Ни единой знакомой рожи вокруг. И  я  помню,
как  Виктор  сказал:  "Лучше  полная пустыня здесь, чем полный лагерь у нас.
Хуже не будет..."
     Инженер Той возвращался из административного  корпуса.  Он  шел,  мирно
беседуя  с доктором, солдат шагал сзади. Картинка была идиллической, инженер
был одет в свой летный костюм. Солнце уже начало греть. Правда,  было  очень
рано  -- никогда еще их не поднимали так рано и не водили в административный
блок на исследования... а может, ему показывали  Гофмана?  Зачем?  --  Может
быть,  он  уже...  --  произнесла Кора. -- Подождем, проведут ли следующего.
--Тогда .рассказывайте, что было дальше, --сказала Кора.
     -- Вскоре мы встретили местного коменданта...  А  еще  через  несколько
дней мы поняли, что мир здешний и мир наш имеют много общего. Сначала, когда
мы как бы обживались здесь, пока борьба за нас, за наше открытие и за власть
над Землей...
     -- Почему  они Претендовали на власть над Землей? -- Это продолжение их
внутренней борьбы. -- Но вы бы сказали, что не хотите в этом участвовать.
     -- Как ты скажешь -- мы же беглецы, беженцы,  мы  принесли  открытие  и
хотим,  чтобы  нас  не  посадили  в тюрьму и не убили, как чужаков. Нам дали
лабораторию на  вилле  "Радуга",  мы  смогли  с  помощью  здешних  инженеров
построить   приборы,   позволяющие  следить  за  участком  Земли,  где  миры
соприкасаются. -- Они видят Землю?
     -- Конечно. Если сделан первый шаг, то следующие шаги даются легче.  Мы
соорудили  цивилизованный переходник. Теперь не надо прыгать с обрыва, чтобы
оказаться здесь. Достаточно открыть дверь.
     Внизу из барака вывели Нинелю. Она была невыспавшейся, сонной, ее  даже
пошатывало.  Одеться  и  причесаться  как  следует  она  не  успела.  Доктор
подталкивал  ее,  Нинеля  отбивалась  и  ругалась  --  благо  ее  слова   не
пробивались сквозь птичье пение.
     -- Они ее повели! -- воскликнула Кора. -- Ей грозит то же самое?
     Профессор  схватил  Кору  за  рукав.  --  Чем  ты  ей поможешь? -- Я ее
предупрежу. -- О чем?
     -- Но  нельзя  же  так  вот...  ждать.  --  Самое  разумное  --  ждать.
Единственный путь для нас -- ждать! -- Голос профессора стал жестким. Словно
его устами заговорил другой человек.
     Нинеля, продолжая сопротивляться, скрылась в подъезде административного
блока.  Прошло  две  или  три  минуты.  Калнин  молчал.  Кора  сама нарушила
молчание.
     -- Продолжайте, пожалуйста, -- сказала она. -- Почему вы поссорились?
     -- В тот прекрасный день я понял, что все происходящее неправильно. Что
мы строим переходник между мирами, мы налаживаем наблюдение  за  Землей,  мы
начали получать...
     -- Наверное,  потому,  что вы ученые, а ученые совершают много страшных
вещей, чтобы удовлетворить свое любопытство.
     -- Где ты подслушала такую формулу? -- Сама придумала.
     Профессор оторвал ветку от невысокой сосны и принялся  отмахиваться  от
назойливой осы.
     -- Нет,  ты  не права... мы предпочли бы стать знаменитыми дома. Но нам
не повезло. Мы родились и жили в  такое  нелегкое  время,  когда  и  великие
открытия  могли  уничтожить  и  окружающих,  и  тебя  самого. Только не надо
преувеличивать нашу сознательность. Кора. Мы испугались, что нас арестуют и,
может, расстреляют за то, чего мы делать не собирались.
     -- Вот это для меня самое непонятное! -- призналась Кора.
     -- Многое у нас непонятно нормальному человеку. Сложись  обстоятельства
иначе, не исключено, что вот эта самая планета стала бы полем боев. Все было
бы наоборот.
     -- Чудо!
     -- Ты  живешь  в  мире,  который уже, как я понимаю, переболел болезнью
самоуничтожения. А я жил в мире, где один сумасшедший мог нажать на  кнопку,
и враждебные армии перебили бы не только друг друга, но и всех мирных людей.
