а. Других привлекали теплые
купания в газированной  воде,  третьих  --экскурсии  в  недавно  разведенные
джунгли, в которых все было настоящим, даже змеиные укусы.
     Когда корабль замер на отведенной ему стоянке. Ко поднялась и подошла к
двери. В дверь скреблись.
     -- Предупреждаю,  --  заявила Ко, -- я буду сопротивляться. Живой я вам
не дамся.
     В дверь поскреблись снова. Это было не похоже на манеру князя.
     Ко рискнула и приоткрыла дверь. Там никого не было. Ко выглянула наружу
и чуть не умерла со страху: кто-то осторожно коснулся ее затылка.
     Ко села на пол и поняла, что сверху, с потолка, на нее виновато смотрит
темнокожая муха.
     -- Извини, -- прошептала она. -- Вам  просили  передать,  чтобы  вы  не
делали  глупостей  и  не  сопротивлялись.  Сегодня  все  решится. Наши враги
договорились о встрече с вашим отцом.
     -- С отцом Веро... -- Но тут Ко оборвала себя. Пожалуй, неизвестно, что
можно знать докторше, а что нельзя.
     -- Подчиняйтесь, -- прошептала  в  ответ  муха  и  быстро  поползла  по
потолку в сторону своего кабинета.
     Ко  не успела закрыть дверь в каюту, как в коридоре показался ее жених.
Был он сонный, глаза мутные, движения неуверенные.
     -- Привет, жена, -- сказал он мрачно. -- Кажется, я перепил вчера и  не
мог  тебе  показать где раки зимуют. Но ты не беспокойся. Сегодня наверстаю.
-- Утвердившись таким образом в роли настоящего мужчины,  Артур  сказал:  --
Князь тебя видеть не хочет. Злой на тебя, как волк на зайца. Скорее всего ты
пойдешь  к папаше со мной вдвоем. Все как в лучших семействах. Надень платье
попроще, но чтобы со вкусом. Там в шкафу осталось от Кларенс.
     -- Я не хочу платья от Кларенс.  --  Тогда  кончишь,  как  Кларенс,  --
любезно ответил муж.
     -- Я  вот  смотрю на тебя и думаю, -- заметила Ко, -- кто самый близкий
для женщины человек, дороже отца с матерью, дороже родины?  --  Кто?  --  не
догадался Артур дю Гросси. -- Муж, -- ответила Ко. -- Муж -- самый близкий и
дорогой  человек. Вчера я вышла за тебя замуж. Я уже не говорю о том, как ты
вел себя ночью,  напившись,  как  свинья.  Но  сегодня,  вместо  того  чтобы
радоваться нашей встрече, ты грозишь мне смертью!
     -- Ну  нет...  --  Артур  растерялся  от неожиданного выговора, -- я, в
общем, сама понимаешь, я против  тебя  ничего  не  имею.  Но  служба  прежде
всего...
     -- Какая  служба, мой дорогой? -- спросила Ко. -- Ты служишь лишь нашей
любви.
     -- Это конечно, это разумеется...  В  общем,  одевайся  и  спускайся  к
выходу.  --  Пришлите  мне  достойное платье. -- Откуда я возьму его? -- Муж
схватился за возможность рассердиться. Так ему было легче.
     -- На борту полдюжины бездельниц -- пускай  одна  из  них  одолжит  мне
платье. Только чтобы оно было скромным.
     -- Но  они же не послушаются меня! Ко не заметила, как из-за угла вышел
сам Вольфганг и остановился в десяти шагах, потому  и  слышал  конец  беседы
между молодоженами. За его спиной стояли камергер и силач.
     -- Вероника  говорит  дело,  -- заявил он. -- Я сам подумал, что платье
Кларенс надевать для визита к профессору дю Куврие опасно. Он мог запомнить,
что у него уже побывала дочка в таком платье. Что мы их, штампуем, что ли?
     Князь вытащил из кармана плитку шоколада  и  принялся,  шурша  фольгой,
разворачивать ее.
     -- А  ну-ка,  камергер,  прикажи моим сладким девочкам тащить сюда свои
самые скромные платья. Даю тебе на конфискацию три минуты.  А  тебе,  --  он
обратился  к  Ко, -- на сборы и одевание -- еще пять минут. Затем тебя будут
ждать у выхода. Минута промедления --  жестокое  наказание,  две  минуты  --
смерть!  Поняла?  Ко  сделала  шаг  назад  и  прикрыла  за  собой дверь. Она
заперлась в тесном душе и, когда в дверь постучали,  крикнула:  --  Положите
все  на  койку!  Больше  ее  никто  не тревожил. Когда Ко вышла из душа, она
обнаружила, что охрана князя постаралась на славу. Наверное, сладкие  девицы
сидят  сейчас по каютам и проклинают тот час, когда на корабле появилась эта
выскочка, --выйти на Марс им не  в  чем.  Пышной  горой  на  койке  высились
платья,  платьица,  брюки,  юбки,  блузки,  лифчики  и прочие детали туалета
полудюжины  актрис  и  фотомоделей,  которые  послушно  сопровождали   князя
Вольфганга в его путешествии.
