,  добывая  таким  образом
информацию. Я подумал об этом человеке, запертом в другом модуле, ломающем
голову, как раздобыть информацию и добраться до меня. Я готов предоставить
ему информацию.
     - Как я уже говорил генералу Гарсону, Эйриш признался, что  убил  ее,
прежде чем я его прикончил, но я не спрашивал его, куда он девал тело.
     - Понятно... - ответил человек с хриплым голосом. - А как насчет  вас
самого? Можете вспомнить еще что-нибудь важное, все, что угодно.  Что  она
вам говорила о себе?
     - Сказала только, что прячется от своего  мужа.  Сеньора  Джафари.  Я
подумал, что в такой ситуации нетактично задавать личные вопросы,  а  сама
она ничего не говорила. Как я уже сказал Гарсону, если что-нибудь вспомню,
с радостью сообщу.
     - Понятно. Спасибо. Вы помогли гораздо больше, чем сами считаете.
     Он отсоединился.
     - Рад, что ты так думаешь, - сказал я в  пустоту.  Сосредоточился  на
звуках его голоса, такого хриплого и серьезного, постарался запомнить его.
Я теперь узнаю этот голос и, следовательно, узнаю человека.
     По цвету неба я видел, что Перфекто и Гектор уже добрались до машины.
Долина заполнилась светом: они с шумом двигались по  каньону,  выпуская  в
ночь струи плазмы. Когда они приблизились, Перфекто сказал в микрофон:
     - Анжело, заметил последнего самурая?
     - Нет, - ответил я.
     - Мы на твоем повороте замедлим скорость. Прыгай и садись  за  пушку.
Стреляй в любое укрытие, где может находиться человек.
     - Si, - ответил я.  Смотрел,  как  освещается  каньон.  Когда  машина
приблизилась, я повесил ружье на спину,  вскочил  и  выбежал  на  открытое
место.
     Они  вылетели  из-за  угла  на  скорости  в  60   километров,   потом
затормозили. Я ухватился за  поручень,  забрался  в  машину,  и  мы  снова
двинулись на полной скорости.
     Вел машину Гектор. Я сел за пушку и начал разряжать плазму в скалы  и
деревья. Подъем по каньону отличался от  спуска.  Плазма  хорошо  освещала
склоны. И снег не летел в лицо, ухудшая видимость. Слышен был  только  рев
двигателя и "вуфт, вуфт" плазмы. Мирная тишина.
     Тишина напомнила мне об остальных.  Они,  наверно,  уже  отключились.
"Мавро, вероятно, бродит по  помещению  и  улыбается",  подумал  я.  Мавро
по-своему  хорош,  он  очень  крепок  и  вынослив.  Он  мне  говорил,  что
переработанные водоросли три раза в день для него все равно что  роскошный
банкет после однообразной еды, которой кормила его подруга  только  неделю
назад. А что касается тяжелых тренировок, то Мавро хвастал, что в детстве,
когда он грабил пьяных и наркоманов,  ему  приходилось  труднее.  Люди  на
корабле хорошо на  него  реагировали.  Он  мог  войти  в  комнату,  полную
раздраженных и недовольных, и через минуту - а он все это время хвастал  и
курил сигару - они  начинали  смеяться  над  своим  недовольством.  Может,
именно эта его  способность  помогла  ему  уговорить  наемников  захватить
станцию Сол, чтобы помочь старику убийце уйти от полиции?
     Мы почти добрались до того места,  где  впервые  столкнулись  с  этой
горой, когда увидели ябадзина.
     Мы неслись прямо на дерево,  и  Гектор  со  стоном  качнулся  вперед.
