сторону де-
вушки. - Ты тоже, если бы захотела, смогла бы прочитать все  мои  мысли.
Даже те, которые я не хотел бы высказывать в слух ?!
   - Да, конечно, - согласилась девушка . - Но я этого ни в коем  случае
не сделаю. Я же тебя люблю. И другие не сделают. Мы же договорились. Ес-
ли ты мне что-то сам захочешь рассказать, ты это сделаешь.  Если  нет  -
это твое право. Ведь, в отличие от Великого Ю-КУ, мы все еще люди. И бу-
дем ими оставаться до того момента, пока доверяем и уважаем друг  друга.
А разве бывает иначе ?
   - Вообще-то бывает , - пробурчал себе под нос Герман. -  Особенно  на
Земле , в самом что ни на есть настоящем и "человеческом " мире.
   В его памяти смутно забрезжили всплыли воспоминания: про "Р" с мягким
знаком, про коварство  чиновников  Транспортной  Службы,  беззастенчивую
ложь мистера Ли, бесхитросную и невинную голографию Сильвии  Каллихен  и
его, Германа, страшную и непростительную миссию ...
   - Ты со мной не согласен ? - настороженно переспросила его девушка .
   - Нет , то есть да. То есть , конечно согласен, - скороговоркой выпа-
лил Герман, стараясь не смотреть в ЕЕ сторону. -  Я  полностью  с  тобой
согласен. Да, конечно. По другому не бывает. Мы  действительно  люди.  И
каждый из нас имеет право на то, чтобы иметь в своей душе что-то  сокро-
венное, личное, не предназначенное для постороннего вмешательства и  су-
да. Но я не хочу, чтобы между нами подобное было. Я не хочу от тебя  ни-
чего скрывать. Ни хорошего, ни даже самого чудовищного и циничного. Быть
может только одно ...
   Герман растерянно замолчал, кусая ногти на своей правой руке.
   Девушка смотрела на него озадаченным и  в  то  же  время  беззащитным
взглядом.
   - Тебя что-то беспокоит , милый ? - наконец спросила  ОНА.  -  Ты  не
знаешь, можно ли мне об этом рассказывать ? Это как-тосвязано  с  другой
женщиной, да ? Ты не можешь ее забыть ?
   - Кажется мы поменялись ролями ?! - тяжело вздыхая, ответил он. -  То
я тебя пытал о своих соперниках, теперь аналогичный вопрос беспокоит те-
бя. Глупо как-то все получается.
   - Я не хотела . Извини . Просто я очень боюсь тебя вновь потерять . -
начала оправдываться девушка. - Знаешь, когда ты разговаривал с  Даяной,
она на тебя так смотрела... Так смотрела. В общем, у меня сердце  кровью
обливалось от ее взгляда. Наверное это все глупости . Ведь я же тебя так
давно не видела и, если честно, совсем не знаю. Вот. А потом, ты мне ни-
чем не обязан. Ведь я же для тебя так долго была мертва.  Ты  не  должен
себя ни в чем винить. Вот. И я наверное тоже.
   - Мне не в чем себя винить, любимая,  -  поспешил  успокоить  девушку
Герман, нежно целуя ЕЕ в губы и прижимая к себе. - Но ,  кое  в  чем  ты
действительно права. Есть одна вещь, о которой я не могу пока тебе расс-
казать. И это никак не связано с моими чувствами. Другая  женщина  здесь
ни при чем ... Почти, ни при чем ...
   Герман вспомнил про голограмму Сильвии Каллихен и поморщился. Девушка
побледнела, уловив легкую тень смущения и замешательства на лице  своего
возлюбленного, но ничего не сказала.
   - Все очень сложно, милая, - между тем продолжал свою  исповедь  Гер-
ман. - Очень сложно и, к тому же, теперь уже наверное не важно.  Дело  в
том, что это не совсем моя тайна ... Черт , что я говорю. Это совсем  не
то , о чем ты подумала. Это никакая не тайна. Это вообще можно уже  счи-
тать несбывшимся мифом. Это все осталось там, в том  мире  где  нас  уже
нет. Это уже не наши проблемы. И вряд  ли  стоит  ворошить  это  грязное
белье человеческой подлости и коварства. Я чуть было не  совершил  чудо-
вищную ошибку. Точнее ее чуть было не совершили моими руками  .  Но  все
уже позади. Мне повезло. Я нашел тебя и сохранил доверие к самому  себе.
Если бы все произошло иначе ... Я не могу и не хочу об этом даже  и  ду-
мать ...
