огиб. Некий секретный  военный
объект - та самая "деревня", которую  обследовали  Тобас  с  Переном,  -
занимавшийся изысканиями в области магии, тоже оказался в "мертвой" зоне
и вследствие этого покинут.  Сет,  сын  Торуна,  предстал  пред  военным
трибуналом по обвинению в убийстве и  предательстве  и  был  повешен  на
шестой  день  месяца  Дождей  года  4763-го;  принадлежавшую  ему  Книгу
Заклинаний сожгли, и таким образом  цепочка  чародеев,  передающих  друг
другу знание "Эллранова Рассеивания", оборвалась.
   Капитан Истрам не стал искать  настоящих  хозяев  лодки,  оставленной
Тобасом на борту "Золотой Чайки", но и не счел себя вправе присвоить ее.
Поэтому он продал лодку, а  вырученные  деньги  передал  в  теургический
приют для старых я больных моряков.
   Родным  языком  принца  Херемина   из   Тет-Коруна   был   вовсе   не
корулианский. А  тет-корунезский.  На  корулианском  говорил  переводчик
принца.  Дело  в  том,  что,   не   считая   отличий   в   использовании
сослагательного  наклонения  и  окончаний  в  родительном  падеже   имен
собственных, оба эти языка совершенно идентичны.
   Драконы в Двоморских горах мирно сосуществовали с людьми  и  скотиной
на протяжении столетий, поскольку умирали или отстреливались раньше, чем
дорастали до  действительно  крупных  размеров.  Дракон,  которого  убил
Тобас, ударился в людоедство только тогда, когда сожрал  всю  достаточно
крупную дичь в округе. Если бы  он  был  чуточку  посообразительней,  то
перебрался бы в Айгоа и продолжил питаться Оленями. Чудовища  становятся
способными к размножению, достигнув  длины  примерно  шесть-семь  футов,
поэтому то, что  их,  как  правило,  убивают  десятифутовыми,  виду  как
таковому не угрожает. Центр речи в мозгу  дракона  начинает  развиваться
примерно с двадцатифутовой длины, но, конечно, как и человеческое  дитя,
дракон не может научиться говорить, если живет в одиночестве.
   Затертая страница в начале Книга Заклинаний Деритона содержала запись
об атамэ. Будущий великий маг тщательно затер  ее,  когда  его  учитель,
обнаружив запись, розгой внушил  своему  учебнику  уважение  к  секретам
Гильдии. Результатом явилось то  символическое  обозначение,  которым  в
дальнейшем пользовался Деритон.
   Тварью,  потопившем  корабль  Дабрана,  был  Дегорран,  малоизвестный
морской демон Пятого Круга. На самом деле  Шемдер  Хромой,  демонолог  с
этшарского торговца "Бегемот", вызвавший Дегоррана, нацелился  на  менее
значительного демона Второго Круга - Спефозиса-Охотника, но ему повезло,
и он зацепил Дегоррана.
   Невидимый  слуга  Тобаса,   Надоеда,   являлся   подлинным   хозяином
волшебного замка, пока Деритон не наложил на него заклятия  вынужденного
подчинения. Мелкие пакости, чинимые Надоедой Тобасу, скорее  всего  были
местью за порабощение.
   И, наконец, сприганы действительно совершенно безобидны, кроме как  в
огромном количестве, но  далеко  не  так  глупы,  как  думал  Тобас.  Им
понадобилось  три  года,  чтобы  сообразить,  что   зеркало   не   будет
действовать в упавшем замке, и еще год, чтобы вынести его  из  "мертвой"
зоны. Таким образом сприганы вышли в Мир и наводняют Этшар и поныне.



    Лоуренс УОТТ-ЭВАНС 
    ЛЕГЕНДЫ ЭТШАРА 
    ВОЛШЕБНАЯ ДОРОГА 
 
    Перевод с английского В.А. Вебера 
 
 
 
ПРОЛОГ 
 
   Девочка заерзала на стуле, но старуха, одарив ее коротким, злым взглядом, 
вновь сосредоточила внимание на посетителе. 
