окаменелости в лице и даже пошутил раза два-три
по ходу выступления.  Правда,  шутки  выходили  у  него  тяжеловесные,
поскольку и в самом Куделине было пудов десять. Передовые  технологии,
говорил он в ряду прочего,  позволят  нам  очень  скоро  любые  отходы
превращать  в  чистое  золото!  ("Передовые  технологии  одиннадцатого
столетия," - негромко прокомментировал

    Николай  Степанович,  и  Куделин  сбился,  будто   услышал,   хотя
услышать, конечно, не мог.)

    Куделину очень сдержанно похлопали, и он возвратился на свое место
в президиуме. А на трибуне воздвигся  "зеленый"  экстремист  Рожнов  и
попер.

    Ох, как он пер!..

    - А казачок-то  засланный,  -  сказал,  щурясь  с  видом  знатока,
Коминт.

    - Вполне возможно.  Он  тут  недавно  самосожжением  занимался,  -
похвастался земляком Николай Степанович.

    - И что же? - Коминт удивленно поднял брови.

    - Доказал на деле, что асбестовые костюмы  -  надежная  защита  от
огня.

    - Вот мудило:

    Наконец объявили перерыв на легкие коктейли и бутерброды.

    Николай Степанович поймал Куделина за локоток:

    - На два слова, коллега:

    - Ваши замечания:- начал Куделин, но Николай  Степанович,  понизив
голос, назвал две фамилии, и лицо Куделина побелело.

    - Вот таким образом, - сказал Николай Степанович, усмехаясь одними
губами. -

    Давайте отойдем в сторонку.

    Они уединились за пыльным фикусом.

    - Очень коротко, - сказал Николай Степанович. - У меня в руках все
документы, которые вы неосторожно доверили Каину. Я готов  вернуть  их
вам. Хоть сейчас.

    Но на определенных условиях.

    - Николай Степанович, - пораженно сказал Куделин.  -  Вы-то  каким
боком ко всем этим:- он поискал слово, - делам?.. От кого другого,  но
от вас - не ожидал: благороднейший, можно сказать, человек:

    - Ваши первые начали, - сказал Николай Степанович.

    - Какие - наши? Ничего не понимаю:

    - Вряд ли вы не понимаете, но это сейчас неважно. Короче,  так.  Я
вам верну всю папку - в обмен на пять граммов ксериона.

    - На: что?

    - Ну, как он  у  вас  там  называется:  То,  что  вы  в  Евпатории
получаете?

    - Катализатор Фламеля:

    - Вот. Его-то мне и надо пять граммов.

    - И - все?

    - И все. Более я не напомню о своем существовании.

    - Но - на что вам  это?  Вы  же  не  сумеете  им  воспользоваться.
Возьмите готовым золотом - или долларами, так удобнее:

    - Я сам знаю, что мне удобнее.

    - Господи: я даже не представляю: Откуда вам все стало известно?

    - Связываетесь со всякой шпаной, а  потом  удивляетесь,  -  сказал
Николай Степанович. - Конспираторы  хреновы.  Думали  бы  прежде:  Вот
ляжет вам на хребет длань Союза Девяти  -  тут-то  вы  и  почувствуете
разницу :

    Куделин сглотнул.

    - Мне надо позвонить:

    - Гвоздю? Ай-я-яй, доктор наук: до чего вы  докатились,  милейший.
Можете представить себе  Менделеева,  работающего  в  паре  с  Сонькой
Золотой Ручкой или там с "червонными валетами"?  А  до  Гвоздя  вы  не
дозвонитесь, туда еще  долго  телефон  будут  тянуть.  Закажите  лучше
спиритический сеанс:

    - Я  знаю,  -  вдруг  совершенно  спокойно  сказал  Куделин.  -  И
позвонить мне нужно было не ему. Впрочем: все это пустяки. Все пустяки
в сравнении с  мировой  революцией:  -  он  хихикнул.  -  Катализатор,
говорите? Фламеля: Да. Их есть у меня. Папка с собой?

    - С собой.

    - Чейндж?

    - Пять граммов.

    - Взято.

    - И человечек, которому вы хотели позвонить. Цены растут, господин
директор.

    - Не боитесь?

    - Давно уже.

    - И что вам в музее своем  не  сиделось:-  Куделин  вынул  кожаную
сигарницу, расстегнул. Из газырей торчали головки серебряных футляров.
- Вот, семь граммов. Берите, черт с вами. - Он  протянул  один  футляр
Николаю Степановичу.

    Тот отвинтил крышку, понюхал, сунул в карман.

    - Человечка, - напомнил он.