Перфекто закричал: "Прыгай!" и начал  поливать  плазмой  сосну  на  склоне
каньона. Я нырнул в снег и  сел,  а  машина  в  это  время  столкнулась  с
деревом. Сосна, в  которую  стрелял  Перфекто,  вспыхнула  по  всей  длине
гигантским факелом. Самурай бежал вверх по склону, подальше  от  открытого
места. Я снял  ружье  и  включил  прицел.  Голубое  пятнышко  побежало  по
поверхности  следом  за  ним.  Он  оглянулся,  увидел  пятно   на   снегу,
развернулся и выстрелил.
     Я отскочил. Бедро нагрелось,  сюда  пришелся  его  выстрел.  Я  снова
отскочил.
     Перфекто сказал:
     - Я его достал!
     Я остановился. Перфекто сидел на корточках возле машины, держа  ружье
в руке, и нажимал на курок. Самурай не бежал, он бешено вертелся, так  что
Перфекто не мог прожечь его защитный костюм.
     Я выстрелил в ябадзина, чтобы заставить его подпрыгнуть.
     - Забей его до смерти! - крикнул я.
     - Неплохая мысль, - сказал Перфекто. Он встал и медленно пошел  вверх
по склону.
     Я продолжал стрелять, и самурай  бросил  ружье,  которое  мешало  его
танцу. Время от времени он делал шаг вниз, навстречу Перфекто.
     Когда Перфекто оказался в десяти метрах от самурая,  тот  прыгнул  на
него. Перевернувшись в воздухе,  он  ударил  Перфекто  в  грудь.  Перфекто
увернулся и  обрушил  свой  кулак  на  спину  самурая.  Защитная  перчатка
загремела.
     Самурай скользнул почти к основанию подъема.
     Он начал вставать, и я снова выстрелил в него, надеясь  оглушить,  но
поторопился, и выстрел пришелся в склон за ним. Перфекто  прыгнул  к  нему
вниз. Самурай еще не успел встать  и  казался  ошеломленным  и  потерявшим
равновесие, но  когда  Перфекто  оказался  рядом,  самурай  ударил  его  в
челюсть.
     Удар подбросил Перфекто в воздух. Перфекто упал на спину.
     Я выстрелил в самурая, но он снова завертелся,  направляясь  ко  мне.
Мои надежды на премию быстро рассеивались. Я побежал к застывшей машине  и
сел за пушку.
     Перфекто крикнул:
     - Я беру его!
     Я вовремя повернулся, чтобы увидеть, как Перфекто  напал  на  самурая
сзади. Мгновение виднелась только путаница защитного вооружения.  Перфекто
крикнул гневным задыхающимся голосом:
     - Стреляй в нас! Стреляй!
     Его шея громко щелкнула, и оба тела начали подниматься. Они понеслись
ко мне. Ябадзин нес Перфекто перед собой, используя его тело как  щит.  По
тому, как болтались руки и ноги Перфекто, я видел, что он мертв.  И  понял
гнев Перфекто в этот последний момент, его сознание своей беспомощности. Я
послал поток плазмы  в  ноги  ябадзину,  потом  в  руку,  сжимавшую  горло
Перфекто. Защита не выдержала температуры на таком  расстоянии,  и  плазма
прожгла руку. Я думал,  он  остановится,  но  он  продолжал  бежать,  и  я
выстрелил в край шлема  самурая,  высовывавшийся  из-за  головы  Перфекто.
Плазма ударила в шлем и вырвала большой раскаленный кусок.
     Ябадзин прыгнул на поручень машины, и я увидел обгоревшую  кость  его
ноги. Правая его рука безжизненно висела. Раскаленная плазма  прожгла  ее,
оставив только часть до локтя и еще  кусок  мяса,  свисавший  с  брони.  Я
смотрел на него и думал о всех своих смертях в симуляторе. И  никогда  мне
не приходилось терпеть такую боль, как сейчас этому самураю. Я закричал  и
вцепился ему в горло.
     Здоровой рукой он ударил меня в шею, разбил  мою  защиту  и  выбросил
меня из машины. Я задохнулся и понял, что у меня разорван пищевод.
