если  вы  думаете,  что  я  из его компании, то это неправда. Я
попала сюда случайно. Я считаюсь невестой... Артема.
     -- Не надо оправданий. Я знаю куда больше, чем вы думаете. До свидания.
Номер моей каюты -- 68. Все разговоры  на  корабле  прослушиваются  и  потом
доносятся до сведения господина Вольфганга дю Вольфа. Вы свободны.
     Выйдя  от докторши, Ко поглядела вдоль коридора. Было трудно оторваться
от двери и сделать первый  шаг.  В  коридоре  было  чисто,  но  тишина  была
зловещей... Ко побежала к своей каюте.
     Захлопнула  за  собой дверь и кинулась на койку. Она готова была отдать
все -- только бы вернуться на Детский остров.
     Но долго ей отдыхать не пришлось. К сожалению, двери на  "Сан-Суси"  не
запирались.  Ей  пришлось  убедиться  в  этом  минут через пять, когда дверь
отъехала в сторону и  в  ее  проеме  обнаружился  совершенно  ни  в  чем  не
виноватый, рот до ушей, жених Артем. В шортах и гавайской рубашке навыпуск.
     -- Не прыгай в угол, -- сказал он, заходя и закрывая дверь за собой. --
Я тебя  не  трону.  Не  люблю  искусанных  женщин.  -- Так ты все знаешь? --
Разумеется, знаю. --И ты не пришел мне на помощь? -- Клянусь тебе, Вероника,
клянусь тебе именем моей мамы, я  не  подозревал,  что  он  придумает  такие
идиотские шутки.
     -- Ты  это  называешь шуткой? Да я чудом осталась жива! Я требую, чтобы
меня немедленно выпустили с корабля!
     -- Без скафандра? -- усмехнулся жених. -- Да хоть бы и без скафандра --
только бы избавиться от вашей компании! -- Как ты странно заговорила!  --  А
что  мне  остается?  Я  не  могу  узнать моего жениха! Меня травят львами, я
вообще не уверена, что меня оставят в живых. Почему? За что?
     -- Вероника, -- вздохнул жених, присаживаясь на  краешек  койки.  --  Я
должен сказать, что ты совершенно права. Мы все ужасно виноваты перед тобой.
Хотя  начала  все  ты  сама. Это ты травила нашего князя... Жених вздохнул и
замолчал.
     -- Что ты хочешь этим сказать? -- грозно спросила Ко. --  Ты  упрекнула
его бедностью, а для него это -- самый больной вопрос.
     Жених  замолчал,  будто прислушивался, и Ко услышала, как с потолка над
самой головой жениха раздался шепот: -- Скажи о народе... о народе.
     -- Да, -- спохватился жених. -- Больше всего наш князь печется о  благе
своего  народа.  Народ,  мы  должны  тебе  сказать,  частично бедствует. И в
некоторых  случаях  получает  гуманитарную  помощь,  которую   разворовывают
корыстные  чиновники.  А  князь  нервничает,  черт  побери! Теряет над собой
контроль.
     Артем прислушался к писку, доносившемуся из вентиляционной  решетки,  и
завершил свою мысль:
     -- И  он  порой  срывает свой гнев и ненормальности своей патологически
гениальной натуры на совершенно неповинных девушках. Вот  такие  дела...  Ко
поглядывала  наверх,  затем  на жениха и спросила: -- Должна я понимать твои
слова, как формальные извинения князя Вольфганга?
     Жених подумал, но никаких звуков сверху не доносилось.
     -- Не знаю, -- честно признался он. И печально вздохнул.
     -- Чего вздыхаешь? -- спросила Ко. Хотя Артем был мерзавцем, она уже  к
нему  немного привыкла и понимала, что, сложись обстоятельства иначе, был бы
он самым обыкновенным парнем, может, даже неплохим спортсменом. На  него  Ко
не сердилась. Может, ему самому не нравилось...
