ы, возбуждение  победы.  Может,  вы  станете
одним из таких людей. С Эйришем вы хорошо справились. Отлично  выполненное
убийство. Вы умеете смотреть смерти в лицо. Вы выдержите.
     - Не думаю, - ответил я. И немного подождал.
     - Что-нибудь еще? - спросил Гарсон.
     - Как Тамара?
     - Тема закрыта. В будущем не спрашивайте! - сказал он. Потом мягче: -
Не очень надейтесь. Никаких изменений в положении. Вы нам  мало  что  дали
для начала. - И Гарсон отключился.
     Я стоял в коридоре и думал: Тамаре не лучше. По лестнице со смехом  и
разговорами спускался десяток самураев. Прошел мимо  хозяин  Кейго,  глядя
прямо  перед  собой,  словно  не  видел  меня.  Я  поклонился  и   сказал:
"Здравствуйте, хозяин". Он смущенно оглянулся,  кивнул  в  ответ  и  ушел.
Очевидно, я нарушил правила этикета, заговорив с ним за пределами  боевого
помещения.
     В спальне все готовились к утренней  тренировке.  Во  время  перерыва
Завала подошел к моей койке.
     - Сеньор Осик, - сказал он, - я надеялся, ты дашь мне антибиотиков, о
которых говорил. - Он говорил формально, ставя глаголы в третьем  лице,  и
мне показалось это странным, потому что сегодня  мы  через  многое  прошли
вместе.
     Я знал, что у него нет гнили и антибиотики ему не нужны;  симптомы  у
него чисто психологические, но мне было жаль его. С самой юности я не  мог
войти в дом, где есть собака, чтобы меня не укусила  блоха.  Я  знал,  что
невозможно, чтобы у всех собак были блохи, но как только я замечал в  доме
собаку, ноги и  руки  у  меня  начинали  чесаться  и  краснели.  У  Завалы
аналогичные симптомы.
     - Позволь взглянуть на твои руки,  amigo,  -  неформально  сказал  я.
Внимательно осмотрел его. Никакого побеления или хлопьев на коже,  никаких
нарывов. - Не вижу никаких признаков болезни, а эти  антибиотики  -  очень
сильное средство. У тебя будет от них понос и боль в  животе.  Воздержимся
еще несколько дней.
     - Ты уверен? - спросил Завала. - Микробы очень маленькие,  их  трудно
увидеть!
     Так  может  сказать  невежественный  крестьянин.  Я  очень  удивился.
Большинство знакомых мне киборгов очень эрудированы и  умны.  Нужно  очень
много денег, чтобы купить такие конечности, как у Завалы.
     - Откуда ты? - спросил я.
     -  Из  Колумбии.  Деревня  вблизи  Москеры.  -  Москера  -  меленький
прибрежный городок на юге  Колумбии.  Это  самый  бедный  район  Колумбии,
вдалеке от больших городов, здесь мало образованных людей. В таких  местах
полагаются на знахарей, поэтому неудивительно,  что  Завала  верит,  будто
можно увидеть микробов.
     - Ты купил свою прекрасную руку и ноги в Москере?
     Завала засмеялся, будто я придурок.
     - В Москере их просто нет. Когда  социалисты  пустили  чуму  на  нашу
деревню, я убежал и попытался  добраться  до  Буэнавентуры,  но  мои  ноги
умерли слишком  быстро,  и  я  не  дошел.  Падре  в  Гуапи  отвел  меня  к
партизанскому врачу в джунглях. Тот дал мне новые ноги при условии, что  я
буду сражаться в сопротивлении.
     - Понятно, - сказал я. - Что ж, давай еще раз посмотрим на руку. -  Я
взял его руку и принялся внимательно разглядывать, задел носом  за  волосы
на руке, будто пытаюсь увидеть микробы. - Должен сказать, - сказал я после
долгого разглядывания, - что я очень долго  занимался  медициной.  У  меня
прекрасное зрение, и я в своей жизни видел множество микробов. Но на твоей
руке я ни одного не вижу. Может, они уползли? Или,  еще  вероятнее,  когда
сегодня мы горели в симуляторе, это похоже на гниль, и  теперь  твой  мозг
тебя обманывает. - Я однажды слышал, как знахарь говорил так на ярмарке, и
надеялся, что моя импровизация похожа на слова настоящего знахаря и Завала
мне поверит.
     Он слегка улыбнулся и, по-видимому, успокоился.
     - Большое  спасибо,  дон  Анжело,  -  сказал  он  и  присоединился  к
остальным.  Все  принялись  снова  обсуждать,  как  победить  самураев   в
симуляторе.