     И пока я медленно  задыхался,  самурай  сидел  на  поручне  машины  и
смотрел на меня, потом набрал снега и прижал к остаткам своей ноги.


     Когда я отключился, Перфекто с трудом выбирался из своего костюма. Он
ударил шлем о стену, пинком сбросил поножи. Он  тяжело  дышал,  глаза  его
налились кровью от гнева, и я ни за какие деньги не стал  бы  подходить  к
нему. Нервы мои сдавали, но  я  чувствовал  себя  счастливчиком.  Все  мои
смерти в симуляторе в этот день оказались легкими. Завала ждал у двери.
     Кейго терпеливо сидел на своем  помосте,  окруженный  наемниками.  Он
ждал, когда мы уйдем, чтобы подключить их. Я снял костюм, повесил  его  на
стену и вслед за Перфекто и Завалой вышел из боевого  помещения.  Перфекто
смотрел на пол и стены, отводя взгляд от освещенных панелей потолка.
     - Ты на меня сердишься? - спросил я.
     - На тебя? За что?
     - За то, что мы проиграли схватку.
     - Нет, - ответил он. Голос его  звучал  относительно  спокойно.  -  Я
сержусь, потому что думаю, что самураи  жульничают.  Они  помещают  нас  в
такие ситуации, в которых мы не можем выиграть.  Не  дают  нам  ни  одного
шанса на успех. Я сражался с этим самураем врукопашную: человек  не  может
быть так силен.
     - Ты должен помнить, что он полтора года тренировался при ускорении в
1,5  "g",  -  сказал  я.  -  У  него  было   достаточно   времени,   чтобы
усовершенствовать свое мастерство и стать сильным.
     - Может быть. Но я все равно думаю,  что  они  жульничают.  Симулятор
увеличивает их силу и  сокращает  время  реакции.  Как  будто  они  должны
победить любой ценой.
     Завала  скептически  посмотрел  на  нас,  хотел  что-то  сказать,  но
промолчал.
     Я подумал о самураях в  симуляторах.  Если  они  работают  по  восемь
часов, могут ежедневно участвовать в  двадцати  стычках.  Никто  не  может
выдержать пытку двадцати смертей в день. Возможно, они  жульничают.  Но  у
них есть для этого основания.
     Мы поднялись по лестнице. Гарсиа и Гектор со своими группами  были  в
нашей комнате. Гарсиа оказался меньше  и  старше,  чем  я  ожидал,  внешне
робкий сероглазый человек, он постоянно менял  положение  рук,  словно  не
знал, куда их девать.  Я  некогда  был  знаком  с  женщиной,  у  нее  была
деформирована  рука,  и  она  таким  образом  скрывала  свое  уродство.  Я
внимательней посмотрел на руки Гарсии: на ладонях белые  шрамы  и  еще  по
шраму на запястье. Очевидно, Гарсиа играл  роль  Иисуса  Христа  в  обряде
какой-то секты и был распят. По этим признакам  я  определил,  что  он  из
Венесуэлы: там особенно распространены такие обряды.
     Рослый химера держал старую гитару и негромко  наигрывал.  Мелодичные
звуки заполняли комнату. Он запел старую боливийскую  любовную  балладу  о
женщине с  большими  грудями.  Кое-кто  набрался  смелости,  чтобы  слегка
улыбнуться. Мавро раскрыл мой ящик, и все уставились на бутылки. Очевидно,
все готовились праздновать  победу,  теперь  же  приходилось  поддерживать
видимость бодрости.
     Мавро сказал:
     - А вот и человек, которому принадлежит эта выпивка.  Можно  начинать
вечеринку! - Он передавал бутылки с виски "Флора Негро", и  все  принимали
их с благодарностью.
     Мавро дал бутылку и мне, и  я  сделал  глоток.  Слишком  скоро  после
симулятора: горло сжалось, и мне пришлось выплюнуть виски на пол.