-- Как  хорошо, что этого не случилось! -- Но случилось другое. -- Профессор
победил осу -- жалобно жужжа, она стала кружить над  Корой.  --  Мы  с  моим
другом  Виктором неожиданно для себя попали в новый переплет. Представь себе
-- мы перелетаем сюда, чтобы  отсидеться,  найти  убежище...  А  попадаем  в
ситуацию,  похожую  на ту, из которой умчались. Конечно, не совсем такую, но
достаточно неприятную.  Правда,  среди  местных  начальников  нашлись  умные
головы,  которые  предпочли  нам  поверить. И первым среди них стал покойный
президент. -- Вы тоже думаете, что его убили? -- Очень похоже.  Он  разбился
именно  тогда,  когда  стал  последним  препятствием  на пути генерала Лея к
власти, -- И что решил президент?
     -- Президент решил, что информация -- самое ценное оружие наших дней. И
он был прав. Он рассудил, что сама по себе дырка между  двумя  мирами,  даже
если она и существует, еще ничего ему не дает. И прежде чем использовать ее,
надо узнать, как ее использовать.
     -- Он  был  прав,  --  сказала Кора, -- я бы то же самое сделала на его
месте.
     -- У  тебя  нет  таких  возможностей.  В  общем,   первым   делом   нас
засекретили,  в  лучших  земных  традициях.  Затем расставили посты по всему
побережью, превратили виллу "Радуга" в центр исследований,  а  нам  дали  по
трехкомнатной камере с видом на море, пайку и спецодежду... -- Как так?
     -- Я  шучу.  Откуда  тебе знать такие слова? И все было бы хорошо, наши
исследования проходили успешно, и нашли  мы  здесь  добрых  коллег  и  почти
соратников... но не уловили того неизбежного и мерзкого момента, когда нашим
проектом  заинтересовались  военные. И чем дальше, тем больше. А когда в них
созрела славная идея скинуть президента и взять  власть  в  свои  руки,  наш
проект  "Земля-2" стал главной ставкой в политической борьбе. Для президента
он был козырем за пазухой, а для военных -- средством одним  налетом  решить
все  проблемы.  Разумеется, я упрощаю и далеко не все могу тебе объяснить...
Но главное то, что в один прекрасный день я проснулся и понял:  больше  я  в
это  не играю. Дома в это наигрался. И не хочу я стоять на стороне, тех, кто
намерен   убивать   моих   соотечественников   --   хороших,   плохих,    но
соотечественников.  Людей,  в конце концов! И я все выложил Вите Гарбузу. Но
оказалось, что он не хочет видеть очевидного -- он считает, что все  отлично
кончится, что они с президентом постепенно наладят союз двух миров, а если и
придется  как-нибудь  долбануть  по нашей родине, то туда ей и дорога. -- Вы
снова преувеличиваете?
     -- Я снова преувеличиваю. Суть дела в том,  что  Витя  испугался  вновь
упасть  с  облаков на землю. Он испугался, что его поставят к стенке местные
герои. "Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от  тебя,  лиса,  тем  более
уйду!"  Он  стал  уговаривать меня, а еще больше -- себя, что все обойдется,
мирные силы победят, а милитаристы стыдливо уползут в .свои норы... Но я  не
стал  с  ним спорить. И отказался участвовать в работе над проектом. Поздно,
конечно, но отказался! -- Трудно было?
     -- Еще как! Но в результате я остался более-менее живой, в общем бараке
с обещанием хранить тайну. А ребра срослись,  и  ссадины  зажили.  Нигде  не
любят  дезертиров  с  трудового  и  научного  фронта.  Он улыбался. Но очень
печально. -- Понятно, -- сказала Кора. --Что понятно? -- Теперь  мне  многое
понятно.  -- У тебя в голосе звучит осуждение. -- Ничего у меня не звучит. Я
смотрю на лагерь.
     Там вели обратно Нинелю. Она шла спокойно и больше не ругалась.
     -- А давно вы здесь служите? -- спросила Кора. -- Я же говорил, что  ты
меня  осуждаешь.  --  Я  не  переживала  того,  что  переживали вы. Мы можем
доверять Гарбузу?
     -- Он не дурак. После смерти  президента  он  сообразил,  что  в  любой
момент  от  него  могут  отделаться.  Как  решат,  что  обойдутся  без него,
обязательно вздернут на сук. -- Вы не ответили на мой вопрос. --  Мы  служим
здесь...  третий  год.  --  А на Земле прошло почти полтора века. -- Природа
непредсказуема. Профессор посмотрел на часы.
     -- Проголодались? -- спросила Кора. Потому что сама она страшно  хотела
есть.  --  Я  забыл  об этом, -- ответил профессор. -- А все-таки вы сделали
великое открытие, -- сказала Кора. -- Представляете -- прошло сто  пятьдесят
лет, а ваше открытие никто не повторил. Это же удивительно! -- Спасибо.
