м в душе что-то всхлипнуло, и  вода
прекратилась.
     Кора  попыталась дозвониться портье и выяснить, нельзя ли пустить воду,
но тот, видно, снова улегся спать и к телефону не подходил.
     Злая, как фурия. Кора улеглась в постель.  Белье  пахло  прелью  сырого
склада. Сон не шел.
     Что  же  она  узнала в Загоне? На примере долгожителя Небесного Ока она
поняла, что украсть дракона  было  невозможно.  Калитка,  сквозь  которую  в
клетку  проник  десципон,  была  слишком  мала,  чтобы пропустить дракона, а
большие ворота были закрыты на замок. Ворота в крепостной башне  также  были
заперты,  гости  с  праздника  уходили  через  маленькую калитку. Надо будет
поискать подземный туннель, подумала Кора. И тут же поняла, что  эта  версия
родилась от безнадежности.
     Но  если  нельзя  было увести долгожителя, то как можно было увести еще
четырех  драконов,  каждый  высотой  в   двухэтажный   дом,   а   длиной   в
железнодорожный  вагон?  Разгадка  должна  быть  парадоксальной,  идиотской,
очевидной, лежащей на виду. Но где лежащей?

     Коре снилось, что она летит над Крымом, сидя на  шее  драконихи  Ласки,
опершись  спиной о костяной гладкий гребень. Внизу проплывают скалы Симеиза,
кто-то знакомый машет от кромки  воды,  а  вдоль  полосы  прибоя  громадными
прыжками  мчится гигантский домашний кот Колокольчик. Ласка спускается ниже,
норовя схватить Колокольчика острыми треугольными зубами. Но тут перед  ними
обнаруживается  толстая  решетка, сквозь прутья которой необходимо пролезть,
иначе настигнет девятый вал соленой черноморской воды...
     Звонил телефон, старомодный, побитый, обмотанный, чтобы не  рассыпался,
изоляционной  лентой.  Проморгавшись, Кора поглядела на часы. Три часа ночи.
Еще этого не хватало!
     -- Госпожа  Кора  Орват?  --  Голос  чуть   слышно   доносился   сквозь
электрические разряды. -- Кто это? Кто?
     -- Вам  звонят из полицейского управления. Вы меня слышите? Из полиции.
Да, да, из полиции. Мы нашли вашего дракона.  Вы  слышите?  --  Это  не  мой
дракон!
     -- Неважно, мы его нашли! Только он дохлый! Вы сможете приехать?
     -- Я здесь первый день. Как мне найти вас в три часа ночи, куда ехать?
     -- Мы  не  можем прислать за вами машину. У нас только одна патрульная,
вторая сломалась. Вы меня слышите?  Семнадцатая  стража  Загородного  шоссе.
Семнадцатая стража -- вы меня поняли? -- Я ни черта не поняла.
     -- Мы  вас ждем. Семнадцатая стража Загородного шоссе. Приезжайте, а то
протухнет. -- Его убили?
     -- Кого убили? Вас  беспокоят  из  полиции,  вы  меня  хорошо  слышите?
Разъединилось...
     Конечно,  это мог быть шутник, но вряд ли: слишком просто и банально. В
конце концов она не обязана ехать в три часа ночи неизвестно  куда  смотреть
на какого-то дохлого дракона. Ей уже достаточно драконов...
     Проклиная  себя,  свою  профессию  и всех драконов, вместе взятых, Кора
поднялась, оделась и спустилась вниз.
     На этот раз портье спал так крепко, что пришлось трясти его минуты три,
пока он проснулся настолько, чтобы  рассказать,  в  какую  сторону  ехать  к
Загородному  шоссе.  Но  вот  объяснить, где семнадцатая стража, он так и не
смог.
     Кора добиралась до семнадцатой стражи часа два. Во-первых,  лимузин  не
заводился,  во-вторых, она пропустила поворот на Главную улицу, от которой и
начинается Скотский  проезд  имени  5  июня,  соединяющий  ее  с  Загородным
проездом,  который  и  дает  начало Загородному шоссе. Само Загородное шоссе
было разбито грузовиками или танками так, что  пускать  на  него  нормальные
машины было преднамеренным убийством.
     Километров через десять Кора увидела впереди свет фар.
     К  счастью,  это  оказался  полицейский вездеход, который перегораживал
дорогу громадному, крытому брезентом фургону. Машины уперли  друг  в  дружку
лучи  фар,  как будто играли в гляделки. В пространстве, залитом светом этих
лучей, покачивались давно и устало  ругающиеся  фигуры  патрульных,  которым
было  приказано  задерживать и проверять все фургоны на предмет нахождения в
них драконов.
