там,  находящимся  в  пределах  его  досягаемости.
Неожиданно он остановился.
   - Ах, - укоризненно произнес он, - я же прервал ваш ужин.
   Элисон посмотрела на празднично накрытый стол.
   - Нет, я еще не начинала.
   - Это успокаивает. Я бы  чувствовал  себя  весьма  неловко,  если  бы
помешал невольно... Прием и  переваривание  пищи  должны  проходить  без
вторжения праздной болтовни. Вы не согласны?
   - Почему бы и нет? - сказала Элисон. - Я, например, жду джентльмена к
ужину. Его зовут Майкл, - добавила она,  обдумывая,  как  бы  повежливее
выпроводить соседа.
   - Вы замужем?
   - Нет.
   - Помолвлены?
   Она покачала головой.
   - Ах, просто друзья, - заключил он. - Но цветы дружбы порой  приносят
неожиданные плоды. - Он ухмыльнулся. - Определенно так!
   Элисон нахмурилась. Давно не слышала подобной пошлости.
   Чейзен,  широко  улыбаясь,  прохаживался  вокруг   стола,   оглядывая
безделушки с видом знатока. Затем он уселся во главе стола.
   - Спасибо за приглашение, - проворчал он.
   - Приглашение? - переспросила Элисон, не совсем понимая, что он имеет
в виду.
   - О да, да. Я чувствую,  когда  мне  хотят  предложить  присесть.  По
опыту. Я уже не молод, знаете  ли.  Так  что  я  просто  сэкономил  ваши
усилия, заранее поблагодарив вас. - Чейзен помолчал,  погладил  кошку  и
продолжал: - Три дня я собирался заскочить  к  вам,  но  как-то  все  не
получалось до сегодняшнего дня.
   - Я очень признательна, что вы сумели выкроить время.
   - Да, - согласился Чейзен, поправляя свои покореженные очки. - Я  так
люблю новых соседей. Старые, правда, мне тоже нравятся. Но новые  соседи
- это так прекрасно! Они напоминают мне о моей первой квартире,  которую
я снимал в двадцатые годы... Или нет, о моей второй квартире, которую  я
снимал в тридцатые... Впрочем, неважно. Это было так давно, что я  точно
не помню когда, но с новыми соседями мы неплохо проводили время.
   - Могу я вас чем-нибудь угостить? - прервала его воспоминания Элисон.
- Хотите вина или, может, что-нибудь из закусок?
   - О нет, время ужина еще не подошло, а  в  моем  возрасте  необходимо
соблюдать режим.
   - А животным?
   - Они питаются вместе со мной, - важно заявил старичок.
   Элисон подавила смешок. Странный  какой-то  разговор.  Но  сосед  был
забавным, и она почувствовала расположение  к  нему.  Элисон  присела  и
погладила Джезебель, кошка замурлыкала.
   Чейзен довольно улыбнулся.
   - Мортимер любит, когда его гладят по животику, - поведал он.
   Элисон протянула руку и дотронулась до птички.
   -  Сладострастное  создание,  -  хихикнул   Чейзен,   и   щечки   его
зарумянились. - Сладострастие и мудрость  -  редкое  сочетание  в  любом
животном, включая человека.
   - Я согласна с вами.
   - Я тоже, - отозвался Чейзен, - я тоже. Элисон  улыбалась,  не  зная,
что ответить.
   - Вы с кем-нибудь еще из соседей знакомы?
   - Разумеется, - отвечал он. - Я здесь всех знаю,  очень  милые  люди,
хотя, - он жестом пригласил Элисон наклониться, чтобы он мог шептать  ей
в самое ухо, - живет здесь один священник, на моем этаже, так, по-моему,
его место - в психушке. У него не все дома! - Старичок поднял  глаза  на
потолок, словно раскаиваясь, что позволил себе столь резкое суждение.  -
Бог меня простит, - проговорил он. - Но у него действительно  с  головой
не все в порядке. Целыми днями сидит у окна.
