расчувствовавшийся
отшельник, молитвенно складывая руки.
  Судя по тому, как он растрогался прощанием с нами, он таки успел хорошо
приложиться к источнику живительной влаги, столь обильно потребляемой
Лисом.
  - По коням! - сам себе скомандовал Лис; и наши Буцефалы резвой рысью
припустились вслед за гоблином.
  Дорога, которую избрал для нас Гул, была мало приспособлена для верховой
езды. Большую часть пути нам приходилось спешиваться и вести коней в
поводу. Гоблина эти неудобства ничуть не смущали, и он с завидным
проворством перемахивал через стволы поваленных деревьев, кучи замшелого
валежника и хитросплетения корней. То и дело он пропадал и снова появлялся
то справа, то слева, то впереди нас, плотоядно гавкая. Похоже, обязанности
проводника он успешно совмещал с продолжением завтрака.
  - Где тебя носит нечистая, Гул?! - крикнул Лис, в очередной раз цепляясь
плащом за сучковатое поваленное дерево.
  - У-У-Р-р! - раздалось едва ли не под ногами моего напарника, так что от
неожиданности он отпрянул. Из кустов выглядывала довольная рожа Гула со
свежеубиенной крысой в зубах.
  Внезапно гоблин насторожился, уши его встали торчком, крыса выпала из
оскалившейся пасти.
  - Э-э! Ты чего? - занервничал Лис. - Ешь свою крысу на здоровье, я ж
только спросить хотел...
  Но крыса гоблина, похоже, уже не интересовала. Он попятился, с
недоуменно-испуганным видом прячась обратно в кустарник. Наши кони
захрапели и встали на дыбы, пытаясь вырваться.
  - Да что ж это такое? - раздраженно начал было Лис, безуспешно пытаясь
успокоить своего скакуна.
  Слова моего напарника удивительно громко прозвучали во внезапно
наступившей неправдоподобной тишине, но фразу закончить он не успел.
Высокий свистящий звук, нарастая и ширясь, заполнил собой весь лес. Едва
не теряя сознание от боли в ушах и пытаясь удержать взбесившихся коней, мы
силились понять смысл происходящего, когда звук, достигнув немыслимо
высокой ноты, так же внезапно оборвался. В полнейшей тишине и безветрии мы
потрясение наблюдали, как склонилась к земле и пошла волнами трава,
затрепетали и буквально зазвенели листья на деревьях и все видимое
пространство озарилось пылающим серебристо-белым сиянием.
  Что-то непостижимо-прекрасное, оставляющее смутное ощущение мощи и
невесомости одновременно, ослепительным метеоритом пронеслось мимо нас
дальше в лесную чащу. В глубине леса раздался глубокий чарующий звук,
отдаленно напоминающий флейту и валторну.
  Все замерло. В мире не осталось ничего, кроме этого звука. Меня заполнило
непонятное томящее душу чувство. Я почувствовал себя мельчайшей частицей
некоей вечной и могущественной стихии, неизъяснимая мощь которой,
пронизывая меня, дарила жизнь всему сущему.
  Тут звук оборвался. Лошади мгновенно успокоились и стали как ни в чем не
бывало обмахиваться хвостами, отгоняя мух.
  - Свят-свят-свят. Что это было. Капитан? - ошеломленно обратился ко мне
Лис.
  - Понятия не имею, - честно признался я.
  - Единорог- Брачные игры единорогов, - услышал я вдруг за спиной низкий
незнакомый голос.
  Я резко обернулся, выхватывая меч. Не люблю, знаете ли, когда у меня за
спиной раздаются низкие незнакомые голоса. За нами никого не было. Точнее,
никого, кроме Гула.
  - Что ты там скрежещешь, жертва генетического геноцида? - раздраженно
пробурчал Лис, пытаясь освободить наконец свой плащ от проклятого сучка.
  Порой мой друг бывает груб и несдержан. На его счастье, гоблин не был
знаком с биологической терминологией.
  - Он говорит, что это был единорог. Лис удивленно воззрился на меня:
  - Ты что, его понимаешь?
  - Похоже, что да, - с немалым удивлением отметил я;
Треск разрываемой материи сопровождал мои слова.
  - Черт побери! Хороший был плащ, - выругался мой досточтимый спутник
Рейнар.


                                  Глава третья


  Здесь каждый играет в свою игру.