   - Так чего ты ко мне пришел, мальчик? 
   Мальчик замялся. 
   - Я... я Келдер из Шулары. 
   - Знаю, - кивнула старуха. 
   И естественно, солгала, ничего-то она не знала. Более того, подумала, что 
имя скорее всего вымышленное. Глупо верить всему, что тебе  говорят.  Келдер 
из Шулары наверняка выдумка. К тому же не очень  оригинальная.  Но  тут  же, 
чтобы не затягивать паузу, старая лиса добавила загадочным тоном: 
   - Я знаю все, что надобно знать. 
   Фраза произвела на гостя должное впечатление. А девочка,  что  сидела  на 
стуле  за  его  спиной,  закатила  глаза  и  прошептала  что-то  вроде:  "Да 
перестань, бабушка". Но этот шепот предназначался только для ее  собственных 
ушей. 
   - Итак, Келдер из Шулары, - с излишней торопливостью продолжила  старуха, 
- ты пришел к Зиндре Провидице, чтобы узнать свое будущее... Я вижу, как оно 
открывается передо мной, во всем  блеске,  уходящее  вдаль.  Я  многое  могу 
рассказать тебе, дитя мое, ибо впереди у тебя долгая,  насыщенная  событиями 
жизнь. Ты должен задавать мне конкретные вопросы, я отвечу на все... 
   Девочка кашлянула, и старухе вновь пришлось осадить ее взглядом. 
   - ...За каждый тебе придется заплатить по три гроша. 
   Келдер, к счастью, не  заметил  молчаливого  диалога  Зиндре  и  девочки, 
потому что всматривался в хрустальный  шар,  стоящий  перед  ним  на  столе. 
Казалось, он хочет что-то разглядеть. 
   Мысль эта не порадовала Зиндре.  Она  не  жаловала  клиентов,  обладающих 
магическими способностями. 
   Правда,  откуда  магические  способности  у   этого   недотепы?   Обычный 
крестьянин. 
   А мальчик уже преодолел смущение  и  задал  первый  из  интересующих  его 
вопросов: 
   - Удастся ли мне уйти из Шулары? 
   Такие вопросы Зиндре щелкала, как орехи. 
   - О да. Ты уйдешь, и  уйдешь  далеко,  за  горы  и  незнакомые  земли,  и 
благополучно вернешься. 
   Он, возможно, и не вернется, но Зиндре  знала,  что  в  девяноста  девяти 
случаях из ста от нее ждали именно такой концовки. 
   - Вернусь? В Шулару? 
   Зиндре мысленно выругалась: надо повнимательнее вслушиваться в  интонации 
этого молокососа. 
   - О да. Ты вернешься, покрытый славой, чтобы рассказать тем, кто остался, 
об увиденных тобой чудесах. 
   - Вернусь, чтобы остаться в Шуларе? - И  тут  же,  не  дожидаясь  ответа, 
Келдер продолжил, переключившись на другое: 
   - Чудеса? Какие чудеса? 
   - Много чудес, -  тут  же  ввернула  Зиндре,  дабы  отвлечь  мальчика  от 
естественного вопроса: а где же он побывает? - Тебе откроются великие города 
и бескрайние равнины, ты встретишь страшных чудовищ и прекрасных женщин и не 
раз столкнешься со всесильной магией. - Обычно вместо равнин она упоминала о 
горах, но подумала, что для жителя гористой Шулары слово "равнины" прозвучит 
более экзотично и притягательно. 
   - Магия? Но что я буду делать? Куда пойду? 
   Зиндре широко развела руки, прежде чем впереться взглядом  в  хрустальный 
шар. 