   - Агент по сдаче квартир упоминала о Нем.  -  В  самом  деле?  Элисон
кивнула.
   - Он наблюдал за нами, когда мы выходили из дома.
   - Понятно, - Чейзен помолчал. - Но не бойтесь, он никогда  никуда  не
выходит, и он очень тихий. Да, есть здесь еще такая квартира 4-А.
   - А там кто живет?
   - Никто. В том-то все дело. Ее никогда не  сдавали.  А  прочий  народ
здесь вполне приятный, и я... Хотя нет, постойте, чуть было не  забыл  о
тех двух женщинах со второго этажа. В них - зло. Они достойны проклятия.
   - Вы довольно строго судите, - заметила Элисон.
   - О! - ответил он.
   - Простите? - переспросила Элисон, не совсем поняв смысл его реплики.
   -  Не  спорьте!  Зло,  я  сказал.  Элисон  была  немного   ошарашена.
Откинувшись на спинку стула, она ожидала его дальнейших откровений.
   - Так о чем я говорил? - спросил старичок. - Дайте вспомнить.
   - О соседях? - подсказала Элисон.
   - Нет, что-то другое. До того. Нет. Ах,  брак!  Никогда  не  связывал
себя узами брака. Скажу по секрету, я всегда  относился  к  женщинам  со
страхом и подозрением. Без обид, моя дорогая.
   - Я и не думаю, что вы хотели меня обидеть.
   - Нет-нет, разумеется нет. Дайте вспомнить. Должен признать,  у  меня
есть  ужасные  слабости.  Когда  я  был  ребенком,  моя  бедная  мамочка
пыталась...
   Элисон украдкой бросила взгляд на часы в то время, как  он  Продолжал
монотонно что-то бубнить, словно заезженная пластинка. Уже десять,  пора
бы Майклу и появиться. Но, конечно, он,  как  всегда,  опоздает.  Элисон
начинала сердиться. Неужели он не может хоть раз в жизни прийти вовремя,
чтобы избавить ее от экскурсов в историю жизни Чейзена?!
   Рассказ старичка  был  исполнен  драматизма.  Голос  его  дрожал,  он
выпячивал грудь, стремясь набрать в легкие  как  можно  больше  воздуха,
чтобы подольше говорить без передышки. Элисон мало что слышала. Мысли ее
блуждали где-то далеко, а звук голоса Чейзена лишь убаюкивал ее.
   Где-то посреди его речи  она  вдруг  уловила  несколько  слов.  Снова
взглянула на напольные часы справа от  камина.  Неужели  он  вещает  уже
сорок пять минут? А  она  почти  все  пропустила  мимо  ушей!  Была  там
какая-то чепуха о Бронксе, пара баек о Великой  Депрессии,  перечисление
его жизненных достижений и бесчисленных мест работы, которые он  сменил.
Вот и все. Элисон забеспокоилась. А что если он захочет знать ее  мнение
насчет важнейших вех своей жизни? Ей придется промолчать. И скорей всего
на этом их  знакомство  закончится.  Впрочем,  если  произнесение  речей
относится к числу его любимых занятий, это, может быть, не так и  плохо,
- усмехнулась Элисон про себя.
   - Так что, как видите, дорогая моя Элисон,  Джезебель  и  Мортимер  -
единственные мои верные  друзья.  Конечно,  я  поддерживаю  приятельские
отношения с миссис Кларк из квартиры 4-Б, но лишь животные  способны  на
истинную преданность - или привязанность, как вам  угодно.  Я  делюсь  с
ними самым  сокровенным,  а,  как  вы  догадываетесь,  в  жизни  старого
человека много сокровенного.
   Элисон откинулась на спинку стула и  улыбнулась.  Рассказ  подошел  к
концу. Чейзен взглянул на часы.
   - Боже мой, - засуетился он, - им давно пора в  постель.  Вы  знаете,
что от недостатка сна кошачья шерстка становится клочковатой, а  перышки
у птичек слипаются?