     -- Если  мы доберемся до Земли, то как минимум Нобелевская премия вам с
Гарбузом гарантирована. -- А Нобелевские премии еще выдают? -- И  они  очень
почетные.
     -- Я скажу Гарбузу. И передам, что маленькая хитрая девочка из двадцать
первого  века  очень  настаивает  на  том, чтобы он не уничтожал Нобелевский
комитет и вообще население нашей планеты,  потому  что  иначе  некому  будет
вручить ему Нобелевскую премию. Кора засмеялась: -- А вы хитрый!
     Сквозь птичий гомон донесся звук колокола, который созывал в столовую.

     Виктор   Филиппович  Гарбуз  появился,  когда  они  уже  отчаялись  его
дождаться. Уже после того, как в  лагере  спохватились,  что  два  пришельца
исчезли.  Сверху  было  видно,  как их искали на территории, потом несколько
солдат начали шуровать в кустах возле ограды, но высоко по склону в  лес  не
углублялись:  или не было приказа, либо чего-то опасались. Но ясно было, что
поиски на этом не прекратятся -- это  только  отсрочка,  и  если  Гарбуз  не
появится,  то  придется  уходить  в  горы  либо  сдаваться. Гарбуз спешил по
тропинке так, словно бежало стадо Гарбузов.
     Он пыхтел, наступал на ломкие сучья, бормотал что-то себе  под  нос,  и
когда  Калнин  окликнул  его, он от неожиданности вскрикнул и натолкнулся на
ствол дерева.
     -- Ну, ты меня напугал, -- сообщил он.  --  Нельзя  разве  было  потише
кричать?  Они  же  услышат. -- Рубашка его взмокла от пота и была застегнута
неправильно, отчего спереди перекосилась.
     -- Если они хотели услышать, то уже услышали. За тобой не следили?
     -- Я не привел с собой хвоста, -- сказал  Гарбуз,  припомнив  фразу  из
какого-то исторического романа про революционеров.
     -- Тогда рассказывай, а то времени у нас мало. -- Почему?
     -- Потому  что  нас  уже  ищут. Видишь вон там солдат? -- Интересно, --
сказал Гарбуз. -- Вы уверены, что ищут именно вас?
     -- Ты даже сейчас спесив, как всегда, -- усмехнулся профессор. -- Ты не
допускаешь мысли,  что  кто-то  кроме  тебя  может  пользоваться  повышенным
вниманием. Говори же, что ты узнал.
     Гарбуз пригладил ладонью кудряшки над висками. -- В общем, ты был прав,
-- сказал  он.  И  это  признание далось ему с трудом. Оно разрушало остатки
заграждений, которые он выстроил между собой, великим, и  действительностью.
-- Они бессовестные сволочи.
     -- Очень приятно, -- сказал профессор. -- Я имел честь сообщить тебе об
этом уже давно. Потому я сижу в бараке, а ты наверху.
     -- Если бы я не остался наверху, кто бы вам помог? -- спросил Гарбуз.
     -- Он  умеет обернуть в свою пользу любую ситуацию, -- сказал профессор
Коре.
     -- А вот впутывать женщин и детей в наши дела не следует,  --  обиделся
Гарбуз.  Даже  покраснел от обиды. -- Я же делал все, что мог, и даже больше
для того, чтобы спасти людей.  И  прости,  пожалуйста,  но  я  рискую  своей
жизнью.
     -- Боюсь,  что  остальные  ею  уже  рискнули,  -- ответил профессор. --
Только ты шел на все сознательно, а они оказались твоими  жертвами,  ничего,
кстати, не подозревавшими.
     -- Ты что, имеешь в запасе вечность? -- спросил Гарбуз.
     -- Я не имею в запасе ничего. Что же ты узнал? -- Мои худшие подозрения
оправдались, -- сказал Гарбуз и шмыгнул носом, совсем как обиженный мальчик.
-- Этот  мерзавец  генерал  Лей  фактически  захватил  власть  в  стране. Но
оппозиция ему велика, в том числе и внутри армии. Я уже стараюсь наладить  с
ней связи. И надеюсь, что мы сможем его сковырнуть.
     -- Да, Витя, это не твои игры! Какой из тебя, к черту, политик?
     -- По крайней мере, три года я находился в элите этого государства. И у
меня неплохо получалось.
     -- Забудь, Витя, забудь об этом! -- пытался урезонить его Калнин. -- Ты
был силен, пока за твоей спиной стоял сильный президент.
     -- Но  в  стране  сохранились  здоровые  силы, которые не допустят этой
авантюры с нападением на Землю.
