эстольда VI Свирепого и Полин де Берсак, дочери герцога
Наваррского Беогарда, о чем прямо свидетельствует мой герб. - Я указал на
обломки щита, валявшиеся в высокой траве.
  По лицу шерифа пронеслась буря чувств, причинившая ему немалый ущерб. Одно
дело - неизвестный худородный рыцарь с парой слуг и уже совсем другое дело
- вестфольдский принц, племянник короля, славившегося на всю Европу своим
далеко не кротким нравом. А что совсем плохо - тот самый Вальдар Камдил,
конфидиент короля Ричарда.
  Трудно сказать, какое из чувств взяло верх в мятущейся душе шерифа, но,
как-то нерешительно оглядевшись по сторонам, он сдвинул брови на
переносице и буквально прошипел;
  - Взять их!
  - Ну, ну, не так быстро, милорд! - Я недобро усмехнулся, указывая на Лиса,
держащего одну стрелу на тетиве и две, прижатые к луку. - Не надо спешить!
На тот свет не опаздывают. Мой друг Рейнар на пятидесяти ярдах всаживает
три стрелы в лист, падающий с дерева. Прежде чем самый резвый из ваших
воинов достигнет вершины холма, он успеет пересчитать все звенья в вашей
рыцарской цепи. Когда же душа ваша, господин шериф, отправится в ад, где
ей самое место, ей непременно составит компанию душа вот этого, - я ткнул
Хайсборна сапогом, - с позволения сказать, рыцаря.
  Шериф побледнел, слегка попятился и подал рыцарям знак остановиться. В век
лошадиных скоростей и осязаемых чувств такие перлы ораторского искусства
еще котировались.

  Глава четвертая

  Из огня да в полымя!
  Девиз пожарной части ј 13

  - Что здесь происходит? - раздался за спиной шерифа звучный мужской голос.
Голос этот, пожалуй, можно было бы назвать приятным, если бы не некая
капризная нотка, слышавшаяся в нем.
  Строй рыцарей расступился, и из-за их могучих спин выехал всадник с
линялым соколом13 на руке. Вышколенный белый конь под ним, один из тех,
который за неимоверные деньги был куплен во время походов в Левант, рыл
землю копытом и фыркал, широко раздувая ноздри. Вторая рука всадника
поигрывала изящной уздечкой чеканного золота, украшенной самоцветными
каменьями.
  Самого беглого из самых беглых взглядов на котту, вышитую тремя золотыми
леопардами, было достаточно, чтобы понять, что перед нами. обретается Его
Высочество принц Джон Плантагенет во всей своей красе.
  Надо отдать должное, он действительно был красив. В нем не чувствовалось
львиной силы его брата, однако прозвище "Да и Нет", присвоенное Ричарду
Бертраном де Борном14, в случае с его высокородным братом Джоном звучало
бы как "Не исключено, что и может быть". Спокойно-вежливая улыбка на губах
принца не выражала ничего, кроме равнодушной учтивости, но холодные серые
глаза с легким удивлением следили за участниками мизансцены.
  Шериф пришпорил коня и, подъехав к принцу, что-то возбужденно зашептал ему
на ухо. Его Высочество внимательно выслушал блюстителя порядка и,
усмехнувшись, посмотрел на меня.
  - Вы и есть тот самый Вальдар Камдил, спаситель нашего брата и короля? -
Голос принца был столь радушен, а лицо просияло такой радостью, что
всякому стороннему наблюдателю показалось бы, что сбылась самая заветная
мечта Его Высочества.
  Я не был сторонним наблюдателем и поэтому догадался, что означает сия
улыбка на самом деле.
  Я почтительно поклонился:
  - К вашим услугам, мессир!
  - О, что вы! Это я к вашим услугам! Друг моего брата - мой друг!
  Мой полувенценосный собеседник повернулся к своей свите, спрашивая:
  - Не правда Ли, друзья мои?