   - Необычная магия, которая мне  неведома,  недоступная  ни  чародеям,  ни 
ведьмам. Она будет твоей и не  твоей.  Ты  будешь  странствовать  по  свету, 
станешь защитником униженных и оскорбленных, тобой будут гордиться умершие и 
еще не родившиеся. 
   Неопределенно, загадочно, и любой мог отнести сие на свой счет. 
   Уголком глаза Зиндре заметила одобрительный кивок девочки. Повторила  про 
себя последние фразы и решила, что внучка права: она попала в десятку. 
   - Я вижу дорогу, исчезающую за горизонтом, но что это  за  дорога,  я  не 
знаю. 
   На лице Келдера отразилось разочарование. И тут же в  разговор  вмешалась 
девочка: 
   - Извини, но тебе уже напредсказывали на пятнадцать грошей, а ты заплатил 
только большой медяк. Прежде чем задавать  моей  бабушке  следующий  вопрос, 
надо бы рассчитаться. 
   Келдер вздрогнул от неожиданности, обернулся и, разинув рот, уставился на 
девочку. 
   Та протянула руку. 
   Келдер порылся в поясном кошеле, достал еще один медяк. 
   - Больше у меня нет. 
   - Значит, за нами один грош. Возьмешь сдачу или задашь еще один вопрос? 
   - Вопрос, - без запинки ответил Келдер. 
   - Только хорошенько подумай, прежде чем задавать его, Келдер из Шулары, - 
напевно прозвучал голос Зиндре Провидицы. 
   Келдер подумал. 
   - Расскажи мне о девушке, на которой я женюсь. 
   Зиндре кивнула. 
   - Девушку ты встретишь умную, красивую,  со  звонким,  словно  соловьиная 
трель, смехом. И ей будет подвластна магия, особая  магия.  Ты  с  гордостью 
введешь ее в свой дом, и вы заживете в  счастье  и  радости.  -  Стандартный 
вопрос, который задавали ей сотню раз. Трудностей  с  ответом  у  Зиндре  не 
возникло. 
   - Дети? 
   - Деньги, - напомнила девочка. 
   - Денег у меня больше нет, - признался Келдер. 
   - Это и не важно, - успокоила  его  Зиндре.  -  Заклинание  теряет  силу, 
будущее покрывается мраком. Я уже ничего  не  могу  разглядеть.  -  С  этими 
словами она взяла со стола сложенную салфетку из  плотной  зеленой  материи, 
развернула, набросила на хрустальный шар. 
   - Жаль. - Келдер с неохотой поднялся. 
   Провидица указала  на  дверь,  и  Келдер,  вежливо  поклонившись,  отбыл. 
Девочка повернулась к бабушке: 
   - Думаю, он всему поверил. 
   - Разумеется, поверил, - самодовольно усмехнулась старуха и  прошлась  по 
комнате, поправляя развешанные по стенам картины, свечи, чуть погнувшиеся от 
неравномерно стекающего воска. - Есть кто-нибудь еще? 
   - Нет, - ответила девочка. - Знаешь, бабушка, я никак не могу понять, как 
это у тебя получается? Неужели люди не могут  отличить  настоящей  магии  от 
обмана? 
   - Те, кто может, к нам никогда не придут. 
   А на улице, в сгущающихся сумерках, Келдер нашел своих сестер,  судачащих 
с дочерью кузнеца неподалеку от кузницы. 
   - Где ты был? - спросила Сэлла, когда он подбежал к ним. 
   - Говорил с Провидицей. 
   Девушки, как одна, вытаращили на него удивленные глаза. 
   - Келдер, ты сошел с ума? - воскликнула Эдара. 
   - Это еще почему? - оскорбился мальчик. 
   - Надеюсь, ты не истратил все свои деньги на эту шарлатанку? 
   - Нет, - раздраженно бросил Келдер. 
   - А сколько ты у нее оставил? - напирала Сэлла. 
   - Совсем ничего. 
   - Так сколько? 
   - Два больших медяка. 
   - О Келдер! - воскликнула Эдара. 