     При виде Коры все оживились. Полицейские потащили ее к открытым  задним
дверям  фургона,  а  шофер  и  низкого  роста горбун с интеллигентным лицом,
который представился сопровождающим лицом, побежали следом,  надеясь  что-то
объяснить и втолковать.
     Под  лучами  ручных  фонарей  взору  Коры предстало страшное и не сразу
понятное зрелище.
     До половины фургон был завален кусками мяса, недавно еще мороженого,  а
теперь   размякшего,   потекшего  черной  кровью.  Частично  мясо  лежало  в
пластиковых ящиках, но большей частью вывалилось. Если это и был дракон,  то
уже расчлененный на множество кусков и, конечно, освежеванный.
     Горбун,  поднимаясь  на  цыпочки, тщился всучить Коре, в которой угадал
большого начальника, какие-то бумаги и повторял, что это  накладные,  что  у
него  все  в  порядке,  можно  проверить,  спросить  у  варрана  Аурелио, но
полицейские, которые чуяли,  что  им  попалась  крупная  птица,  отталкивали
горбуна и кричали, что упекут его на двадцать шесть лет "манной каши".
     Маленький  песик,  мама  которого,  видно,  была очень мохнатой, а папа
очень кривоногим, взявшись неизвестно  откуда,  крутился  у  ног,  вылизывая
кровь, что сочилась из фургона.
     -- Я   с   базы!  --  кричал  горбун.  --  Это  некондиция,  понимаете,
некондиция! В детские садики везем.
     -- Это дракон, точно вам говорю, дракон, -- уверял полицейский, --  они
его на куски порезали, а теперь детям повезут.
     -- Травить вздумали! -- взревел второй полицейский.
     --Ни  в  коем  случае! -- откликнулся горбун. -- Мы, может быть, в весе
ошиблись или не тем сортом приняли товар, но никогда никого не травили.
     -- Да что там смотреть, -- глубоким басом загудел шофер фургона. --  От
драконьего  мяса любая тварь сразу сдохнет, не знаете разве? -- Он показывал
на собачонку.
     Горбун, сообразивши, что этот песик -- его спасение, встал на  цыпочки,
полез  руками  в  фургон,  стал  отрывать шмат мяса от большого куска. -- Вы
только посмотрите! --  бормотал  он.  Коре  захотелось  отвернуться.  Горбун
оторвал  все  же  плюху  мяса,  такую  большую,  что  песику  не снилось и в
сказочных собачьих снах, и вывалил на асфальт.
     Все замерли, глядя под ноги,  словно  ждали  взрыва.  --  Не  надо,  --
неубедительно проговорила Кора, -- жалко собаку...
     -- Ничего  ей  не  будет,  --  сказал  шофер фургона, -- ну если только
обожрется.
     Собака урчала, словно  заводная.  Она  рвала  мясо,  давилась,  спешила
проглотить,  потому  что  понимала,  что  такое  счастье бродячим собакам не
положено, а если дали, то вот-вот отберут. И до этого  момента  надо  урвать
как можно больше.
     -- Дракона,  говорите?  --  Шофер  фургона  углядел  нечто внутри своей
машины, потянулся туда --  он  был  высоким,  длинноруким  человеком.  Шофер
крякнул,  дернул  --  и  Кора  поняла,  что он держит за рог коровью голову.
Тяжелую, черную, с короткими рогами. -- Это дракон, говорите?
     Полицейский, который настаивал на драконьей  версии,  пожал  плечами  и
сказал:
     -- Могли для обмана одну положить, а так дракона везете.
     Кора  уже  понимала, что произошла ошибка, но так как инициатором всего
была она сама, то приходилось ждать, пока все кончится. Она не спускала глаз
с Собачки и соглашалась уже, что собака не собирается умирать и если  умрет,
то только от обжорства.
     Шофер ходил за полицейскими и совал им коровью голову.
     Под потолком фургона горела слабенькая электрическая лампочка.
     -- Неужели вы собираетесь детей кормить таким мясом? -- спросила Кора у
горбуна, принимая документы и пролистывая их.
     Она  понимала, что уличить горбуна в жульничестве она не сможет, -- для
этого надо разбираться в местной  бухгалтерии,  но  на  вид  документы  были
составлены  кое-как,  измяты,  перечеркнуты  и  замазаны.  Конечно, это была
афера, но афера с коровьими рогами, а не с драконами.
