и  узкая  скальная  отмель.
Абрайра вписалась в поворот,  как  автогонщик,  обогнула  линию  деревьев,
пронеслась через заросли тростников, и ябадзины последовали за нами.
     - Давай! - крикнула Абрайра.
     Перфекто бросил бомбу в заросли, потом он и Мавро начали  стрелять  в
воздух. Я поднял самострел. Бомба Перфекто взорвалась, мексиканский  волос
разлетелся над поверхностью и начал подниматься в воздух. Я  открыл  огонь
по водителю первой машины, хотя на таком расстоянии не смогу  пробить  его
броню: я надеялся отвлечь его.
     Две первых  машины  выскочили  из-за  поворота  и  влетели  в  облако
мексиканского волоса, тут же носы  их  опустились  к  земле,  раскололись,
машины вспыхнули. Две следующие, выходя из-за поворота,  успели  выключить
двигатели и повисли в воздухе. Затем над водой повисла и последняя машина.
     Мавро рассмеялся, выстрелил в небо над ними и крикнул:
     - Теперь они не будут так торопиться за нами!
     И действительно: ябадзины уменьшили скорость и следующие десять минут
шли за нами на расстоянии. Мы двигались на север, пока  река  не  свернула
резко в горы. И стала  всего  лишь  тропой  для  речных  драконов:  берега
высокие, дно углублено, через  каждые  несколько  сотен  метров  омут.  На
берегах большие гибкие деревья с крошечными  голубыми  листиками,  которые
нервно дрожали на ветру. Деревья росли так густо, что машины пройти  среди
них не могли,  и  ябадзины  вынуждены  были  двигаться  за  нами  по  реке
цепочкой.
     Деревья на берегах сменились выветренными скалами,  снова  показались
головы великанов, черные ямы глаз, гранитные лбы, скальные  подбородки,  и
среди них мечется множество потревоженных опаловых воздушных змеев.
     Каньон неожиданно кончился, впереди с утеса высотой  в  сотню  метров
спускался водопад. Наша машина  спуститься  так  круто  не  может,  дороги
вперед нет.
     Абрайра  остановила  машину,  и  мы  оглянулись.  За  нами  двигались
ябадзины в своем пыльно-красном вооружении. Я нажал кнопку  на  подбородке
шлема, вызывая телескопический прицел, и в ответ загудела оптика шлема. На
трех оставшихся машинах десять солдат. У одного шлем в  крови.  У  другого
рана на груди, и он прижимает  к  ней  платины  костюма,  очевидно,  чтобы
сдержать кровотечение. Машины движутся по реке  цепочкой.  До  них  триста
метров.
     Камни на берегах блестят от  брызг  водопада.  Перфекто  соскочил  со
своего места и подобрал меч, который Мавро взял у  хозяина  Кейго.  Достал
лезвие из  черных  лакированных  ножен  и  взмахнул  сталью  над  головой.
Крикнул:
     - Идите! Будем сражаться как люди чести!  Победитель  продолжит  свое
задание. Проигравший вернется домой!
     Он расстегнул шлем и бросил его на пол.
     - Что ты делаешь? - прошептала Абрайра.
     - Попробую уговорить их сражаться один на один, - ответил Перфекто. -
Помнишь? "Прекрасный стиль" войны? Это их обычай.
     Ябадзины переглядывались, они о чем-то заговорили друг  с  другом.  У
всех за поясом торчали wakizashi, маленькие мечи для харакири. Но только у
одного был tachi - большой боевой меч.
     Один из ябадзинов расстегнул шлем и на ломаном испанском крикнул:
     - Вы не знаете наших обычаев, nanbeijin. Что вы знаете  о  чести?  Вы
нарушили традиции и стреляли в нас из пулеметов. Вы хотите продолжить свое
дело, но это означает убийство наших жен и детей. Как мы  можем  допустить
это?
     Перфекто немного подумал, потом ответил:
     - Я не хочу сражаться оружием. У нас оно лучше, а у вас больше людей.
Кто может сказать, что из этого получится. Я хочу сражаться  с  человеком,
мечом против меча. И как  бы  ни  кончилась  эта  бессмысленная  война,  я
докажу, что я лучше.
     Ябадзины очень удивились. Они поговорили между собой. Наконец  рослый
самурай, тот самый, у которого был tachi, снял меч  со  спины,  расстегнул
шлем и бросил его на пол.
