ое?
     -- Все в порядке, яйца  спят,  --  сказала  Кора.  --  У  меня  к  тебе
небольшой   вопрос.  Умел  ли  профессор  фотографировать?  Был  ли  у  него
фотоаппарат?
     -- Да, конечно. Он всегда таскал с собой старую камеру. Он сам проявлял
и печатал снимки.
     -- Замечательно! -- воскликнула  Кора.  --  Я  так  на  это  надеялась.
Значит, фотография, которую я нашла у него в столе, была сделана здесь.
     -- Почему?  -- удивился ассистент. -- А может быть, профессор привез ее
с собой.
     -- Но ты ж сам сказал, что на  вашей  планете  известен  лишь  пещерный
рисунок корабля. А это фотография!
     -- Ну, может, это реконструкция... -- А где сейчас аппарат? -- спросила
Кора. -- Где все пленки?
     -- Странно,  что ты об этом спрашиваешь, -- я и сам не могу понять. Мне
нужны были его пленки, чтобы сделать отпечатки найденных нами предметов,  --
но ни аппарата, ни пленок я не нашел. -- Украли?
     -- Мне  трудно  произнести это слово, -- потупился петушок. -- У нас на
планете это совершенно неизвестно!
     -- А что еще украли? -- спросила Кора. -- Ничего. Клянусь тебе, ничего!
-- Значит, кто-то пришел и забрал аппарат, пленки, отпечатки...
     -- И еще фотографическую бумагу и все химикалии, -- добавил Орсекки. --
Странный вор!
     -- Я подумал, что это  ребенок,  который  решил  стать  фотографом.  --
Почему ты не сообщил об этом? -- Кому? -- Администратору Греггу.
     -- Мертвой голове? Я ему сообщил. В тот же день. -- А он?
     -- А  он улыбнулся -- ты знаешь, какие он умеет строить рожи, и сказал,
что я, наверное, ошибаюсь, что у  профессора  никогда  не  было  аппарата  и
пленок. -- Так и сказал? -- Я никогда не лгу.
     -- Спасибо,  милый, -- сказала Кора. -- Иди работай, откопай что-нибудь
радостное для планеты Ксеро. -- Бегу!
     Кора выключила связь. Как преданно он смотрит! На Земле ей ни  разу  не
попался мужчина, который смотрел бы на нее с такой сладкой преданностью.
     Она  была  почти  убеждена,  что администратор Грегг ан-Грогги каким-то
образом, как ни тяжело это сознавать, связан с  преступлением.  Но  как  это
доказать?
     В  ординаторскую,  где  стоял  телефон,  заглянула встрепанная, наколка
набок, медицинская сестра.
     -- Госпожа Орват! -- закричала она. -- Скорее! Вы нужны!
     Кора поняла: что-то произошло  с  яйцами.  Стремглав  она  побежала  за
сестрой.
     В  палате  уже  были  местный  врач  и  еще одна сестра. Они растерянно
глядели на шевелящееся одеяло.
     -- Ну что же вы! -- воскликнула Кора. -- Они могут задохнуться!
     -- Откуда  нам  знать!  --  огрызнулся  местный  врач.  --   Это   надо
чувствовать.
     Кора  осторожно  подняла  одеяло  и  отбросила  в  угол.  Два  яйца уже
раскололись, и в развале скорлупы копошились цыплята. Желтенькие,  пушистые,
забавные, каждый размером с толстого гуся.
     Оглушительная  нежность  обрушилась  на Кору -- свершилось! Вот они, ее
детишки!
     Она готова была покрыть их нежными поцелуями, но  сдержалась,  так  как
понимала: глаза всех присутствующих направлены на нее.
     Вместо  этого  Кора  склонила  клюв к третьему яйцу, обитатель которого
стучался, требовал помощи, и осторожно вонзила кончик клюва в трещинку.
     -- Крак! -- С громким  треском  яйцо  раскололось,  и  мокрый  цыпленок
торжествующе  выпрямил голову, будто хотел сказать: "А вот и я!" -- Ну вот и
хорошо, -- сказала Кора. -- Все живы. -- Принести горячую воду? --  спросила
сестра, имевшая некий акушерский опыт.
     -- Если  вы  хотите  загубить  детей,  то пожалуйста, -- грубо ответила
Кора. -- Но на деле их надо сушить, а не купать! Лучше  уберите  скорлупу  и
смените подстилку!
     Цыплята начали ходить с того момента, как вылупились.
     Ноги   им   понадобились  для  того,  чтобы  окружить  мать  и  поднять
оглушительный писк, требуя пищи.