  Наставление по игре в драконий покер

  "Европа в большом долгу перед римскими военными инженерами, - размышлял я
в то время, как наши кони мерной рысью гарцевали по дороге легионов, все
еще сохранившей остатки былой проходимости. - Интересно, далеко бы ушла
цивилизация, не доводись ей пользоваться такими хорошими дорогами?"
- Скажи мне, Капитан, - нарушил молчание Лис, скакавший рядом, - вот
сегодня у нас новое задание. Сегодня мы вломились в мир, в котором все шло
своим чередом, чтобы устроить тарарам и цирк с конями. Скажи мне, Капитан,
кому и зачем это нужно?
  Не знаю, то ли окрестные пейзажи располагали к патетике, то ли выпитое с
утра горячительное наводило на мрачные мысли, но мой напарник был на
редкость задумчив и, я бы даже сказал, печален.
  - Ты же знаешь, стабилизация нхюсистем, фокусирование цивилизационных
процессов этногенеза... - начал было я.
  - Да ладно, будет тебе эту муру втирать. Ты лучше скажи, вот мы два этаких
Джеймса Бонда с лицензией на убийство решаем вопросы, которые ни к тебе,
ни ко мне не имеют ни малейшего отношения. Ты когда-нибудь думал о тех,
кого завтра положишь?
  Загадочная славянская душа Лиса неумолимо делала свое дело - запутывала
проблему до ее полной нерешаемости. Попытки проверить алгебру гармонией и
наоборот время от времени доводили моего друга до приступов мистицизма и
черной меланхолии. Я же с грустью думал, цитировать ли Лису выдержки из
Льежской конвенции, хотя ее-то он знал не хуже меня.
  Честно говоря, время от времени я тоже задавался подобными вопросами, но,
в конце концов, попав сюда, мы сами становимся частью этого мира и задачи
решаем для этого мира естественные и понятные, более того, принятым в этом
мире способом. А то, что ставятся они в стенах нашей странной конторы, -
так это, пожалуйте, обратитесь к разработчикам хроно-полиорбической теории
цивилизации, а не к нам - исполнителям. Как говорит старина Зеф: "Есть
такая работа - делать историю".
  - А, черт! Монаха нам в начале дороги не хватало! - прервал мои
размышления Рейнар из Гайрена, моментально забывая о тягостных метаниях
своей загадочной души.
  Далеко впереди, ярдах где-то в ста, дорога расходилась в разные стороны.
Вросший в землю покосившийся крест, одиноко высившийся у развилки,
напоминал путникам о необходимости помянуть Господа с благодарностью на
путях своих. У подножия креста, погруженный, видимо, в благочестивые
размышления, сидел человек в одеянии цистерианца.
  - Мир тебе, святой отец, - приветствовал я.
  - И вам мир, добрые путники. Куда путь держите? Говоривший едва ли
перешагнул двадцатилетний рубеж. "Послушник из какого-нибудь ближнего
монастыря", - подумал я.
  - Дружище, какая из этих дорог ведет в Рейхенбах?
  - Ройхенбах, - поправил юноша, - вот эта. Через три лиги увидите
Кадельсдорфский монастырь, оттуда дорога повернет налево, до берега Везера
еще пару лиг, а там и сами увидите.
  - Благодарим вас, отче. Быть может, проводить вас до аббатства? Дорога
неспокойна.
  - Что мне опасности, угрожающие бренному телу моему? Сказано ибо: "Вы не
заточены в свои тела, и вас не удержат дома и поля. Все, что есть Вы,
обитает над горами и странствует с ветром. Это не тварь, что выползает на
солнце погреться или роет ходы во тьме, чтобы укрыться от опасности. Но
нечто свободное, дух, который объемлет земли и движется в эфире".
  От неожиданности я нервно дернул поводья:
  - Святой отец цитирует Мудрого Джебрэна? Брови послушника поползли вверх.
  - Господин рыцарь читал труды отца левантийской премудрости?
  - Это не странно. Я многие месяцы провел в местах, где строки Пророка у
всех на устах. Но услышать Джебрэна здесь?
  - Если угодно вашей милости, я смиренный послушник обители святого
Салюстия в Мюнстере, где состою писарем при канцелярии его преосвященства
епископа Арнульфа. Трудами святых отцов я обучен каллиграфии, языку
алеманов и франков, а также латыни, греческому и арамейскому,
левантийскому наречию и той дикой смеси саксонского, романского и
валийского наречий, на которой говорят по ту сторону пролива. Храни их
Господь. По повелению его преосвященства я переводил множество рукописей,
привезенных из знаменитой Александрийской библиотеки. Так по малостисвоей
и я отхлебнул толику премудрости из чаши предвечного знания.