     Для  Ко,  которая вовсе не испытывала угрызений совести из-за того, что
остальные красавицы вынуждены терпеть  в  раздетом  виде,  далеко  не  сразу
удалось отыскать платье, в котором робкая и невинная девушка могла предстать
пред очи своего строгого папы, о котором ровным счетом ничего не знала, даже
не  знала, на самом ли деле он чей-нибудь папа. Но в конце концов Ко выбрала
юбку двухметровой Каролины ван Спасе, которая на Каролине выглядела  фиговым
листочком,  а  Ко годилась в качестве короткой, вполне приличной спортивного
вида юбочки. С блузкой было легче, туфли -- сразу отыскались по ноге.
     Так что через пять минут Ко  смогла  выглянуть  наружу  уже  совершенно
одетая  и  сообщить  собравшимся в коридоре обнаженным красавицам: -- Можете
забирать ваши тряпки, сладкие мои. Скрежеща  зубами,  но  проглотив  бранные
слова, потому что за их спинами, поигрывая плетками, стояли силачи в надежде
пустить  их  в  ход  против обнаженных ягодиц, красавицы ворвались в каюту и
принялись, визжа и царапаясь, делить свое имущество, а Ко прошла к выходу из
корабля, где ее уже ждали не только муж, но и князь Вольфганг. Князь остался
весьма доволен Ко, о чем сообщил в своей шумной и лживой манере: --  Сладкая
ты  моя,  так  бы  и  женился на тебе сам! -- Успеете, князь, -- откликнулся
Артур дю Гросси, и по взгляду князя Ко поняла, что и ближайшей ночью  Артуру
придется снова сладко спать, приняв снотворное.
     Они  прошли  узким  коридором  до  космопорта.  Там  их  ждал небольшой
оркестр, как полагается при встрече князей, и местный чиновник средней руки,
который приветствовал нежданных гостей от имени и по  поручению  марсианских
властей.
     -- Обрати  внимание,  --  заметил  князь  специально для Ко, которую не
отпускал от себя дальше чем на шаг, -- я никогда не совершаю преступлений. Я
принят в лучших обществах мира, соседние планеты и государства высылают  для
встречи  меня  оркестры.  И  пускай они за моей спиной шепчутся о том, что я
тиран и даже, может быть, убийца, я не более тиран и убийца, чем  они  сами.
Мы  оставляем  трупы  дома,  в  шкафу...  или в музее. Куда посторонним вход
воспрещен. У нас, правителей планет и государств, свои правила игры  --  вам
их знать не положено.
     -- Спасибо, князь, -- ответила Ко, которая в те минуты чувствовала себя
совсем  старой,  может  быть,  уже  двадцатилетней. Она все понимала и всему
знала цену. -- Спасибо за то, что просветили меня и до  сих  пор  позволяете
ходить по земле живой. Очевидно, я вам еще нужна.
     -- Ты   мне  еще  долго  будешь  нужна,  --  жизнерадостно  откликнулся
Вольфганг. -- Даже когда остальных я пошлю  на  тот  свет,  ты  будешь  моим
кусочком сахара. Он весело рассмеялся.
     Они  миновали  зал  космопорта.  Зал  был обширным, старомодным, редкие
пассажиры  или  просто  зеваки  останавливались,  рассматривая  разноцветную
процессию.
     -- Когда же мне что-нибудь расскажут? -- спросила Ко.
     -- Тебе  ничего  не расскажут, -- откликнулся ее муж. -- Ты узнаешь обо
всем через полчаса. Чем больше ты будешь знать заранее, тем опаснее для тебя
и для нашего дела. Главное -- сама держи язык  за  зубами.  В  частности,  о
наших отношениях. Я твой друг, но не муж.
     -- Два слова ей можно сказать, -- прервал Артура князь Вольфганг. -- Ты
можешь  знать, что когда тебе было два годика, тебя украли у твоего отца. За
тебя хотели получить значительный выкуп.  И  когда  его  не  получили,  тебя
выкинули.  --  А почему не выкупили? -- спросила Ко. -- Значит, не стоила ты
таких денег, -- отмахнулся князь, направляясь к  самому  большому  лимузину,
что ожидал у входа в космопорт. За ним последовали камергер и оба силача.