     -- Я не знаю, где сейчас таятся твои силы, вернее всего, в столице  или
даже в столичной тюрьме. Но погляди вон туда, вниз, ты видишь, сколько здесь
войск? Это что, соревнования по футболу?
     -- Ну,  мы  можем  допустить,  --  голос  Гарбуза  дрогнул,  -- что они
принимают особые меры по охране лагеря... -- Ты в это сам не веришь,  Гарбуз
присел  на  поваленное  дерево.  И  когда профессор спросил его, узнал ли он
что-нибудь о вирусе, Гарбуз ответил не сразу.
     -- Вирус есть, -- произнес он наконец. -- Передается он лишь в активном
периоде. То есть когда человек  уже  заболел.  В  инкубационном  периоде  он
безопасен.  Инкубационный  период  --  сутки  или  менее,  в  зависимости от
индивидуальных особенностей...  Болезнь  убивает  человека  за  двое  суток.
Симптомы...
     -- Погоди.  О  симптомах мы еще поговорим, -- сказал профессор. -- Куда
важнее сейчас понять, как можно первоначально заразить человека. --  Гофману
сделали укол.
     -- Вот  это  и требовалось доказать! -- Можно было подумать, что Эдуард
Оскарович обрадовался такому  решению.  --  Значит,  они  вводят  раствор  с
вирусом в кровь, и ты становишься заразен для окружающих...
     -- Как только кончается инкубационный период. То есть через сутки.
     -- А  я-то  думал!  --  Профессор  ударил кулаком по стволу сосны. -- Я
голову ломал --  почему,  когда  инженер  возвращался  из  административного
корпуса,  где  ему  наверняка  ввели  культуру вируса, медик шел рядом с ним
совершенно спокойно... и солдаты остались в лагере.
     -- Ты думаешь, они уже начали? -- удивился Гарбуз. --  Не  может  быть!
Мне  дали  слово,  что вся эта операция назначена на завтра. Сам генерал Лей
дал мне слово.
     -- Не может быть! Сам  лично  дал!  И  что  же  он  сказал?  --  Калнин
издевался над коллегой.
     -- Он обещал собрать Государственный совет и пригласить на него меня. В
Государственном  совете  у  меня  есть  союзники. Настоящие союзники, мы там
дадим бой военным! И никаких вирусов...
     -- Поздно, -- сказал Калнин. -- Пойми же, что поздно.
     -- Но ведь переброску людей на Землю должен буду проводить  я.  Как  же
они, скажи на милость, надеются обойтись без меня?
     -- А  они  думают,  что ты сделаешь все, что нужно. -- А давай не будем
пререкаться... хотя бы сейчас! -- взмолился Гарбуз, и Кора подумала, что  он
прав. -- Что ты предлагаешь мне делать?
     -- Сломать  переходную машину, -- сказал профессор. -- Не будь наивным.
Во-первых, я там не один. Их техники  и  специалисты  разбираются  в  машине
лучше  меня.  --  Но ты должен что-то сделать! -- настаивал Калнин. -- А что
представляет собой ваша машина? -- спросила Кора.
     -- Сейчас не время проводить экскурсии. -- Я о другом, -- сказала Кора.
-- Можете ли вы отправить в наш мир не только человека? -- А что  же  еще?..
Господи,  как  жарко здесь! В лесу вовсе не было жарко. Утро не кончилось, с
гор тянуло свежим ветром.
     -- Боюсь, что Кора  вовсе  не  та,  за  кого  себя  выдает,  --  сказал
профессор.
     -- А  за  кого я себя выдаю? -- спросила Кора. -- За наивную отдыхающую
студентку, -- сказал Гарбуз. -- По крайней мере, так считает генерал Грай.
     Кора подняла руку, останавливая готового к монологу Калнина.
     -- К вашему сведению, -- сказала она, --  я  и  есть  ненавидимый  вами
сотрудник  безопасности.  Я,  правда,  еще  не  штатный сотрудник. Наверное,
потому ваши хозяева решили, что я глупая курочка.
     -- Этим должно было кончиться, -- убитым голосом произнес Гарбуз.
     -- Нельзя бесконечно сидеть между двух стульев, -- сказал Калнин.
     О Коре они забыли. Она даже топнула  ногой:  --  Да  прекратите  споры!
Скажите,  можно  ли  через  вашу  установку  передать весть на Землю? Гарбуз
промолчал, а Калнин ответил: -- В принципе ничего  особенного  в  этом  нет.
Наша установка -- практически окно на Землю, установленное в точке контакта.