   - Значит, ты ее все-таки любил ? - обречено перебила  лейтенанта  де-
вушка.
   - Кого ее ? - искренне недоумевая переспросил Герман.
   - Ну ту, из-за которой ты чуть не совершил ошибки и  о  которой  тебе
так тяжело говорить ?
   - Черт, как же тебе все это объяснить ? - Герман схватился руками  за
голову и скорчил на своем лице страдальческую гримасу.
   - Не надо ничего объяснять. Я тебя все равно люблю. А если  что-то  у
тебя с другой и было, то мне это не интересно.
   - Да не было ничего и никого. И не могло быть в принципе. Это все это
чертов "Р" с мягким знаком и проныра мистер Ли. Если бы не они  ,  то  и
говорить бы вообще было не о чем . Хотя ...  -  Лицо  Германа  озарилось
счастливой и блаженной улыбкой. - Хотя , если бы не они , мы бы наверное
так и не нашли друг друга. Что же касается того  вопроса,  который  тебя
так беспокоит ... Ладно, я тебе на него отвечу. Никакой женщины не было.
Была только моя отчаянная глупость и авантюризм. Понимаешь. Я ее  просто
придумал . В памяти компьютера . Зачем я это сделал, я не могу тебе ска-
зать . Но поверь мне, в этом не было ничего личного  .  Это  было  всего
лишь моя защита . Ну что-то вроде оружия против моих  врагов.  И  оно  в
конце-концов сработало . Причем очень даже вовремя и, главное, эффектив-
но. Теперь его нет и больше никогда не будет. Я очень на это надеюсь.
   - Она была очень красива, эта твоя ...  компьютерная  женщина,  да  ?
Лучше чем я?
   - Она была так себе, с тобой не сравнить ! И, к тому же, страшная за-
нуда , - слукавил Герман . - И вообще. Она была примитивной голограммой,
к тому же управляемой Суперкомом моего корабля. Я ее сделал от  скуки  ,
ну и еще кое для чего ... И знаешь, Пигмалион из меня получился никудыш-
ный. Голограмма все время выходила из строя и к тому же  все  путала.  В
общем , я совсем не жалею о том, что в итоге мне пришлось ее стереть  из
памяти Суперкома ...
   Герман разошелся ни на шутку, сам начиная верить во всю ту  откровен-
ную ложь, которую он так непринужденно излагал девушке . Но ОНА, похоже,
ему верила. По крайней мере черты лица ее смягчились, на губах проступи-
ла чуть заметная улыбка и в томных темно- карих глазах заискрился жизне-
радостный огонек. Герман облегченно вздохнул и поспешил  перевести  свою
исповедь в другое русло.
   Он рассказал ЕЙ все. Все , что случилось в его  жизни  с  момента  их
расставания. Он рассказал ей про мятеж "Рыцарей Свободы" и про свою, да-
леко не последнюю, роль в нем. Про потерю друзей и  последовавшее  вслед
за этим крушение его карьеры. Про вынесенный  ему  Верховным  Трибуналом
Лиги Наций смертный приговор и свою печальную "одиссею" на Плутонианских
титановых рудниках. Про его возвращение к пилотской деятельности и  нео-
жиданную амнистию. Про огненно-золотистые рассветы на Эльдорадо  и  пур-
пурные джунгли Эдема. Про двенадцатого марсианского сфинкса  и  беспрос-
ветные туманы Венеры. Про бесшабашных лунных контрабандистов и отчаянных
головорезов Североафриканского Иностранного  Легиона.  Про  грязно-серые
доки, ангары и форпосты спутников Юпитера и злополучную сволочь Пикерин-
га. Девушка слушала его затаив дыхание . Время от времени он бледнела  ,
крепко сжимая своими изящными пальчиками его руку и испуганно заглядывая
ему в глаза. Когда Герман дошел в своем рассказе до своей миссии на "Иу-
де", он неожиданно помрачнел и остановился на полуслове.
   Его терзали сомнения и он никак не мог собраться с духом.
   - Знаешь, дорогая моя, - наконец произнес он. - Пожалуй это все. Пос-
ледний рейс моего транспортника был мало чем примечателен. И вот я  ока-
зался здесь, пред тобой. И впереди у нас целая Вечность. Если,  конечно,
я все правильно понял ?!
