не
волновался. Все будет как в симуляторе. Я умру первым, и все будет как  во
сне.
     Я словно оказался в другом мире, в  котором  призрак  Флако  обретает
плоть. Со мной должны быть призраки, подумал я  и  почувствовал,  что  они
следуют за мной. Побежал быстрее. Услышал гремящий звук, но и  не  подумал
оглядываться. Это начали стучать мои зубы, точно так же они стучали, когда
я убил Эйриша. Мы пробежали по коридору и достигли лестницы.
     Сзади крикнул Перфекто:
     - Подождите, я иду!
     Но мы не стали ждать. Я, не обращая внимания на ступени, схватился за
перила и съехал на три уровня, иногда хватаясь крепче,  чтобы  затормозить
спуск.
     Когда мы оказались на четвертом уровне, Мавро сказал:
     - По четвертому коридору и направо в конце.
     Я последовал его указаниям, и, когда подбегал к концу, из-за поворота
показались люди в темно-синем - три самурая с мечами  наголо,  а  за  ними
несколько латиноамериканцев. Я понял, что Кейго предупредил их, чтобы  они
нас остановили, но на ближайшей двери  увидел  надпись  "Боевое  помещение
79". Они опоздали. Я бросился в дверную нишу.
     Добежав до двери, я открыл ее. И увидел  вспышку  серебра  и  красное
кимоно сержанта.
     - Тебе никто не говорил, что  нельзя  бить  женщину?  -  закричал  я,
понимаю, что несу чушь.
     Люсио смотрел на пол, спускаясь из машины. Увидев меня, он  удивленно
открыл рот. Мой хрустальный нож разрезал ему левый глаз, прошелся по  носу
и дошел до нижней челюсти. Порез был глубокий. Люсио упал навзничь,  и  на
меня брызнула кровь. Я удивился, как легко все произошло. Лезвие разрезало
плоть и даже часть черепа, словно я резал торт. Кто-то за Люсио  закричал:
"Боже!" и попытался оттащить его подальше.
     Люсио вскочил, прыгнул ко мне и пнул в грудь. Удар пришелся в верхнюю
часть живота. Воздух вырвался у меня из легких. Я пошатнулся и увидел, как
из-за  меня  выскочил  Перфекто.  Он  ударил  меня  по  голове  с  большим
энтузиазмом, чем нужно, и отбросил на безопасное расстояние.
     Я покачнулся, огни на мгновение вспыхнули очень  ярко,  и  оказалось,
что я сижу на полу и трясу головой, чтобы она не кружилась. У Перфекто  из
губы шла кровь, он склонился ко мне. Должно быть,  я  на  секунду  потерял
сознание. Два самурая стояли между нами  и  людьми  Люсио,  у  обоих  были
обнажены мечи.
     В глубине темного боевого помещения друзья поддерживали  Люсио.  Один
из них сказал:
     - Стой спокойно, амиго. Он тебя сильно порезал. Ты тяжело ранен.
     Но Люсио вырывался, пытался броситься на нас, кричал:
     -  Иди  сюда,  ты,  шлюха!  Отпустите  меня!  Я  убью  этого  старого
трахальщика! - И бил своих друзей.
     Я понял, что он кричит мне, потому что я его  порезал,  и  постарался
встать, но сделал это слишком торопливо. Закружилась голова.
     - Попробуй! - крикнул я.
     Мавро, стоя за мной, сказал:
     - Уходи отсюда,  Анжело!  Он  спятил!  В  этом  парне  сильная  кровь
конкистадоров!
     В голове его звучали страх и уважение. Я повернулся  и  посмотрел  на
него. Выглядел он очень холодно и расчетливо. Серебряные слезы блестели.
     Я прыгнул к Люсио не потому, что хотел ударить его, я  хотел  кричать
ему в лицо. Перфекто удержал меня, и я крикнул:
     - Во мне тоже сильна кровь конкистадоров, ты, mamon!
     - Ты сумасшедший! - закричал Люсио.
     Я чувствовал, как меня  схватило  несколько  рук,  Перфекто  и  Мавро
потянули меня назад в коридор и начали уводить. Люсио кричал:
    - Я убью тебя и буду трахать твою женщину! Ты
мертвец! Ты мертвец! Ты мертвец!
     А я кричал в ответ: "Трахай свою мать!" Тут я обнаружил, что  еще  не
восстановил равновесие, и чуть не упал.
     Перфекто удержал меня, и мы пошли назад, к своему боевому  помещению.
Слышался только стук нашего вооружения и тяжелое дыхание.
     Я повернулся к Мавро.
     - Почему ты сказал, чтобы я уходил от Люсио?