     Шофер  полез  было  в  фургон  поискать  еще  какую  голову,  а  горбун
доверительно сообщил Коре:
     -- Детям вообще-то вредно много мяса есть, болеют они от этого.
     -- Они от плохого мяса болеют, а не от мяса вообще, -- возразила Кора и
получила энергичную поддержку в лице полицейского.
     -- Я  с  ними  поеду,  --  пообещал он. -- Я с ними вот до этого склада
поеду, куда они везут мясо, -- сказал он, чем насмерть перепугал горбуна. Он
перепугался больше, чем от обвинения в перевозках драконьего трупа.  И  Кора
поняла почему: тут ему грозило обвинение не сказочное и невероятное, а самое
обычное  житейское,  с самыми обычными выводами и наказанием. Если, конечно,
не удастся откупиться. Но в это Кора тоже не могла вмешиваться.
     -- А через какое время действует яд? -- спросила она.
     -- Какой яд? -- удивился  второй  полицейский.  --  Через  какое  время
действует драконий яд? -- повторила вопрос Кора.
     -- А кто его знает, -- сказал полицейский -- Но он наверняка действует?
-- Я, мадам, драконьего мяса не ел, но говорят, что оно ядовитое.
     -- Всем известно, -- согласился второй полицейский.
     Собака  ела  медленнее,  уже утомилась. Ее пошатывало. Коре показалось,
что яд начал действовать.
     --А вы ее возьмите, -- догадался первый полицейский. -- Вы ее  с  собой
возьмите и узнаете. Если до утра не помрет, значит, не дракон.
     Он  позволил себе легкую ухмылку в голосе. Но лицо оставалось строгим и
серьезным.
     -- Вы не беспокойтесь, мадам, -- сказал второй полицейский. -- Мы их до
места довезем, все координаты запишем, зафиксируем. И будем знать, где  мясо
хранится.
     -- Ну что же, -- без энтузиазма произнесла Кора, -- пожалуй, вы правы.
     Она  подняла  в  воздух  тяжелую собаку: вес собаки плюс два килограмма
мяса -- это уже немало. Собачка  начала  было  биться,  надеясь  спикировать
обратно к мясу, но потом успокоилась.
     Кора кинула собаку на пол перед задним сиденьем лимузина. Попрощалась с
полицейскими.  Машина  завелась  сразу:  ей  не хотелось нюхать этот аромат.
Полицейские отдали честь. Горбун тоже поднес пальцы  к  шляпе.  Отъезд  Коры
принес  облегчение  всем, кто остался. Теперь они займутся своими делами без
посторонних.
     По пути в город Кора  несколько  раз  оборачивалась,  зажигала  свет  в
машине  и  смотрела, жив ли песик. Он перебрался на сиденье и, свернувшись в
клубок, мирно похрапывал. Во сне он сучил лапами и дергал  кончиком  хвоста.
Он смотрел счастливые собачьи сны.

     Проснулась  Кора  сразу. За окном было светло, часы показывали половину
девятого, звенел телефон, на него звонким лаем отозвалась  совершенно  живая
собачонка. Кора мысленно выругалась -- это порой помогает -- и тут же, чтобы
не  расслабляться,  спрыгнула  со  скрипучей  кровати  и схватила телефонную
трубку.
     -- Доброе утро! -- пропел в трубку голос переводчика Мери.  --  Как  вы
спали, мадам Кора?
     Не  услышав ответа, потому что Кора разговаривала с ним очень грубо, но
мысленно, переводчик продолжил:
     -- Пора вставать, глазки открывать! Солнышко уже встало, лишь наша Кора
спит!
     -- Послушайте, переводчик! -- рявкнула Кора. -- Какое право  вы  имеете
меня будить? Вы знаете, что я не спала всю ночь? -- Почему? Как... мне никто
не  сказал!  -- А как вам скажешь, если вы вчера напились на работе и вместо
того, чтобы обслуживать меня, убежали домой и оставили меня одну?
     -- Нет, ни в коем случае! Вы меня неправильно поняли!  Я  организовывал
вам программу встреч на сегодня. Это было нелегко...
     -- Знаете  ли  вы,  что  произошло  в зоопарке, то есть в Загоне, после
вашего бегства? -- Нет, а что?
     -- А то, что украли долгожителя Небесного Ока и у вас  нет  алиби,  вам
известно?
     -- Это у меня нет алиби? -- перепугался переводчик.
     -- А  у  кого  же? Где вы были вчера в половине восьмого? -- Да я... да
я... -- Смелее, переводчик!
     -- Я докладывал. Я о вас докладывал! Неужели вы думаете,  что  я  здесь
сам по себе? Я же на службе.