     Артур  дю  Гросси  остановился  поодаль, не спеша садиться в машину. Ко
волновалась.  Еще  бы:  сейчас  должен  наступить  решительный   момент   ее
путешествия.
     Ведь  ей  так  и  неизвестно,  зачем украли Веронику, кому понадобилось
убивать физкультурника.
     Небольшая, скромного вида машина остановилась рядом с  ними.  В  машине
сидел  человек  лет  пятидесяти, худой, узколицый, с аккуратно расчесанными,
разделенными пробором  редкими  волосами  и  небольшими  черными  усами  над
верхней губой.
     Человек  нажал кнопку на приборной доске, и обе двери машины со стороны
супругов дю Гросси отворились.
     -- Прошу вас, -- попросил человек в машине. --Надеюсь, путешествие было
приятным? -- Садись. -- Артур помог Ко сесть в машину. -- Я рад видеть тебя,
Вероника, -- сказал мужчина с пробором, -- но я оставляю родственные объятия
на потом. Дорога займет несколько минут, так что вы  можете  расслабиться  и
отдыхать.  --  Спасибо, профессор, -- сказал Артур. -- Насколько я помню, вы
уже прилетали ко мне под видом жениха Кларенс. Какая у вас роль сегодня?
     -- Я друг Вероники, -- весело сообщил Артур, больно  наступив  на  ногу
жене. Ко поняла намек.
     -- Чудесные  совпадения,  --  недовольно буркнул мужчина. После чего он
замолчал и принялся  лавировать  среди  других  машин  и  экипажей,  которые
заполнили центральную улицу спрятанного под куполом города.
     -- Вероника,  --  сказал Артур, которого трудно было удивить даже таким
холодным приемом, -- нас встречает твой отец.  Твой  папа  --  профессор  дю
Куврие.
     -- Я  догадалась,  --  холодно  ответила  Ко.  Она понимала, что должна
выказывать недовольство столь  неродственным  приемом,  но  в  то  же  время
радовалась  тому,  что  профессор оказался трезвым человеком и не собирается
кидаться к новой дочери и прижимать ее к груди.
     -- Как здоровье Кларенс? -- спросил неожиданно профессор.
     -- Не знаю, -- почти сразу ответил Артур. -- Она вернулась на Землю.  Я
ее  больше  не видел. Боюсь, что никто ее больше не видел. Мне стало стыдно,
что я попался на ее удочку! Ко насторожилась.
     -- Какая подлая натура! -- воскликнул профессор. -- Меня потряс  цинизм
этой маленькой самозванки!
     -- А в чем дело? -- спросила Ко. Момент был вполне подходящий.
     -- Как,  вы  не  знаете?  --  удивился  профессор.  -- Я думал, что вам
рассказали. В прошлом году ко мне заявилась девица и сообщила,  что  она  --
моя пропавшая дочь Вероника. -- То есть я, -- вставила Ко.
     -- Может  быть,  --  холодно  ответил  профессор.  --  Так  эта  бестия
придумала жалостливую историю, как она скиталась по детским  домам  и  чужим
семьям,  разыскивая  меня или свою маму. Я почти поверил ей, но все же решил
допросить ее по-родственному. Ведь никаких доказательств, кроме ее  слов,  у
меня  не было. И когда я нажал на нее покрепче, она разревелась и призналась
в обмане. Какая наглость...
     Профессор никак не мог успокоиться. Артур был вынужден  даже  напомнить
ему,  что  он  находится за рулем и рискует жизнью гостей. Ко было так жалко
несчастную Кларенс. Знал бы профессор, где она теперь находится...
     -- С тех пор я дал себе слово, -- заговорил профессор вновь, -- если ко
мне заявится новая так называемая дочка, я сначала проверю все  документы  и
анализы. Лишь потом мы будем разговаривать по-человечески. Вы меня поняли?
     -- Это  не  очень  вежливо, папа, -- сказала Ко, входя в роль Вероники.
Она понимала, что от ее поведения сейчас все зависит. И если они с Милодаром
победят, она сможет отомстить князю за Кларенс. -- Я ничего у вас не  прошу.
Мне  лишь  нужна  ясность.  Я  живу  в  чудесном  детском  доме.  Я  получаю
образование. Но когда Артур сказал мне, что добрые люди нашли моего папу,  у
меня  что-то  перевернулось  в  сердце.  Я думала, что буду счастлива сама и
принесу радость другому человеку.