     Я ахнул. В ябадзине едва  можно  было  распознать  человека.  У  него
оказались огромные желтые глаз, как у тигра, и надбровные дуги так велики,
что искажалось все лицо. На месте висков бугры. Он лыс, и на первый взгляд
можно  было  подумать,  что  кожу  ему  раскрасил   художник,   она   была
оливково-зеленой, с извилистыми полосами цвета желтой охры. Но  достаточно
было взглянуть чуть внимательней, чтобы увидеть, что эти странные цвета не
краска, это пигмент. Цвет  его  кожи  -  явно  результат  вмешательства  в
генетику. Я знавал испанцев в Майами, которые платили за то,  чтобы  у  их
детей кожа была светлее и их могли бы принять за англичан.  Видел  голубую
кожу  немногих  оставшихся  в  живых  правоверных  индусов   в   Восточном
Исламабаде. Но ябадзин отличался от всех. Он часть за частью  снимал  свою
броню; под ней у него не было одежды, и мы увидели все его тело. На  лобке
волосы оливкового цвета, на животе -  оранжевого.  Исключительно  развитые
мышцы и очень длинные пальцы на руках и ногах. К  груди  каким-то  образом
прикреплены два диска с японскими иероглифами. Я не мог понять  назначения
этих дисков: либо какое-то кибернетическое усовершенствование, либо просто
механическое приспособление. Но вдруг понял, что это просто украшение,  да
и вся кожа у него тоже украшение, он превратил всю поверхность своего тела
в произведение искусства. И общее впечатление от этой  перемены  приводило
меня в ужас. Я никогда так не пугался химер, может быть,  потому,  что  те
химеры, которых я знал, внешне очень похожи  на  людей.  Но  этот  человек
ужасал меня на самом примитивной, глубинном уровне.
     Перфекто тоже разделся до шорт. Его бочкообразная грудь, руки и  ноги
казались тонкими, почти тощими по  сравнению  с  телом  ябадзина.  Но  это
обманчивое впечатление. В теле его огромная сила.
     - Будь осторожней с этим, - прошептала Абрайра. - Против  тебя  вышел
их лучший боец.
     - Si, - добавил Завала. - Даже когда он мертвым  будет  дергаться  на
конце твоего меча, держись от него подальше.
     Ябадзин  выбрался  из  своей  машины  и  пошел  навстречу   Перфекто,
перепрыгивая с камня на камень. Они встретились друг с другом на полпути и
низко поклонились.
     Потом вытянули мечи, держа их обеими руками, и стояли  на  расстоянии
нескольких шагов, внимательно следя друг за другом. Желтые тигровые  глаза
ябадзина не мигали.  Не  глядя  по  сторонам,  бойцы  начали  медленно,  с
бесконечной осторожностью передвигаться, как  движется  богомол  на  своих
стебельках-лапах.
     Руки Перфекто дрожали, он  все  крепче  сжимал  рукоять  меча.  Потом
сделал ложный выпад, надеясь застать  ябадзина  врасплох.  Но  ябадзин  не
поддался на хитрость.
     Перфекто  бросился  вперед,  меч  ябадзина  описал  гигантскую  дугу.
Перфекто отразил удар и отступил.
     Без  предупреждения,  не  моргнув  глазом,   без   всякого   видимого
напряжения мышц ябадзин напал.
     И тут Перфекто достиг состояния Мгновенности. Я не  мог  уследить  за
его движениями, так они были быстры, но в следующее мгновение меч Перфекто
пронзил сердце ябадзина, а сам Перфекто схватил  противника  за  руки,  не
давая ему выронить меч. Кровь брызнула из груди ябадзина и потекла по  его
животу, и я подумал, что он упадет,  но  ябадзин  продолжал  держать  меч.
Самурай использовал Полный Контроль, он остановил биение сердца,  перестал
дышать. Он должен был бы умереть через десять секунд, но, остановив сердце
и позволив своему телу функционировать, пока не кончится запас  кислорода,
он смог на мгновение продлить схватку. Но чем больше энергии он  тратил  в
схватке, тем быстрее терял сознание. Перфекто  продолжал  удерживать  его,
заставлял в тщетной борьбе тратить последние силы.
     Ябадзин вырвался и правой  рукой  потянулся  за  wakizashi.  Перфекто
ударил самурая коленом в грудь, оттолкнул назад.
     Ябадзин прыгнул к Перфекто, держа в одной руке wakizashi, в другой  -
tachi. Но Перфекто увернулся от него. Самурай остановился  и  метнул  свой
короткий меч, но промахнулся намного, потом упал на  землю  лицом  вниз  и
затих.
     Не дышал, не бился. Лежал так неподвижно, словно никогда и не жил.