   - Магия дорогого стоит, - оправдывался он. 
   - Келдер, - покачала головой Сэлла, - эта Зиндре владеет магией  так  же, 
как и я. Старая лгунья! 
   - Ничего подобного! 
   - Шарлатанка! Она приезжает сюда каждый год. Ни одно из  ее  предсказаний 
не сбылось. 
   - Может быть, пока не сбылось. 
   - И не сбудется, Келдер. Она шарлатанка. Ничего из того, что  ты  от  нее 
услышал, не сбудется. 
   - Сбудется, - уперся Келдер. - Сама увидишь! - Он отвернулся  от  сестер, 
обиженный и рассерженный. - Еще как сбудется! - А через секунду добавил: 
   - Я приложу все силы, чтобы сбылось! 
 
Глава 1 
 
   На вершине холма Келдер уселся на траву и положил рядом с собой заплечный 
мешок. Боги уже разлили по небу чернила ночи, солнце закатилось за горизонт, 
пришла пора устраиваться на ночлег. 
   Ему предстояло провести вне дома третью ночь подряд  и,  судя  по  всему, 
самую холодную. Оставалось только недоумевать почему: весна  все-таки,  ночи 
должны становиться теплее, а не холоднее. 
   Мальчик посмотрел вниз, на еще различимую в сгустившихся сумерках дорогу: 
полосу утоптанной земли, светлеющую меж темной травы. По его  сторону  трава 
росла на склоне холма, плавно сбегающего к дороге, по другую, северную, - на 
равнине. Так что сидел он на вершине последнего до дороги холма. 
   В здешних краях разводили скот, распаханных полей не было, но  коров  или 
бычков в такой час не пасли. И  о  присутствии  человека  напоминала  только 
дорога. 
   Келдер практически не сомневался, что видит перед собой Великий Тракт.  И 
душу его переполнило разочарование. 
   Ожидал-то он совсем другого. 
   Он  представлял  себе,  что  жизнь  на  дороге  бьет  ключом.  Странники, 
караваны, менестрели, марширующие отряды  солдат,  не  дорога,  а  городская 
площадь в день ярмарки. Он думал, что вдоль Тракта  выстроились  харчевни  и 
лавки, что в какой-нибудь таверне он вольется  в  веселую  компанию,  где  и 
потратит тяжким трудом заработанные деньги  на  эль  и  апельсины,  а  затем 
выиграет еще больше денег у безработных незнакомцев, которые решатся сыграть 
с ним в кости (в кости он никогда не играл, но сей факт нисколько не  смущал 
Келдера). На этом вечер, естественно, не закончится. Он понаблюдает, как маг 
творит чудеса, и поднимется с миловидной дамой  в  номера,  по  пути  бросив 
несколько грошей менестрелю, поющему у очага. Келдер видел себя говорящим на 
дюжине  языков,  все  восхищались  его  остроумием  и  отвагой,  пророчество 
становилось реальностью. 
   Но вместо этого его глазам открылась узкая полоска твердой,  как  камень, 
земли, петляющая меж пастбищ, начисто лишенная признаков жизни. 
   Келдер вздохнул и начал распаковывать заплечный мешок. 
   Следовало бы самому обо всем догадаться, корил он себя, доставая  одеяло. 
Жизнь - она не такая, как описывают ее прорицатели и сказители. Ему очень не 
хотелось соглашаться, но, похоже, она действительно скучная и  неприглядная, 
о чем постоянно твердили сестры.  Он  думал,  что  серое  однообразие  царит 
только на семейной ферме. Но, видать, остальной Мир  не  слишком-то  от  нее 
отличается. И все его предыдущие вылазки лишь подтверждали этот  прискорбный 
факт. 
   Впервые  он  убежал  с  фермы  через  неделю  после  разговора  с  Зиндре 
Провидицей на деревенской ярмарке. В двенадцать лет. 