     Ко не могла бы  сказать,  что  отец  Вероники  ей  понравился,  но  она
полагала,  что лучше любой отец, чем безотцовщина. Настоящий родитель -- как
хозяин для бездомной собаки. Это означает, что у  тебя  будет  свой  угол  и
миска. А если порой ты получишь затрещину, значит, тебе временно не повезло.
Тому  же,  кто  живет в детском доме, не повезло надолго. Так что Ко считала
своим долгом понравиться чужому отцу в  расчете  на  то,  что  Веронике  это
пойдет  на  пользу.  И лучше пускай папа не разглядывает ее в упор. А то еще
уловит разницу...
     -- Я искренне тебе обрадуюсь, как только ты докажешь, что ты моя  дочь,
-- сказал профессор. -- Но пока у меня нет никаких доказательств.
     -- Неужели сердце вам не подсказывает, папа? -- спросила Ко.
     -- Нет,  --  ответил  отец, -- сердце мне ничего не подсказывает. И как
оно может подсказывать, если я не видел тебя с двухлетнего возраста? --  Кто
меня украл?
     -- Милая, не пори чепуху, -- остановил Ко муж, -- если бы мы знали, кто
это сделал, зачем было тебя искать по всей Вселенной?
     -- Вот  именно,  -- сухо заметил профессор. Между тем машина профессора
миновала разностильные здания игорных домов,  музеев,  библиотек,  казино  и
отелей  и  въехала  в  жилой  район,  где  тесно  стояли особняки и коттеджи
пенсионеров, окруженные ухоженными садиками и огородами.  Многие  пенсионеры
подрабатывали тем, что разводили экологически чистую морковь и спаржу.
     Дом  профессора,  возле  которого  тот притормозил, отличался от прочих
пенсионерских  жилищ  своей  очевидной  мрачностью.  Он  представлял   собой
бетонный  куб  с  забранными  стальными  решетками узкими окнами. Вход в дом
располагался на втором этаже, и к нему вела узкая железная лестница.  Вокруг
дома  не  было  ни  травинки  --  каменные  плиты образовывали гладкую серую
площадку, обнесенную сетчатой изгородью с колючей проволокой сверху.
     -- Вот и мое скромное жилище, -- сказал профессор, давая три гудка.
     В ответ на них над  воротами  загорелся  луч  сканера,  который  обежал
машину, сообщил данные в компьютер, опознавший машину хозяина дома, и ворота
медленно растворились.
     -- Почему  бы  вам  не развести цветы? --спросила Ко, первой вылезая из
машины.
     -- Я ненавижу растительность,  --  искренне  откликнулся  профессор  дю
Куврие.  --  Она  страшно  неаккуратная  и отовсюду лезет. Земля должна быть
ровной и желательно плоской.
     -- Правильно, --  угодливо  улыбнулся  Артур,  которого  совершенно  не
удивила  реплика  профессора. -- А кош^к вы любите? -- спросила Ко. -- Я все
живое не выношу, -- ответил профессор. -- И надеялся, что моя дочь  пошла  в
меня.
     -- Если я ваша дочь, то, значит, я не пошла в вас, -- сказала Ко.
     -- Еще  одно  разочарование, -- ответил профессор, первым поднимаясь по
лестнице. -- Не первое и не последнее в жизни. Я научился быть философом.
     Налетел порыв ветра, встрепал  волосы,  его  редкие,  тронутые  сединой
волосы. Спина у профессора была узкая и согбенная, как могильный холмик.
     Профессор  остановился перед стальной дверью, ведущей в его дом. -- Это
я, -- сказал он  двери.  Дверь  не  среагировала  на  звук  его  голоса.  --
Откройся!  --  приказал  профессор. На двери загорелась красная лампочка. Но
она все равно не открылась.
     -- Черт  возьми  эту  технику!  --  вскричал  профессор,  но   тут   же
спохватился,  вытащил  из  кармана  гребень  и  аккуратно  восстановил  свою
прическу. И тут же, будто смилостивившись, дверь отворилась.
     -- Узнала, -- сообщил профессор своим спутникам.  Он  первым  прошел  в
дверь,  зажег свет, потому что окна пропускали его слишком мало, и пригласил
гостей в  скудно  обставленную  комнату,  посреди  которой  стоял  стол  без
скатерти, вокруг -- четыре или пять стульев.
     -- Я вас не угощаю, -- сказал профессор. -- По крайней мере, пока мы не
выяснили  с  вами  отношения.  Итак,  давайте  перейдем  к  делу. Садитесь и
говорите. Первой пускай говорит так называемая дочь.
     -- Я ничего не знаю, папа,-- ответила Ко. -- Пускай говорит Артур.