     Я долго смотрел на него, и мне было очень печально. Он слишком глуп и
невинен, чтобы всю жизнь провести в войнах. Он туп и невинен, как  корова.
И даже глаза у него такие же печальные, как у коровы. Все  четверо  сидели
на полу и размахивали руками, создавая планы битвы. Мне было жаль  их.  На
самом деле им нужна не победа, не богатство и слава; их подлинная  цель  -
избежать боли и шока смерти в симуляторе, каждый раз как  они  проигрывают
схватку. Эти четверо объединились, чтобы спастись от боли. И мне пришло  в
голову,  что  это  четверо  представляют  общество.  Возможно,  не   такое
общество, как в Панаме, потому что они живут по другим правилам, но тем не
менее общество. Я представил себе, как буду жить с ними в джунглях Пекаря,
выращивать хлеб, бобы и кофе у маленькой хижины. Мавро  и  Перфекто  будут
моими соседями, а Тамара - она станет моим близким другом. И я понял,  что
хотя я больше не могу  служить  обществу  Панамы,  но  могу  служить  тому
обществу, в котором живу.
     Не  обдумывая  последствия  своего  решения,  я  слез   с   койки   и
присоединился к своей боевой группе, обсуждая предстоящую схватку.



                                    6

     Глаза Тамары раскрылись, и она протянула мне свою руку без  кисти.  Я
был  привязан  к  стулу  и,  хотя  отчаянно  хотел  помочь  ей,   не   мог
пошевелиться.
     В комнату вошла маленькая девочка со знакомой улыбкой и полила  водой
из синего керамического кувшина руку Тамары. Как в фильме, где  на  глазах
распускаются ирисы и маргаритки, рука отрастила кисть выросли пальцы,  как
стебли лозы в поисках солнца. Удивленный, я смотрел, пока  рука  не  стала
совершенно целой.  Потом  Тамара  постучала  себя  по  голове  только  что
отросшим пальцем, и палец казался безупречным, прекрасно сформировавшимся,
как у новорожденного.
     - Видите, дон Анжело, - сказала она, - мне не  нужен  комлинк,  чтобы
разговаривать с вами. Мне не нужны ваши лекарства. Вы забыли: я ведьма.


     Я проснулся после этого сна  о  Тамаре  на  девятое  утро  и  оглядел
спальню. Перфекто и Абрайра  стояли  у  стены  возле  своих  коек,  от  их
головных розеток отходили провода  к  компьютеру.  Корабельные  устройства
давали нам возможность видеть только одну программу  -  Мавро  называл  ее
"Шоу ужасов": мы смотрели, как самураи ябадзины убивают  наших  наемников.
Программа показывала голограммы различных сражений. Многочисленные  боевые
группы мчались по местности. На экране надписи указывали имена  командиров
групп. Слышно было, как разговаривают наемники, словно участвуешь с ними в
битве. Компьютер показывал каждую  схватку  только  урывками,  в  основном
тактику обреченных команд. На каждую схватку отводились  три  минуты,  при
этом мы становились свидетелями смерти множества наемников. За девять дней
тренировок ни одна группа не победила ябадзинов. Я начинал думать, что это
вообще невозможно. Но Абрайра и Перфекто каждую свободную  минуту  изучали
их тактику, создавая все новые планы победоносных действий. От напряженных
усилий они побледнели и, уставая, не в силах были улыбаться.
     Перфекто гневно застонал при виде чего-то на голограмме.  Ни  он,  ни
Абрайра не надевали маски или шлемы, чтобы отрезать  сенсорное  восприятие
реальности, поэтому с расслабленными лицами смотрели на  стену,  глаза  их
двигались вслед за невидимым изображением.
     Пустые обращенные  к  стене  лица  напомнили  мне  Тамару  в  тиковом
сундуке, бесконечно глядящую в потолок. Я ничего о  ней  не  слышал.  Даже
если распад дошел до того, что ей требовался рост  новой  мозговой  ткани,
все равно сейчас у нее должно уже быть значительное улучшение. Она  должна
прийти в себя, хотя потребуется несколько дней, чтобы  определить  степень
повреждения мозга. В идеале она отделается легкой потерей памяти. Но  если
ущерб велик, она может многое забыть, разучится  говорить  или  ходить.  Я
хотел отыскать ее, сам посмотреть на ее  состояние.  Руки  мои  зудели  от
желания коснуться ее, лечить, пока она не выздоровеет.