    - Сейчас:- Куделин открыл блокнот, из карманчика на обложке  вынул
зеленую визитную карточку, Николай Степанович прочел имя и удивился. -
Представьте себе, -  развел  руками  Куделин.  -  Тоже,  казалось  бы,
благороднейший человек:

    - Да уж:- Николай Степанович вернул визитку. - О времена:

    Из-за полы пиджака он извлек большой почтовый конверт:

    - Проверьте, все ли на месте. Я не копировал, даю слово.

    Куделин поднял бровь.

    - Много ли нынче стоит слово?..

    - Больше, чем вы  сможете  заплатить,  -  холодно  сказал  Николай
Степанович. - И вообще, пан директор, не хотите ли добрый совет?

    - М?

    -  Вам  выгоднее  числить  меня  среди  союзников.  Ибо  Каин,   к
сожалению, жив и здоров.

    - Да? - с сомнением посмотрел на него Куделин.

    Николай Степанович кивнул:

    - И если он даст знать о себе, дайте знать мне.  Я  попытаюсь  вас
спасти. Кстати, вы еще не пытались сами синтезировать катализатор?

    -  Нет  еще.  Пока  не  возникало  необходимости.  Хотя  мысль   -
возникала.

    - Лучше все-таки не пытайтесь. А то вознесете всех  нас,  грешных,
до срока.

    - Почему вы так уверены?

    -  Ну,  господин  директор!  Отчего  же,  по-вашему,  Атлантида-то
погибла?

    - Ах, вы и это знаете?

    - Разумеется. Ибо вы с огнем пока только  играете,  а  я  от  него
прикуриваю.

    Добрый совет номер два - хотите?

    - Слушайте, а не:

    - Попытайтесь тихо-тихо выползти из  этого  дела.  Вы  мне  чем-то
симпатичны, и очень не хочется погребать вас под обломками. И  скажите
своим доверенным - пусть не болтают. Или  хотя  бы  болтают  поменьше.
Непозволительно широк ваш круг. Я бы сузил:

    В вестибюле его нагнал Коминт.

    - Нормально,  командир.  Вытащил  телефон.  Поменжевался.  Засунул
обратно.

    - С головой человек,  -  сказал  Николай  Степанович.  -  Глядишь,
пригодится.

    - И не сын он, - сказал Коминт. - Полковника Альфредом звали:

    Цыганский черный "мерседес" ждал на  стоянке,  Илья  издали  махал
рукой, а прекрасная брюнетка, облокотясь  на  крышу  машины,  смотрела
призывно  и  презрительно.  Возвращение  былых  богинь,   с   каким-то
суеверным испугом подумал Николай Степанович, глядя на нее и мимо нее:

    - Эт-то что за театр "Ромэн"? - возмутился Коминт.

    - Ребята! Товарищ командир! Я нашел-то  кого!..  -  Илья  бросился
навстречу. -

    Это Светлана - внучка той ведьмы!.. Которая твоих, командир!.. Так
она - может снять, понимаешь? Может порчу снять!

    Николай Степанович устало похлопал Илью по плечу.

    - Давай уж для начала  моим  средством  попробуем.  Зря,  что  ли,
гонялись:

    Они рухнули в машину, и Илья сказал мрачно:

    - В больницу, Иван.

    Когда я был  влюблен....  (Атлантика,  1930,  канун  Вальпургиевой
ночи)

    После второго  завтрака  всех  нас,  подозреваемых,  пригласили  в
музыкальный салон. Там уже  сидели  судовой  детектив  мистер  Огилви,
пассажирский помощник и полузнакомая пассажирка-англичанка  с  круглым
личиком в обрамлении легкомысленных кудряшек.

    - Итак, господа, позвольте вам представить миссис Агату Кристи,  -
начал  детектив.  -  Наш  капитан  поручил   ей   провести   небольшое
расследование недавнего инцидента:

    - Позвольте! - возмутился мистер Атсон.- Да я вам и не кашляну  ни
разу без моего адвоката!..

    - Кашлять вас никто не просит, а вот  ответить  на  пару  вопросов
придется. Мы находимся на территории Великобритании, и здесь действуют
законы

    Соединенного Королевства.

    - Черт бы вас побрал! Да кто она такая?

    - Миссис Кристи - крупнейший в  мире  специалист  в  делах  такого
рода,- мягко сказал помощник. - Или вы предпочли бы видеть перед собою
старого свирепого бульдога в парике?

    - Я предпочел бы выпить пива,- грубо сказал Атсон и отвернулся.

    - Стюард, пива! - скомандовал помощник.

