услышал, как закрыли и главную дверь  всего
отсека из десяти камер. Макгвайр снял наручные  часы  и  положил  их  на
подушку так, чтобы постоянно можно было следить  за  временем.  А  потом
устало прислонил голову к холодной каменной стене и приготовился ждать.

***

   Взрыв, раздавшийся где-то снизу, оглушил священника и заставил  стены
камеры содрогнуться. Макгвайр упал с койки и беспомощно ухватился за  ее
ножку. Все здание продолжало дрожать. "Скорее всего, взорвалось что-то в
подвале", -  решил  священник.  Запах  гари  быстро  распространился  по
лестницам и вскоре  достиг  их  этажа.  Из  отдушины  в  потолке  камеры
полетела черная зола. Среди арестованных  началась  паника,  послышались
испуганные крики, кто-то колотил в  двери  стульями  в  надежде  сломать
замки и вырваться из этого ада. Старик-сосед наконец проснулся и  теперь
истошным голосом звал на помощь охрану.
   Макгвайр сорвал с подушки наволочку и, сложив ее вчетверо,  прижал  к
лицу, чтобы в легкие не попадал дым.
   -  Мы  все  здесь  подохнем!  -  истерично  кричал  старик,  а  потом
приблизился к Макгвайру и начал трясти его, словно  ждал  от  священника
какой-то помощи.
   - Никто тут не умрет, - успокоил его священник,  осторожно  отстраняя
от себя.
   В здании завыла сирена.
   Раздался второй взрыв, и Макгвайр рухнул на  пол,  увлекая  за  собой
старика.
   - Ложитесь! - приказал он. - Здесь  меньше  дыма.  Старичок  послушно
кивнул, испуганно озираясь по сторонам.
   Макгвайру  не  оставалось  ничего  другого,  как  только  ждать,  чем
закончится весь этот шум. Крики усиливались. Может  быть,  это  сработал
хитроумный  план  Дженкинса,  и  такой  ценой  его  решили  вырвать   на
свободу?.. Но нет, это казалось священнику невозможным. Неужели  церковь
могла пойти на такое?.. Ведь в  опасности  теперь  жизни  многих  людей!
Неужели это допустимо для спасения одного-единственного  человека?  Вряд
ли. И все же.., если он не  выйдет  сейчас  из  тюрьмы,  то  вообще  все
человечество столкнется с угрозой полного вымирания. Он  сильнее  прижал
наволочку к лицу и начал молиться. А потом посмотрел на часы,  с  ужасом
отметив, что уже без двадцати одиннадцать. Макгвайр догадывался, что все
служащие давно уже покинули здание,  оставив  арестованных  на  произвол
судьбы.
   Неожиданно  в  коридоре  раздались  громкие  шаги.  Закашлявшись,  он
подбежал к двери и выглянул  в  глазок.  Два  охранника  в  противогазах
бежали по коридору, на ходу открывая камеры  и  освобождая  заключенных.
Арестанты тут же выскакивали из своих клетушек и со всех  ног  бежали  к
выходу, чтобы не задохнуться от дыма.
   Тучный  охранник  отпер  камеру,  в  которой  томился   Макгвайр,   и
выкрикнул:
   - Уходите!
   - Пошли! - велел  священник  старику,  подхватывая  его  под  руку  и
помогая встать на ноги.
   Спотыкаясь, они вышли из камеры. В коридоре дыма было гораздо меньше,
но  все  равно  чувствовалось,  что  опасность  близка.  Охранник  успел
сообщить им, что в подвале  взорвались  котлы  и  на  первом  этаже  уже
свирепствует  огонь,  который  через  вентиляцию  проникает  и  во   все
остальные помещения. Пожар распространялся с ужасающей быстротой.
   - Как же нам теперь быть? - спросил перепуганный старичок.
   - Бегом вниз по лестнице! - заорал охранник. Старик посмотрел  вперед
и увидел, что сама лестница уже тоже охвачена пламенем. - Но там  огонь!