     - Он сумасшедший. Плохо сражаться с человеком в таком  состоянии.  Ты
можешь перерезать ему горло, и он еще пять минут будет рвать тебя,  прежде
чем поймет, что умер. Пусть успокоится. Тогда его легче убить.
     - Мне жаль, что мы потеряли твой нож, - сказал Перфекто.
     Я посмотрел на свою руку и понял, что в ней нет ножа.
     - Где он?
     - Его подобрал самурай. Однако в другой рукав к тебе он не заглянул.
     Он  прав.  К  правому  запястью  по-прежнему  прикреплен  нож.  Но  я
испытывал ощущение утраты. Нож был прекрасен. Мы подбирали части защитного
вооружения, которые я разбрасывал на бегу.
     В боевом помещении нас ждал Кейго.  Он  посмотрел  на  нас  и  сказал
кому-то в комлинк: "Они здесь". Абрайра сидела на месте водителя, Завала -
рядом с ней. Он протянул руку, чтобы  коснуться  ее,  утешить,  однако  не
касался. Шлема на Абрайре не было. У нее было измученное  и  встревоженное
лицо. Серебряные паутинки с ее  глазах,  казалось,  расширились,  и  глаза
перестали быть человеческими.
     Мавро хлопнул меня по спине и похвастал:
     - Какой сюрприз! Видели бы вы дона Анжело! Он махал ножом,  нисколько
не заботясь о здоровье и самочувствии Люсио! И чуть не отрезал ему голову.
Удивительно! Посмотрите: на нем кровь! Можно подумать, он забил свинью.
     Мавро думал, что это забавно. Я взглянул на свою защиту и увидел, что
она действительно забрызгана кровью.
     Абрайра странно смотрела на меня, словно собиралась  что-то  сказать,
но передумала.
     Кейго закричал:
     - Все вниз! На колени!
     Он извлек меч и указал на пол перед собой.  Мы  осторожно  подошли  к
помосту, глядя в землю,  и  склонились  перед  хозяином  Кейго.  Он  долго
смотрел на нас.
     Перфекто понимал самурая лучше нас всех. Он прижался лицом к  полу  и
закричал:
     - Прости их, хозяин, потому что они действовали в порыве гнева.
     Кейго тяжело дышал сквозь зубы, потом спокойно спросил:
     - Что они сделали?
     - Напали на Люсио и разрезали ему лицо - но они помнили твой приказ и
не убили его.
     Наступило неловкое молчание. Кейго смотрел на нас. Потом сказал:
     - Нужно было предварительно подумать.  Нужно  сначала  думать,  потом
действовать.
     - Но... ты сам учил нас, что не должно быть  никакого  разрыва  между
мыслью и действием, - сказал Мавро. - Ты хорошо научил нас.
     Кейго закричал по-японский,  и  ожил  и  начал  переводить  крошечный
прибор у него на воротнике:
     - Вы действовали безответственно и напали преждевременно.  О  чем  вы
думали? Где ваша честь?
     Мне это  показалось  странным  вопросом.  Я  не  понимал,  почему  мы
обесчестили себя, напав на Люсио.
     Мавро сказал:
     - Я бы отомстил за свою честь, если бы убил их!
     - Но ты обесчестил бы своих нанимателей, если бы преждевременно  убил
этих людей! - кричал Кейго. Потом он  успокоился  и  сказал  более  мягким
тоном, словно спорил с другом: - Корпорации Мотоки нужно, чтобы  все  были
живы, ne? О чем вы думали? Если восстановите свою честь, убив  этих  людей
сейчас, вам придется совершать харакири. Но этого не должно быть! Если  вы
убьете их, а потом умрете от собственных рук,  вы  заберете  у  корпорации
Мотоки десять жизней. Вы навсегда опозорите себя. Вы  не  выполните  своих
обязательств перед корпорацией!
     - Или вы хотите убить этих людей сейчас, а потом героически умереть в
битве? Хотите стать Божественным Ветром  и  умереть  героически?  -  Кейго
широко раскрыл рот, чтобы мы видели его язык. В отвращении сморщил лицо. -
Никто не может с уверенностью ожидать героической смерти. Вы не должны так
думать.
     - Итак, я вижу только один путь, на котором вы сохраните свою  честь.
Вы можете убить их сейчас, отличиться в битве,  а  после  войны  совершить
харакири.  Но  это  очень  неопределенный  план.  Даже  если  вы   сумеете
отличиться в битве, вы никогда не  будете  знать,  какой  ущерб  могли  бы
нанести эти люди ябадзинам. Вы можете совершать чудеса в битве, но  нельзя
быть уверенным, что вы себя оправдали. Возможно, вы так считали  в  гневе,
но сейчас гнев ваш уменьшился, и вы видите, что ни один из этих  путей  не
ведет к чести!