     -- Скажи,  --  спросила  она  жениха, -- а тебе нравится, когда девушек
травят львами?
     --Да ты с ума сошла! -- воскликнул жених. -- Да я бы  такого  мерзавца,
да я бы... -- И тут его голос сошел на нет, а с потолка совершенно явственно
прозвучало:  --  И  что  же  бы ты сделал с таким мерзавцем? Артем помолчал,
борясь с собой, а потом все же произнес, запинаясь: -- Это не  метод...  мой
князь.
     -- Понимаю,  что  не метод! -- завопил голос с потолка. -- Сам понимаю,
что надо лучше разбираться в людях. Но так  хотелось  позабавиться...  --  Я
пойду  к  себе...  --  сказал  Артем.  -- Нет, -- возразил голос. -- Сначала
проведите любовную сцену. Вы жених и невеста, в конце  концов,  а  не  чужие
люди.
     -- Не вмешивайтесь, князь! -- строго сказала Ко. --А я и не вмешиваюсь,
-- захихикал  князь. -- Я вообще отсутствую. -- Уходи, Артем, -- сказала Ко.
Но тут, видно, Артем, совсем запутавшись в указаниях и советах,  сам  принял
решение.
     -- Навозная  муха  Ванесса  тебя  подлечила?  --  спросил он. -- Что ты
имеешь в виду? -- Ну раны не болят, трогать тебя можно? -- А зачем тебе меня
трогать? -- насторожилась Ко. -- От избытка чувств.
     -- Ах, оставь, Артем, -- возразила Ко. -- Нет у  тебя  ко  мне  никаких
чувств.  --  Есть,  --  ответил  голос с потолка. -- И вы отстаньте, в конце
концов! Никуда от вас не денешься! Лучше выкиньте меня  в  космос,  чем  так
обращаться!  Но  предупреждаю,  что перед смертью я буду сопротивляться так,
что комиссар Милодар примчится ко мне на помощь...
     -- Так... -- послышалось с потолка. И после паузы: -- Значит, вы с  ним
знакомы?
     -- Еще  бы не знакомы! Он меня любит, -- сообщила Ко. -- Он же курирует
наш приют. Он нам всем как родной отец.
     -- Отец! -- В голосе прозвучало презрение. -- Таких надо  уничтожать  в
колыбели.
     -- Он вам сильно насолил, князь? -- спросила осмелевшая Ко. -- Помолчи!
     -- Значит,  насолил,  --  обрадовалась  Ко  и  чуть  не  погубила себя,
Увлекшись воспоминаниями о комиссаре Милодаре. Потому что,  воспользовавшись
моментом, жених подвинулся к ней вплотную и попытался обнять.
     Ко  отпрыгнула  в  угол и рубанула ладонью по кистям его рук. Артему не
было больно, он засмеялся, но свои притязания временно оставил.
     -- Ну балуйтесь, шалите, а я пойду поем сладенького, --  сообщил  голос
сверху.
     Ко  подумала,  как  коротка  дорожка  от  любви  к ненависти: Ведь этот
человек, ее жених, был очень похож на Артема. Артема обожала Вероника, Артем
нравился Ко. Этот же жених в обеих девушках вызывал лишь  неприязнь  и  даже
ненависть. Жених потянулся, играя мышцами. -- Порой, -- сказал он, -- у меня
создается  впечатление,  что  ты  меня  разлюбила и не собираешься выполнять
обещания. -- Я давала тебе обещания?
     -- Разумеется, ты обещала мне свое тело и душу,  ты  обещала  выйти  за
меня замуж.
     -- Я не отказываюсь и сейчас, -- ответила Ко, которая обещала комиссару
вести  эту  игру  до  конца.  Да  и  самой приятно, щекотно ходить по лезвию
бритвы.
     -- Нам надо назначить день свадьбы, -- сказал жених. -- Как ты  думаешь
-- может, завтра поженимся?