     -- Доктор! -- воскликнула Кора. -- Бегите к  телефону,  вызывайте  сюда
археолога   Орсекки,   он   на  раскопках.  Я  не  представляю,  чем  кормят
новорожденных.
     Доктор побежал к телефону,  а  Кора  постаралась  погладить  цыплят  по
пушистым  головкам,  но  цыплята  еще  не  понимали  такой ласки -- они были
слишком малы.
     Через двадцать минут  примчался  взволнованный  Орсекки,  который  знал
ненамного  больше  Коры относительно того, как обращаться с цыплятами. Своих
детей у него не было, а собственное детство он позабыл. Но  общими  усилиями
цыплят  все  же  накормили. Орсекки остался на ночь в палате Коры, Кора была
ему благодарна, она боялась, как бы чего не случилось  с  желтыми  пушистыми
детьми.

     Птенцы  росли  не  по дням, а по часам. Уже на следующее утро они резво
бегали по палате и  умудрились  сшибить  с  ног  худенького  местного  врача
Мурада,  когда  тот  без предупреждения вбежал в палату, неся миску с рыбьим
жиром.  Орсекки  был  незаменим   и   послушен.   Кора,   освобожденная   от
необходимости вынашивать и высиживать яйца, снова почувствовала себя сыщиком
и по крайней мере смогла планировать операцию против Грегга Мертвой головы.
     Но  прежде  всего  она хотела поставить эксперимент, о котором никто не
должен был знать.
     Для этого Кора поднялась рано, на  рассвете,  когда  за  окнами  висела
синева.  Легкие  снежинки  -- напоминание о скорой осени -- лениво кружились
над миром.
     Орсекки мирно посапывал в центре палаты на подушке с подогревом, у него
под боком уместились цыплята. Орсекки  прикрыл  их  крыльями  от  возможного
врага.
     Кора  знала,  что  ей  будет  очень  холодно,  но  условия эксперимента
требовали, чтобы она ничего  на  себя  не  надевала,  --  иначе  эксперимент
провалится.
     С  вечера  она  налила горячего кофе в термос, принесенный Орсекки. Его
горлышко было приспособлено для куриного клюва.  Кофе  сильно  действует  на
кур, и вскоре Кора ощутила бодрость.
     Она  тихонько открыла дверь в коридор. Там было пусто. В конце коридора
за столом дремала дежурная сестра. Осторожно ступая по пластику. Кора прошла
мимо сестры и через вестибюль вышла в утренний двор.
     На траве и деревьях лежал иней, над землей  кисеей  покачивался  легкий
морозный туман. Коре было холодно.
     Она поспешила прочь от больницы и самым коротким путем прошла к окраине
города,  туда, где расположились археологические раскопки и где вскоре будет
возведен гранд-отель "Вграй".
     Путь занял минут двадцать, не больше. Иногда Кора  переходила  на  бег.
Разогнавшись,  она  пыталась взлететь, но холодный туман, пропитавший перья,
прижимал ее к земле.
     На пути Коре встретился лишь разносчик молока, ехавший на  мотороллере.
Он  узнал  Кору.  --  Бегом  от инфаркта? -- спросил он курицу. -- Сбрасываю
лишний  вес,  --  ответила  Кора.  За  пределами  раскопок  в  яме   возился
Хосе-джуниор,  который  помог вытащить Кору из болота двумя днями раньше. Он
тоже узнал ее. -- Ты что здесь делаешь? -- спросила Кора. --  Вы  никому  не
говорите, -- сказал мальчик. -- Но я рассчитал, что в этой части корабля был
сейф.  В сейфе лежало золото. Я уж третью неделю копаю. Папаша думает, что я
в школе, а я копаю. Видите, какая яма? Яма была ему по пояс.
     -- Какой корабль ты имеешь в виду? -- спросила Кора.
     -- Этого я вам  пока  не  скажу,  потому  что  это  тайна,  --  ответил
сорванец.  --  А  как  ты догадался, что здесь был корабль? -- Все знают, --
отмахнулся мальчик. -- Вы идите, тетя  Кура,  идите,  а  то  мне  всего  час
осталось копать -- в школу пора. Кора вышла к обрыву.
     Если  она  намерена  доказать  себе и окружающим, что профессор Гальени
поднялся в воздух, полетел над окрестностями,  увидел  и  сфотографировал  с
птичьего полета остатки корабля "Небесная птица", то ей самой надо подняться
в воздух и облететь район раскопок.
     Кора  выбрала  прямой  и  ровный  участок,  чтобы было где разогнаться.
Мальчик подошел к ней. -- Ты чего? Полетать хочешь? -- спросил он. --  Разве
не видишь?