     --- Ну  вот  и  поговорили,  --  сказала  Кора. -- Тогда сидите внизу и
отдыхайте. Я еще часок посплю, а потом буду готовиться к встрече с вами.
     -- Это исключено! Через час нас ждет сам господин церрион средней руки.
-- Понятнее.
     -- Министр культуры в вашем понимании. -- А драконы у вас  относятся  к
области  культуры?  --  Простите,  но  их  военное  применение  прекратилось
шестьсот лет назад.
     -- Хорошо, -- сдалась Кора, -- через полчаса я буду внизу. Закажите мне
завтрак и тарелку овсянки. -- Тарелку чего? -- Овсянки.
     Кора повесила трубку. Песик смотрел на  нее,  опустив  ухо  и  наклонив
голову.  Он  уже  догадался,  что его пока не выгоняют, и был готов на любые
подвиги для своей богини.
     -- Как тебя назовем? -- спросила Кора, направляясь в  туалет.  --  Если
сейчас опять не будет воды, я им всем головы поотрываю!
     Песик остановился у двери в туалет, помахивая хвостиком.
     -- Будешь Пончиком! -- сказала Кора и закрыла за собой дверь.
     Вода шла, чуть теплая, жидкой струйкой, но шла. Переводчик, не знавший,
что его  ждет  --  гнев  или  просто выговор, маялся у подножия лестницы. Он
кинулся к Коре:
     -- Завтрак подан, каша  заказана!  --  докладывал  он,  словно  маршал,
сообщающий о приближении своего корпуса к Аустерлицу.
     Тут  он  увидел  Пончика,  который  робко семенил за Корой, и брезгливо
спросил:
     -- Это еще что такое? Тварям в гостинице быть не положено.
     От звука его голоса очнулся сонный портье и присоединился к Мери:
     -- С неблагородными тварями вход воспрещен! Кора, не  обращая  внимания
на их крики, направилась к Мери и повелела царственным тоном:
     -- Овсянка для Пончика! -- И показала на собачонку.
     Песик,  как  и все подобные мелкие животные, чуткий к тону человеческой
речи,  быстро  разобрался  в  ситуации  и  с  отчаянным  лаем   кинулся   на
переводчика. Он подпрыгивал, норовя дотянуться до края коротких штанов Мери,
а  переводчик  отмахивался,  как  от  стаи пчел, и отступал к портье. Портье
выхватил у уборщика половую щетку и встретил песика во всеоружии.
     Пончик отскочил за Кору, но лаять не  перестал.  --  Где  ресторан?  --
крикнула Кора. -- Мы идем завтракать!
     Переводчик  растерянно  показал,  куда  идти,  и  Кора,  сопровождаемая
Пончиком, быстро направилась  туда.  Переводчик  и  портье  бежали  сзади  и
пытались  отделить  злобного  Пончика  от Коры, но Пончик был не промах -- в
результате портье ударил щеткой Коре по ногам, и та, владевшая (в отличие от
портье) приемами палавийской борьбы У-ку-шу, вынуждена была сделать выпад  и
уложить портье на пол.
     Переводчик  не  смел  приблизиться  к  Коре  и  лишь  выкрикивал  сзади
угрожающие слова. Кора прошла в почти пустой зал ресторана.
     Официант  с  салфеткой  на  изготовку   склонился   в   поклоне   перед
иностранкой: -- Ваш столик направо у окна. Он-то сделал вид, что не замечает
Пончика,  потому  что  иностранцев  не  следует  дразнить и недооценивать их
вредности.
     Первым делом Кора сняла со стола тарелку с овсянкой и поставила у ножки
стула. -- Ешь, страдалец, -- сказала она. Пончик кинул торжествующий  взгляд
на переводчика.
     Тот стоял с оскорбленным видом, не приближаясь к столу. Портье громко и
настойчиво  шептался  с  официантом,  который  не  желал  пропускать  его  в
ресторан, так как тот не расстался со щеткой.
     -- Мери, -- сказала Кора, -- садитесь  за  стол  и  разделите  со  мной
трапезу.  Тот  только  отрицательно  покачал головой. Кора села за стол. Два
яйца, булочки, джем --  стандартный  набор  со  времен  британской  королевы
Елизаветы Первой.
     Она  взяла  тост и намазала его джемом. -- Послушайте, Мери, -- сказала
она. -- Эта собачка, которая вам так не нравится,  сегодня  ночью  сослужила
неоценимую службу нашему следствию, пожертвовав собой. -- Что?