   Убежал в спешке, молодой и неопытный. Кстати, Зиндре не говорила, что  он 
должен отправиться в странствия молодым. 
   Однако на то у Келдера были свои  причины.  Его  отец  решил,  что  ферма 
должна остаться в семье. Потому, договорившись с женихами  сестер,  что  они 
заберут жен к себе, он наотрез отказался отдать Келдера  кому-то  в  ученики 
или найти ему богатую невесту. Келдер,  заявил  отец,  унаследует  ферму,  а 
последнее означало, что мальчик не мог ни стать учеником, ни заранее обрести 
невесту. 
   То есть всю свою жизнь Келдеру предстояло провести  на  крошечном  клочке 
земли. Ни повидать Мир, ни узнать что-нибудь интересное, ни сделать  доброго 
дела. Ему вменялось в обязанность лишь одно: продолжение семейных  традиции. 
Какие уж тут странствия по свету, обещанные Провидицей, и защита униженных и 
оскорбленных! 
   Келдер не желал до конца своих дней просидеть на ферме, ковыряясь в земле 
и продолжая семейные традиции. 
   Поэтому  в  гневе  и  запальчивости  покинул   ферму,   убежденный,   что 
приключения ждут его за ближайшим холмом. В тот, первый, раз из припасов  он 
взял с собой лишь краюху хлеба  и  взобрался  на  вершину  холма,  чтобы,  к 
полному своему разочарованию, обнаружить на противоположном склоне маленькие 
фермы, ничем не отличающиеся от отцовской. 
   Ночь Келдер провел на природе, но уже утром голод вернул его  в  семейное 
лоно. 
   В следующий раз он ушел в тринадцать лет, с  ленчем  в  пакете  и  шестью 
железными грошами в поясном кошеле. Миновал десяток  холмов  и  удалился  от 
фермы миль  на  пять.  Ему  говорили,  что  дневные  переходы  солдат  могут 
превышать двадцать миль, но Келдер остался доволен своим результатом: он  не 
спешил, часто отдыхал, да и подъемы сильно замедляли продвижение. 
   День,  однако,  сменился  ночью,  которую  Келдер   провел,   свернувшись 
калачиком под стогом сена. Утром он бодро  зашагал  дальше,  но  к  полудню, 
когда от захваченной провизии остались одни воспоминания, а кроме  холмов  и 
ферм, вокруг по-прежнему ничего не было видно, решил,  что  срок  исполнения 
пророчества еще не наступил, и повернул назад. 
   Очередной весной, в четырнадцать лет,  Келдер  целый  месяц  готовился  к 
походу. Запасся едой, хорошим  одеялом,  тремя  медными  грошами  и  дюжиной 
железных, острым ножом. 
   Определился он и с конечным пунктом - Шулара Кип,  куда  и  добрался  без 
всяких проблем на второй день путешествия.  Но  замком,  увиденным  впервые, 
Келдер восторгался недолго. Спало и волнение, вызванное видом бурлящей толпы 
на ярмарочной площади.  Встал  вопрос:  а  что  делать  дальше?  С  кем-либо 
заговорить он не решался - кругом сплошь незнакомцы. 
   Наконец, когда на закате стражник шуганул его от замка, Келдер  сдался  и 
повернул к дому. 
   В пятнадцать он предпринял новую попытку. Миновав Шулара Кип, проследовал 
на запад и утром третьего дня прибыл к Эланкора Кастл.  Эланкора  находилась 
"за горами"  и,  хотя  ничего  особенного  Келдер  не  обнаружил,  это  была 
"незнакомая земля", а значит, он двигался в правильном направлении. 
   Но тут Келдер столкнулся с проблемой, о  существовании  которой  даже  не 
подозревал. Большинство жителей Эланкоры не говорили на шуларском, а  он,  в 
свою очередь, понимал всего дюжину слов на эланкорском. Осознав свою  ошибку 
и упершись в языковой барьер, Келдер вновь повернул назад. 