     Перфекто извлек свой меч из живота самурая, вонзил лезвие в  землю  и
стоял, положив руку на рукоять, глядя на остальных самураев. Он спросил:
     - Это был ваш лучший боец? Лучше нет?  Или  вы  хотите  оспорить  мое
превосходство?
     Это зрелище прибавило мне нервной  энергии.  Осталось  только  девять
ябадзинов, и один из них, с раной в груди, обвис на сидении, глядя на бой.
     Начал  раздеваться  второй  ябадзин,  черный  человек  с  коричневыми
узорами, лентами, кольцами, завитками, как на крыльях бабочки. Одна нога у
него биопротезная, вместо пальцев на ней три больших когтя и еще шпора; но
раскрашена эта нога, правая, точно так же, как левая, словно покрыта кожей
поверх металлического протеза. У него большие пушистые усы и борода, и  он
крикнул: "Kuso kurae!", вытащил меч  и  прыгнул  на  землю.  Он  в  порыве
страсти сбрасывал с себя вооружение, и я  вспомнил  свое  состояние  после
поражений в симуляторе: как я напрасно надеялся на победу и какую  пустоту
ощущал внутри. У этого человека было такое же выражение.
     Абрайра прошептала в микрофон:
     - Они рассержены. И больше такого  не  допустят,  не  захотят,  чтобы
сравнялась численность. Никто не шевелитесь, но когда я скажу,  открывайте
огонь. Анжело и Завала, за вами стрелки. Мавро, ты берешь водителей.
     Ябадзин не стал кланяться Перфекто. Вместо этого он бросился  вперед,
размахивая мечом, и Перфекто вынужден  был  отражать  его  удары.  Ябадзин
действовал искусно и умело, быстро и коварно.  Град  ударов  обрушился  на
Перфекто,  и  каждый  раз  в  самый  последний  момент  лезвие  неожиданно
отклонялось в сторону, так  что  Перфекто  было  трудно  парировать  удар.
Ябадзин не беспокоился о защите, он хотел убить,  а  Перфекто  мог  только
обороняться: времени на контрудар у него не было.
     Во время шестого удара ябадзин изменил направление на середине, и меч
обрушился за запястье Перфекто, прорубил броню и глубоко впился  в  правую
руку.
     Перфекто пнул ябадзина в колено и отчаянно пытался парировать удар  и
нанести ответный.
     Это был отчаянный ход, самоубийственный.  Оба  оказались  беззащитны.
Оба умрут. Мавро понял это и, как только  Перфекто  отклонился,  выстрелил
самураю в грудь.
     Абрайра включила двигатели, и наша машина с воем двинулась  назад,  к
ябадзинам. Перфекто укрылся за камнем, и мы пронеслись мимо него. Я открыл
огонь и свалил одного стрелка, а второго ранил  в  лицо.  И  тут  ябадзины
открыли ответный огонь, и на нас обрушился дождь плазмы. Плазма залила мне
голову и грудь,  защитная  броня  предупреждающе  вспыхнула,  но  я  успел
свалить еще двух стрелков.
     Завала стрелял в пять раз быстрее меня, и четыре  ябадзина  буквально
взорвались, а я тем временем занялся раненым в грудь.  Абрайра  нажала  на
тормоза, мы столкнулись с машиной ябадзинов, и Мавро  крикнул:  "Вниз!"  и
сбил меня на пол.
     Завала по-прежнему стрелял трижды в секунду. Я даже не  заметил,  как
он перезарядил обойму. "Боже мой, подумал я,  он  мертвец!"  Завала  решил
погибнуть со славой и не обращал внимания на удары плазмы.
     Выстрелы Завалы разрывали тефлексовую броню ябадзина.  Я  видел,  как
осколки  разлетаются  во  все  стороны,  как  будто  Завала  стреляет   по
манекенам, набитым опилками. Он три или  четыре  раза  выстрелил  по  всем
самураям, даже по мертвым, которые уже полчаса лежали на дне машин.
     Я досчитал  до  пятнадцати,  а  плазма  жгла  мою  защиту.  На  груди
вспыхнуло горячее пятно. Мавро спас мне жизнь, толкнув вперед. Я хотел еще
две секунды стрелять, участвовать в бою.
     Я посмотрел на Завалу. Из щелей его  брони  било  белое  пламя.  Ногу
окутал густой жирный  дым.  Завала  упал,  и  я  бросился  к  нему,  начал
стаскивать  броню.  Рамы  его  ног  целы,  но  нити,  служившие   мышцами,
расплавились, восстановить их невозможно.
     - Как, во имя Господа, ты не поджарился? - крикнул я.
     - Увернулся, - ответил Завала.