   Девушка понимающе кивнула и , чуть помедлив , добавила :
   - Мне тоже есть что тебе рассказать. Но ... , - она загадочно улыбну-
лась, прежде чем продолжить . - Я этого не буду делать . Герман с  наиг-
ранным безразличием пожал плечами, но не проронил в ответ ни слова. Ему,
конечно, было не очень приятно то, "что", и, главное, "как" она сказала.
Но, несмотря на свой от природы буйный темперамент, он ни за что на све-
те не решился открыто выразить свое  недовольство.  ОНА  была  для  него
слишком дорога. Слишком. И он искренне боялся ЕЕ обидеть.  Боялся,  быть
может первый раз в жизни. Боялся, и не мог ничего с собой поделать.  Ни-
когда раньше он не испытывал этого чувства. Страх был чужд всему его ес-
теству. И это не было пустым бахвальством. Скорее напротив. Этот качест-
во его характера, в реальности и объективности которого он  сам  никогда
не сомневался, было тем единственным, с чем он бессилен был что-либо по-
делать .
   - Нет, подожди, ты меня неправильно понял, милый, - вырвал Германа из
бездны раздумий разгоряченный голос девушки. - Мне нечего от тебя  скры-
вать. Как раз напротив. Я хочу чтобы ты знал обо мне даже больше, чем ты
думаешь. Я хочу подарить тебе не просто мой мир, а нечто большее. Ты се-
бе даже не представляешь ...
   Герман ЕЕ уже не слушал. Он чувствовал себя полным идиотом и  толсто-
кожей, самоуверенной и ко всему безучастной скотиной. Как он только  мог
так о ней подумать? Кто дал ему на это право? И главное, на каком  осно-
вании ? Герман до крови прикусил губу и  на  его  ресницах  предательски
блеснули слезы отчаяния и презрения к самому себе.
   Он резко отвернулся в сторону и прикрыл лицо руками. Тягостно потяну-
лись минуты, жадно подминая под себя энергию и пространство .
 
 
 
   Часть вторая
 
   ЖИЗНЬ , КОТОРУЮ МОЖНО И НУЖНО ПРОЖИТЬ ДВАЖДЫ
 
 
   Глава восьмая.
   Дом , которого не может не быть .
 
   Когда к Герману снова вернулось привычное самообладание, он осторожно
приоткрыл глаза.
   Его окружал совершенно другой мир.
   Белоснежные купола и небоскребы Юниаполиса таяли прямо на его глазах.
Благоухающий парк, деревья, скамейки, фонтан, зеленая трава и,  наконец,
ЕЕ озабоченное личико - все это неожиданно вспыхнуло и, как по мановению
волшебной палочки, разлетелось фейерверком хрустальных  осколков.  Новый
мир был действительно другим. И в то же время до боли знакомым.
   Хотя Герман готов был поклясться на чем угодно , что  видел  все  это
впервые. И эти милые сердцу цветочные клубы. И густой зеленый кустарник.
И большого добродушного пса , суетливо путающийся у него под ногами .  И
просторную, заросшую плющом и диким виноградом веранду . И большой круг-
лый стол , заботливо накрытый белоснежной скатертью и заставленный изящ-
ной стеклянной утварью . И собравшихся за этим столом людей, с искренней
любовью и нежностью бросающих в его сторону взгляды . И  даже  роскошный
представительский гравикар, безжизненно застывший у самого  крыльца  его
дома ...
   Его дома ? Германа передернуло и он растерянно забегал глазами по ли-
цам своих близких и родственников. Но ведь у него никогда  не  было  ДО-
МА ?! Его отец и мать погибли в самом начале Восточной компании. Герману
тогда только-только исполнилось два года. И  Военный  Совет  европейских
союзников не придумал ничего лучшего, кроме как отправить его , сына ле-
гендарного разведчика "Ветра", в одну из своих мирных колоний на  Марсе.
Потом был военный интернат, Летная школа и беспрецедентный триумф  "Пад-
ших ангелов" на Южном фронте. Были бесконечные боевые вылеты  и  объятые
пламенем города в прицеле его "суперфайтера" . Были искаженные  гримасой
ужаса и боли лица противников и их ни в чем не повинных сограждан .  Был
удушливый и пьяный туман полковой кают компании. Была горечь от  пораже-
ний и сладостный миг победы. Но ничего похожего на то , что  сейчас  его
окружало , безусловно не было . Да и в принципе  не  могло  быть.  Между
тем, широкоплечий, с открытым лицом и грустными глазами мужчина, медлен-
но поднялся со своего места за столом и приветливо потрепал  Германа  по
голове.