  - Что же делает светило учености в здешних лесах? - вмешался в наш
разговор дотоле молчавший Лис.
  - Господин епископ изволил направить меня с письмом в Кадельсдорфское
аббатство...
  - Что ж, у него гонца конного не нашлось?
  - Нет, почему? Но после того, как настоятель, отец Гонорий, умер, упокой
Всевышний его душу, его преосвященство сомневается, остался ли кто-нибудь
в аббатстве, разбирающий латинские письмена.
  - Ничего себе почта, - усмехнулся Рейнар,- сам пишешь, сам относишь, сам
читаешь.
  - Сейчас обратно в Мюнстер?
  - Ах, господин рыцарь, если бы вы знали, как не хочется мне туда
возвращаться. Всю жизнь свою я мечтал странствовать, наблюдая разные земли
и изучая нравы народов, о коих только читал, и тех, о коих еще никто не
написал ни строки. Но с детских лет я воспитывался у святых отцов, я не
знаю мира, у меня нет ни дома, ни семьи, нет даже медного гроша, чтобы
заказать похлебку в придорожной корчме. Я живу милостыней и не ведаю иной
жизни. В тот час, когда вы застали меня, я молил Господа открыть мне пути
моего предназначения.
  - Скажи проще, - подвел итоги Лис. - К монахам возвращаться неохота, а
денег нет.
  Обескураженный столь циничным выводом, экзальтированный юноша запнулся на
полуслове и беспомощно посмотрел на меня, как бы ища понимания и защиты.
  - Прости моего друга, он груб, но все же говорит временами дельные вещи.
Твоя душа принадлежит миру, а не матери нашей церкви. Да, в миру не
обойтись без денег. Увы, мой друг. - Я скорчил подобающую случаю рожу.
  - Что ты втираешь, - пробормотал Лис, - послушал бы ты себя, что ты несешь!
  - Что ж, ступай в мир! - закончил я свой страстный монолог, удовлетворенно
глядя, как умиротворенный покой отражается на лице юнца. - Рейнар,
погляди, есть ли что-нибудь пристойное для такого молодца?
  - Пристойное? Пожелание доброго пути. - Лис был явно не в духе. Что,
впрочем, случалось с ним всегда при необходимости расставаться с деньгами.
  - А из одежды?
  - Он и так одет, не голый же...
  - Эту одежду я у него покупаю!
  - Я стойко держал патетическую ноту.
  - Что ты делаешь?
  - Покупаю. Эту сутану, вервие, чернильницу, набор перьев и все прочее, что
может найтись. Как ты думаешь, пять серебряных монет хватит?
  При этих словах Лис едва не вывалился из седла.
  - Капитан, скажи, пожалуйста, что я ослышался. Все это тряпье и все эти
финтифлюшки стоят три медяка вкупе с благословением. Если ты намерен
подобным образом заботиться о развитии здешнего просвещения, то бюджета
Института надолго не хватит.
  Я выразительно посмотрел на напарника, и тот, уловив наконец и моих глазах
некий тайный смысл свершаемого действия, несколько поостыл.
  - Пристойное? Ну, из твоей одежды ему, понятное дело, ничего носить не
пристало. А из моей? Учитывая, что он на полторы головы ниже меня и на
треть уже в плечах, ближайшее воронье пугало в сравнении с ним будет
выглядеть сельским франтом. Хочешь, я, как святой Мартин, отрежу кусок
своего плаща, чтобы бедолага прикрыл наготу? - Лис тщетно пытался
подладиться под мою ноту.
  - Зачем, лучше отдай весь плащ. Он у тебя все равно рваный.
  Лис смерил меня недобрым взглядом.
  - Капитан, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. На, приятель, - обратился он
к монашку, заворожено следившему за нашей перепалкой, - носи на здоровье.
Да, вот еще... - Рейнар тронул поводья, и конь нетерпеливо забил копытом.
- Если вдруг тебе придет в голову светлая мысль явиться местному рейнскому
казачеству чудом спасшимся Фридрихом Барбароссой и поднять народ на
кровососов-угнетателей, то не премини благодарно вспомнить этот плащ,
ежели тебе вдруг доведется, нас вешать.