Мы  уже  перемещали  некоторые предметы... Животных и птиц... и наблюдали за
ними -- переход ничем плохим не грозит.
     -- Тогда отправьте туда записку, -- сказала Кора. -- Какую записку?  --
спросил  профессор. -- В ней должно быть сказано: сегодня вечером или завтра
утром на Землю попадут  восемь  пленников,  зараженных  смертельным  вирусом
двухдневной  чумы.  Примите  меры к изоляции всех нас... Адресат -- комиссар
ИнтерГпола Милодар или Ксения Романова.
     Физики внимательно выслушали монолог Коры, затем Гарбуз сказал:
     -- С таким же успехом можно  отправить  записку  с  просьбой  нас  всех
расстрелять.
     -- Что,  возможно,  и  будет  сделано, -- сказал Калнин. -- Причем я не
могу винить вашего шефа, Кора. Он тоже несет громадную ответственность.
     -- Тогда я останусь здесь, -- сказал Гарбуз. -- По крайней  мере,  меня
не расстреляют.
     -- Тебя,  я думаю, даже и вирусом заражать не будут, -- заметил Калнин.
-- Ты нужнее как коллаборатор.
     -- Не кидайся словами, Эдик! Ты бежал сюда вместе со мной,  и  начинали
мы вместе с тобой.
     -- Но когда я понял, чем это может грозить Земле, я ушел...
     -- Умыл руки, Пилат двадцатого века! -- А что я мог сделать?
     -- Может,  не  будем  выяснять  отношения?  --  спросила Кора. -- Лучше
скажите, пошлете ли записку?
     -- Не знаю, -- сказал Гарбуз. -- Но  только  если  меня  ни  в  чем  не
заподозрят. А для этого мне надо вернуться. Вас же попрошу: оставайтесь пока
здесь -- я не хочу, чтобы вас заразили.
     -- А что дальше? Мы будем бродить по горам? -- По крайней мере... может
быть, все обойдется и вы не станете кроликами.
     Гарбуз  говорил с трудом, лицо его побледнело. -- Нет, -- сказала Кора.
-- Я решила. Я не хочу чего-то ждать. Я пойду  к  остальным.  --  Ну  зачем?
Зачем?
     -- Чтобы  быть  с  ними...  --  Кора  никак не могла объяснить Гарбузу,
почему ей надо оставаться с ними. Помощь пришла с неожиданной стороны.
     -- Девушка правильно рассуждает, --  раздался  резкий  утробный  голос.
Обрамленный  сосновыми  ветвями,  с пистолетом в руке, стоял генерал Лей. --
Каждый должен выбрать свою сторону. И больше всего я  не  выношу  мозгляков,
которые  носятся  между  нашими  и вашими, чтобы заработать побольше очков в
этой беготне. Это плохо кончается, советник Гарбуй. -- Вы следили  за  мной?
-- Разумеется!
     -- Я буду жаловаться в Государственный совет. -- Жалуйся! -- усмехнулся
генерал  Лей. Он любовался собой -- стоял на прогалине -- два солдата на шаг
сзади -- руки в  бока,  ноги  в  сапогах  широко  расставлены  --  каскетка,
надвинутая  на  лоб, скрывает челку. -- А тем временем за твоей спиной будет
стоять санитар с иглой. Понял? И как  только  ты  начнешь  кобениться,  тебе
сделают  такой маленький укольчик... и некому будет ехать на Государственный
совет и разоблачать своего благодетеля. Понял, мозгляк?
     -- Не выйдет! -- закричал в ответ Гарбуз, забывая о реальной  ситуации.
-- Не получится! Честные люди узнают о том, что вы готовите!
     -- Если  даже  узнают,  то тебя среди них не будет. Ты уже подохнешь...
правда, возможно, и не здесь, а на родине. Я так и  вижу  картинку:  к  тебе
бегут  родные  и  близкие,  а  ты им кричишь в ответ: я смертельно опасен --
застрелите меня, не подходите близко, спасайтесь сами!  Представляешь  такую
картину?
     -- Я не намерен более с вами разговаривать! -- отрезал Гарбуз.
     -- И  не  надо, -- ответил генерал. -- Извини, что пришлось самому тебя
брать, -- мне было интересно  вспомнить  молодость,  когда  я  был  полковым
разведчиком.  Спасибо,  что  вывел  меня  на Калнина и эту крошку. Последние
слова относились к Коре. -- Вам есть что сказать?  --  спросил  генерал  Лей
Калнина. -- Нет, -- сказал профессор.
     -- Я  так  и  думал.  Тогда  нам придется разделиться. Государственного
советника  Гарбуя  я  почтительно  приглашаю  с  собой,  н