     Я сел на койке и принялся тренироваться, доставая ножи  из  ножен  на
запястьях и размахивая ими, словно рубил врагов. Приятно было  чувствовать
в руке  тяжелый  хрусталь.  Ножи  безупречные,  совершенные,  такие  могут
существовать только как  идеи  Платона.  Я  все  еще  не  узнал,  кто  мой
возможный убийца, и мне не терпелось с ним встретиться. Руки мои зудели не
только от желания коснуться Тамары.
     Перфекто фыркнул, и они с Абрайрой одновременно отключились.
     - Даже с божьей помощью ябадзинский бабуин не мог увернуться от этого
выстрела! - закричал Перфекто.
     - Он спрятался за камнем, прежде чем  его  защита  расплавилась.  Что
можно сделать? - спросила Абрайра. Она тоже была очень сердита.  Отбросила
прядь шоколадных волос.
     Перфекто сказал:
     - Но это невозможно. Я замерил реакцию самурая,  когда  наш  выскочил
из-за  дерева,  -  одна  пятая  секунды.  Никто  не  может  прицелиться  и
выстрелить так быстро.
     Перфекто прав: я не мог себе представить самурая,  достигшего  такого
совершенства.  Вероятно,  для  этого  нужны  долгие  годы  тренировок.   Я
представил себе Пекарь, планету,  разрываемую  на  части.  Города  пустые,
грязные, с грудами бетона на месте  небоскребов.  Дети  бесконечно  утюжат
пустыни в машинах на воздушной подушке, тяжелым трудом учатся  поджаривать
ябадзинов. Старые искалеченные киборги сидят по ночам у лагерных костров и
рассказывают о своих прошлых победах, а дети  представляют  себе,  как  их
враги взрываются, превращаясь в огненные шары.
     Абрайра повернулась ко мне.
     - Итак, Анжело, ты готов завтракать?
     - Да, - ответил я.
     - Что ж, боюсь, тебе придется поджарить несколько ябадзинов и  съесть
их в симуляторе. Ты переспал. Нам пора на тренировку.
     Я не расстроился из-за завтрака. Обработанные водоросли в любом  виде
- со вкусом сосиски, мороженого или  даже  хлеба,  от  них  у  меня  кишки
выворачивает. Я порылся в  сундуке,  среди  быстро  уменьшающегося  запаса
выпивки и сигар, отыскал хорошую бутылку коньяку и сделал большой  глоток,
надеясь, что это заменит мне завтрак.  Но  перспектива  боевой  тренировки
заставляла меня нервничать. За девять дней 27 человек  умерли  от  шока  в
симуляторах. Говорили, что корпорация Мотоки добавляет в  воду  наркотики,
чтобы прекратить эти смерти. Я в это не верил. Тем,  кто  умер,  позволено
было  умереть:  компания  не  желала   тратить   средства   на   установку
медицинского  андроида  возле  каждого  симулятора,   чтобы   тот   спасал
пострадавших. Такая роскошь в полете меж звездами стоит слишком дорого.  Я
выпил еще немного коньяку. И мы присоединились к Мавро и Завале  в  боевом
помещении.
     Кейго читал обычную лекцию  пяти  усталым  солдатам,  произнося  свои
немыслимые максимы:
     - Вы должны избавиться от вмешательства всего, что  может  вмешаться.
Научитесь  полной  сосредоточенности.  Посмотрите  на  него.  Видите,  как
блестит на нем пот mugga... - Он указал на потного, выглядевшего  безумным
химеру, с таким не пожелаешь встретиться в темном переулке. -  Будьте  как
он! Научитесь жить так, словно вы  уже  умерли!  Не  думайте  о  боли  или
смерти, о славе или бесчестье. Эта тропа ведет к  состоянию  munen  -  без
разума, когда воля и действие сливаются, становятся одним целым. - Солдаты
слушали Кейго с кислым выражением. Только Завала серьезно отнесся к совету
самурая. Эта формула успеха достаточно близка к волшебству и магии,  чтобы
она его заинтересовала.
     У хозяина  Кейго  было  странное  выражение  лица  -  гнев,  надежда,
озабоченность? Может, совсем другое.  Я  часто  не  мог  понять  язык  его
телодвижений. Размышляя, он хмурился и морщил лицо. Никогда не смотрел нам
в глаза. Я знал, что мы ему  нравимся:  смеясь  над  нашими  ошибками,  он
вежливо прикрывал рот рукой, никто из самураев так не поступал.  Но  когда
мы начинали говорить, он делал вид,  что  нас  не  существует,  смотрел  в
другую сторону, потом отвечал на вопрос, не глядя на нас, как  религиозный
фанатик отвечает на вопросы Бога. Говоря о себе, он бессознательно касался
носа указательным пальцем, а говоря о наших ошибках, он  подчеркивал  свои
слова движениями карате. Следить за ним - все  равно  что  видеть  впервые
незнакомое животное. Я не понимал мотивов его поступков. И  не  чувствовал
своего родства с ним как с человеческим существом.