  Юноша, которого изрядно потрясла происшедшая метаморфоза, обалдело глядел
на моего спутника, поровшего какую-то несусветную чушь.
  - Ты это о чем, Рейнар?
  - Да так, к слову пришлось. Пугачева вспомнил. Вот, как говорится, еще
одно тело спасено для мира. Ступай же и не греши. Без нужды, - миролюбиво
добавил Лис.

  Глава четвертая

  Что-то подозрительно много совпадений.
  Винни Пух

  Единственная в Ройхенбахе гостиница носила странное название -
"Императорский рог". На обшарпанной вывеске была изображена усекновенная
голова государя, увенчанная тем, что, по мнению художника, должно было
знаменовать корону. Голова трубила в охотничий рог, причем, судя по щекам,
некий злоумышленник, пользуясь вышеуказанным музыкальным инструментом,
явно пытался надуть бедного монарха подобно воздушному шару.
  Можно было поставить золотой солид против дохлой крысы, что если бы вдруг
нелегкая занесла наместника Господа по административно-хозяйственной части
в этот забытый Богом угол, то голова кабатчика не отягощала бы себя более
заботами о бренном теле.
  Пока же объемистый обладатель этой головы бодро сновал между бочонками,
заменявшими столики. В черной части, помогая трем толстушкам, в которых
без труда можно было угадать его дочерей, разносить оловянные кружки с
пенным пивом и рыбные закуски. Их внушительные габариты служили лучшей
рекламой прелестям здешней кухни.
  Пиво я не любил с детства, но уже через пару часов мог подробно объяснить,
что же именно скрывалось под витиеватыми названиями подаваемых блюд.
Насытившись, я с некоторой тоской наблюдал за выводком молодых лоботрясов,
неуклюже пристававших к дочерям кабатчика. Девушки деланно сопротивлялись,
бросая на нахалов обнадеживающие взгляды. Внезапно мое внимание было
привлечено появлением нового действующего лица. Лицо вместе со всем, что
полагается иметь в боекомплекте, спускалось вниз по скрипучей лестнице, и
ступени ее прогибались под тяжелыми шагами.
  - Друг мой Лис, отвлекись от бедной форельки и обрати внимание на этого
джентльмена. Будь я режиссером самодеятельного театра, я бы непременно
пригласил его на роль командора.
  Лис неохотно прервал свою трапезу и воззрился на вошедшего. Телосложение
"командора" более всего напоминало вывернутый пень векового дуба,
втиснутый в потертую кожаную куртку. Голова, возвышавшаяся над пнем,
служила мощным продолжением шеи без всякого заметного перехода. Судя по
надбровным дугам вошедшего, его благородные предки явно были созданы за
день до Адама. Он обвел зал взглядом, заставившим поперхнуться какого-то
парня, и жестом подозвал к себе хозяина.
  - Чего изволит господин купец? - Живо подскочивший кабатчик склонился в
поклоне настолько, насколько позволяло его объемистое брюхо.
  - Накрой стол для меня и моей жены! - тоном, не допускающим промедления,
рявкнул "господин купец".
  - Ваша очаровательная супруга осчастливит нас... - начал было витиеватую
фразу хозяин заведения, но натолкнулся на выразительный взгляд своего
клиента и поспешил сменить тему: - Надеюсь, общество господина рыцаря и
французского менестреля вас не побеспокоит?
  Купец смерил нас долгим подозрительным взглядом.
  - Ладно, - произнес он со скрытой угрозой, - пусть едят.
  - Интересно, чем торгует этот почтенный маркитант? - с живым интересом
осведомился Лис, глядя в обширную спину удаляющегося торговца.
  - Сейчас уточним... Эй, милейший! - обратился я к хозяину, суетливо
хлопотавшему у нашего стола. - Кого это ты нам подсунул?
  - Фризский купец, ваша милость. С их супругой.
  - Я представляю себе эту супругу. Если ты посадишь их на один конец лавки,
боюсь, мы проломим головами потолочные балки.
  - Ну что вы! Она прекрасна, как солнечный день, но только послушайтесь
моего совета, - хозяин перешел на шепот, - постарайтесь даже взглядом не
задерживаться на ее прелестях.
  Мои брови удивленно поползли вверх.
