под контроля, -
возразил дзай с такими взрослыми интонациями, что гоблин не выдержал -
расхохотался.

- Я даже Учителям не собираюсь об этом рассказывать, - серьезно сказал
мальчишка. - Впрочем, любой дзай на моем месте... - Он вздохнул. - Жалко,
не прославлюсь...

- Не грусти, малыш. - Подошедший Ули-Ар хлопнул дзай по плечу, едва не сбив
его с ног. - У нас найдется, чем тебя отблагодарить... Пятьсот лет назад мы
зарыли под Аталетой уйму золота...

Удивленный Вайла вертел головой, глядя на хохочущих гоблинов и пытаясь
понять, что же их так развеселило.


Они собрались на другом берегу реки - Джейн, Роджер, Илиси, Локар - все еще
бледный как тень после соприкосновения с Топором, Нуур, Лаа и, разумеется,
Норт. Часом позже их разыскала Жанна, и с ее помощью Норт нашел сначала
Тиал, а затем Уну. Тимманка была зла на весь свет, и ее первым вопросом
было, может ли всемогущий программист починить ее ногу, чтобы она могла
принять участие в битве. Узнав, что битва уже проиграна, она заплакала.
Норт с Роджером немедленно принялись ее утешать и получили в награду за
труды по набору эпитетов, на изысканном тимманском. Роджер обиделся, Норт
же, который лично создавал тимманский язык, похоже, был польщен.

Тиал была без сознания, магическая ловушка, в которую она угодила, выкачала
из нее слишком много сил. Однако осмотревшая ее Жанна заявила, что эльфийка
поправится, и ей поверили - авторитет маленькой колдуньи среди ее друзей
был необычайно высок.

Сложнее обстояло дело с Кирком. Джейн сменила уже третью повязку на обрубке
руки, но кровотечение и не думало останавливаться. Норт попытался помочь,
но через какое-то время сдался и просто погрузил гнома в сон, больше
похожий на оцепенение. По его словам, раны, нанесенные оружием Назгулов,
были задуманы как неизлечимые с самого начала.


Они провели в роще четверо суток, не разводя огня и почти не разговаривая.
Наутро пятого - последнего - дня Норт сидел на камне, глядя вниз, где у
реки беседовали Нуур и Лаа, и, похоже, грядущий конец света не волновал
Великого Программиста. Локар подошел и сел рядом.

- Ты создал хороший мир, Артур, - сказал он, наблюдая, как медленно
поднимается над горами солнце.

- Злой, - возразил тот. - Я делал игрушку, Локар, или как там тебя.

- Зови меня Локаром, я привык. Что с того, что злой? Он все равно
прекрасен.

- Злой, - упрямо повторил Норт. - Я сделал злую игрушку, понимаешь? Что это
говорит обо мне, о том, каков я есть, если моя любимая игрушка - злая? Я
сам создал эти легенды, Священную Песню, гоблинских богов, Топор этот
кошмарный. Ты знаешь, что с этим топором можно уцелеть в эпицентре ядерного
взрыва? Что им можно погасить звезду? Зачем я такое придумывал?

- Чтобы развлечь детей, - сухо усмехнулся эльф. - Не терзай себя. Ты создал
настоящий мир. Нельзя создать настоящий мир и быть плохим.

- Можно, - вздохнул его собеседник.

- Может быть, повторить попытку? - поинтересовался подошедший Роджер.

- Все орки стоят с оружием наголо вокруг своей драгоценной Королевы, -
возразил Норт. - Уже поздно пытаться. Надо было раньше, когда они не
ожидали...

- Нуур мог бы...

- Замок построен на месте Обелиска Добра, - усмехнулся Норт. - Когда-то это
казалось мне забавным. Назгулу не пройти в северное крыло. Он и в
западном-то был какой-то дохлый... - Великий Программист вновь повернулся к
реке. Расстояние не позволяло слышать, о чем разговаривают эти двое, но по
крайней мере, девочка не боялась...

- Как ты думаешь, - спросил он Локара, - в этот раз у них получится?

Локар не ответил. Проследив за направлением его взгляда, Норт крякнул и
озадаченно выругался.

- Что это такое? - раздался сзади голос Уны. - Норт, это ты сделал?