     -- Поосторожнее  летай,  --  предупредил Хосе. -- Тут один до тебя был,
профессор. Хороший мужик, хоть и курица. Он тоже летал. Вон  туда  летал,  к
горам, над речкой летал, сверху фотографировал. Потом его пришили.
     -- Ты  слишком  много  знаешь,  малыш,  -- сказала Кора. -- Лучше бы ты
держал язык за зубами.
     -- Это точно, -- согласился мальчик.  --  Папаша  мне  всегда  об  этом
говорит.
     И он засмеялся, показав длинные верхние резцы, и стал похож на папу.
     Под  внимательным  взглядом молодого человека Кора разбежалась. Она изо
всех сил колотила по воздуху крыльями, а мальчишка несся за ней и кричал:
     -- А ну, поддай, толстая курица! А  ну,  поднажми!  Мы  рождены,  чтобы
сказку сделать былью!
     Кора почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она летит!
     Но  это сладостное чувство не успело пустить корней в ее груди, как она
поняла, что падает обратно -- вот-вот ее ноги коснутся земли...
     Но -- о ужас! -- ни о какой земле и речи быть не могло.
     Кинув взгляд вниз, Кора поняла, что нечаянно проскочила обрыв и  теперь
под  ней -- несколько десятков метров пропасти. Далеко внизу сквозь утренний
туман поблескивает голубая речка. Ей грозила неминуемая гибель!
     От страха Кора начала отчаянно молотить по  воздуху  крыльями,  но  это
мало  помогало: ее заваливало набок, и небо, обрыв, раскопки, речка, горы --
все медленно вертелось перед глазами. "Кажется, я вхожу в штопор!" -- успела
подумать Кора.
     Сквозь шум  крови  в  ушах  и  пулеметные  удары  сердца  она  услышала
отчаянный мальчишеский крик:
     -- Держись, тетя! Не мельчи! Реже двигай крыльями! Раз -- и два!
     И -- о чудо! -- Кора послушалась и начала махать крыльями реже и шире.
     И   вот  уже  полоса  горизонта  возвратилась  туда,  где  ей  положено
находиться...
     Воздух, такой невесомый  и  ненадежный,  становился  плотнее  с  каждым
взмахом  крыльев...  Когда  Кора  наконец  поняла,  что  она  не упадет и не
разобьется, она открыла  глаза  и  увидела,  что  летит  высоко  над  плато,
исчерченным полосками археологических траншей. Среди археологических траншей
бегала маленькая мальчишеская фигурка, и в тишине утра далеко разносился его
голос:
     -- Молодец,  птица!  Так  держать,  птица!  Рожденный ползать летать не
может!
     Господи, чего ж она не летала раньше? Это такое наслаждение! Ведь  если
ты птица, то летай!
     Кора закудахтала, и ее торжествующий крик разнесся над планетой.
     Тогда  она  вспомнила,  зачем  она  полетела.  Затем,  чтобы  осмотреть
раскопки и плато с птичьего полета.
     Только что поднявшееся утреннее солнце  светило  почти  горизонтальными
лучами,  высвечивая  каждую выбоину или выемку в грунте... И через несколько
минут Кора увидела силуэт закончившего свой космический век корабля. Корабль
покоился между раскопками и складами.
     Видно, давным-давно, сотни лет назад, верхнюю часть  вросшего  в  землю
корабля  разрушило  ветрами и дождями. Так что именно разрез корабля остался
снаружи. Увидеть его можно было, лишь поднявшись в небо,  желательно  ранним
утром или вечером. Когда лучи солнца косо падали на плато.
     Что  сделал  в  свое время профессор Гальени, который и сфотографировал
этот след.
     Но кому-то своим открытием он  помешал  настолько,  что  тот  пошел  на
преступление, чтобы избавиться от археолога.
     Опускаясь кругами на землю. Кора уже догадалась, кто этот человек. Хотя
не знала еще, как уличить его. Ведь доказательств у нее не было. Уверенность
была, а доказательств -- нет.
     -- Ну что, убедилась? -- спросил мальчишка, когда Кора опустилась рядом
с ним и, пробежав несколько шагов, остановилась. -- В чем? -- схитрила Кора.
-- Не  притворяйтесь.  Вы  же  корабль  искали.  Как тот петух. И нашли. Его
трудно не найти. -- Но откуда ты все это знаешь? -- А у  нас  многие  знают.