    - И все же, -  сказал  Петр  Демьянович,-  нам  бы  хотелось  чуть
подробнее узнать, почему такое поручение дано этой леди:

    - Позвольте, я сама скажу,- миссис Кристи села  очень  прямо.-  Со
времен войны и до настощего времени я весьма подробно - в теории и  на
практике - изучаю криминалистику и криминологию - и смею  думать,  что
достигла известных результатов,- голос у нее  был,  как  у  аптекарши,
привыкшей насыпать яд в стеклянные пузырьки.

    - Добавлю от себя,- сказал  Огилви,  вставая,  -  что  преклоняюсь
перед талантом миссис Кристи.

    - Хорошо,- сказал я. - Может быть, это и к лучшему.

    - Что к лучшему, что? - задергался фон Штернберг. -  Разве  вы  не
понимаете, что нас провоцируют?

    - Успокойтесь, Зеппи,- сказала Марлен  холодно.  Очередная  шляпка
сидела на ее прелестной головке под  таким  крутым  углом,  что  левой
половины лица не было видно вовсе. - У вас полное алиби, поскольку  ни
одна женщина не сможет похвастаться,  что  страдала  от  неразделенной
любви к вам.

    - Я попрошу вас!..- взвился возможный вдовец, виконт дю Трамбле.

    Возник стюард с бокалами пива на подносе.

    Мы разобрали бокалы  и  расселись  широким  полукругом  на  мягких
гнутых зеленых стульях a`la Чиппендейл.

    - Вот, вот они! - визгливым до неприличия голосом закричал виконт,
уставив на нас с Атсоном два указательных перста.

    - Все уже в курсе, мистер дю  Трамбле,-  сказал  Огилви.-  Сядьте,
пожалуйста.

    Прошу вас, доктор.

    - Доктор,- проворчал Атсон.- Значит, жди клистира.

    - Итак, - сказала миссис Кристи,- мсье дю Трамбле утверждает,  что
незадолго  до  внезапного  таинственного  исчезновения  своей  дорогой
супруги передал этим указанным им джентльменам на сохранение  пакет  с
документами,  среди  которых  находиось  и  завещание   мадам   Луизы,
написанное  ею  собственноручно.  Получив   этот   пакет   обратно   и
незамедлительно проверив сохранность документов, он обнаружил,  что  в
завещание внесены  изменения.  Видимых  следов  вскрытия  пакета  нет,
однако:- она медленно обвела нас холодным изучающим взглядом,

    - криминалистам известны случаи  извлечения  документов  даже  без
вскрытия конверта:

    Атсон подался вперед. Ему очень хотелось узнать, как это делается.

    - Конверт был у меня,- сказал я. - Никто к нему не прикасался.

    - А в чью пользу изменено завещание? - спросил Петр Демьянович.

    - Mon deaus! - снова взвился дю Трамбле. - Вы хотите сказать!..

    - В завещание внесены  такие  грубые  и  бессмысленные  поправки,-
холодно сказал Огилви, осаживая несчастного виконта взглядом,- что оно
становится попросту недействительным.

    - Но ведь пока не найдено тело:

    - Вот! - подняла палец миссис Агата. - Вот в этом-то все  и  дело.
Леди и джентльмены, давайте условимся: я  задаю  вопросы,  вы  на  них
отвечаете. Или не отвечаете. Мистер Карак: Караз: - она посмотрела  на
меня.

    - Карамазов,-  подсказал  я.  По  всем  документам  я  сейчас  был
Карамазов, и папа у меня был Карамазов, и мама  Карамазова,  и  никого
это не удивляло. Какая еще у русского может быть фамилия?

    - Мистер Карамазов, где вы находились двадцать седьмого  апреля  в
восемь часов вечера? - спрашивая это, она смотрела не на  меня,  а  на
какой-то листок с записями.

    - По моему: - я посмотрел на Атсона. - Мы ужинали. Разве не так?

    - Да, мы ужинали,- подтвердил Атсон. - А лягу: в смысле, вот этого
парня,- он показал на дю Трамбле, - там не было.

    - Разумеется,- сказала миссис Агата.- Его там  и  не  могло  быть.
Мистер

    Карамазов, а в вашей каюте в это время кто-нибудь оставался?

    - А кто мог оставаться в моей каюте? - изумился я.

    - Ну: горничная,- неуверенно высказала догадку миссис Агата.

    - А что, кто-то видел, как она выходила?

    - В том-то и дело, что нет. Это и настораживает больше всего. Ведь
в это время никто не видел и мадам Луизы: Фрау Дитрих, что вы  скажете
на это?

    -  Я  не  обязана  следить   за   нравственностью   обслуживающего
персонала,- поджала губки Марлен. - Это дело старшего стюарда.