- в отчаянии закричал он. Охранник что есть силы толкнул его вперед.
   - Больше выхода нет! Бегите!
   - Нет! - завопил старик.
   - И молитесь... - добавил охранник.
   Старик ухватил полицейского за ногу, но  тот  с  силой  пнул  его,  и
бедняга покатился вниз по  ступенькам.  Макгвайр  было  кинулся  ему  на
помощь, но охранник преградил священнику путь.
   - Но он же погибнет! - закричал Макгвайр.
   - Что поделать! - С этими словами охранник вынул пистолет и приставил
его к виску священника. - Если ты сделаешь хоть один шаг  вниз,  я  тебе
мозги вышибу, - пригрозил он.
   Макгвайр еще раз глянул на лестницу. Огонь уже лизал стены. Краска на
потолке вздулась пузырями.
   - Надо убираться отсюда! - кричал  полицейский  сквозь  треск  и  рев
пламени. - Только другим путем.
   - Но как? - в отчаянии спросил Макгвайр, вцепившись в руку охранника,
и с ужасом оглядываясь на лестницу, где в огне исчез несчастный старик.
   - Заткнись! - рявкнул полицейский, ухватил Макгвайра  за  воротник  и
поволок назад в камеру.
   - Вы что, с ума сошли? - опешил священник.
   - Заткнись! - снова крикнул на него полицейский.
   - Мы же здесь оба погибнем! - не унимался Макгвайр.
   Достигнув камеры, охранник вынул  из-за  пояса  второй  противогаз  и
напялил его священнику на голову, а потом потащил его  к  черному  ходу,
который раньше всегда был  заперт.  Достав  ключ,  он  открыл  скрипучую
дверь.
   За дверью оказалась еще одна лестница. Дыма и огня здесь уже не было.
Охранник подтолкнул  Макгвайра  вниз,  и  тот  не  заставил  себя  долго
упрашивать. Однако, одолев мигом целый пролет, он все же  остановился  и
оглянулся. Но полицейского уже и след простыл, а  дверь,  через  которую
они проникли сюда, была снова закрыта и, очевидно, заперта на замок.  Не
имея особого выбора, Макгвайр заспешил вниз. На первом этаже дверь  тоже
оказалась  закрытой,  и  ему  пришлось  какое-то  время   повозиться   с
раскалившимся засовом, прежде чем он смог отодвинуть его. Толкнув дверь,
Макгвайр очутился на свободе  и  увидел  перед  собой  темный  переулок,
расположенный позади полицейского участка. Он огляделся. Все здание было
объято пламенем. Куски дерева и бетона сыпались  сверху  на  тротуар,  и
даже  другая  сторона  переулка  была   изрядно   завалена   обгоревшими
обломками. В фундаменте здания зияли огромные дыры.
   Переулок вел к воротам какого-то  предприятия,  а  Другой  его  конец
терялся в темноте проходных дворов. Макгвайр кинулся  в  противоположную
от участка сторону,  все  еще  кашляя  и  задыхаясь  от  дыма,  которого
порядком успел наглотаться. Позади завыли  сирены  подъехавших  пожарных
машин. А впереди ждала темнота.
   Пробежав несколько сот футов, он хотел было остановиться и  перевести
дух, но тут из подворотни кто-то выскочил на дорогу, и  его  уволокли  в
сторону. Здесь перед священником предстали трое. Одним из  них  оказался
Ральф Дженкинс. Во втором  Макгвайр  сразу  же  узнал  отца  Теппера.  А
третьего он никогда не видел, но этот неизвестный тут же  достал  из-под
полы пальто кислородный баллон  и  дал  ему  подышать.  Через  несколько
секунд он убрал кислород. К этому времени Макгвайр почти  уже  полностью
пришел в себя.
   - Так это вы взорвали полицию? - с негодованием закричал он.