Когда еще на вертолете здесь летали, то его геологи засекли. Только внимания
не  обратили.  Мало ли что у нас здесь валяется. А кто хочет -- здесь золото
ищет. -- А археологи раньше не знали об этом? -- Откуда им знать? У нас один
свободный вертолет в городе, но Мертвая голова его никому не дает. А  другие
вертолеты  у  изыскателей.  Только  этот  профессор  сам  полетел.  Долетел,
прилетел и весь трясется! Я тогда здесь  сшивался,  помню,  как  он  кричал:
"Небесная  птица",  "Небесная  птица"!  Великое  открытие!  Вызываем большую
экспедицию -- закрываем район! Какое счастье!" А я думаю:  кому  счастье,  а
кому -- несчастье! Правда? -- Правда, -- согласилась Кора.

     Когда  Кора  шла  обратно  в  больницу, город уже начал просыпаться, на
улицах появились первые повозки, вертолет геологов прошел низко над крышами,
у открытой двери булочной разгружали батоны. Молодая дама гуляла  с  крупным
зеленым   скорпионом,  закутанным  в  вышитую  попонку.  Скорпион  покачивал
поднятым жалом. Когда Кора поравнялась с ними, она  услышала,  как  скорпион
говорит даме:
     -- Такой  расклад  прибыли  нас  не  может  устроить. Я надеюсь связать
вопрос со сроками завершения строительства.
     -- Как только площадка освободится, он обещает начать  земляные  работы
под фундамент, -- пояснила дама.
     Обгоняя  их, Кора сказала: "Простите", и при виде ее скорпион ахнул: --
Она не опасна?
     -- Нет, это инспектор ИнтерГпола, --  ответила  молодая  дама.  --  Она
угодила  в чужое тело... Окончания ее речи Кора уже не слышала. В палате все
еще спали, и  Кора,  благодарно  согреваясь,  привалилась  к  туше  Орсекки.
Цыплята попискивали во сне, они тоже прижались к теплому археологу.
     Проснулась  она  от  оглушительного  писка:  медсестра принесла миски с
рассыпчатой гречневой кашей, и цыплята сходили с ума от  желания  скорее  ее
склевать.
     Орсекки  продрал  глаза  и сразу спросил: -- Ты никуда не ходила ночью?
Мне приснилось, что тебя не было.
     -- Знаешь,  --  призналась  Кора,  желая  сказать  что-нибудь  приятное
археологу. -- Кажется, я распутала это преступление.
     -- Кто? -- громко и, как показалось Коре, удивленно спросил Орсекки. --
Кто тот  злодей?  --  Я  скажу  тебе сегодня же, к вечеру. Пока ее соседи по
палате завтракали. Кора отправилась  к  местному  врачу.  Тот  уже  сидел  в
ординаторской, просматривал истории болезни пациентов.
     -- Доктор, -- спросила Кора, -- можно ли мне получить на час вертолет с
фотокамерой?
     -- Обратитесь  к Греггу, -- ответил местный врач. -- Вертолет находится
в его распоряжении.
     -- Вот именно этого мне и не нужно, -- ответила Кора.  --  Мне  хочется
получить  вертолет  помимо  него,  вопреки  его  желанию,  но  так, чтобы он
совершенно случайно узнал, что я это сделала помимо него.
     Местный врач отложил карточки  и  покрутил  усики.  Он  желал  казаться
старше и солиднее.
     -- Выкладывайте, инспектор, -- сказал он. -- Что вы откопали?
     Он  прекрасно  знал  литературу, даже такой вопрос он, наверное, где-то
вычитал.
     Кора не стала скрывать от него своих подозрений. Но  ей  надо  было  их
доказать.
     -- Все  так  просто,  --  сказал на это местный врач. -- Сейчас в нашем
городе  находится  вице-директор  компании  "Вграй",  который  приехал   для
переговоров  о  строительстве  гостиницы.  Я думаю, он сможет разрешить ваши
сомнения и помочь вам найти доказательства.
     -- Вы душка, -- заявила Кора. -- Вы  самый  очаровательный  мальчик  на
всей планете. Хотите, я вас расцелую?
     -- Большое  спасибо, -- поспешил с ответом врач, и Кора перехватила его
испуганный взгляд, направленный на ее желтые лапы. -- Но если вы не спешите,
я предпочел бы целоваться на следующей неделе.
     -- Отлично. Я пошутила, -- сказала Кора и поняла,  что  теперь  положит
всю сознательную жизнь на то, чтобы отомстить этому наглецу.
     Вернувшись   в   палату,   Кора  сообщила  Орсекки,  что  ему  придется
задержаться, так как интересы дела требуют, чтобы она отлучилась еще на час.
Но тут Орсекки взбунтовался. Он заявил, что при всей  любви  к  Коре  он  не
может манкировать работой -- ведь от результатов раскопок зависит судьба его
планеты.  -- А если бы нашлась "Небесная птица"? -- Прекрати издеваться надо
мной! -- А если?