    - Да, не обязана,- склочным голосом подтвердил фон Штернберг.

    - Где вы хранили конверт, мистер Карамазов?  -  продолжала  миссис
Агата.

    - Носил с собой, - сказал я.

    На самом деле я его, конечно, с собой не носил. Конверт лежал  там
же, где и мой груз, и никто не в силах был отыскать  его.  Хотя:  меня
вдруг взяли сомнения. На всякий замок находится ключ, и если подменили
завещание, то и груз тогда: Да нет, не может быть. Я бы почувствовал.

    - Помните ли вы своих родителей, мистер Карамазов?

    - Что? - я не сразу среагировал на такой  поворот.  -  Разумеется,
помню.

    - А вы, мистер Атсон?

    - Увы, леди, я типичная приютская крыса, - Атсон громко вздохнул и
взял еще пива.-  Мы  у  себя  в  Америке  не  покупаем  себе  шикарные
родословные.

    - Да, в Америке это не требуется,- согласилась миссис  Кристи.-  А
вот в Европе без этого не сделаешь и шага. Особенно на континенте.  Не
так ли, фрау Дитрих?

    - Не имею представления,- фыркнула Марлен.- Я никогда не  скрывала
своего мещанского происхождения.

    - Но кое-что могли скрывать и от вас,  -  миссис  Агата  наклонила
голову.-

    Продолжим наш интересный разговор. Мсье дю Трамбле, сколько лет вы
состояли в браке с мадам Луизой?

    Раздался странный звук. Все посмотрели на француза.

    - Как бы сказать: Это наше свадебное путешествие:- он зарделся.

    - Formidable! - произнес кто-то.

    - Как я понимаю, титул ваш,- сказала миссис Агата. - А состояние:

    - Кстати! - прогудел Атсон.- А велико ли наследство?

    - Достаточно. Велико. -  раздельно  и  веско  произнес  Огилви.  -
Чтобы. Негодяю.

    Пойти. На все.

    - Это интересно: - сказал Атсон и задумался.

    Миссис Агата  между  тем  отвлеклась  от  нас  и  начала  донимать
примерно такими же вопросами остальную дюжину подозреваемых:  высокого
китайца  в  европейском  платье  и  с  тонким  интеллигентным   лицом,
братьев-итальянцев, бравого французского генерала, дирижера  из  Вены,
молодую польскую графиню (где были мои глаза?!), одноглазого немецкого
летчика по имени Эрнст, аса

    Великой  войны,  пожилую  английскую  чету   (путешествовавшую   в
соседней каюте с дю Трамбле), стюардов, бармена, поваренка:

    Мы с Атсоном отошли в угол, поближе к пиву.

    - Сознайтесь, Ник,- сказал он мне,- это вы пришили бабку.  Это  же
ваш национальный обычай.

    - Билл,- сказал я, - неужели вы хотите меня обидеть?

    - Так я же не в осуждение! - он даже, кажется, слегка  растерялся.
- Просто, когда мы с ребятами лежали на матрацах, один наш колледж-бой
читал вслух русскую книжку.  Про  вашего  колледж-боя.  Как  он  ловко
управился с одной старой  стервой.  Но  вот  -  не  знают  жизни  ваши
писатели. Где же это видано, чтобы бабушка давала капусту в рост, а  в
прихожей у нее не дежурила пара хороших ребят с машинками?

    - Вы совершенно правы, Билл. Эти писатели никогда ничего не знают.

    - Так это все-таки вы?- он погрозил мне пальцем.

    - Я предпочитаю дам помоложе.

    Он почему-то захохотал. Пиво тут же попало ему не в то горло.

    - А все-таки, - продолжал Атсон, отфыркавшись, -  возьмите-ка  все
на себя, Ник.

    Присяжные вас оправдают, а если нет, мы выцарапаем  вас  из  любой
тюрьмы.

    Гонорар можете назвать сами. Уж очень мне не хочется  светиться  у
нью- йоркских копов.

    - И сколько же дают нынче за незаконный забой скота? - спросил я.

    - Столько, сколько сможешь унести,- помрачнел он. - До некрасивого
деревянного стула включительно.

    Я присвистнул.

    - И это вам всерьез угрожает?

    Он кивнул:

    - Да. Им нужен только повод.

    - Знаете что, Билл: Как говорят в России, у вас  своя  свадьба,  у
нас своя:

    - Вы,  похоже,  веселый  народ.  У  нас  то  же  самое  говорят  о
похоронах.