     -- Вам придется услышать романтическую историю, -- сказал Артур.
     Он положил перед собой на стол тонкую синюю папку. -- Только  покороче,
-- ответил  профессор.  --  Я  очень  занят.  Мне  сегодня  нужно  разобрать
маврикийских динозавров, к тому же я должен надиктовать несколько писем. Так
что выкладывайте вашу романтическую чепуху покороче. В двух словах.
     -- После прискорбной неудачи с Кларенс...  --  начал  Артур.  Профессор
поморщился:
     -- Не  надо  о  Кларенс.  Мне  противно  даже вспоминать об этом. -- Мы
продолжали поиски...
     -- Стойте! -- вмешалась Ко: -- Расскажите все с самого  начала.  Как  я
родилась и куда делась.
     -- Ты хочешь сказать, что тебе никто и ничего не рассказал? -- удивился
профессор. -- Ничего.
     -- Идиоты! -- рассердился профессор. -- Почему скрывали?
     -- Мы не хотели специально готовить девочку, -- сказал Артур. -- Лучше,
чтобы  все  получилось  спонтанно.  Потому что у нас на этот раз нет никаких
сомнений. -- Помолчите!
     Профессор постучал  кулаком  по  столу,  и  из  стола  вылез  стакан  с
газированной водой. Профессор отхлебнул, не предлагая гостям, и заговорил:
     -- Пятнадцать  лет  назад,  когда моя жена была еще жива, некие негодяи
украли  нашу  двухлетнюю  дочку  Веронику.  Похитители  потребовали  за   ее
возвращение  миллион  кредитов.  Такой  суммы  у нас, конечно же, не было --
откуда могут быть такие деньги у простого профессора и домохозяйки? Так  что
мы обратились в полицию за помощью. К сожалению, у нас здесь не полицейские,
а  клинические  идиоты.  В  последний  момент они спугнули похитителей, и те
исчезли вместе с моим ребенком. Моя жена вскоре заболела  и  умерла,  потому
что ее организм был крайне ослаблен страданиями. Я постарел на двадцать лет.
Но  нашу дочь так и не удалось отыскать. Я не раз давал объявления в газеты,
обращался в ИнтерГпол, к частным сыщикам... и все безрезультатно. Наша  дочь
так  и не нашлась. Я остался бездетным вдовцом... И вдруг... вдруг в прошлом
году я получил письмо от князя Вольфганга дю Вольфа,  который  сообщал  мне,
что  поставил своей целью бороться со злом и несправедливостью, что он якобы
откуда-то узнал о том, что мою  дочь  некогда  украли.  И  что  он  надеется
вернуть мне моего ребенка. Я, должен сказать, обрадовался, потому что в моем
доме я чувствую себя одиноко. Плохо коротать последние годы без родных.
     Еще  бы,  подумала  Ко.  Ты  как  одинокий рыцарь в замке -- кто к тебе
пойдет в гости?
     -- Я согласился,  чтобы  они  приехали  и  привезли  Кларенс,  так,  по
уверению князя Вольфганга, назвали в приюте мою дочь. Вот они и приехали...
     -- Случилась  ошибка, -- вмешался Артур. -- Роковая ошибка. Это была не
та девочка. Все совпадало в Кларенс, за исключением  главного,  --  Артур  с
прискорбием развел руками.
     -- Это  была самозванка! И вы участвовали в обмане! -- Профессор уткнул
худой палец в бок Артура.
     -- Для нас это была такая же неожиданность! -- неубедительно воскликнул
Артур. -- Мы решили загладить вину перед профессором и возобновили поиски. И
вот ваша дочь перед вами.
     -- А вот это мы должны проверить, -- проворчал профессор таким голосом,
что Ко заподозрила, что он вовсе не рад, что пропавшая дочь нашлась.
     -- Доставайте ваши бумажки, -- сказал Артур бодро.-- Мы готовы показать
вам генетическую карту Вероники.
     -- Но смотрите, если вы и на этот  раз  подсунули  мне  самозванку,  то
больше я с вами в жизни не встречусь. Все!
     -- Мы  не  боимся  разоблачений.  Помимо  документов  у  нас есть живые
свидетели.
     Артур аккуратно снял скрепку и протянул профессору пожелтевший листок.
     У Ко замерло сердце. А что, если и Вероника не имеет отношения к  этому
профессору? Тогда ее тоже убьют? Нет, поняла она, убьют тогда не Веронику, а
девушку по имени Ко. Вероника-то сейчас в безопасности.
     Профессор  дю  Куврие  положил  листок  с  формулами  рядом с