Летающий Остров не плыл по небу, как обычно. Он несся, и облака,
захваченные воздушными возмущениями, кружились за ним, как листья в осеннюю
непогоду. И он был огромен! Люди замерли, глядя на проносящуюся в лиге у
них над головой каменную твердыню, закрывшую, казалось, все небо, до
горизонта. Сразу стало темно и холодно. Шли минуты, а конца этой летающей
горе все не было. Остров двигался в сторону замка Верховного.

Стоящий на соседнем холме, Вайла улыбался улыбкой победителя, и Акут-Аргал
хмыкнул, подумав, что впервые в жизни видит на лице дзай эмоцию, и не
сомневается, что она подлинная.

Замерев на миг над замком, остров опустился вниз, ломая, словно хрупкий
картон, каменные башни и проминая землю до скального основания Континента.

- Жрать хочу, - заявил вдохновленный картиной Акут-Аргал. - Правда, давайте
поедим.



    Степан Вартанов.
    Белая дорога.


Дорога шла по живописному склону. Справа и слева расстилался сплошной
зеленый ковер, усеянный пятнами цветов. По крайней мере раз в полгода мне
приходилось спускаться в эту долину, и каждый раз возникало беззаботное
ощущение праздника. Страна вечной весны. Я привстал на козлах и поглядел
назад, на сверкающие снегом вершины, затем вновь окинул взглядом долину.
Нечего себя обманывать, подумал я. На самом деле такие же горы и луга с
ручейками я видел и в тысяче других мест. Не в этом деле. А дело в том, что
из этих кустов в тебя никто и никогда не пустит стрелу. Здешний народ не
знает "знать не желает такого слова, как война. В отличие от всех прочих
народов.

Да, наверное, дело было в этом - в отсутствии угрозы. Странная, вроде бы,
вещь, за тридцать-то лет я должен был бы привыкнуть - ан нет. Человеку
нравится, когда его не бьют.

Горное селение, из которого мы возвращались, называлось не то Рестак, не то
Рестат. Круглый год местные жители лазили по горам, собирая удивительные
лечебные травы. А потом приезжали мы, и выменивали их на ножи, топоры и
прочие хозяйственные мелочи. Грабеж, если вдуматься... Впрочем, я уже давно
отучил себя вдумываться в такие вещи. Торговля есть торговля.

Я уселся поудобнее и отпустил вожжи. Лошади знают дорогу и достаточно
хорошо обучены, так что можно без помех насладиться покоем летнего дня.
Чуть слышный скрип колес, полет чайки в вышине. Наверное, ее нанесло сюда
бурей, подумал я. И в этот самый миг, словно почувствовав мой взгляд, чайка
сложила крылья и молнией спикировала к первому из трех наших фургонов.
Через секунду он остановился. Я тронул вожжи и подъехал поближе.

Чайка, точнее, создание, принятое, мною за чайку, сидело теперь на плече у
Таписа, а Ор, его напарник, извлекал у нее из глотки какой-то предмет.
Подошли остальные торговцы - Одорф, мой напарник, и Бигольби с Си-ву из
третьего фургона.

"Курьер", - подумал я удивленно. Курьеров на моей памяти не использовали ни
разу. Одна такая механическая птица, способная найти адресата, где бы он не
находился, стоила дороже, чем десять наших караванов.

Ор выудил наконец цилиндрик с посланием и отвинтил крышку. Вынув оттуда
записку, он вручил ее Тапису. Несколько минут наш предводитель беззвучно
шевелил губами, переводя строки шифра на обычный язык...

- Нам предлагается, - произнес он наконец, - срочно отправиться в мир
Кланзон. Поворачиваем...

"Нам предлагается, - подумал я иронически. - Что собственно говоря,
означает - предписывается".

Я был изрядно озадачен этим сообщением, да и напуган, пожалуй. Мы - я имею
ввиду торговцев - не являемся организацией с развитой вертикальной
структурой. Причин для этого великое множество. Сложно управлять и
координировать деятельность многочисленных полуразбойничьих формирований,
путешествующих везде и всюду. Сложно с точки зрения исполнения -
добропорядочный гражданин охотно сделает у нас покупки, но я позволю себе
усомниться, что он согласится стать одним из нас. От бандитов торговцы
отличаются двумя особенностями - во-первых, образованием и, во-вторых, тем,
что предпочитают обменивать товары, а не отбирать их силой. Прибыль от
этого если и уменьшается, то не так существенно, как можно было бы ожидать.
Многие из нас грабили прежде на большой дороге. Поэтому заставить торговцев
подчиниться какому бы тони было приказу крайне сложно. Против воли, я имею
в виду. Хотя, конечно, попытки были и, видимо, будут впредь.