     Абрайра и Мавро тоже упали, получив плазменные удары. Они ждали, пока
плазма перегорит, потом сели. Перфекто забрался в машину, поднял крышку  в
полу,  достал  медицинскую  сумку  и  принялся  накладывать  турникет   на
запястье. На левой голени у него виднелась круглая черная дыра, ее прожгла
плазма.
     - Я мог погибнуть! - кричал он в экстазе. - Но вы этого не допустили!
     Рана на руке у него глубокая, до самой  кости,  и  мне  пришлось  ему
помочь, запечатать кровеносные сосуды, наложить скобки и перевязать. Потом
я дал ему большую дозу обезболивающего. Рука у  него  сразу  опухла,  и  я
знал, что теперь он несколько  недель  не  сможет  ею  пользоваться.  Ногу
Перфекто обработать было легче:  рана  небольшая,  и  крупные  кровеносные
сосуды не задеты. Нужно было только срезать обожженную  плоть  и  наложить
повязку.
     Потом мы сняли шлемы и передохнули. Воздух был полон  дыма  и  запаха
сгоревшей плоти - похоже на жареную свинину. Чуждые запахи растений Пекаря
окутали меня.
     Следующие два часа Абрайра и Мавро возились с машиной.  Они  извлекли
поврежденные лопасти и заменили из частями,  снятыми  с  машин  ябадзинов.
Собрали также топливные стержни, оружие и пищу. У ябадзинов нашлось пиво в
холодильнике под полом. Мы сидели на скалах,  грелись  на  солнце,  ели  и
пили.
     Приятно быть живым и  иметь  возможность  поесть.  Мавро  и  Перфекто
говорили о том, как хорошо прошла битва, как мы все удивились,  обнаружив,
что Завала не погиб. Я часто облегченно смеялся,  и  все  остальные  тоже.
Завала  много  пил,  словно  выиграл  эту  схватку  в  одиночку.  Он   был
великодушен и все время повторял:
     - Ты хорошо  действовал,  Анжело.  Хорошо  сражался.  Прости,  что  я
сомневался в тебе. Мы еще сделаем из тебя самурая, ne? - Он похлопал  меня
по ноге и продолжал: - Такие отличные ноги!  Такие  сильные!  Хотел  бы  я
иметь такие ноги!
     Он шевелил своими протезами и смеялся.  И  все  время  предлагал  мне
пиво, словно это последнее пиво в мире.
     Мы всего на четыре часа отстали  от  армии,  но  Абрайра  торопилась.
Перфекто не в состоянии  был  сидеть  за  прицелом.  Мы  дали  ему  выпить
несколько порций пива, помочиться, потом надели на него броню и усадили  с
самострелом рядом с Завалой. Его защита пострадала от плазмы,  в  перчатке
образовалась дыра размером в мандарин, поэтому  Завала  занялся  починкой,
стал залеплять эту дыру. Я занял место Перфекто у пушки.
     Мы вернулись  по  реке,  выбрались  из  гор,  пробрались  через  рощи
деревьев с нервной листвой в пустыню. Завала сказал:
     - Давайте не пойдем тем же  путем.  Если  пойдем  следом  за  армией,
попадем в опасность. Сейчас уже поздно ее догонять.
     Волосы встали дыбом у меня на затылке, и я испытал предчувствие,  что
он прав. Но ничего не сказал, чтобы подтвердить свое  согласие.  Теперь  я
жалею, что не видел в тот момент глаза Завалы, его устремленный  вдаль,  к
источнику духовного знания, взгляд. Мы решили, что он  говорит  спьяну,  и
Абрайра продолжала  двигаться.  Завала  как  будто  сразу  забыл  о  своей
тревоге. Они с Перфекто запели старую песню о человеке, который напился  и
отправился искать свою постель в отеле, но  постоянно  попадал  в  постели
других людей. Мы неслись по холмам  и  по  бесконечной  пустыне,  заросшей
переплетающимися вьюнками.
     В сумерках мы увидели небольшой подъем в пустыне - не  холм,  а  так,
скорее складка местности. Перфекто закричал:
     - Помедленней! Меня сейчас вырвет! Это все пиво!
     Абрайра остановила машину и сказала:
     - Давай побыстрее!
     Перфекто встал, перегнулся через борт машины,  принялся  расстегивать
шлем, потом выпрямился и подозрительно осмотрел горизонт. Снова  застегнул
шлем, и его тревога заразила нас.  Мы  принялись  следить  за  горизонтом.
Перфекто принюхался и сказал:
     - Чувствуете запах?
     Мы все были в шлемах и не могли ощутить запах.