  Свита с нескрываемым удивлением моментально согласилась.
  - Однако, - продолжил он, - что это вы сделали с бедным Хайсборном?
  - Бедняга ранен и потерял сознание при падении с коня.
  - Печальное известие. Однако надеюсь, что раны не слишком тяжелы и в
скором времени сэр Кай вновь будет с нами. Право же, он очень славный
юноша. Уверен, что вы еще близко подружитесь. Знаете, он так ненавидит
Робин Гуда и его разбойников! Этот дерзкий негодяй убил его старшего
брата. Простите несчастного сэра Кая, он, видимо, сгоряча принял вас за
сообщника лесных бандитов.
  - Вот уж, право, не думал, что напоминаю джентльмена с большой дороги.
  - О нет, что вы! Но вот тот человек, который стоит подле вас, сжимая лук,
- это Вилли Статли. Его персона мне хорошо известна.
  - Эти люди спасли жизнь мне и моим спутникам, а потому было бы вопиющим
нарушением законов рыцарства не вступиться за них.
  В моей голове родился план, настолько абсурдный, что вполне подходил к
данной ситуации:
  - Однако, если вы, господин шериф, утверждаете, что они разбойники, я...
объявляю их своими пленниками.
  Мои проводники всполошились, снова изготовившись к бою. Лишь шепот Лиса и
Виконта, бросившихся разоружать их, заставил вольных стрелков сложить
оружие. Но расставались они с ним с явной неохотой.
  - Вот истинно рыцарское решение! Браво, сэр Вальдар! Они - ваши пленники,
и вы вольны делать с ними все, что вам заблагорассудится.
  Принц Джон, казалось, пришел в неописуемый восторг от столь простого и
элегантного решения.
  - Клянусь, если вы даже решите отпустить их на все четыре стороны, я велю
не препятствовать вам в этом.
  Я мысленно усмехнулся: "В такие ловушки мы не попадаемся". Головы
отпущенных мною разбойников уже через час не стоили бы и пенса за штуку.
Так что препятствовать их освобождению мне бы действительно никто не стал.
  - Что вы, мессир! - Я удивленно взглянул на принца. - Если они и впрямь
разбойники, как вы о том говорите, то они должны предстать перед
королевским судом. Я лично представлю этих людей на суд короля Ричарда, не
забыв, однако, при этом присовокупить и сегодняшнюю историю от начала до
конца.
  - О, сэр Вальдар, вы не менее мудры, чем храбры. Безусловно, вы нашли
самый наилучший выход из создавшегося положения. Я непременно желаю помочь
вам в осуществлении этого прекрасного плана. С вами отправится полсотни
моих воинов. Дороги нынче неспокойны, а разбойников наверняка попытаются
отбить. Этот Робин Гуд дерзок необычайно. К тому же мои люди прекрасно
знают дорогу до Лондона, и вы уж точно не собьетесь с пути.
  Но все это несколько позже. Сегодня я буду счастлив приветствовать вас у
себя в Ноттингеме. О! И не думайте отказаться! - пресек мою слабую попытку
отказаться от приглашения принц Джон. - Вы же не хотите меня обидеть? -
плотоядно промурлыкал он. - Тем более следует отметить наше знакомство.
  - Господа! - воскликнул Его Высочество, обращаясь к своей свите. - Сегодня
и завтра - пир в честь моего нового друга, сэра Вальдара, спасителя моего
брата и нашего короля Ричарда!
  - Я понял, - услышал я в мозгу унылый голос Лиса, - затягивать на обед под
угрозой оружия - национальная английская традиция.
  - Ладно, ты, этнограф хренов! - обиделся я за родную страну. - Лучше
сообрази на трезвую голову, чем на этот раз расплачиваться будем?
  - А неплохо бы сейчас плотно поесть, - мечтательно-аппетитно присоединился
к. нашей мысленной перебранке Виконт.