     Мавро горько сказал:
     - Я не об этом думал. Я думал:  мы  убьем  этих  людей,  а  потом  ты
простишь нас. Я думал, ты поймешь, что мы должны отомстить за себя.
     - Я... понимаю, - сказал Кейго. - Я тоже отомстил бы за  себя.  Но...
единственный путь, на котором вы можете отомстить своим врагам и выполнить
свои обязательства перед Мотоки, единственный путь, который я вижу, -  это
ждать окончания войны. Вы сразитесь с ябадзинами,  а  потом  убьете  своих
врагов. Так вы отплатите долг чести корпорации и отомстите за свою  личную
честь. Вы ведь не станете терять свои жизни  в  харакири,  ne?  Все  очень
просто. - Он  улыбнулся,  как  будто  объяснил  простую  истину  умственно
отсталым детям, и теперь надеется, что они поняли.
     Все молчали. Я поразился тому, как он  ограничен  в  своем  понимании
нас. Мне его представление  о  чести,  основанной  на  обязанностях  перед
корпорацией, так чуждо, что я с трудом  его  воспринимал.  Я  думал  не  о
чести, а о мщении. В Панаме человек  восстанавливает  честь  семьи,  когда
мстит за нее. Месть и честь  -  одно  и  то  же.  Но  обязательства  перед
нанимателем к чести не относятся. Очень странная концепция.
     Абрайра высказала мои мысли.
     - Ты не понимаешь. Мотоки  платит  нам  за  работу,  и  мы  стараемся
выполнить эту работу. Таковы пределы наших отношений. Работа на корпорацию
Мотоки не включает с нашей стороны понятие чести.
     Лицо Кейго исказилось в  гримасе  боли,  шока  и  недоумения,  словно
Абрайра  произнесла   предельное   богохульство.   Он   быстро   заговорил
по-японски. Послышался перевод:
     -  У  меня  язык  прилип  от  удивления!  Как  можно   не   исполнять
обязательства перед корпорацией Мотоки? Родители дали вам жизнь,  и  вы  у
них за это в долгу, верно? Но теперь Мотоки дает  вам  еду,  дает  воду  в
глубинах пространства. Одежда на вас дана вам Мотоки.  Атмосфера,  которой
вы дышите, создана Мотоки на вашем  единственном  спутнике  и  с  большими
расходами перекачана на корабль. За каждый ваш  вздох  вы  в  долгу  перед
Мотоки. Если забрать все,  что  дала  вам  Мотоки,  вы  мгновенно  умрете!
Взорветесь в глубинах космоса! Мотоки сохраняет вам жизнь.  Разве  это  не
означает долг чести? Разве этот долг не больше долга перед семьей?
     Прежде чем кто-нибудь из нас нашелся, Мавро сказал:
     - Нет. Мотоки использует нас как инструмент и платит за это.
     Кейго ошеломленно молчал.  Потом  поднял  руку  и  погладил  макушку,
пригладил  свои  черные  волосы.  Несколько  раз  раскрывал  рот,   словно
собирался заговорить, но снова закрывал. Очевидно, ему было  очень  трудно
понять слова Мавро. Я не мог видеть мир так, как видит  его  он  -  своими
хирургически преобразованными  глазами,  из-под  идеологического  покрова,
наброшенного социальными инженерами корпорации Мотоки. Он абсолютно предан
корпорации, готов умереть по ее приказу.  Я  не  видел  раньше  чудовищной
пропасти между нами: он в сущности никогда не понимал нас.
     Глаза его остекленели,  он  все  с  большим  ужасом  смотрел  в  пол,
совершено  отчужденный.  Обычное  деревянное  выражение   лица   сменилось
растерянным. Он  махнул  рукой  в  общем  направлении  симулятора.  У  нас
остается еще несколько минут боевой подготовки. И мы подключились.


     Мы плыли над волнистым океаном с водой, чистой, как  стекло.  Со  дна
поднимались ленты красных водорослей и качались на  воде,  как  гигантские
красные оливы. Стаи пластиковых птиц Пекаря сидели на водорослях,  опустив
концы сложенных, как у бабочки, крыльев в воду. При нашем приближении  они
расправляли крылья и отлетали.


     Кейго отключил нас. Он поднял голову и заговорил, словно наш разговор
не прерывался:
     - Я обдумал ваши слова. Вы говорите, что у вас нет долга чести  перед
корпорацией Мотоки, что нужды корпорации вам безразличны. Но если это так,
как я могу убедить вас сохранить жизнь вашим врагам, пока мы  не  выиграем
войну на Пекаре?