     -- Лучше   поженимся   через   десять  месяцев,  когда  мне  исполнится
восемнадцать лет.
     -- Как ты мне надоела со своими глупостями! Неужели ты еще  не  поняла,
что  как  только  ты покинула Землю и оказалась на корабле князя Вольфганга,
который  является  территорией   суверенного   государства,   на   тебя   не
распространяются  галактические  законы.  Если  князь захочет тебя убить, он
может это сделать по законам своего болота. -- Он пойдет под суд!
     -- Один  из  его  силачей  тут  же  сознается  в  этом  преступлении  и
отправится  в  тюрьму  вместо  своего  господина. Поверь, князь легко отыщет
добровольца.
     -- Но почему  такая  спешка,  любимый!  --  взмолилась  Ко,  изменившая
тактику.  --  У меня даже нет подвенечного платья. Я всегда думала, что этот
день станет для меня самым главным днем в моей жизни! О,  нет,  дорогой,  не
позволю тебе погубить то святое, что живет в нас!
     -- Черт  побери,  мне  приятно  слышать то, что ты говоришь. Может, я в
самом деле тебе нравлюсь?
     -- Я без ума от тебя! Но  надеюсь,  это  не  означает,  что  ты  должен
спешить...  спешить...  убери  руки, я буду кричать! Ты еще не знаешь, как я
буду кричать!
     Так как угрозы не помогали, а жених облапил Ко всерьез и не намеревался
отпускать, пока не состоится свадьба, то Ко пришлось завизжать.
     Ее жених не знал,  что  в  Детском  доме  на  острове  Кууси  проходили
соревнования   по   визгу   среди   воспитанниц.  Эти  соревнования  жестоко
преследовались строгой госпожой Аалтонен,  но,  разумеется,  она  ничего  не
могла  поделать,  когда соревнования проходили на берегу острова среди скал.
Ко держала в этих соревнованиях твердое второе место, сразу после  Вероники.
Но и она умела визжать достаточно громко и пронзительно. Говорят, что как-то
в Петрозаводске была объявлена пожарная тревога, потому что там спутали визг
Вероники с сиреной пожарной команды.
     Еще  не  успели  жадные  пальцы  Артема  расстегнуть  корсет старинного
утреннего платья, еще не успели они коснуться бедер прекрасной  черноволосой
девушки,  как ее визг, пронзивший переборки корабля, донесся до капитанского
мостика и до совершенно звуконепроницаемых  апартаментов  князя  Вольфганга,
который  как раз в этот момент обмазывал медом свою возлюбленную киноактрису
Клавдию Мартинеску, чтобы потом в порыве страсти слизать с нее всю сладость.
     Увлеченный любовным занятием, князь решил, что визжит его  возлюбленная
Клавдия  Мартинеску, и чуть ее не задушил в порыве гнева. Актрису спасло то,
что она была уже покрыта толстым слоем меда и потому смогла выскользнуть  из
жестких пальцев тирана.
     Тиран погнался по коридору за обнаженной и измазанной медом любовницей,
а навстречу ему несся оглушенный и обезумевший жених Вероники.
     К  сожалению,  этим  не  исчерпывались беды, вызванные визгом пленницы.
Испуганный невероятной пронзительностью звука, капитан Брасс сбился с  курса
и  протаранил  небольшой  метеорит,  занесенный  в  Красную книгу Галактики,
потому что на нем обитала уникальная раса глистов,  могущих  обходиться  без
воды, пищи, воздуха до четырехсот лет. Глисты разлетелись по всей Вселенной,
и  теперь  их  находят  в  слонах  и китах многих планет. В камбузе корабля,
услышав визг, кок от неожиданности уронил на  пол  соусницу  с  приправой  к
гавайским  омарам,  заказанным  князем  на  обед.  А  доктор-муха  от испуга
взлетела, чего никогда себе не позволяла, и  в  ужасе  стала  кружиться  над
пустым  бассейном,  а  потом  даже  поползла  по  потолку.  В  таком виде ее
обнаружил, склонявшийся к тому,  чтобы  жениться  на  ней  и  иметь  в  доме
лечащего  врача,  толстый  обер-камергер  двора  его  высочества и мгновенно
разлюбил, потому что не выносил, когда кто-то при  дворе  старался  над  ним
возвыситься.