   - Ну, дочурка, - ласково произнес он . - Будь умницей  и  не  огорчай
маму. У твоего папы очень много дел. Я постараюсь вернутся пораньше и мы
с тобой обязательно пойдем на пруд. Как я и обещал. Ну, не скучай.
   - Как же так , Володечка , - перебила его статная, русоволосая женщи-
на , которую Герман считал сейчас почему-то своей матерью. - У  тебя  же
сегодня выходной. Ты же обещал побыть с нами. За последние месяцы  мы  с
Настенькой видим тебя все реже и реже . С тобой что-то происходит .
   - Извини дорогая , - нежно целуя ее в щеку, сказал  отец.  -  Но  это
происходит не со мной . Это происходит с миром. Ты же знаешь , мой  пос-
ледний эксперимент с D-полем закончился не совсем так, как мы все  расс-
читывали . А американцы нас постоянно торопят. Похоже, у них что-то про-
исходит . Что-то очень тревожное и плохое. Но не будем об этом при  доч-
ке. Ей об этом еще рано думать. Мне пора. Мужчина сбежал вниз по лестни-
це и, громко хлопнув дверью, исчез в чреве своего служебного гравикара.
   Машина заурчала и резко тронулась с места.
   - Ну вот , папа опять нас оставил одних. Ох  уж  эта  его  работа,  -
грустно произнесла "мать" Германа, убирая со стола  пузатый  кофейник  и
тарелки со снедью.
   - Папа хороший ! - обиженно отозвался Герман, пытась помочь своей ма-
тери убрать со стола.
   - Не надо , Настенька ! Я управлюсь сама !  -  решительно  остановила
его та. - Займись-ка лучше своими стереокнижками и  компьютером.  Осенью
тебе в школу, а ты еще так мало всего знаешь . Мы с папой  не  хотим  за
тебя краснеть перед твоими будущими учителями и одноклассниками.
   - Не хочу заниматься компьютером без папы ! - закапризничал Герман  .
- Он все так хорошо объясняет ... А без него мне ничего не понятно  .  И
скучно . И вообще, я хочу , чтобы мы пошли в лес - за грибами и за  яго-
дами.
   - Ну-ка , брось все эти свои штучки , - строго посмотрев на Германа ,
произнесла женщина. - В лес мы всегда еще успеем сходить. А  пока,  зай-
мись тем, чем я тебе сказала. Ты же только  что  обещала  отцу  меня  не
огорчать .
   Герман поморщился, но не решился доводить ситуацию до скандала.  Оби-
женно фыркнув и демонстративно вскинув голову, он сорвался  с  места,  .
быстро преодолел лестницу на второй этаж и, наконец,  оказался  в  своей
"детской". В комнате было немножко душно , хотя и не жарко. Герман с ви-
дом полноправного хозяина плюхнулся в свое любимое кресло ,  как  всегда
до неприличия мягкое и гостеприимное , и глубоко задумался .  Вообще-то,
если быть очень честным, учиться ему нравилось .  Даже  больше  чем  во-
зиться с куклами, играть в "салочки" с соседскими мальчишками, беззабот-
но нежиться в ласковых лучах солнца или даже путешествовать вместе с от-
цом по разным экзотическим уголкам и весям окружающего его мира. В отли-
чие от подавляющего большинства сверстников, его  неудержимо  влекло  ко
всему новому и пока им еще непознанному. Ко  всему  тому,  о  чем  знали
взрослые и о чем ему самому толькопредстояло узнать.
   Но больше всего ему нравилось самостоятельно находить ответы на  воп-
росы , в которых путались даже они. Таких вопросов было великое множест-
во . И с каждым днем их становилось все больше .
   Среди них были и такие как :" Почему светит и греет  солнце?  Почему,
когда тебя обнимает отец, тебе беззаботно и радостно. А когда он сердит-
ся, тебе хочется плакать и провалится сквозь ? Почему трава зеленая ,  а
небо голубое ? Почему его любимый пес Сократ при их  встрече  дружелюбно
виляет хвостом, но не разговаривает ? ..." Но были среди этих вопросов и
более серьезные: "Почему, когда они ездили вместе с отцом на Средиземное
море и случайно заглянули в исторический музей , там было так много нез-
накомых ему вещей и предметов  ?  Да  сам  музей  был  не  похож  на  их
собственный дом. Почему ?"
   И , наконец , почему весь тот мир , который их окружает , такой , ка-
кой есть , а не другой , о которых он не раз читал в развлекательных ки-
беркнижках.
   Вот этот последний вопрос, не давал Герману покоя не ночью, ни  днем.