     Посетители разглядывали нашу комнату, словно средневековые крестьяне,
впервые попавшие в замок. Обычные казармы на корабле не так просторны. Все
одобрительно загудели.
     - Как легко помешать красть вещи, если есть хорошая комната  и  такой
сундук, - сказал кто-то.
     Я почувствовал беспокойство  из-за  того,  что  эти  незнакомые  люди
завидуют мне. И видел, что Перфекто испытывает то же самое.  Он  посмотрел
на голубые линии на полу, заметил, что их  стерли  ногами  посетители,  не
обращающие внимания на наши территории, и от этого нервничал.
     Мы лежали на койках, сидели на полу, пили и курили,  со  всех  сторон
обсуждали нашу ускользнувшую победу, хвастали, как хорошо мы  справлялись.
Мигель и я убили по два самурая. Мавро наградил нас бутылкой сухого  вина.
К этому времени  я  выпил  полбутылки  виски,  и  оно  не  совместилось  с
предыдущей выпивкой, и скоро мне стало казаться, что алкоголь прожег мне в
животе дыру. Разговоры превратились  в  сплошной  гул.  Голова  отяжелела,
лицевые мышцы стали жидкими, как расплавленный пластик. Я сидел на  койке,
свесив голову, и представлял себе, как моя верхняя губа  течет  по  зубам.
Скоро она потечет по подбородку. У человека в ногах моей кровати оказались
проблемы с газами, он начал  пукать.  Каждый  раз  как  он  пукал,  кто-то
говорил: "Кажется, лягушка квакнула", и мы все смеялись.
     Я хотел спать, но мысли мои все время возвращались к Мартинесу,  тому
самому человеку, который  выдал  себя  за  адъютанта  Гарсона.  Я  закатал
матрас, столкнув при этом пару спящих гостей, достал биографии и  вышел  в
коридор, чтобы позвонить всем, кто сел на корабль на станции Сол.  Выпивка
почти ослепила меня, и мне трудно было читать  коды  комлинка.  Когда  все
отозвались, я сказал: "Лягушка" и отключился.  У  двоих  оказались  низкие
серьезные голоса, настолько похожие, что я их не различал: Альфонсо Пена и
Хуан Карлос Васкес. Я внимательно прочел их  биографии.  Строчки  написаны
словно  на  биллиарде,  едва  различимом  сквозь  густой  туман.  Прочитав
что-нибудь, я должен был долго думать, чтобы  понять  смысл  прочитанного.
Альфонсо оказался рослым человеком, работавшим  в  мастерской  по  ремонту
прицельных систем оружия, использующего элементарные  частицы.  Как  можно
отремонтировать  прицел  элементарных   частиц?   Чем   он   действительно
зарабатывал на жизнь? Этого я не знал. Не знал, и умеет ли он  чинить  эти
самые  прицелы.  Хуан  Карлос  оказался   водопроводчиком,   бежавшим   из
Аргентины, это был киборг с серебряным лицом со станции  Сол.  Его  работа
мне понравилась. Водопроводчик - это  понятно.  Что-то  такое,  что  легко
удерживается  в  сознании.   Достаточно   сказать:   "Вот   этот   человек
водопроводчик", и все поймут,  что  ты  имеешь  в  виду.  Вообще  если  бы
кто-нибудь  прошел  по  коридору,  я   бы   ему   сказал:   "Хуан   Карлос
водопроводчик". Помню, как я пытался прочесть  язык  его  телодвижений  на
станции Сол. Он казался совершенно спокойным. "Но, может быть, подумал  я,
этот пес всегда спокоен, когда планирует  убийство".  Он  аргентинец.  Это
плохо. Именно в Аргентине никитийские идеал-социалисты  впервые  захватили
власть. К тому же он киборг, хотя и не военной модели. Джафари возглавляет
разведку киборгов в Объединенной Морской Пехоте. Так что все имеет  смысл:
Хуан Карлос киборг, аргентинец и  убийца.  И  водопроводчик.  Я  пошел  по
коридору, чтобы отыскать его и убить.  Но  через  двадцать  метров  увидел
лестницу, ведущую к шлюзу, и вспомнил, что мне до  него  не  добраться.  Я
решил рассказать  своим  компадрес  о  том,  что  узнал,  но  вначале  мне
захотелось выпить, поэтому я сел и оглянулся в  поисках  своей  бутылки  с
вином, потом вспомнил, что оставил ее в комнате, и уснул.