   С тех пор  минул  целый  год.  И  год  этот  Келдер  посвятил  тщательной 
подготовке. Нашел учителей, пусть и с немалым трудом, и выучился говорить на 
нескольких  языках,  резонно  рассудив,  что  путь   предстоит   дальний   и 
неизвестно, куда выведет дорога. 
   Старик Ченден обучил  его  ариоморскому  языку  и  нескольким  словам  на 
ураморском.  Сын  Тикри-Тикри,  проживающий  на  другой  стороне  долины,  - 
торговому наречию. Его Келдер учил с  особым  усердием  -  по  мнению  людей 
бывалых, говорили на нем по всему Миру, и не было купца, который бы  его  не 
знал. 
   Несколько соседей могли объясниться на  эланкорском  и  рессаморском,  но 
никто из них не пожелал тратить время на то, чтобы поделиться с  ним  своими 
знаниями. Так что обучение ограничилось пятью-шестью словами. 
   Выяснилось, что Лурелла Любопытная, отравившая ему все  детство,  говорит 
на этшарском! Ее обучила бабушка, хотя никто и представить себе не мог,  что 
старушка, недавно почившая в бозе, знала этот язык. 
   Ради того, чтобы выучить этшарский,  Келдер  терпел  бесконечные  шпильки 
Луреллы. Не зря же говорили, что Гегемония Этшаров  больше,  чем  все  Малые 
Королевства, вместе взятые. Противоположную точку зрения  никто  никогда  не 
высказывал, из чего Келдер сделал вывод, что утверждение  это  соответствует 
действительности. 
   И если уж ему суждено увидеть великие города и бескрайние равнины, то где 
же им быть, как не в этой самой Гегемонии. 
   К полному своему удовлетворению, Келдер обнаружил, что каждый новый  язык 
дается ему  легче  предыдущего.  Он-то  опасался,  что  память  переполнится 
словами и наступит момент, когда  он  больше  ничего  не  сможет  запомнить. 
Однако оказалось, что во всех языках  имеются  определенные  закономерности, 
так что третий язык  пошел  у  него  лучше  второго,  а  четвертый  -  легче 
третьего. 
   Разумеется,  года,  учитывая,  что  от  работы  на  ферме  его  никто  не 
освобождал, не хватило, чтобы говорить свободно хотя бы на одном  языке.  Но 
Келдер чувствовал, что сможет объясниться  на  торговом  наречии,  да  и  на 
этшарском свяжет пару фраз. На ариоморском, по его разумению, он говорил  на 
уровне трехлетнего ребенка, а вот  по-ураморски,  рессаморски  и  эланкорски 
знал лишь отдельные слова да элементарные выражения. 
   Но, опять же, Келдер полагал, что ураморский, рессаморский, эланкорский и 
даже ариоморский ему не понадобятся. Он  решил  идти  на  север,  до  самого 
Великого Тракта, где в ходу были лишь торговое наречие да этшарский, ибо  на 
востоке Великий Тракт упирался в легендарные  базары  Шана-в-Пустыне,  а  на 
западе - в  гигантскую  густонаселенную  Гегемонию  Этшаров,  с  ее  древней 
столицей Этшаром Пряностей.  Провидица  сказала,  что  видит  исчезающую  за 
горизонтом дорогу, которую ему предстоит пройти. Речь могла  идти  только  о 
Великом Тракте. 
   Наконец он выступил в поход, с заплечным мешком на спине, и три дня шагал 
на север, через пастбища и луга,  мимо  деревень  и  ферм,  сначала  пересек 
большую часть Шулары, потом Севмор. 
   По крайней мере Келдер полагал, что пересек Севмор, потому что  никто  не 
слышал о каких-либо дорогах на его территории. Великий Тракт проходил  через 
Глимору. 
   А что за дорога лежала перед ним, как не Великий Тракт? 
   Но на поверку Тракт этот оказался полоской вытоптанной земли. 
   З