     Когда я был ребенком, мы делали вид, что наши палки -  это  ружья,  и
сражались с чужаками на разных планетах. Но если все жители Пекаря подобны
Кейго, я неожиданно дорос до того,  что  действительно  буду  сражаться  с
чужаками на другой планете.
     Солдаты ушли, и мы участвовали в двух коротких схватках и были  убиты
в обеих. Завала во второй действовал хорошо и умер последним. Когда Завала
пришел в себя, Кейго немедленно подключил нас снова. И иллюзия  опустилась
на нас, как холодный тяжелый туман.
     "Сценарий 59. Патруль средней дальности".
     Машина с ревом поднималась в гору по глубокому снегу в сосновом  лесу
при свете двойной луны. Абрайра вела ее, легко  поворачивая  руль,  огибая
упавшие от ветра и стоящие деревья. Она разворачивалась так резко, что я с
трудом удерживался  на  месте.  Абрайра  исполняла  обязанности  водителя,
потому что Завала слишком пострадал в предыдущей схватке. Водители  обычно
больше всех страдали от огненной плазмы. Приятно было оказаться в сценарии
с полностью терраформированной местностью. Чуждый ландшафт ошеломлял меня,
но это путешествие казалось туристической поездкой по  застывшим  сосновым
лесам Земли. Холодный обжигающий ветер приносил с  собой  кристаллы  льда,
замерзшие дождевые капли проникали в машину. За нами вздымались и повисали
в воздухе струи снега. Впереди виднелся большой  белый  ледник.  К  нам  с
разных направлений  приближались  еще  две  машины,  но  предупредительный
сигнал не прозвучал.
     Было решено, что в присутствии нескольких боевых групп  разговаривать
в микрофоны шлемов будут только сержанты.
     - Группа номер один, Гектор Васкес, - сказал командир  группы  справа
от нас. - А вы кто?
     - Абрайра Сифуэнтес, группа два.
     - Пако Гарсиа, группа три, - это слева от нас. Я взглянул налево.  За
последние дни я много раз слышал, как хвалят  Гарсию,  говорят,  что  если
кто-то и  способен  одолеть  самураев,  так  это  он.  Команда  Гарсии  не
отличалась от остальных. Судя по росту, два человека и три химеры,  все  в
защитном вооружении, которое кажется черным в темноте.
     Абрайра сказала:
     - Хорошо. Ты старший.
     Гарсиа ответил:
     - Образуйте V, в двести метров  шириной.  Группа,  первой  услышавшая
сигнал, сворачивает к своим компадрес  по  другую  сторону  V.  Потом  все
отворачивают под прямым углом от приближающейся машины. Я хочу сесть им на
хвост. Абрайра, твоя группа пойдет впереди. Огибай эту гору. Я хочу, чтобы
на земле было много снега, когда они нас найдут.
     - Si, - одновременно ответили Абрайра и Гектор. Мы двинулись впереди.
Абрайра продолжала вести машину на полной скорости, и остальным водителям,
оба они люди, не химеры, трудно было удержаться за нами.
     С полчаса мы огибали основание горы.  Две  луны  над  головой  -  обе
меньше земной - давали мало света. Фонарей у нас  на  шлемах  нет,  только
инструментальная панель слабо  освещена.  Кейго  как-то  сказал  нам,  что
фонари сняли со шлемов ради нашей безопасности: машину,  в  которой  горят
эти фонари, легко замечают ябадзины. Только отражавшийся от  снега  лунный
снег помогал вести машину в темноте. Раньше у нас никогда не  было  ночных
сценариев, и в снегу мы никогда не воевали.
     Завала заговорил в микрофон, тяжело отдуваясь между словами..
     - Прошлой ночью мне снилось это  место.  Снилось,  что  мы  сражаемся
здесь с самураями. Мы их обманули, но я не могу вспомнить как.
     Его слова вызвали у меня странное ощущение. Я не мог  понять,  почему
Завала увидел такой сон.