     Мы не знали, что ответить, и потому ничего не сказали.
     Он продолжал:
     - Если вы начнете драку с химерой Люсио и его людьми, я убью  вас  за
то, что вы не подчинились моим  приказам.  Я  говорил  с  хозяином  Масаи,
тренером Люсио. Если Люсио и его люди начнут драку с вами, их убьет Масаи.
     Абрайра сказала:
     - Мы будем сдерживаться до окончания войны на Пекаре. Но  Люсио  твое
решение не остановит, особенно теперь, когда он ранен.
     Кейго потер подбородок. Он сказал:
     - Масаи говорил с людьми Люсио. Они понимают. Они тоже согласились на
временное перемирие.


     - Придурки! -  сказала  Абрайра,  как  только  мы  вышли  из  боевого
помещения. - Люсио собирается напасть на нас. Вероятно, он сейчас смеется,
думая, что одурачил нас этим перемирием! - Она  нервно  шла  по  коридору,
держа руку у рта. - Анжело, как сильно ты порезал Люсио?
     - Глубокий порез, - ответил я. - Я ему  разрезал  один  глаз  и  нос.
Большую часть ночи проведет в операционной. И несколько  недель  не  будет
видеть этим глазом.
     - Хорошо. Сегодня вечером  изготовим  оружие.  Можно  расколоть  твой
сундук и сделать деревянные кинжалы - что-то, чем можно защищаться.
     Я вздохнул, мне не хотелось терять семейное наследие. Но  она  права.
Нам нужно оружие. Мы поднялись по лестнице на первый уровень,  и  к  концу
подъема я совершенно выбился из сил.
     В коридоре мы увидели мертвеца: он лежал точно так  же,  как  раньше.
Горячий ветерок по-прежнему дул на него, вздымая волосы, а  он  смотрел  в
потолок, подняв одну ногу. Мы подошли к нему, и мне не хотелось  поднимать
ногу и переступать через него. При тяжести в  1,5  "g"  казалось  каким-то
адским замыслом оставить здесь тело и  заставить  нас  перебираться  через
него.
     Мавро шел первым. Подойдя к трупу, он пнул его в спину.
     - Кто оставил здесь Маркоса? - закричал он. - Почему никто  не  убрал
его?
     Он снова пнул труп, на этот раз в  ягодицы,  и  нога  Маркоса  упала.
Мавро перешагнул через его тело.
     Маркос черными, непрозрачными глазами смотрел  в  потолок.  Я  увидел
сходство с лицом Тамары, когда она глазами зомби  смотрела  в  потолок.  И
снова почувствовал странную тягу, желание найти ее, узнать, что с ней  все
в порядке. Но желание слабое, я подавил его и переступил через  труп.  Она
уже несколько дней в сознании, но не связалась со мной. Я для нее ничто. И
то, что я по-прежнему о ней думаю, показалось мне шуткой.
     Мы добрались до  своей  комнаты,  и  Абрайра  начала  опустошать  мой
тиковый сундук. Достала сигары, лежавшие на дне, и спросила:
     - А эта книга тебе нужна?
     Она держала в руках небольшую книгу  в  кожаном  переплете,  красного
цвета, с потрепанными страницами. Эту книгу я  взял  у  Эйриша  -  "Святое
учение Твила Барабури".
     - Конечно, - ответил я, думая, что духовное просвещение мне  как  раз
сейчас необходимо.
     Она бросила мне книгу. Я подхватил ее и наудачу прочел стих: "Истинно
говорю: не грех для праведного убить неверного, ибо разве не  сам  Господь
поклялся уничтожить злых?  Поэтому  убивай  неверных  и  осуществляй  дело
Господа".
     Я рассмеялся и бросил книгу на пол. Мне казалось, что  святое  учение
должно быть несколько более святым. И какая ирония, что из  всех  книг  на
Земле я прихватил с собой именно эту!  Но  то,  что  эта  книга  нравилась
Эйришу, конечно, имеет смысл.
     Я продолжал  думать  о  мертвеце  в  коридоре.  Меня  беспокоили  его
открытые глаза. Очень напоминают глаза Тамары.
     Я вернулся, нашел труп и закрыл ему глаза.  Но  совершенно  напрасно.
Образ Тамары не так-то легко изгнать из сознания. Пока труп  лежит  здесь,
он будет меня раздражать. И я подумал, не оттащить ли его в лазарет.
     В лазарете есть специальный желоб, ведущий  в  помещение  двигателей.