Вторая сложность - чисто техническая. Во главе маленьких караванов стоят
обычно такие люди, как наш Тапис, а они настолько хорошо знают свое дело,
что попросту не нуждаются ни в чьих советах.

Ну и, конечно, создание любого рода координирующего центра для управления
нашими перемещениями неминуемо потребовало бы организаций разветвленной
системы всевозможных связей и средств обработки и хранения информации,
складов товаров... А ведь у торговцев не так уж мало врагов, так стоит ли
строить то, чему все равно суждено обратиться в дымящиеся развалины?

Сам я считаю, что нынешняя наша система совершенна У нее две задачи, и с
обоими она справлялась до сих пор блестяще. Первая - сбор и хранение
сведений, - тех крох знания, которые нам удавалось купить, украсть или
завоевать. Хороший торговец - это эксперт в технике, медицине, философии,
религии. Никогда не знаешь, что может пригодиться. Вторая задача - спасение
торговцев, попавших в беду. Это тоже обычно удается. Все. Больше никаких
целей и никаких ограничений.

И все-таки центр или, по крайней мере, его подобие, у нас есть. Назовем это
советом наиболее опытных торговцев. Вовсе, кстати, не обязательно - самых
старых. Мы вполне доверяем этим людям решение глобальных задач, а в мелкие
они и не суются. Последний и единственный на моей памяти раз этот совет
подал голос десять лет назад, когда началась Война. И вот...

Прибыть срочно. Что значит - срочно? Я попытался вспомнить все, что знал о
Кланзоне. Это был мир-самоубийца, вот и все, что мне удалось вспомнить.
Одорф знал не больше моего. Не началась бы новая заварушка, подумалось мне.
Подозрительно, когда тебе назначают встречу в месте, наверняка
нашпигованном всевозможным оружием. Конечна, возможны варианты. - Одорф! -
Да? - Допустим, это не война. Тогда что? Одорф почесал в затылке, - Война,
Рат, - заявил он. - Война или подготовка к войне. - Он заворочался в
темноте фургона, устраиваясь, а затем добавил: - Станем проходить канал -
буди.

Канал... Некоторое время я смотрел, как проплывают мимо гигантские валуны,
покрытые бурым мхом. Цветущие луга моей долины вечной весны остались
позади, теперь наш караван приближался к перевалу. Затем короткий спуск и
опять подъем - между двух гор, по руслу высохшей реки. А в конце пути нас
ждал канал. Мы пересекли бегущий с горы ручеек, и я, не покидая своего
места, зачерпнул горсть ледяной воды.

Проклятье! Если б я умел закрывать каналы! Я закрыл бы их - все три дороги,
ведущие в долину вечной весны. Есть места слишком хорошие, чтобы позволять
человеку их портить. Говорят, что Древние умели закрывать каналы... Да мало
ли, что говорят о Древних! Может быт, их вовсе и не было, а была чья-то
злая шутка? Впрочем, если они всЛ-таки существовали когда-то, то шутка
получилась не умнее. - Одорф! Мой напарник отодвинул брезентовый полог и
завертел головой.

- Ага, - констатировал он, - приехали. - Затем завздыхал и принялся
растирать лицо. Прохождение канала - процедура весьма неприятная.

- Минут десять, - заметил Одорф, а затем скрылся в глубине фургона и.
зазвенел там железом. Вернулся он, держа в руках наши перевязи с оружием и
два арбалета в придачу. Я натянул через голову перевязь и стал глядеть на
канал, к которому мы двигались. Ничего там не было - ничего особенного, я
хочу сказать. Просто небольшой участок пыльной дороги. Можно проехать по
нему тысячу раз - и ровным счетом ничего не случится. Но в передней повозке
Тапис достает из шкатулки голубой кристалл... - Ближе - произнес Одорф. -
Сократи дистанцию. Я тронул вожжи: - Н-но!

Сперва ничего не произошло, а затем чуть дрогнула земля - и первый фургон
вдруг растаял в воздухе. А еще через десять секунд я испытал такое
ощущение, словно пробивался лицом сквозь паутину. Многослойную паутину с
прочными липкими нитями. Свет померк и вспыхнул снова.