   - Век живи - век учись, -  промолвила  Элисон  с  ноткой  сарказма  в
голосе.
   - Как это верно! Как верно! Что ж, я собирался лишь заглянуть  к  вам
на пару минут, а проторчал целый час. Весьма эгоистично с моей  стороны!
Вам же необходимо подготовиться к приему друга, так что я откланяюсь.  -
Он снял кошку со стола. - Наша маленькая беседа доставила  мне  истинное
наслаждение.  Жаль,  что  Джезебель  неразговорчива  сегодня.  Может,  в
следующий раз вам повезет больше.
   - Не сомневаюсь, - сказала Элисон. Чейзен  поднялся  и  направился  к
дверям.
   - Не беспокойтесь, я сам  открою.  Если  вам  понадобится  какая-либо
помощь, не стесняйтесь, стучите в мою дверь в любое время.
   - Спасибо за предложение.
   - Тц, тц, не стоят благодарности. Мне это лишь доставит удовольствие.
   - Мистер Чейзен, у меня есть одна  просьба.  Могу  я  воспользоваться
вашим телефоном в случае необходимости?  Телефонная  компания  никак  не
подключит мой.
   - Будь у меня телефон, я бы с радостью... Но  у  меня  его  нет.  Мне
некому звонить.
   Элисон сочувственно покивала головой.
   - Спокойной ночи, моя дорогая, - сказал он и предостерег: -  Ешьте  и
пейте в меру.
   - Спокойной ночи.
   - Я чуть не забыл. -  Чейзен  приподнял  кошку.  -  Скажи  "спокойной
ночи", Джезебель. - Кошка ничего не сказала.  -  Не  знаю,  что  на  нее
сегодня нашло. Может, простудилась. - Он покачал головой, пожал плечами,
вышел и закрыл за собой дверь.
   И Элисон снова осталась одна. Она повернула ключ  в  замке,  накинула
цепочку и вернулась к столу. Посмотрела на  сгоревшие  уже  на  четверть
свечи и заключила, что, несмотря на то что в  голове  у  Чейзена  полный
сумбур, его визит доставил ей удовольствие.
   Элисон взяла в руки вилку и начала постукивать ею по краю  тарелки  в
унисон с тиканьем часов, оглядывая празднично накрытый стол.  Неожиданно
она остановилась и  склонилась  над  столом.  Рядом  с  солонкой  лежала
маленькая, десять на четыре, фотография в скромной рамке. С черно-белого
глянцевого снимка  на  нее  смотрел  Чейзен  в  черном  костюме,  черном
галстуке, с букетом  роз  в  руке.  Он  улыбался  во  весь  рот.  Элисон
покрутила фотографию в руках. Странно,  что  она  не  заметила,  как  он
оставил ее. И почему он ничего не сказал об этом? Может, это  подарок  к
новоселью? Или у него такая визитная карточка? Как бы то  ни  было,  это
довольно мило. Элисон подошла к  камину  и  поставила  фотографию  точно
посредине. Старику будет приятно, когда он увидит ее, зайдя в  следующий
раз. Элисон отвернулась и нахмурилась. Она начинала терять терпение. Где
же Майкл?

Глава 5

   - Истерия может вызывать различные  заболевания,  -  заключил  Майкл,
когда Элисон закончила описывать свое самочувствие во время  похорон,  -
Но я не истеричка! - запротестовала она. Он  поправил  манжеты  рубашки,
звякнув блестящими золотыми запонками с инициалами  М.  С.  Ф.  -  Майкл
Спенсер Фармер. Они были очень  красивы.  Четырнадцать  каратов  золота.
Подарок Элисон ко дню его рождения в том самом июле.
   - Внешне нет, - согласился он. - Но мы-то с тобой знаем, а?