   Дженкинс кивнул.
   - Но ведь там погибла уйма народу!
   - Мы молились, чтобы этого не случилось,  -  просто  ответил  на  это
обвинение Дженкинс.
   Макгвайр снова закашлялся, и теперь уже Дженкинс поднес  ему  ко  рту
баллон с кислородом. Потом он  взял  священника  под  руку  и  подвел  к
лестнице, выходящей на соседнюю улицу.
   - Прошу вас следовать за мной, святой отец, - сказал он и  увлек  его
за собой.

Глава 25

   - Но кто вы такой? - недоуменно спросил Макгвайр.
   - Ваш друг, - коротко ответил Дженкинс. Отец Теппер  сидел  в  машине
рядом  с  водителем  и  внимательно  следил   за   дорогой.   Добираться
приходилось окольным путем. Теппер нервно посмотрел на часы.
   - Одиннадцать двадцать, - взволнованно сообщил он.
   - Мы высадим вас на  перекрестке  85-й  улицы  и  Амстердам-авеню,  -
заговорил Дженкинс, вглядываясь в измученное лицо Макгвайра.
   Через несколько секунд автомобиль уже мчался по прямой  к  указанному
месту.
   - Вы так и не ответили на мой вопрос, - напомнил Макгвайр.
   - Сейчас не время для вопросов и ответов, - отозвался Дженкинс. -  Вы
знаете, что вам предстоит скоро сделать... В тот  момент,  когда  сестра
Тереза соединится с Господом, ее место должен занять отец Беллофонтэн. И
это в любом  случае  должно  свершиться,  что  бы  вам  ни  открылось  в
последний момент.
   Макгвайр кивнул, уставившись в окошко автомобиля. Разумеется, его уже
не особенно волновало, кто на самом деле такой этот Дженкинс.  Сейчас  в
его жизни судьбы других людей занимали куда более важное  место.  Сестра
Тереза... Отец Беллофонтэн... Бен Бэрдет. И наконец,  Чарльз  Чейзен!  И
сам Макгвайр должен был участвовать в перевоплощении простого  смертного
человека в ангела Божьего на. Земле.
   Священник тяжело дышал,  собирая  всю  свою  отвагу  и  мужество.  Он
тщательно перебирал в памяти все, что могло ему сейчас пригодиться:  все
знания, которые передал ему отец Теппер, то, что он самостоятельно узнал
из книг. Макгвайр прекрасно  понимал  огромную  значимость  предстоящего
события. Ведь отец Беллофонтэн станет не просто пешкой в руках  Господа,
он будет его главным оружием в этом мире.
   - Приехали, - неожиданно  сказал  Дженкинс  и,  наклонившись  вперед,
слегка постучал водителя по плечу.
   Тот сразу  же  затормозил,  и  машина  остановилась  у  водоразборной
колонки.
   Дженкинс открыл дверцу и вышел из автомобиля. Макгвайр последовал его
примеру.
   - Да пребудет с вами благодать Господа, - напутствовал его Дженкинс и
крепко обнял на прощанье.
   - И да буду я достоин Его любви, - смиренно ответил Макгвайр.
   Священник ступил  на  тротуар,  а  Дженкинс  сел  обратно  в  машину.
Водитель развернулся, и скоро автомобиль скрылся в темноте ночи.
   Макгвайр  подошел  к  углу  Амстердам-авеню,   что   проходит   южнее
Колумбийского университета, и с тоской посмотрел в сторону длинного ряда
унылых  каменных  зданий.  К  востоку  до  самого   Центрального   парка
простирались дешевые жилые  кварталы.  Улицы  были  замусорены,  повсюду
валялись окурки, целлофановые  пакеты  и  обрывки  газет.  В  нескольких
пивнушках  еще  горел  свет  и  внутри  было  довольно   оживленно.   Но
большинство витрин уже погасло - магазины закрылись на ночь. Вдали прямо
по проезжей части шла какая-то развеселая компания, машин на улице почти
не было.