     Чуть позже меня разбудил Сакура. Он  наклонился  ко  мне  и  тряс  за
плечи. Ниже по коридору два служебных робота мели пол.
     - Слушай, ты не болен? Спой для  меня  гимн  корпорации  -  от  всего
сердца. Мотоки Ша Ка! Покажи свою благодарность Мотоки!
     Он громким голосом строчка за строчкой пел гимн.  Он  застал  меня  в
одиночестве и беспомощным, поэтому пришлось ему подпевать. Гимн был  спет.
Я сидел и смотрел, как он спускается по лестнице в поисках другой жертвы.
     В коридоре было тихо, негромко гудели моторы обслуживающих роботов. Я
неожиданно замерз, и произошло нечто странное: я ощутил чье-то присутствие
в коридоре, присутствие какого-то невидимого существа.  Призрак  Флако.  И
хоть я его не видел, я был уверен, что он здесь. Я чувствовал, что он идет
по коридору ко мне, потом  проходит  к  лестнице.  Тут  он  остановился  и
посмотрел на шлюз, как бы показывая, что  хочет  найти  Хуана  Карлоса.  Я
знал, что на меня, за то что я позволил его задушить, он не  сердится,  но
хочет отомстить своим убийцам. Убить друзей  Джафари.  Волосы  у  меня  на
затылке  встали  дыбом.  Что-то  подобное  я  испытывал,  когда  собирался
оставить Тамару, - чувствовал присутствие ее духа, но на этот раз  чувство
гораздо сильнее.
     Разумом я понимал, что никакого призрака нет. Психологи доказали, что
люди видят призраков в ответ на сильный стресс: смерть любимого  человека,
трагическое происшествие. И, конечно, в последние несколько дней я испытал
такой стресс. Но ощущение присутствия Флако было сильнее логики. Я встал и
побежал в нашу комнату.
     Добежав до нее, я постарался собраться. Глупо, если увидят мой страх.
Я вспомнил вечер  в  маленьком  курортном  городке  Сьерра  Мадрес  вблизи
Мехико. Вечер был прохладный, воздух неподвижен, и я решил пройтись. Выйдя
из-за угла своего отеля, я увидел у входа серебристую человеческую фигуру.
На мгновение я испугался, решив, что это призрак,  но  привидение  тут  же
растворилось, и я  понял,  что  это  такое:  кто-то  стоял  тут  несколько
мгновений назад, воздух вокруг тела нагрелся,  а  когда  человек  вошел  в
дверь, теплый воздух остался. И мои протезы-глаза увидели  этот  воздух  в
виде  туманной  фигуры.  Странное  происшествие,  больше  оно  никогда  не
повторялось. Но вот этот случай с Флако - это что-то совсем другое.  Я  не
видел Флако, только чувствовал его.
     Я услышал, как за дверью кто-то говорит:
     - Ты... ты не мможшь.. слишкм много  от  него  ожидать...  -  говорит
химера, по-моему, Ноэль... - он старик.
     - Мы всегда проигрываем из-за него. - Голос Мавро.
     - Да, - сказал один из людей Гектора. - Если  бы  Анжело  удд...дарил
этого п...ппследнего самурая...  пп...просто  толкнул  его,  плазма  могла
бы... пробить его. Пробить ему ногу. И что? Мы победили бы!