     -- Тогда мое имя выбили бы золотыми буквами на  всех  мраморных  досках
нашей империи! -- воскликнул петушок.
     -- Ладно, -- сказала Кора. -- Будут тебе доски. Иди копай. Если найдешь
еще одну пуговицу, напиши об этом поэму!
     -- Мы  не  пишем стихов, -- гордо ответил Орсекки. Оставшись одна. Кора
решила заняться птенцами. Им уже третий день, а  живут  они  предоставленные
самим себе, словно у них нет матери.
     Птенцы  были  пушистыми,  ласковыми, говорливыми, и ее материнский взор
уже научился их различать. У старшего, Чука, на затылке был  белый  хохолок,
средний,  Гек,  при  ходьбе  смешно  крутил  задом,  а  младшая,  Мила, была
попрыгунчиком.
     Малыши возились, лазили  по  Коре,  как  по  горе,  и  ей  было  смешно
наблюдать  за  ними  и трогательно ощущать их доверчивость и даже нежность к
себе -- к ее большому теплому телу.
     Уже на третий день у них  кое-где  стал  выпадать  пух,  уступая  место
перышкам.  Чук  обещал  стать  черно-оранжевым  петухом, Мила пошла в нее, в
Кору, и будет пеструшкой, зато Гек совместил в своей окраске цвета  брата  и
сестры.
     Цыплята  были  постоянно голодны и требовали еды. Хорошо, что еще вчера
Орсекки притащил два мешка орехов, -- иначе бы больница не справилась  с  их
питанием.
     Поддавшись  настойчивым  требованиям детей, Кора дважды покормила их до
обеда.
     Во время одной из кормежек заглянул врач, он сообщил, что  смог  добыть
для  Коры  геологический  вертолет.  На  пять  часов  пополудни.  Не  слушая
благодарностей, он тут же сбежал из куриной детской.
     -- Погодите, Мурад! -- окликнула его Кора. -- У меня  к  вам  последняя
просьба.  Дозвонитесь  до гостиницы и узнайте, когда там будет вице-директор
фирмы "Вграй".
     Доктор возвратился через пять минут, но в палату заходить  не  стал,  а
сообщил  из  коридора,  что  вице-директор  намерен  вернуться в номер после
обеда. -- Спасибо! -- Учти, он страшненький. -- Я сама страшненькая.
     -- Он страшнее. Зато у него красивая любовница. По имени  Мария  М.  --
Откуда  мне  знакомо  ее имя? -- Ее основная служба -- любовница у господина
Грегга ан-Грогги, вице-директор -- лишь почетный гость.
     Оттолкнув доктора и  не  заметив  этого,  в  палату  ворвался  Орсекки.
Во-первых,  он  беспокоился, накормлены ли дети. Во-вторых, он откопал череп
древнего ксера, который притащил с собой, чтобы продемонстрировать Коре. Вид
черепа вызвал приступ писклявого страха у птенцов, и Кора приказала спрятать
его с глаз долой.
     -- Ты не понимаешь! -- вопил Орсекки. --Это же замечательное  открытие!
Череп моего пращура на другом конце Галактики!
     -- Теперь  ты освободился? -- спросила Кора. -- Да. Я полностью в твоем
распоряжении. -- Вернее всего, я вернусь живой часа через  два...  --  Ты  в
этом сомневаешься? -- Разумеется. Я же на работе. -- Перестань шутить!
     -- Я  не  шучу.  Детей я поручаю тебе. Пускай из них вырастут достойные
вашей планеты археологи. -- Что ты говоришь!
     Кора поняла, что нервное состояние Орсекки выходит из-под  контроля,  и
потому решила перевести разговор в более спокойное русло.
     -- Кстати, -- сказала она. -- Дети растут быстрее, чем я ожидала.
     -- А что случилось? -- Орсекки еще не успел переключить свое сознание с
трагических картин на семейные сцены.
     -- У  них появляются первые перышки. -- Перышки? -- Орсекки обернулся к
детям, что клевали у его ног.
     -- Смотри, видишь: у Чука -- желтенькие с черным, а Мила -- вся в меня.
     Орсекки тут же позабыл о Коре и предстоящих ей опасных  испытаниях.  Он
полностью углубился в лицезрение цыплят.
     Кора  же  отправилась  пешком  в  гостиницу  --  небольшое  двухэтажное
толстостенное здание, оставшееся еще с эпохи первых экспедиций.
     Элегантный портье узнал ее, позвонил в  номер  к  вице-директору  фирмы