   Макгвайр застегнул пальто - становилось  уже  довольно  холодно  -  и
направился вперед, пытаясь отогнать  от  себя  пугающие  образы  Чарльза
Чейзена, которые рисовало ему сейчас  непослушное  воображение.  На  лбу
выступила испарина, ноги едва волочились. Позади  оставался  квартал  за
кварталом, и довольно скоро Макгвайру начало казаться,  что  он  потерял
ощущение времени и пространства. На каждом  перекрестке  он  внимательно
читал названия улиц, желая понять, где он сейчас находится и сколько еще
осталось пройти. И вдруг, неожиданно для самого  себя,  он  очутился  на
стройплощадке собора святого Симона. Священник механически поднял  вверх
голову и увидел в окне десятого этажа четкий силуэт сестры  Терезы.  Она
ждала.
   Перейдя улицу, Макгвайр обошел  дом  вокруг  и  приблизился  к  двери
черного хода, которую после смерти Франкино  по  настоянию  управляющего
всегда теперь держали запертой. Священник достал из кармана ключ, открыл
замок и исчез в темноте подвального коридора.
   В полном одиночестве он доехал на лифте до десятого этажа, но  уже  в
кабине  его  охватило  тревожное  чувство,  что  он  отсюда  никогда  не
выберется. Наконец лифт остановился, и двери, словно сжалившись над ним,
раздвинулись, выпуская священника в холл.
   Внимательно оглядевшись, он сразу  почувствовал  разлитую  в  воздухе
смертельную угрозу. Чейзен был где-то рядом. Но  скоро  все  это  должно
кончиться...  И  теперь  лишь  ожидание  близкой  развязки  поддерживало
душевные силы Макгвайра.
   Открыв квартиру Бэрдетов ключом, который недавно выделил ему для этой
цели ныне покойный Бирок, Макгвайр  вошел  внутрь.  Немного  выждав,  он
зажег верхний свет.
   - Бен! - позвал священник, вытирая вспотевшие ладони о пальто.
   Но никакого ответа не  последовало,  только  громко  тикали  каминные
часы.
   Он снова позвал Бэрдета, а потом  тщательно  осмотрел  всю  квартиру,
надеясь найти его где-нибудь задремавшим.
   Но Бена в квартире не было.
   Что же произошло?.. Ведь Бен обязательно должен был находиться сейчас
в своей квартире.
   Если и не по собственному желанию, то  так  должен  был  сделать  сам
Господь Бог!
   Отец Макгвайр с тревогой взглянул  на  часы:  до  полночи  оставалось
всего двадцать минут.
   Вероятно, произошло что-то непредвиденное...

***

   После минутного колебания бармен налил еще кружку пива.
   - Мне кажется, на сегодня вам уже хватит, - недовольно пробормотал он
и нахмурил брови  за  толстыми  стеклами  бифокальных  очков  в  дорогой
роговой оправе.
   Но Бен лишь тряхнул головой и попытался пошире раскрыть  глаза.  Веки
его уже слипались.
   - Со мной все в порядке,  -  произнес  он  и  тут  же  громко  икнул,
разглядывая свое отражение в зеркале, висящем за стойкой бара.
   - Это точно? - засомневался бармен. -  Конечно,  если  вы  уверены  в
своих силах и чувствуете себя хорошо, то и слава Богу. Я ничего не  имею
против, лишь бы мои посетители не падали пьяными прямо здесь.
   Бен рассмеялся, поднял кружку и шумно отхлебнул пару глотков. - Да  я
еще не успел и разогреться как следует, - с улыбкой сообщил он  и  опять
икнул. Бармен представлялся ему в виде большого расплывчатого  пятна,  а
все остальное вокруг выглядело, как на  абстрактном  полотне  Шагала,  и
Бену становилось все труднее определить, где же  тут  находятся  стулья,
столики и, собственно, посетители.