  -А вот она сама! - тихо сказал хозяин. Я перевел взгляд на лестницу,
ведущую на второй этаж, и едва не по поперхнулся. "Это купчиха?!" В нашем
веке агентства фотомоделей вели бы кровопролитные бои за один ее
благосклонный взгляд, а какой-нибудь монарх заложил бы свою корона за
возможность чеканить ее профиль на золотых монетах. Между тем волшебное
видение, сопровождаемое медведеобразным спутником, грациозно спустилось к
нашему столу, отвечая благожелательной улыбкой на наш почтительные ж
поклон. Глаза ее супруга полыхнули мрачным пламенем.
  - Да он ревнивец, каких мало! - пробормотал Лис, который вопреки всем
предупреждениям хозяина обалдело созерцал сидящую рядом красавицу.
  -Да, и поэтому перейди на канал связи!, - как бы случайно притрагиваясь к
груди, посоветовал я своему напарнику.
  О, это чудо современной микроэлектроники, плод работы гениев биофизиков,
творение корифеев визионной техники! Символ веры, висевший на груди у меня
и у Лиса, был, напичкан электроникой не хуже ВЦ Королевского Научного
Общества. Связь, обеспечиваемая им, была уникальной.
  Лис внял моему предупреждению, и по мыслесвязи пошла длинная тирада о том,
как украсили бы чело этого выродка троллей ветвистые рога и что психология
прекрасных дам есть вещь темная и анализу трезвого разума не поддающаяся.
  На улице вечерело. В залу, освещенную колеблющимся светом факелов, бочком
втиснулись трое малокровных личностей со следами одухотворенности на лицах
и музыкальными инструментами в руках.
  - Сейчас будут танцы, - предположил Лис и не ошибся в своих прогнозах.
  Приободренные визгливыми звуками, издаваемыми местным джаз-бандом, парни
наперебой устремились к немногочисленным представительницам прекрасного
пола, норовя вовлечь их в веселый танец. Рослый белобрысый детина,
слывший, видимо, здесь первым парнем на деревне, проворно подскочил к
нашему столу и с провинциальной галантностью протянул руку купчихе.
  Купец поднялся. Его кулак с хрустом врезался в челюсть наглеца. Снаряд,
попавший в голову бедняги, не произвел бы больших разрушений. Челюсть,
стремительно рванувшаяся к выходу, увлекла за собой уже безжизненное тело.
Пролетев через весь зал, оно рухнуло в самую гущу танцующих. Веселье
мгновенно стихло. Парни побросали своих истошно завизжавших подруг и с
возмущенными возгласами стали окружать наш стол.
  - А танцы все-таки были бы лучше, - перекидывая ногой лежавший под столом
посох себе в руку, пробормотал Лис.
  Круг разъяренных парней сужался. Купец обвел наступающих взглядом, не
сулившим им ничего хорошего, вытащил из-под куртки серебряный свисток и
свистнул. Четверо молодцов, которых можно было бы принять за его детей от
первого брака, Словно ожидавших сигнала, появились за, спиной наступающих.
В руках у каждого была увесистая дубина. Не говоря ни слова, они принялись
раздавать удары направо и налево, расчищая дорогу к своему господину.
  - Клянусь шпорами святого Георгия! Если этот господин - купец, то это -
его приказчики, - услышал я голос Лиса по мыслесвязи.
  - Возможно, ты и прав, но только эти молотилы отчего-то не кажутся мне
местными рыбаками!
  Пришедшие в себя после первого натиска местные женихи довольно ловко
уклонялись от ударов. Кое у кого в руках уже сверкали кинжалы.
  - Не возражаете, если мы вам немного поможем? - обратился я к своему
соседу, все менее напоминавшему мне мирного купца. - Лис, ты больше не
будешь эту форельку? - задал я некорректный вопрос напарнику, удачно
запуская блюдом в голову ближайшего противника.
  - Сарынь на кичку! - не слушая моего вопроса, издал свой любимый боевой
клич Лис и ясным соколом взвился на стол, опрокидывая оставшиеся
метательные предметы.
  - Аккуратнее, Лис, тут еще есть вино! - И я залпом опустошил увесистый
кубок, едва не сбитый Рейнаром, а затем послал его вслед за блюдом.
  Посох Лиса вычерчивал в воздухе замысловатые петли и круги. Какой-то
смельчак, пожелавший поближе рассмотреть, что бы это значило, уже лежал с
разбитой головой около стола. Все было нормально - мужчины от души
забавлялись дракой, женщины визжали, кабатчик сновал меж дерущимися, с
причитаниями стараясь извлечь из-под ног дерущихся опрокинутую посуду.
  Неправильно вела себя одна "купчиха"