     Я распахнул дверь. Те, кто еще был трезв, повернули ко мне головы.



                                    7

     Мигель, химера из группы Гарсиа,  сидел  в  комнате  спиной  ко  мне.
Мигель заплыл жиром, и него бочкообразная грудь и невероятно толстая  шея.
Когда я вошел, он резко повернул свою лысую голову, чтобы видеть  меня,  у
него светло-голубые глаза, как у совы, и это меня удивило. С такой толстой
шеей он не может быть таким подвижным. Я знал, что люди в комнате говорили
обо мне, но не понимал, на кого сердиться, - кроме Мавро.
     - Вот  в  чем  наша  проблема,  -  продолжал  Мигель,  возвращаясь  к
обсуждению. Голос его звучал твердо, хотя  глаза  блестели.  -  Мы  всегда
недооцениваем этих ябадзинов. Когда мы воевали с социалистами, они не были
лучше нас. Они никогда не участвовали в настоящей войне.  Но  эти  самураи
тренируются в боевом искусстве всю жизнь.
     Я был сердит на Мавро. Указал на него.
     - Ты... ты гг...говорил нехх...хорошие вещи обо  мне.  Я  сс...лышал,
как ты их гг...говорил.
     Гарсиа повернулся и сказал:
     - Мы не говорили о тебе,  дон  Анжело.  Ты  вообразил  себе  это.  Мы
говорили  о  ябадзинах.  Перфекто  считает,  что  они  следят  за   нашими
разговорами в симуляторах - хотя наши искажающие устройства делают  это  в
реальной жизни невозможным. Но я не согласен: даже если они заранее  знают
наши планы, это не объясняет их поразительного боевого мастерства.  Я  как
раз говорил, что, только упражняясь всю жизнь, можно достичь этого. -  Его
невинный тон заставлял меня ему поверить.
     Я посмотрел на него и смутился. Должно быть, я все-таки ошибся, когда
решил, что Мавро говорит обо мне недоброжелательно. Пересек комнату и  сел
на койку Абрайры. Один из людей Гектора спал на койке, но  он  прижался  к
стене, и у меня было достаточно места.
     Завала рассмеялся, и все повернулись к нему.
     - Ты надо мной смеешься? - спросил я. - Издеваешься надо мной?
     - Я смеюсь над вами всеми!  -  ответил  Завала.  -  Какие  умники!  -
насмехался он. - Вы удивляетесь, почему самураи бьют вас.  Говорите:  "Они
бьют нас, потому что жульничают.  Бьют,  потому  что  они  сильнее!  Бьют,
потому что учатся стрелять, еще когда сосут грудь матери! И  говорите  эти
глупости, будто они имеют  значение.  Так  всегда  с  вами,  умниками:  вы
считаете, что если говорите о чем-то, значит понимаете. Вы не видите  того
в ябадзинах, что очевидно: их духи сильнее наших. Они бьют нас силой своих
духов. - Он рассмеялся. Вообще он  был  очень  напряжен  и  казался  самым
трезвым в комнате.
     - Ага. Я таких встречал, - сказал Гарсиа.  -  Ты  не  веришь  в  силу
разума. Держу пари, твой отец был деревенским колдуном.
     - Проиграешь! - сказал Завала. - Мой отец был фермером  и  ничего  не
понимал в магии.
     - Тогда держу другое пари, - сказал Гарсиа. - Держу пари, что если мы
изучим вопрос, найдем причину, почему самураи всегда побеждают нас.
     Завала склонил голову набок, почесал затылок серебряным пальцем своей
искусственной руки, словно стараясь вспомнить, о чем идет речь.
     - Хорошо. На что спорим? На миллион колумбийских песо?
     Гарсиа удивленно раскрыл рот. Очевидно, он говорил  фигурально  и  не
хотел спорить. Немного подумав, он сказал:
     - У тебя есть миллион