   - А вы меня помните? - снова обратился он к бармену,  слегка  склонив
голову набок.
   Бармен задумался, потом повернул голову, услышав,  как  его  окликнул
другой клиент, и пожал плечами.
   - Ну как же! - обиделся Бен. - Должны вспомнить! Бармен быстро  налил
кружку пива и отнес ее к столику, за  которым  скучал  одинокий  старик.
Сейчас,  кроме  Бена,  в  кабачке  осталось  всего  шесть   посетителей.
Вернувшись за стойку, бармен снова пожал плечами.
   - Простите, но я вас не помню, - честно признался он.
   - Но я же приходил сюда днем.  Пару  недель  назад,  -  заплетающимся
языком пытался доказать что-то Бен. - С детективом. Его фамилия Гатц.
   - К сожалению, я работаю здесь только по ночам, - объяснил бармен.
   - А ваше лицо мне почему-то очень знакомо, - не отставал Бэрдет. - Вы
меня не обманываете? Вас тогда точно здесь не было?
   Бармен вздохнул, глядя одним глазом на экран телевизора,  и  принялся
мыть кружки.
   - А тот полицейский, с которым я приходил, уже умер, -  сообщил  Бен,
засовывая в рот сигару. - Потому что его убили.
   - Неужели? - усмехнулся бармен.
   - Да... Именно убили, - подтвердил Бен. - И, кроме  него,  убито  еще
много людей.
   - Послушайте, - начиная раздражаться,  обратился  к  нему  бармен.  -
Может быть, вам уже пора домой, в постельку?
   Но Бен упрямо замотал головой.
   - Выслушайте меня! Ведь теперь вся моя жизнь - коту под хвост...
   И тут Бен неожиданно разрыдался. Бармен подошел к  нему  и  участливо
наклонился вперед.
   - Ну, перестаньте. Если вам хочется поговорить, то валяйте.  Я  готов
выслушать вас. Все, что вы хотите сказать, Не стесняйтесь.
   Бен утер глаза кулаком.
   - Погиб не только Гатц, но и священник. Его звали монсеньер Франкино.
А потом еще один полицейский - инспектор Бурштейн. И моя жена.
   Бармен недовольно поморщился, а  потом,  поправив  очки,  налил  себе
полную кружку пива.
   - И вы можете все это доказать? - спросил он. Бен кивнул  и  погладил
рукой толстую кожаную папку, а потом расстегнул молнию  и  вынул  оттуда
здоровенное распятие. Теперь он всегда носил его с  собой,  куда  бы  ни
шел. Так велел Дженкинс.
   - И что же, полиции ничего не известно? - удивился бармен.
   Бен рассмеялся, но  очень  скоро  лицо  его  снова  приняло  скорбное
выражение.
   - Кое-что они, конечно, уже знают. И даже очень  многое.  Наверное  -
все, кроме того, что случилось с  моей  женой...  Правда,  они  даже  не
подозревают, кто совершил все эти убийства.
   Бармен близоруко  прищурился.  Его  начинало  разбирать  любопытство.
Конечно, он в каждую смену слышал десятки самых невероятных историй,  но
он умел отличать пьяную  болтовню  от  правды,  и  теперь  рассказ  Бена
серьезно заинтриговал его. Бармен весь подался вперед.
   - Неужели? - искренне удивился он. Бен кивнул.
   - Но я не могу вам этого рассказать, - "-вздохнул он и,  замотав  для
убедительности головой, громко рыгнул.
   - Вам что-то мешает? - полюбопытствовал бармен.
   - Я дал  клятву,  что  буду  молчать,  -  сказал  Бен  и,  как  бы  в
подтверждение своих слов, прижал к губам указательный палеи.
   - Кому же вы клялись?
   - Ральфу Дженкинсу, - охотно сообщил Бен. Бармен достал зубочистку  и
принялся ковырять ею в золотых коронках.