     Здесь  не  время  и  не  место  описывать все неожиданные неприятности,
которые произошли на корабле  из-за  того,  что  Ко  так  громко  завизжала.
Главное -- она отделалась от приставучего жениха. Князь Вольфганг ворвался к
ней   в  каюту,  волоча  за  собой  медовую  актрису,  и  начал  грозить  Ко
всевозможными карами, но та спокойно объяснила ему, что не намерена выходить
замуж без подвенечного платья и раньше, чем  через  год.  А  если  ее  хотят
выдать  замуж  раньше,  то  она  согласится  на  это  только после того, как
повидается с папой и получит его благословение.
     Князь  выслушал  девушку  до  конца.  При  этом  он   домазывал   медом
перепуганную любовницу. Выслушав, он сказал так:
     -- Моя   любезная  Вероника.  Все  человечество  делится  на  тех,  кто
управляет, и на тех, кто подчиняется всем глупостям тех, кто управляет. Я по
специальности -- правитель. Ты, как я понимаю,  раба.  Несмотря  на  то  что
умеешь  очень  противно  кричать.  У  меня  есть свои планы. Как всегда, они
грандиозны. Ты же  не  умеешь  заглянуть  дальше  своего  носа.  Тебе  нужно
подвенечное  платье?  Завтра  мы  делаем  посадку  на Марсе и там купим тебе
платье по росту. Конечно, я мог бы предложить тебе  платье  Кларенс,  но,  к
сожалению, оно сильно замарано кровью, а у нас на корабле нет химчистки.
     -- Это  что  за  намек?  --  удивилась  Ко, вспомнив о записке, которую
Кларенс оставила ей. -- Что с ней случилось?
     -- Ах, пустяки, -- отмахнулся князь. -- Мы  ее  достойно  похоронили  в
космосе. И будем надеяться, что ее судьба тебя минет.
     -- Что  случилось  с  девушкой?  Вы должны мне сказать! -- К счастью, я
ничего тебе не должен. Клава, повернись  на  спинку,  я  помажу  тебе  медом
живот.
     Князь   принялся   мазать  медом  живот  покорной  актрисы.  Притом  он
рассуждал, не обращая внимания на Ко, хотя вся его речь имела к  ней  прямое
отношение.
     -- Моя дорогая девочка. Прошу тебя потерпеть, не визжать и не шуметь --
выслушай  почти  старого  и  почти  мудрого  человека. Всю жизнь я стремился
делать людям добро, и чем больше я делал его, тем меньше люди  меня  любили.
Сначала  я  удивлялся,  возмущался  этим, теперь смирился. Дайте мне кусочек
этого  мира  для  удовольствия  и  возьмите  все  остальное   себе.   Жрите.
Размножайтесь!  Живите  --  я  буду хорошим, я буду благородным... таков мой
жизненный принцип. Но я должен сказать тебе, что еще  русские  коммунисты  в
середине  двадцатого  века  придумали гениальный принцип, которому я следую:
"ДОБРО ДОЛЖНО БЫТЬ С  КУЛАКАМИ".  И  второе:  "ЕСЛИ  ВРАГ  НЕ  СДАЕТСЯ,  ЕГО
УНИЧТОЖАЮТ".  Ты  чувствуешь,  какие славные ребята жили в России? Как жаль,
что мировой заговор  евреев  и  капиталистов  лишил  их  силы,  подорвал  их
могущество  и  остановил  в  одном шаге от цели, -- ведь они уже были готовы
завоевать весь мир... Клава, повернись на бочок, я помажу тебе за ушами. Ах,
как сладко...