     - Попытайся вспомнить, - сказал Мавро. - Возможно, это  важно.  Может
нас всех спасти. - В  его  бодром  голосе  звучало  одобрение,  но  где-то
глубоко таилось презрение. Завала начал записывать свои  сны,  считая  это
важным. И целые  дни  проводил,  стараясь  вспомнить,  что  видел  во  сне
накануне.
     -  Постараюсь,  -  ответил  Завала.  Через  несколько  мгновений   он
продолжал: - Сон имел какое-то отношение к нашей защите. Мы надели  что-то
непроницаемое. Японцы стреляли, но не могли пробить нашу защиту.
     -  Если  бы  только  ты  мог  вспомнить,  я  уверен,  мы   имели   бы
преимущество, - сказал Мавро. - А мои сны бесполезны. Мне однажды снилось,
что я занимаюсь любовью с огромной женщиной. Она стонала от  удовольствия,
которое я доставлял ей. Приходила в экстаз. Была похожа на Абрайру, только
больше.
     - Заткнись, - сказал Гарсиа в микрофон, и Мавро замолчал.
     Дневные прицелы  наших  ружей  бесполезны,  поэтому  Гарсиа  приказал
достать лазерные прицелы  и  потренироваться  в  прицеливании.  У  каждого
лазера свой цвет луча, чтобы мы не могли смешать  свои  лазеры  с  чужими.
Когда я прицеливался, голубое пятнышко  слева  показывало,  куда  придется
выстрел.
     Я несколько раз выстрелил в упавшие сосны, превращая их в факелы.
     Мы обогнули гору и начали подниматься  к  леднику,  занимавшему  один
склон. Костюмы не защищали нас от холода. Я начал  дрожать,  руки  у  меня
застыли. И я пожалел, что не бывал в горах Перу с Перфекто.
     Мы были у основания ледника и  приближались  к  темной  линии  сосен,
когда  Гарсиа  крикнул:  "Идут!  Сворачивайте  направо!"  Ябадзины  начали
стрелять  сверху  тремя  линиями,  надеясь  захватить  нас   на   открытой
местности.
     Мы свернули вправо, под ледник, оставаясь вне  пределов  досягаемости
их пушек. За снежным полем на крутом склоне рос сосновый лес. И сразу  под
нами в лунном свете блестела полоска серебристых облаков.
     Изменение направления движения нарушило наш строй; наша машина больше
не находилась на острие. Машина Гарсиа оказалась  в  вершине  треугольника
ближе всего к ябадзинам, машина Гектора была рядом с нами.
     - Ищите небольшую  долину,  не  шире  пятидесяти  метров.  С  крутыми
склонами. Хочу, чтобы они вошли в нее вслед за нами, - приказал Гарсиа.  -
Когда найдете, поливайте снег за вами плазмой. Пусть будет снежная завеса.
     Мавро выстрелил в снег за нами. Плазма  превратилась  в  ослепительно
яркий в темноте свет. И конечно, поднялся столб пара. Мы  вошли  в  редкий
лес и продолжали круто падать.
     Абрайра нажала на  тормозные  двигатели,  чтобы  замедлить  спуск,  и
увернулась от дерева. Я цеплялся ногами и руками. Кто-то в команде Гектора
начал молиться "Madre de Dios..." [Матерь Божья (исп.)], и я закрыл глаза.
     Спуск продолжался целую вечность.
     - Ведите настильный огонь! - приказал Гарсиа. - Может,  один  из  них
столкнется с деревом! - Мавро и  Перфекто  начали  стрелять  из  плазмовых
пушек; выстрели звучали "вуфт, вуфт". В темноте  плазма  настолько  яркая,
что я, даже закрыв глаза, видел перед ними белые точки.
     Абрайра лихорадочно работала, продолжая  уклоняться  от  деревьев.  Я
открыл глаза как раз вовремя, чтобы  увидеть  приближающуюся  поверхность.
Машина уткнулась носом в сугроб, меня сбросило на пол.  Абрайра  прибавила
мощности, и судно выбралось. Мы находились в долине с  невероятно  крутыми
сторонами - слишком крутыми для судна.  Гектор  двинулся  впереди,  и  его
машина подняла огромный столб снега, ослепив  нас.  В  долине  было  много
упавших деревьев и больших вулканических булыжников,  поэтому  всякий  раз
как Гектор огибал дерево или камень, он кричал: "Дерево  -  направо!"  или
"Камень - налево!", чтобы Абрайра знала, куда поворачивать.
     - Медленней! Продолжайте вести  настильный  огонь.  Хочу,  чтобы  они
пошли за нами! - послышался голос Гарсии.
     Он прав. Превосходное место для засады, и у ябадзинов нет выбора:  им
нужно двига