    - Так вот. Ваш вариант для меня не  подходит:  время.  Я  не  имею
права терять ни дня. Но если уж очень подопрет, то  держитесь  поближе
ко мне. Я выведу вас с парохода незаметно.

    - Да? - он посмотрел недоверчиво. - Не ходили ли вы в  учениках  у
Гудини?

    - Нет, - сказал я. - У нас были общие учителя, и я учился  классом
старше.

    - Я сразу понял, что вы не простой парень, Ник,- сказал он.  -  Но
что же наш хич- хайкер?

    - Кто? - переспросил я.

    - Парень, который упал с неба. Почему его здесь нет?

    - Об этом мы спросим миссис Агату.

    - Интересно, для чего этой болонке понадобились наши родители?

    - Вы же сирота.

    - Ник! - он жарко зашептал мне на ухо. - Я ей соврал. Да только  я
скорее сдамся копам, чем мой папаша узнает, что  я  вляпался  в  такой
скандал!..

    - Кто же он? Рокфеллер?

    - Если бы Рокфеллер: Папаша мой - квакерский церковный староста, и
у него самый большой кулак между Миссисипи и Миссури.

    -  Сочувствую  вам,  Билл.  А  вот  меня  в  детстве  ни  разу  не
наказывали.

    - Врете вы, Ник,- сказал он и отвернулся. - А зачем врете:

    - Мистер Карамазов! - голос Агаты  ввинтился  в  ухо,  как  мелкий
буравчик. -

    Подойдите ко мне, пожалуйста.

    Я подчинился.

    - Вы жили в тысяча девятьсот седьмом году в Париже?

    Я-то жил, а вот жил ли Карамазов:

    - Да, - ответил я на всякий случай.

    - На улице Мари-Роз?

    - Нет, - сказал я. - На бульваре Сен-Жермен.

    - Но на улице Мари-Роз вы все-таки бывали?

    - Не помню, - честно сказал я.  -  Может,  и  бывал.  Столько  лет
прошло.

    - Вот именно, - многозначительно сказала Агата, поднимая палец.

    - Значит, мы ищем человека с улицы Мари-Роз?

    - Допустим. Что вы о нем знаете?

    - Ну: Недавно, например, я видел его в гробу.

    - В чьем?

    - Трудно сказать.

    - Понятно: Скажите, мистер Карамазов, не  просыпаетесь  ли  вы  по
ночам?

    - Только если меня долго и тщательно будить.

    - Ваша каюта по левому борту?

    - Да, коль скоро у нее нечетный номер.

    - Номер можно  было  и  поменять:-  сказала  Агата  раздумчиво.  -
Спасибо, мистер

    Карамазов, вы нам очень помогли. Профессор, теперь у меня вопрос к
вам: вы курите?

    - Да,- чуть удивленно отозвался Петр Демьянович.

    - Русские сигареты с длинным мундштуком?..

    Петр  Демьянович   принялся   рассказывать   про   свои   табачные
пристрастия, а я тем временем перенес внимание на китайца. Он  страшно
нервничал,   что   никак   не   вязалось   с   пресловутой   восточной
невозмутимостью. Даже воздух, казалось, вздрагивал, касаясь его лица.

    - Ник, вы так пристально уставились на этого чарли, будто  он  ваш
давно потерянный брат-близнец,- сказал негромко Атсон.

    - А вдруг так оно и есть? - сказал я. - Вот вы бы удивились,  если
бы выяснилось, что он - ваш брат?

    - Я-то? - он хмыкнул и задумался. - Нет,  нипочем.  Потому  что  у
моего папаши не только кулак самый большой между Миссисиппи и Миссури:

    Но тут настала его очередь идти к доске.

    - Мистер Атсон, вы не помните, легко ли вам  давался  в  начальной
школе французский язык?

    - Мэм, - честно сказал Атсон, - если бы в  нашей  долбанной  школе
кто-нибудь, выжив из последних остатков своего быстро  высыхающего  от
ветров и виски ума, вздумал преподавать французский язык, его  бы  тут
же обмазали смолой, вываляли в перьях и на шесте  вынесли  из  города.
Так что я не могу достойно ответить  на  ваш  вопрос.  Может  быть,  и
легко.

    - Отлично, сказала Агата.- Так я и думала. А вот помните ли вы бой
между

    Джеком Дэмпси по прозвищу  "Кувалда"  и  Филом  Маккузо  в  тысяча
девятьсот двадцать третьем году, в феврале?

    - Еще бы! Проклятый макаронник обошелся мне в две тысячи зеленых.

    - Вы знали, что Джек накануне говорил, что это его последний бой и
он намерен завязывать с этим долбанным боксом?

    - Нет, конечно,- вздохнул Атсон.