     - Похоже на цветы. Может быть, орхидеи. Не похоже на  пустыню.  -  Он
снова принюхался и посмотрел на  меня,  потом  начал  поворачивать  голову
вперед.
     Завала крикнул: "Нет!", ноги его дернулись, он  пытался  продвинуться
назад. В тридцати метрах выше по холму из дыры в земле выбралось  какое-то
существо, песок и ветки разлетелись во все стороны. Оно поднялось вверх на
пять  метров,  как  гигантский  красный  богомол:  заостренная  голова   с
выпуклыми фасеточными глазами, огромные передние лапы, нависшие, как  жала
скорпиона. Он щелкнул клешнями, и я инстинктивно наклонил  голову.  Мне  в
голову полетел шар с такой скоростью, что увернуться я все равно не успел.
     Шар ударился о шлем и сбросил меня на пол. Я посмотрел в небо.  Мавро
закричал и выстрелил из плазменной пушки,  над  головой  вспыхнула  жидкая
комета, трижды прозвучали выстрелы. Плазма ударила в  грудь  животного,  и
оно с грохотом упало  на  землю.  В  ушах  у  меня  зазвенело,  я  не  мог
сфокусировать взгляд. Почувствовал запах орхидей, очень сильный, как будто
рядом целое цветущее поле.
     - Пустынный владыка! - закричал Перфекто. - Сбил Анжело и Завалу!
     Я почувствовал, что кто-то тащит меня  за  руки,  оттаскивает  назад.
Крепкие пальцы раздвигали обломки шлема, убирали их, как  скорлупу  омара,
освобождали лицо.
     - Eshtoy bien, - сказал я. Все в порядке.
     - Анжело жив! - сказал Перфекто, лицо его расплывалось надо мной.
     Кто-то спрыгнул с машины, загремела броня.
     - Завала погиб, - сказала Абрайра. - У него разбит череп.
     Я не мог поверить в это. С трудом встал на колени. Задняя часть шлема
уцелела, и я отбросил ее. Абрайра на земле наклонилась к Завале,  закрывая
мне видимость. Защита Завалы цела, но шлем разбит на куски и залит кровью.
Мягко светится платиновым блеском грудь, нет ярких точек. Кровь остывает в
венах. Абрайра отодвинулась в сторону, открыв лицо  Завалы,  во  лбу  яма,
словно от снаряда. Смотрят пустые глаза. Выше на  холме  дымится  туловище
пустынного владыки.
     Я вцепился в перила машины, слезы мешали смотреть. В ушах по-прежнему
звенело, низкой гулкой нотой,  очень  похоже  на  звуки  рога.  Все  долго
молчали, просто стояли неподвижно и смотрели.
     - Надо похоронить его, - сказал Перфекто.
     Абрайра и Перфекто продолжали смотреть на Завалу.  Мавро  спрыгнул  с
машины, поискал и принес мне шар  -  круглый  камень  размером  с  большой
мандарин, совершенно гладкий, как будто обработанный вручную.
     - Сохрани это!  -  сказал  Мавро.  -  Метательный  камень  пустынного
владыки. Его отразил твой шлем. Тебе повезло, что ты не погиб.
     Что-то загремело на холме, и  туловище  мертвого  пустынного  владыки
начало приподниматься. Из норы выходило другое существо.
     - Смотрите! - крикнул я, и из норы высунул  голову  второй  пустынный
владыка.
     - Это одна из его самок, пустынная владычица, - сказала  Абрайра,  не
поворачивая головы. Существо  выбралось  из  норы  и  уставилось  на  нас.
Толстое брюхо служило противовесом верхней чести торса, голова  на  тонкой
стебельчатой шее. Но у самки  нет  передних  метательных  лап.  На  плечах
углубления, словно передние  лапы  у  нее  вырвали.  И  наши  шлемы  точно
напоминают морду этого существа.
     Пустынная владычица печально смотрела  на  нас,  переводя  взгляд  на
мертвого самца и обратно. Вслед за ней из  норы  выбралась  вторая  самка,
потом третья. Никто, кроме меня, не обращал на них внимание.
     - Здесь похоронить Завалу нельзя, - сказала Абрайра. -  Самки  съедят
его. Давайте погрузим его в машину.
     Абрайра и Перфекто подняли Завалу и  перевалили  через  поручни,  как
мешок с камнями. Мавро поднялся по холму и  осмотрел  мертвого  пустынного
владыку, потом заглянул в его  логово.  Самки  фыркали  и  отпрыгивали  от
Мавро, но, казалось, не испугались, а заинтересовались.
     - Эти существа знают, как обращаться со  своими  самками,