   Он проследил за ее реакцией. Элисон сидела, выпрямившись на стуле,  и
наблюдала за игрой отблесков пламени свечи на его смуглом  лице.  Взгляд
его живых темно-карих глаз был испытующим, каким-то даже  гипнотическим.
Майкл казался таким же,  как  всегда,  а  Элисон  между  уходом  Чарльза
Чейзена и его появлением замучила себя  вопросами  до  умопомрачения  Не
переменился ли он? А она сама? Даже после того, как он  вошел  в  дверь,
вопросы  продолжали  терзать  ее.  Она  лишь  кивнула  головой  в   знак
приветствия, решив, что так будет лучше всего. В конце концов у нее есть
причины сердиться: он опоздал на полтора часа, и это после того, как  на
полторы недели  задержался  в  своей  Албании.  Он  не  заслужил  нежной
встречи, он заслужил равнодушие. К тому же равнодушие - отличный  способ
скрыть  собственные  сомнения.  Но  сейчас,  после   обмена   подарками,
экскурсии по квартире, чудесного ужина, Элисон решила,  что  тревожилась
зря. И ей сразу стало хорошо и спокойно.
   - Я всегда говорил, что стресс оказывает влияние на весь  организм  в
целом, - продолжал Майкл. - Человек отгораживается от  внешнего  мира  и
сосредоточивается  на  своих  переживаниях  до  тех  пор,  пока  это  не
перерастает в настоящую болезнь или  симптомы  мнимой.  -  Он  приподнял
наполовину наполненный бокал вина, оглядывая заставленный посудой стол с
остатками ужина. - Ты могла бы заполучить и что-нибудь похуже мигрени.
   - Возможно.
   - Что говорят врачи?
   - Ничего.
   - А после возвращения ты хорошо себя чувствовала? - задумчиво спросил
он.
   - Да, - ответила Элисон, опустив эпизод в  студии  Джека  Туччи.  Она
посмотрела в сторону окна и подумала, что надо купить кое-что из мебели,
чтобы закончить оформление той части  гостиной.  Завтра,  после  ночи  с
Майклом, у нее будет самое подходящее для этого - немного сумасшедшее  -
настроение.
   Майкл откинулся на спинку стула и  зевнул  во  весь  рот,  запрокинув
голову и закрыв лицо руками.
   - Устал? - спросила Элисон.
   - Нет, но изрядно захмелел, - признался он, нежно поглаживая  бутылку
вина. - К тому же столько впечатлений за один день...
   - Каких именно?
   - Эта волшебная атмосфера - особенно свечи, твоя  новая  квартира.  -
Краешком глаза он уловил ее улыбку. - И ты. Я совсем не бесчувственный.
   - Я знаю, - согласилась Элисон, беря его за руку. - Все  так  и  было
задумано. Чтобы ты растаял, нужно просто немножко потрудиться.
   - Немножко?
   - Да нет, пожалуй, как следует. Майкл улыбнулся.
   - А ты неплохо меня знаешь.
   - Я давно тебя знаю.
   Он коснулся губами молочно-белой кожи ее руки.
   - Слишком давно.
   - Это как понимать?
   - Достаточно, чтобы научиться управлять моими эмоциями.
   - А у меня это получается?
   - Вполне.
   Они  посидели  молча.  Тишину  нарушало   лишь   тиканье   часов   да
потрескивание поленьев в камине.
   - Странно, -  заговорила  Элисон,  -  с  того  момента,  как  самолет
приземлился в нью-йоркском аэропорту, я не могла вынести  даже  мысли  о
доме. А сегодня вспомнила  все  четыре  месяца.  И  осталась  совершенно
спокойной.
   - Ничего удивительного в этом нет.
   - Почему?
   - Ты просто успокоилась. Я это чувствую. Она прикрыла глаза.
   -  Когда  я  прочитала  твою  записку,  я   очень   расстроилась.   И
разозлилась. Я вся была погружена в мечты о  нашем  воссоединении  после
разлуки. Очень романтично, между прочим.
   - И полезно. Встреча со мной немедленно сняла бы нервное напряжение.