     -- В  то время, когда вы, напившись как скотина, благополучно почивали,
мы с Пончиком  находились  на  семнадцатой  страже  Загородного  шоссе,  где
проводили  расследование.  Кстати,  вам по должности положено об этом знать.
При досмотре одного подозрительного объекта  требовалось  определить,  какое
мясо  в  нем  находится. Пончик добровольно вызвался помочь следствию. Вы же
понимаете, Мери, что, если бы мясо оказалось  драконьим,  мы  бы  не  видели
сейчас  рядом  с  нами  этого  маленького  героя. Он съел мясо и, к счастью,
остался жив.  Но  и  сейчас  он  остается  под  моим  личным  контролем.  Не
исключено, что в любой момент его может настичь коварная смерть. Такова доля
наших добровольных сотрудников. Теперь вам ясно?
     Переводчик потряс головой, словно ему ухо залило водой. И не ответил.
     -- Пончик,  -- сказала Кора. -- Не отвлекайся. Не каждый день тебе дают
по целой корове. Сегодня обойдешься овсянкой.  Пончик  вздохнул  и  обошелся
овсянкой.  Переводчик  сел за стол, но так и не понял, шутила ли Кора или на
самом деле проводила расследование без его помощи. И  когда  после  завтрака
Кора  поднялась на минутку в номер, чтобы взять плащ, он кинулся к телефону.
Оказалось, что Кора права. К Пончику он стал относиться с опаской,  хотя  не
скрывал к нему отвращения.

     В  отличие  от переводчика Мери, господин церрион средней руки, министр
культуры Лиондора, был отлично осведомлен о ночных событиях  на  семнадцатой
страже и роли в них Коры Орват.
     Он   встретил   посетительницу   посреди   своего  обширного  кабинета,
украшенного по периметру портретами его предшественников.
     -- Как мы рады, как мы  рады!  --  сообщил  он,  подхватывая  Кору  под
локоток  и ведя к креслам. Кресел в углу было всего два. Так что переводчику
пришлось стоять сбоку.
     -- Переводчик нам не понадобится? -- спросил церрион.
     Он был представителем новой волны политиков и, без сомнения, склонен  к
фронде. Вместо того, чтобы к встрече с Корой натянуть сюртук, он встретил ее
в  пиджаке.  К  тому  же черные усики министра и длинные кудри совершенно не
соответствовали стандарту.
     -- Русского языка переводчик не знает, -- безжалостно сказала Кора,  --
кроме  того  -- пьет. -- Ах, как не стыдно! -- воскликнул переводчик. Но она
теперь уже не боялась, что  из-за  ее  характеристики  несчастного  пожилого
мальчика  выгонят  с  работы. Он служил по тайному ведомству, и министерство
культуры ему было не указ.
     Церрион также знал об этом, потому что лишь вздохнул и сказал:
     -- Не буду вас задерживать. Я знаю, что вы спешите  в  наш  Загон,  где
вчера  вечером  случилось  очередное исчезновение. Можно подумать, будто эти
подлецы хотели продемонстрировать вам, что  они  сильнее  и  хитрее...  Я  в
бешенстве. Вот так, именно в бешенстве. Подозреваю, что за этими похищениями
стоят  силы  реакции,  которые лелеют реванш, стремятся к возрождению старых
феодальных порядков... все наши надежды  связаны  с  вами,  мадам  Орват.  Я
наслышан  о  вашем  ночном подвиге -- нет, иного слова я не нахожу -- именно
подвиг, и именно ночной. На семнадцатой страже Загородного шоссе.
     Взволнованный  министр  положил  пальцы  на   колено   Коры,   как   бы
демонстрируя свою личную, даже интимную, заинтересованность в ее успехе.
     -- Спасибо, -- сказала Кора, --я и на самом деле спешу в Загон.
     -- Если  у  вас  есть  вопросы, просьбы, пожелания, моя дорогая, то я к
вашим услугам в любую минуту дня и ночи. Мои  координаты,  включая  домашний
телефон,  прошу  вас  принять...  Он  протянул  Коре  визитную  карточку. --
Скажите, пожалуйста, -- обратилась к нему Кора, -- каково ваше  личное,  как
человека, мнение...
     -- Я  уже  ломал  голову  над  этим!  --  воскликнул  министр. -- Но не
представляю себе, как их смогли вытащить из Загона!
     -- Я не это  хотела  спросить,  --  произнесла  Кора  мягко,  чтобы  не
рассердить государственного деятеля.
     -- А  что?  --  Министр  был  задет тем, что поспешил с ответом и п