Тело спустят по этому желобу, и его масса будет преобразована в энергию  и
поможет двигать корабль или превратится в еду и воду. Но я не могу отнести
труп в лазарет. Там Люсио. Я решил оттащить тело к  лестнице  и  сбросить.
Оно упадет на восемь уровней,  и  те,  кто  живет  внизу,  отнесут  его  в
лазарет.
     Меня отыскал Перфекто. Он подошел, неслышно ступая босыми ногами.
     - Что ты здесь делаешь один?
     - Хочу избавиться от этого, - ответил я.
     Он кивнул, схватил труп за ногу и развернул вдоль коридора. Я взял за
вторую ногу. Труп расползался и приклеивался к полу. Без Перфекто  мне  бы
не дотащить его до лестницы. Мы подтащили тело к колодцу  и  приготовились
сбросить его вниз. Лестница похожа на те, что ведут в канализацию: круглая
дыра и ступени,  уходящие  на  восемь  уровней  вниз.  Можно  одновременно
двигаться в противоположных направлениях. В любой момент на лестнице могут
находиться  двадцать  человек.  Мы  смотрели,  как  люди   поднимаются   и
опускаются, и ждали возможности сбросить труп.
     Перфекто что-то задумал, но не решался сказать. Наконец  он  набрался
решимости.
     - Знаешь, Мигель говорит, что хочет  чаще  тебя  видеть.  Он  к  тебе
привязан.
     - Он и так держится поблизости. Меня это душит, - ответил я.
     - Он очень хочет тебя видеть. Очень. Если Люсио начнет завтра  Поиск,
Мигель хочет помочь тебе.
     Я колебался. Перфекто излишне опекает меня. Но я не  мог  представить
себе, что и Мигель к нам присоединится. Однако кто знает?  Большинству  на
корабле, кажется, все равно, если их убьют. Мигель  может  быть  одним  из
таких людей. Неужели он бросится в огонь спасать меня, только  потому  что
привязан?
     - А каково это - быть привязанным? - спросил я.
     Перфекто пожал плечами:
     - Не знаю, смогу ли я объяснить. Слова редко могут  выразить  эмоции.
Похоже... похоже вот на что: я был в больнице, когда  родился  мой  первый
сын. До этого у меня было две дочери, и я не очень надеялся.  Но  когда  я
увидел сына, увидел, как он красив, хоть я его отец, я  поднял  ребенка  и
хотел ему только добра. Хотел, чтобы в мире его ждало  только  хорошее.  -
Перфекто говорил хриплым голосом. Он редко говорил о своей семье. -  Такое
чувство я испытываю и к тебе, Анжело, желание,  чтобы  тебя  ждало  только
хорошее. И Мигель испытывает то же самое.
     Интеллектуально я мог понять такую эмоцию. У меня самого  никогда  не
было детей, но хоть разделить это чувство я не мог, но понимал его.
     - Очень чистое чувство. Я бы  хотел  испытать  нечто  подобное.  -  Я
порылся в своих ощущениях и нашел только пустоту. -  Я  удивлен,  как  ты,
испытывая такие чувства, смог оставить семью.
     В глазах Перфекто показались слезы, он помигал.
     - Когда я узнал, что моя жена занимается любовью с другим мужчиной, я
хотел умереть.  И  записался  на  Пекарь  в  поисках  смерти.  И  так  как
корпорация Мотоки платит непосредственно моей семье, я решил, что мои дети
будут хорошо обеспечены те двадцать два  года,  которые  требуются,  чтобы
долететь до Пекаря. А после моей смерти получат  страховку.  Мне  казалось
это превосходным планом - пока я не увидел  тебя.  В  тот  момент  у  меня
словно родился сын. Ты теперь моя семья. И то же самое испытывает  Мигель.
Ты позволишь нам защищать тебя? - Губы его дрожали от возбуждения, пока он
ждал моего ответа.  Я  посмотрел  на  его  густые  волосы,  на  трехмерную
татуировку зверя  -  зверь  тоже  возбужденно  дрожал.  И  мне  показалось
странным, что он испытывает ко мне такое сильное чувство.
     - Нет. Я буду сам сражаться в своей битве. И если меня  убьют,  вы  с
Мигелем через неделю найдете кого-нибудь еще. И забудете обо мне.
     - Это не так легко. Привязанность нельзя порвать.  Если  тебя  убьют,
Мигель никогда не забудет чувства потери и своей вины.
     Я пожал плечами. Мигель меня не интересовал. И на Перфекто у меня нет
сил. Я не могу открываться навстречу  боли  других.  За  последние  недели
психическое напряжение симулятора, беспокойство,