     -- Вы противоречите себе, ваше высочество, -- сказала Ко. -- Сначала вы
заявили, что вам не нужна благодарность, что добро для  вас  важно  само  по
себе. А теперь стали говорить о кулаках.
     -- А  как  тогда  люди  догадаются, что ты им сделал добро? -- удивился
князь. -- Лишь те, кто опасается тебя, могут оценить благодеяния...
     -- А при чем тут я? -- спросила Ко, которая уже поняла,  что  наступила
ее  очередь.  Не  зря же князь, вместо того чтобы слизывать мед с актрисы, о
чем он искренне мечтал, тратит время на  разговоры  с  визгливой  девицей  с
Земли.
     -- Ты  должна  оказать  мне  услугу.  Ведь  не  зря  же  я  тебя спас и
воссоединил с твоим  прекрасным  женихом,  который,  кстати,  оказался  моим
племянником.
     -- Вы  хотите сказать, что держали своего племянника физкультурником на
Детском острове?
     -- Мой племянник отличался в детстве плохим здоровьем, врачи  прописали
ему  свежий  воздух. А разве есть где-нибудь воздух свежее, чем на Ладожском
озере?
     Ангельская улыбка играла на алых  губах  князя  Вольфганга  дю  Вольфа.
Розовые  щечки  блестели,  словно  намазанные  кремом. Голубая шевелюра была
тщательно завита. Князь задумчиво гладил актрису по попке,  размазывая  мед.
Все  в  комнате пропахло хорошим цветочным медом. Князь дю Вольф был лжецом,
равного которому еще не рождала Галактика. С ним надо было  быть  настороже.
-- Я  спас  тебя.  Я устрою вашу свадьбу. -- Господин Вольфганг, -- спросила
Ко, -- что случилось с Кларенс? Кто она такая?
     -- Она -- твоя прямая предшественница. Она плохо кончила. Но я надеюсь,
что ты  хорошо  кончишь.  Если  будешь  меня  слушаться.  Во-первых,   давай
договоримся, что ты выходишь замуж завтра и даже без подвенечного платья.
     -- Но  я  уже разлюбила моего жениха! -- Ты его боишься, крошка? -- Я к
нему не привыкла.
     -- Я понимаю, -- согласился дю Вольф. --  На  острове  была  романтика,
шумели  сосны  и можно было целоваться на закате, глядя, как садится солнце,
правильно? -- Правильно.
     -- А здесь от тебя требуют немедленной свадьбы, да еще без подвенечного
платья. Но я не могу ничего поделать. Ты сама добровольно убежала  вместе  с
моим  племянником.  Если  ты не выйдешь за него замуж, это ляжет несмываемым
пятном на наше семейство. Выходи, он тебя не тронет. -- А где  гарантии?  --
спросила  Ко.  --  Вот это серьезный разговор. Гарантия -- мое слово. Обычно
ему не следует верить -- я великий обманщик. Но на этот раз я  заинтересован
в  том,  чтобы  ты  была довольна. Потому что сразу после свадьбы мы едем на
свидание к твоему папочке.
     -- Но почему не раньше? Почему не пригласить его на свадьбу?
     -- Потому что я люблю сюрпризы. А твоего папу ждет большой сюрприз.
     -- Милый, -- взмолилась актриса. --  Я  высыхаю.  Вся  кожа  стянулась.
Облизывай меня скорее.
     -- Сейчас,  сейчас,  я  и сам не дождусь этого момента! Ты можешь идти,
Вероника. Но учти, что сегодня вечером  твоя  свадьба,  а  завтра  утром  мы
прилетим на Марс, где тебе предстоит встреча с твоим папой.
     Так  как  князь  Вольфганг  более  не  смотрел  на нее, а набросился на
обнаженную актрису и принялся ее облизывать, Ко ничего  не  оставалось,  как
покинуть каюту.