  Наконец кортеж, вернее сказать, конвой, закончил почетное построение
вокруг нас, и длинная колонна всадников, блистая доспехами и разноцветном
одеяний, двинулась все-таки в Ноттингем, где, как мы уже знали, находилась
резиденция принца Джона.
  Предшествуемые трубами и скороходами, мы неслись по местному пейзажу,
поднимая всю пыль, накопившуюся на дороге за последние несколько веков.
Попадавшиеся изредка нам навстречу фигуры крестьян, казалось, были изваяны
Всевышним одновременно с окружающим ландшафтом; и та подвижность, с
которой они сгибались в поклоне при виде леопардов Плантагенета, была,
пожалуй, даже странной и неуместной.

  ...По этой дороге нам с Лисом ездить уже доводилось. И мало что изменилось
на ней с тех пор. Но тогда... Наша задача была уже выполнена, и, потратив
несколько дней на отдых и чревоугодие, мы, гордые собой, возвращались в
постылые стены родного Института. И воспоминания наши были легки и
приятны, ибо что может быть приятнее, чем воспоминания о победоносном
шествии по стране после плотного ужина.
  Могучая эскадра под предводительством новоиспеченной грозы морей графа
Шамберга, несмотря на его героические попытки управлять вверенным ему
флотом, все-таки причалила к скалистым берегам Туманного Альбиона. Великая
армия, стоявшая под знаменами короля Ричарда, на момент высадки
насчитывала чуть более десятка рыцарей и около полутора сотен латников и
лучников. Оказавшись на твердой почве, граф Шамберг, придя в себя и с
радостью сбросив опостылевшую шкуру морского волка, как и подобает рыцарю
Атакующей Рыси, моментально осадил ближайшую к месту высадки крепость.
  Еще последние воины сходили с кораблей на берег, когда первые уже отчаянно
переругивались со стражей на стенах, обалдевшей от столь стремительного
натиска. Крепость Бансингтон, обитателям которой первыми посчастливилось
узнать о возвращении блудного монарха, едва успела поднять мост и закрыть
ворота перед неизвестно откуда появившейся оравой головорезов во главе с
имперским бароном.
  Возмущенный таким неуважением к августейшей особе короля, Росс потребовал
немедленно вернуть мост и ворота в исходную позицию, угрожая в противном
случае сжечь город дотла. Отважный комендант Бансингтона сэр Джордж Лесс,
ставший вскорости лордом Суффолком, демонстративно напялил на голову
рогатый шлем и занялся проверкой готовности гарнизона к бою, игнорируя
наглые домогательства нашего друга. Меркадье и менее рослый, но не менее
мускулистый Шамберг, поплевав на ладони, взяли в руки по внушительной
секире и не менее демонстративно начали рубить дуб, росший на расстоянии
полутора выстрелов из лука от стен.
  Мы с Лисом также было настроились поучаствовать в молодецкой забаве, но
все испортил Ричард. Примчавшись на взмыленном коне, он в весьма
недвусмысленных выражениях заявил, что не позволит нам сжигать его
собственные крепости. Шамберг и Меркадье несколько приуныли, но, право же,
штурм был уже излишним. Заметив фигуру короля, гарцевавшего ввиду стен,
доблестные защитники Бансингтона во главе с комендантом огласили воздух
приветственными воплями и начали подбрасывать вверх свои шлемы.
  "И в воздух чепчики бросали", - прокомментировал увиденное мой напарник.
Уже через несколько минут гарнизон крепости, зарыв секиру войны, яростно
братался с непобедимым воинством короля Ричарда. Наскоро подкрепившись
голубями мира, плотной стаей летавшими вокруг города, Ричард грохнул
кулаком об стол и разразился получасовой речью, смысл которой сводился к
классическому утверждению, что "Победа будет за нами, враг будет разбит!".