   - Да.. Но тебя не было.
   - Прости. Я ничего не мог поделать.
   - Дела, - пробормотала она. Майкл кивнул.
   - Возможно, это даже хорошо, что я уезжал.  У  тебя  было  время  как
следует подумать.
   - О чем?
   - О своей жизни. Она ничего не ответила.
   - О том, что значит для тебя смерть твоего отца, - жестко добавил он.
Элисон похолодела.
   - Я достаточно передумала. - Она резко отвернулась. Наступила длинная
пауза.
   - С этим кончено! - закричала она. Она схватилась руками  за  голову,
глядя прямо перед собой широко  раскрытыми  глазами.  Затем  улыбнулась,
всеми силами изображая, что ничуть не взволнована.
   - Все! Хватит!
   Сидя неподвижно, Майкл наблюдал за ней и думал о чем-то своем.  Затем
вдруг помрачнел.
   - Что-то не так? - спросила Элисон, заметив,  как  он  переменился  я
лице, хотя ответ был очевиден. Но он тем не менее ответил:
   - Все в порядке.
   - Единственное, чему ты так и не научился, Майкл, это лгать мне.  Что
не так?
   Он поднял на нее глаза и спросил:
   - Перечислить все?
   - Не понимаю.
   Майкл поднялся со стула и не спеша,  с  бокалом  в  руке  прошелся  к
камину. Пошевелил кочергой поленья. Огонь разгорелся ярче.
   - Хороший огонь, - сказал он. Наклонился и бросил в  камин  еще  одно
полено Несколько минут он простоял, согнувшись, глядя на  пламя.  Элисон
спросила, о чем он задумался.
   - О разном, - отозвался он. - О  людях  и  домах,  о  пути  к  твоему
полному возрождению. - От него не ускользнуло ее  замешательство.  Часы,
стоявшие позади него, отбили  время,  примерно  через  шесть  секунд  им
вторили часы справа от него. Майкл отметил про себя расхождение. -  Твой
отец мертв, - с нажимом произнес он, словно совершая открытие,  и  снова
замолчал на несколько минут. - Ответь мне, пожалуйста, на один вопрос  -
Он снова сел за стол и пристально смотрел на нее.
   - Пожалуйста, - сказала Элисон. Она знала, что этого не  избежать,  и
лишь удивлялась, что Майкл не начал пытать ее раньше. Она  готовилась  к
этому весь вечер.
   - Почему ты ушла из дома?
   Элисон вопросительно взглянула на него.
   - Ты знаешь, что я имею в виду! Элисон блуждала взглядом по  комнате,
избегая встречаться с ним глазами.
   - Я хотела стать фотомоделью, а Нью-Йорк - самое подходящее место для
этого. - Заметно побледнев, она нервно накручивала локон на палец.
   - Это мы уже проходили. -  Майкл  подался  вперед.  -  Я  хочу  знать
настоящую причину. Причину, по которой ты ВЫНУЖДЕНА была уйти  из  дома.
Почему за семь лет ты  ни  разу  не  навестила  свою  семью?  Почему  не
позволила мне поехать вместе с тобой в июле? Мне продолжать?
   - Я хотела стать  фотомоделью,  -  монотонно,  словно  под  гипнозом,
повторила Элисон. Он тяжело вздохнул.
   - Отец сделал твою жизнь дома невыносимой.
   - Да, ты знаешь это.
   - И поэтому ты ушла из дома.
   - Если тебе угодно.  -  Она  отвела  глаза.  -  Что  ж,  скажем  так:
благодаря этому мне легче было покинуть дом Я никогда это не скрывала.
   - Есть что-то еще. Какая-то душевная травма. И на этот раз ты скажешь
мне все - Майкл скомкал салфетку и швырнул ее в салатницу. -  Твой  отец
умер, и таиться больше незачем  -  Он  помолчал,  ожидая  ответа  Элисон
сидела с каменным лицом.