- Вроде все тихо, - Одорф опустил арбалет и расслабился - настолько,
насколько вообще может расслабиться стодвадцатикилограммовый гигант, всю
жизнь зарабатывавший свой хлеб опасным трудом.

Теперь мы двигались па холмистой равнине, покрытой редким кустарником,
бесконечной равнине, тающей в дымке у горизонта, которого на самом деле не
было. Небо над головой было не голубым, а серым, непривычно высоким. В нем
вспыхивали и гасли мириады серых искр, а солнца не было вовсе, ибо мы
находились в великом Центральном мире, в котором светят все звезды. Каждая
сквозь свой канал, словно искорка в небе.

Торговец - не торговец без чувства направления, и все же я не смог отказать
себе в удовольствии поиграть в старую игру. Поглядев на небо, я задержал
дыхание и сосчитал до десяти. Искры, словно почувствовав мое к ним
внимание, замигали чуть по-другому, и вскоре через весь небосвод
протянулись две широкие линии, образующие Серый Крест. Понятия не имею,
почему так происходит. Потрясающее зрелище, и очень полезное, кстати, так
как по кресту можно ориентироваться - он всегда указывает на север, юг,
запад и восток. Некий странный аналог горящих в нЛбе созвездий прочих
миров.

Второй переход мы совершили к вечеру, проехав по равнине Центрального не
меньше двадцати лиг. Канал находился почти на самой вершине пологого холма,
земля вокруг была изрыта копытами. Забавно, подумал я. Обычно подобные
места сразу же становились объектом внимания разного рода грабителей, но
здесь все почему-то было спокойно. Но тут я увидел всадника в сером и сразу
понял причину, Это был человек из клана Хамелеонов - организация достаточно
могущественной, чтобы стереть с лица земли любую банду. До недавнего
времени, мы, я имею в виду торговцев, старательно делали вид, что никаких.
Хамелеонов в природе не существует, а они отвечали нам тем же. Но, видимо,
времена изменились, раз служители Тени охраняют для нас дорогу.

Когда Фургон проезжал мимо, Хамелеон поднял руку в приветственном жесте. Я
счЛл нужным поступить так же.

- Интересно, - пробормотал Одорф, - у нас с ними перемирие или военный
союз?

Я промолчал. Хамелеоны были бойцами беспощадными и умелыми. Люди-невидимки.
Сотни лет этот клан разрабатывал и оттачивал способы отвлечения внимания -
чтобы противник не видел тебя вплоть до того момента, когда ему перережут
глотку. На наш обоз, к примеру, хватило бы одного бойца - я имею в виду
рядового члена клана. А ведь у Хамелеонов были ещЛ и воины. Вот только с
момента последней Войны и до сих пор, насколько я знаю, вся активность
серого клана была направлена на самосохранение. Так почему же они
зашевелились? Скрип колес фургона... Липкие нити невидимой паутины ложатся
на лицо. Храпят кони, скрипит тетива арбалета... Серый свет становится
серебряным, и все предметы приобретают вдруг необычную, противоестественную
глубину. Ночь. Мы движемся по покрытой высокой травой равнине, залитой
ярким лунным светом. Луна висит в черном беззвездном небе. Тихо как во сне,
ни облачка, ни ветерка. Мир Кланзон. Если двигаться достаточно долго,
переходя из мира в мир, то примерно один из десяти окажется мертвым. Я не
имею в виду земли, на которых почему-либо вообще не возникла разумная
жизнь, или те, откуда население ушло по доброй воле. Таких мало. Мертвый
мир - это мир, где человек уничтожил самого себя, мир-самоубийца.

Иногда, когда на меня находит хандра, мне представляется, что все люди,
сколько бы их ни было на свете, упрямо стремятся покончить с собой. В
разных местах это происходит по-разному. Иногда - хотя и не очень часто -
это война. За идеалы или за земли или за то и другое вместе, а в результате
идеалы теряются в веках, а земли становятся безлюдными.

Чаще же бывает так, что истощаются ресурсы, уходят под воду или
превращаются в пустыню плодородные поля, с которых брали больше, чем они
могли дать.