     Ко  была  в  растерянности.  Разумеется,  ей  не хотелось по-настоящему
выходить замуж за этого бандита, лучше смерть, чем такая судьба. Но с другой
стороны, она почему-то надеялась, что розовощекому Вольфгангу она нужна  для
другого,  для более важной цели. И ее вытаскивали с Земли вовсе не для того,
чтобы погулять на свадьбе.
     И  все  равно  было  страшно.  Вокруг  корабля   раскинулись   миллионы
километров   пустого   пространства.  Ее  крики  услышать  некому,  а  князю
Вольфгангу достаточно приказать своим придворным заткнуть уши ватой -- и  Ко
погибла, в объятиях Артема или когтях льва.
     За  обедом  сытый,  измазанный  медом Вольфганг сообщил Ко, что свадьба
состоится в шесть часов тридцать минут, церемонию будет  проводить  он  сам,
как князь суверенного государства, на что имеет законные права.
     -- Надеюсь,  крошка, ты не будешь вести себя так же плохо, как Кларенс,
-- сказал он, показывая пятьдесят сверкающих белых зубов. --  Нам  ты  нужна
живая и здоровая.
     Так  как  все  за  столом  начали  услужливо хохотать, Ко положила себе
салата и сделала вид, что занята едой, хотя, конечно же, аппетита  не  было.
Она  жалела  Кларенс  и  понимала,  что каким-то образом судьба этой девушки
связана с ее судьбой. Но как узнать об этом?
     После ужина князь Вольфганг дю  Вольф  сообщил,  что  намерен  показать
гостье  свой  таксидермический  музей.  И  все придворные стали проситься на
экскурсию. Князь отобрал лишь самых приближенных: обер-камергера, облизанную
актрису Клаву и жениха Артема.
     Ко видела, что экскурсию устраивают для нее,  поэтому  старалась  вести
себя  вежливо  и  непринужденно,  ничем  не  показывая,  какие  печальные  и
тревожные мысли ее одолевают.
     Когда они поднялись из-за стола, жених по-хозяйски обнял Ко за плечи  и
прижал к себе. Ко подчинилась и терпела. Скорей бы все кончилось... Докторши
за столом не было. Видно, она обедала в другом месте.
     Перед  тем  как  перейти  в музей, произошла задержка. Поднимаясь из-за
стола и окидывая его взглядом, князь Вольфганг грозно спросил: --  Кто  взял
серебряную  ложку?  Началась  суматоха. Ложки пересчитывали, перекладывали с
места на место, а князь все более распалялся, крича,  что  из-за  таких  вот
воров  он не может до сих пор покорить собственную планету, что он уничтожит
вора собственными руками. Все испугались, особенно когда по приказу князя  в
столовую  вбежали  силачи  дю  Вольфа и, поставив всех гостей лицом к стене,
обыскали.
     Ко  еще  никогда  не  обыскивали,  и  ей  было  скорее  любопытно,  чем
страшно,-- словно она попала в идиотский театр и смотрит представление.
     Силачи,  играя  мускулами,  рычали,  выворачивая  карманы  и содержимое
сумок, женщинам расстегивали платья, а когда силач совсем  уж  обнаглел,  Ко
обернулась к жениху.
     -- Артем,  --  сказала  она,  --  хоть  бы ты меня защитил! -- Тише! --
испуганно откликнулся Артем. -- Ты же видишь, я сам без штанов!
     Тогда Ко решила позаботиться о себе сама. И когда силач  запустил  лапу
ей  под  платье,  Ко  припомнила один из недурных приемов самообороны -- она
была отличницей в  кружке  по  китайской  и  тайской  борьбе.  Вспомнив,  Ко
применила прием на практике, а силач, видно, этого приема еще не выучил. Так
что  он  с  воплем  отлетел в другую сторону комнаты и с ревом вытащил из-за
пояса бластер. Ко нырнула под стол и услышала гневный  в