   Он продолжил:
   - Что-то сделало тебя фригидной! Мы сумели решить проблему в том, что
касается физиологии, но мы так и не добрались до сути вопроса.
   Она закосила губу.
   - В тысячный раз говорю тебе: я хотела  стать  фотомоделью,  -  мягко
произнесла она, но в голосе ее чувствовалось напряжение. Эдисон  и  сама
не знала, зачем она отпирается и почему не расскажет ему  правду.  Но  с
другой стороны, она столько раз  уже  повторила  ложь,  что  та  как  бы
приобрела статус правды. Элисон поморщилась. Впервые  вранье  вызвало  у
нее отвращение. Она многим обязана Майклу; он с  ней  намучился,  прежде
чем  сумел  разрушить  психологический  барьер,  мешающий  ей   получать
удовольствие от нормальных отношений с мужчиной.
   - Что ж, не хочешь, как хочешь, - сказал он.
   - Не понимаю, почему тебе не дает это покоя.
   - Ты все прекрасно понимаешь. До тех пор, пока ты не  расскажешь  мне
правду, между нами что-то  будет  стоять,  и  ты  не  сможешь  до  конца
избавиться от своего прошлого. Но раз ты еще не готова, я приму  версию,
будто ты хотела стать фотомоделью. Но с одной оговоркой: на самом деле я
этому не верю.
   - Ты всегда остаешься юристом, -  сказала  Элисон,  в  очередной  раз
убеждаясь в неспособности Майкла вести разговор, не впадая в риторику.
   - Тем и интересна профессия адвоката: берешь факты, перемешиваешь их,
добавляешь немного соли и перца  и  приходишь  к  выводу,  что  основной
ингредиент как раз и отсутствует.
   - Или изобретаешь что-нибудь, чего там и в помине не было.  -  Элисон
взяла со стола веточку сельдерея и начала с  ожесточением  рвать  ее  на
части.
   - Никогда, - резко ответил Майкл. Он сидел, выпрямившись, и барабанил
пальцами по скатерти. - Я не терплю домыслов. Логика, только логика.
   - И все же тратишь девяносто процентов времени на пустые размышления.
   - Я никогда не размышляю впустую. - Майкл достал  из  кармана  тонкую
сигару и закурил, откинувшись на спинку стула. Он пристально смотрел  на
Элисон, его правое веко дергалось, выдавая волнение - Противно  смотреть
на то, как ты лжешь самой себе.
   - Майкл, я...
   - Да? Говори.
   - Мне нечего говорить, - отрезала она. -  Не  надо  больше  вопросов,
пожалуйста. Не мучай меня.
   Несколько минут он смотрел на нее. Затем взял ее за  руку,  лицо  его
потеплело.
   - Забудь все, что я сегодня говорил, - попросил он. Но в  голосе  его
еще звучали обвинительные нотки.
   - Хорошо, Майкл, - сказала Элисон и отвернулась.
   - Я говорю серьезно. - Майкл взял бутылку вина, встряхнул  ее,  чтобы
проверить, осталось ли там что-нибудь, разочарованно поставил обратно  и
побрел на кухню.
   Он возвратился с новой бутылкой бордо и со штопором.
   - Знаешь, который сейчас час? -  спросил  он,  вытаскивая  пробку  из
бутылки.
   - Нет, - ответила Элисон, не желая смотреть на часы.
   Майкл разлил вино по бокалам.
   - Три часа, если верить правым часам. - Он виновато  улыбнулся.  -  И
примерно три пятьдесят девять и пятьдесят четыре  секунды,  если  верить
левым. - Он сделал глоток из своего бокала и замолчал.
   - Не знаю уж почему, но я люблю тебя, - прошептала Элисон, поднимаясь
со стула. Она подошла к Майклу, присела  к  нему  на  колени  и  ласково
обняла его. - Черт тебя побери...
   Он бросил выразительный взгляд  в  сторону  спальни,  она,  улыб