  Я, Лис и еще несколько человек, имевших несчастье быть обученными грамоте,
последующие несколько дней занимались унылым писанием агитационных
прокламаций, диктуемых Его Величеством. А еще через несколько дней под
стенами Бансингтона находилось более трехсот рыцарей и не менее четырех с
половиной тысяч иного войска. Здесь мы распростились с нашим венценосным
другом, но, как сообщали агентурные данные, подобная демонстрация силы
вполне убедила принца Джона не совершать опрометчивых поступков.
  Взяв с собой первых лордов и два десятка рыцарей для охраны, он, раскрыв
объятия, поспешил к побережью, дабы припасть к братской груди и оросить
кольчугу на ней потоком скупых слез братской радости. Не знаю, как себе
представлял высадку Ричарда Отгон Лейтонбургский, но, наблюдая это
победное шествие, я невольно подумал, что здесь король вполне обошелся бы
и без нашей помощи.
  Печально вздохнув, я напомнил Лису, желавшему урвать пару-тройку листиков
от лавров Ричарда Львиное Сердце и посему рвавшемуся вослед королю, что
где-то там, в далеком родном мире, в тиши кабинета, набитого шедеврами
великих мастеров, страдает от разлуки наш обожаемый шеф. Лис тут же
помрачнел, ибо понял, что каждый лишний день разлуки сулит нам долгие часы
унылого распекания.
  - Может, ты объявишь меня пропавшим без вести? А потом, недельки через
две-три, я обязательно появлюсь, - безнадежно осведомился Лис, жалобно
глядя мне в глаза.
  - Э-э, нет, друг мой. Мы вернемся вместе, - ответил я. - Нести тяжкий
крест общения с Отпрыском в одиночку я не намерен.
  Посему триумфальный въезд Ричарда в коленопреклоненный Лондон нам
лицезреть не удалось. Вместо этого шоу мы любовались скорбным ликом
исстрадавшегося от тоски по нам Готлиба фон Гогенцоллерна, выдававшего
свои соображения по поводу прошедшей операции. По его словам выходило, что
операцию мы провалили с блеском, что конечный результат никоим образом не
является следствием нашей бурной жизнедеятельности в том несчастном
измерении, что с таким же эффектом можно было бы подвергнуть Трифель
ракетному удару; и вообще, судя по тому, что наша доходная часть превысила
расходную, он хотел бы знать, чем мы там, собственно говоря, занимались.
Представленный нами отчет Отпрыска явно не удовлетворил.
  Но самое худшее ожидало меня не здесь. Послонявшись полдня по Институту в
надежде найти Арви Эмрис, дабы, как и было обещано, сложить к ее ногам
славу своего деяния, я не обнаружил даже туфельки с этой ноги. Отчаявшись
найти ее, я, наплевав на все законы субординации, ввалился к старине Зефу
и напрямик спросил его о местонахождении Арвешки.
  Рассел несколько помрачнел и указал мне на глубокое кожаное кресло:
"Присаживайся". После этого он подошел к великолепному доспешному набору
работы миланских мастеров и, засунув руку под забрало шлема, что-то
повернул. Кираса мягко опустилась, демонстрируя содержимое "желудка"
воображаемого рыцаря. "Желудок" хранил исключительно спиртное, причем
неописуемо высокого класса и еще более неописуемой цены.
  Судя по той бутылке, которую выбрал Зеф, новости ожидались наихудшие.
  - Арви? - переспросил он. - Миссис Арви Мак-Гил изволят пребывать в
свадебном путешествии, вот только не помню точно где. То ли в
Рио-де-Жанейро, то ли в Йоганнесбурге...
  Он протянул мне наполненный до краев бокал.
  - Советую тебе выпить за их счастье. Это лучшее, что ты можешь сделать в
данной ситуации. Она просила меня переговорить с тобой, но я слабо
представляю о чем.
  Дослушав эти слова, я подумал, что, может, и не стоило торопиться
возвращаться к родным пенатам и что наверняка королю Ричарду еще
пригодилось бы наше общество...
  На следующее ут