   - А что это за тип? - продолжал расспрашивать он.
   - Мой сосед.
   - И он имеет какое-то отношение ко всем этим убийствам?
   - И этого я, к сожалению, тоже не могу вам сказать, - сокрушался Бен.
   - Послушайте, мистер! - с негодованием заговорил бармен. - Если,  как
вы утверждаете, в городе произошло убийство, и даже  не  одно,  а  сразу
несколько, и вы знаете,  кто  все  это  натворил,  то  вам,  безусловно,
следует не шататься по кабакам, а быстрее бежать в полицию и  рассказать
все, как есть.
   - Все равно этим делу не поможешь, - махнул рукой Бен и опять икнул.
   - Почему-же?
   - Потому что они ничего  тут  не  смогут  сделать.  Здесь  все  очень
запутано... И замешана не только Церковь, но и сам Господь Бог, а  также
Сатана. Понимаете?
   - А-а, - разочарованно протянул бармен. - Теперь мне все ясно. - И он
недовольно поморщился. - А вы, мистер, вообще-то в своем уме?
   - Можете спорить на что угодно, что я абсолютно здоров, - заявил Бен.
   -  Ну,  я  спорю,  только  когда  уверен  на  все  сто  процентов,  -
ухмыльнулся бармен. - Послушайте, мне уже страшно  надоело  узнавать  от
своих подвыпивших клиентов, что скоро наступит конец  света  или  явится
новый мессия. - Он опустил пустую кружку на стойку и вновь  наполнил  ее
до краев. - Меня уже от этого просто тошнит! Да и времени  у  меня  нет,
чтобы выслушивать подобную ерунду. Так что если вы позволите...
   Но Бен схватил его за руку.
   - Вы мне не верите?! Но ведь это  не  ерунда!  Я  говорю  вам  вполне
серьезно. Тут же целый заговор!..
   Бармен терпеливо отодрал пальцы Бена от своего запястья.
   - Если вы еще  раз  дадите  волю  своим  клешням,  я  вам  все  ребра
пересчитаю. Понятно? - пригрозил он.
   Бен испуганно отшатнулся  и,  вытирая  рукавом  слюни  с  подбородка,
взглянул на часы, прикрыв один глаз, чтобы  циферблат  не  двоился.  Без
четверти двенадцать. Пора уходить отсюда. Ведь он обещал Дженкинсу,  что
в полночь явится к себе домой и будет ждать там отца Макгвайра.  Правда,
идти до дома совсем недолго - минут пять И все же...
   - Мне, наверное, уже  пора,  -  объявил  он  и  поднялся  с  высокого
табурета.
   - Вот это вы  правильно  решили,  мистер,  -  примирительно  произнес
бармен. - Идите-ка лучше проспитесь. А утром,  когда  протрезвеете,  все
трупы уже исчезнут, и вы почувствуете себя  на  миллион  долларов.  Бен,
пошатываясь, схватил папку  под  мышку,  выронил  изо  рта  недокуренную
сигару и направился к двери. Он едва уже волочил ноги, оставляя на полу,
посыпанном перед уборкой влажными опилками, длинную извилистую  дорожку.
Наконец,  выбравшись  из  бара,  он  огляделся  по   сторонам,   пытаясь
определить, куда надо идти. Его дом находился всего в четырех  кварталах
отсюда: два на восток, потом поворот, и еще  столько  же  -  в  северном
направлении. Выйдя на улицу, Бен медленно перешел проезжую часть. Вокруг
было тихо, только где-то вдали гудела машина - видимо, у  нее  сработала
сигнализация. Сориентировавшись на местности, Бен  потер  ладонью  лицо,
чтобы хмель побыстрее прошел. В голове его никак  не  укладывалось,  что
сейчас он не спит, и ему действительно предстоит увидеть нечто  из  ряда
вон выход