Были и места, которые стали полем боя жителей других миров. Десять лет
назад я был на такой планете, и отнюдь не как проповедник мира и братства,
так что, как бы я не философствовал, не следует считать меня сторонним
наблюдателем. Впрочем, Кланзон, видимо, пустовал давно. Вокруг была только
степь, жутковатая степь, в которой росла, кажется, трава всего одного вида,
но ни скелетов, ни развалин я не видел. И прекрасно. Затем раздался дробный
топот, и мимо, совершенно не скрываясь, проскакал отряд Хамелеонов. На нас
они не обратили ни малейшего внимания. - Они в походной форме, - заметил
Одорф, - не в боевой.

- Ну и хорошо, - отозвался я. - Только имей в виду - тебе не приходилось
видеть их в бою, а я как-то... Хамелеон и в походной форме стоит десяти
наших. Одорф что-то пробурчал в ответ.

Равнина была совершенно плоской, и все-таки лагерь я проглядел. Безусловно,
это поработал серый клан - ярко освещенный цветом костров и факелов
палаточный городок был со стороны абсолютно незаметен. Он словно возник
вдруг из лунного света, вместе с тремя пешими воинами. Они вгляделись - и
отступили, пропуская караван.

Я осмотрелся. Здесь были в основном торговцы. Десятка три Хамелеонов
держались поодаль. Судя по всему, мы прибыли в числе последних.

Меня тронули за плечо: Обернувшись, я увидел Бигольби, веселого и
взъерошенное?, как всегда. - Здесь. Шант, - весело сообщил он.

"Шант? - подумал я. - Очень даже..." - Шант был неофициальным главой всех
торговцев. - Будут большие дела, - Бигольби подмигнул. - Дела... -
скептически произнес я, и в этот момент ударил гонг сбора.

Шант ничуть не изменился за те годы, что и его не видел. Худощавый и
совершенно седой старик. Торговый гений. Он был краток.

- Будут говорить Хамелеоны, - произнес он. Дворяне духа... Ну, послушаем...

Одни из одетых в серое сделал шаг Вперед и заговорил, непривычно глотая
окончания слов. Суть его выступления сводилась к следующему. Два дня назад
воин Хамелеонов, носящий имя Лин, сумел бежать из плена. Находился он,
кстати, в плену у черного клана. Было это странно. особенно если вспомнить,
что серые и черный уже не раз клялись, друг другу в вечной дружбе.

Сбежал Лин не один, а прихватив с собой кого-то еще, видимо, тоже пленника.
И вот пропал. Браслет его при бегстве вышел из строя, так что засечь
беглеца Хамелеоны не могут. Здесь оратор намекнул на ценность пленника и
прочее, и прочее... Как я понял, они и через неисправный браслет сумели
передать Лину, чтобы он искал контакт с торговцами.

Что я извлек из этой речи? Первое, конечно, что Хамелеон врал. Врал
безбожно и не особенно скрывал это. Воин, конечно, ценность, но если
вспомнить, сколько таких воинов серый клан потерял за последние годы... Не
сходится. Что-то он знает - Лин, либо тот, второй. Очень ценное.

Сами Хамелеоны вне Центрального мира ориентировались плохо, так что с их
стороны естественно было обратиться к нам. Хотя и накладно, особенно если
учесть, что неустойку, связанную с изменением маршрутов караванов, Шант
наверняка потребовал вперед...

- Мы выполним вашу просьбу, - с достоинством произнес Шант, и серые
немедленно покинули лагерь. - Чуешь, что сейчас произойдет? - прошептал
Бигольби. - Что?. - Подумай, торговец...

К Шанту, по-прежнему стоящему на возвышении в центре лагеря, протолкался
сквозь толпу человек в пестрой куртке и что-то прошептал. Шант кивнул.

- Итак, наши друзья покинули Кланзон, - сказал он громко. - Теперь мы можем
поговорить серьезно. Слушайте. Два дня назад наши наблюдатели в Центральном
зарегистрировали активность в одной из малых крепостей черного клана. Судя
по силам, которые были приведены в действие, там пытались создать новый
канал. Мы не знаем, увенчалась ли успехом их попытка, но ныне крепость,
лежит в руинах, полагаю, не без помощи... - Он указал пальцем вверх. -
Одновременно активизировались Хамелеоны, - продолжал Шант, - и вчера
подобная же участь постигла один из их замков. Вот вся информация.
Хамелеонам мы, безусловно, поможем, ибо здесь налицо конфронтация серого и
черного кланов. Это, я надеюсь, ясно? И все, что идет во вред черным, идет,
как