Даже несмотря на его , как выражался отец ,  несознательный  возраст.  И
быть может, именно этот вопрос, стал основной причиной его особого  бла-
гоговения перед сказками и увлекательными историями о жителях других ми-
ров и временных измерений. Между тем , "Электронный Распорядитель Дома",
или как все его называли в шутку - "Домовой ", так и не дождавшись ника-
ких распоряжений от одного из своих хозяев, на собственный страх и  риск
запустил процесс реконфигурации комнаты. Все  вокруг  Германа  пришло  в
движение . Легкий полумрак сменился ярким солнечным светом. Воздух  при-
обрел живительный озоновый привкус .  Пребывающее  в  жутком  беспорядке
"лежбище" Германа ушло в стену и на его месте замерцал хрустальный шарик
стереовизора. Расторопно закончив все свои преобразования ,  "  Домовой"
услужливо пробурчал в адрес Германа что-то невнятное и оставил свою  мо-
ланькую хозяйку наедине с тишиной . Герман рассеяно уставился на  вспых-
нувший прямо перед ним земной глобус, устроился  в  кресле  поудобней  и
весь обратился во внимание. Бесчувственный баритон " Наставника" ворвал-
ся в его сознание и мысли. Вначале он отдавался в ушах Германа застенчи-
во и робко, а затем все больше и больше  набирая  силу  и  назидательный
тон.
   Свой уже ставший привычным для Германа Экскурс в Естествознание "Нас-
тавник" как всегда начал с занудной фразы о том, как человечество ,  од-
нажды "слезло с дерева" и, опрометчиво взглянув на небо, больше уже  ни-
когда не смогло оторвать от него глаз. Вначале Герман слушал  "Наставни-
ка" без особого интереса.
   Это был его уже далеко не первый урок. Многое из того, что тот  гово-
рил , ему уже было давно известно. Другое же , казалось настолько чуждым
и малозначительным, что не вызывало в его  душе  ни  малейшего  всплеска
эмоций . Так продолжалось до того момента, пока в сознании Германа вдруг
не стали происходить самые невероятные вещи .
   В первый момент Герман даже немножко испугался.
   Еще бы. Ведь ему показалось, что все то, о чем  продолжал  монотонным
голосом распинатся "Наставник " и тот стремительный калейдоскоп  образов
и событий, разворачивающихся ему в унисон в недрах стереовизора,  как-то
вдруг и без видимой причины приобрели слишком уж реальные и до боли зна-
комые Герману очертания . Более  того,  с  каждой  секундой  Герман  все
больше и больше убеждался в том, что то, что с ним  теперь  происходило,
уже более не было банальным уроком по естествознанию. Даже  несмотря  на
продолжавший звучать за кадром голос "Наставника".
   Перед его глазами проходила РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ.
   День за днем. Год за годом. Во всей своей  пышной  красе,  буйстве  и
многообразии красок. Со всеми своими полутонами и едва уловимыми  оттен-
ками . Но , все же это была чужая для Лейтенанта Леваневского жизнь .  В
собственной жизни Германа никогда не было "школьных" звонков , наивных и
озорных одноклассников и первого  ,  и  как  впоследствии  выяснилось  ,
единственного Учителя. Не было в его жизни и старинного северного города
, в который переехала их семья. С его тенистыми парками и томными аллея-
ми . С его архаичными дворцами и просторной набережной. С его застывшими
на перекрестке времен музеями и безрассудным гомоном эстрадных залов. Не
было в его жизни и увлечения искусством и музыкой .  Театральных  "тусо-
вок" , вернисажей и сладостного мига свободного творчества . Не  было  в
его жизни и шумных скаутских лагерей, просторных палаток, предрассветных
туманов, печеной на углях картошки и сказочного аромата девственных  ле-
сов . Он никогда в своей жизни не скакал верхом на лошади, не  плескался
в бурных волнах Средиземного моря, не ступал по раскаленному песку  Ара-
вийской пустыни, не видел собственными глазами Древних пирамид, Коллизея
и Эйфелевой башни. В этой, другой и новой, для него  жизни  ,  было  еще
очень много такого , чего он никогда не делал . Или делал , но совсем по
другому. Но самым важным во всем этом было то, что  он  даже  думал  обо
всем совсем не так как теперь .
 
 
   Глава девятая .
   ""Варвары .
 
   Как-то незаметно и совсем неожиданно для Германа время замедлило свой
бег. Герман растеряно огляделся по сторонам в поисках  пр