в вам
прописывал  доктор,  тем лучше у вас перемалывалась в животе пища. Ученые за
последние годы сломали немало копий, споря, являются ли  эти  шарики  плодом
фольклора  или они -- действительная страница славной истории нашей планеты.
Найдя  их,  особенно  рядом  с  костями  наших  далеких  предков,  мы  можем
утверждать: да! Они глотали шарики!
     Вдруг  Кора  испытала  странное желание: ей захотелось проглотить такой
шарик.  Она  даже  протянула  вперед  коготок,  но,  заметив  это  движение,
ассистент прошептал:
     -- Не  сейчас!  Я  дам тебе его... потом. -- Вы о чем? -- спросил Грегг
подозрительно. --  Я  попросила  ассистента  рассказать  о  том,  как  погиб
профессор, -- сказала Кора.
     -- К  сожалению,  --  сказал  ассистент,  --  меня в тот момент рядом с
профессором не было.
     -- Так, -- после некоторой паузы произнес Грегг ан-Грогги.  --  Чем  же
еще может похвастаться ваша наука?
     -- Пожалуйста!  Вот неопровержимое доказательство того, что наши предки
посетили эту планету в незапамятные времена.
     Он раскрыл очередную коробку так, словно  в  ней  покоился  королевский
скипетр. На вате лежала ржавая железка небольшого размера. -- Впечатляет? --
спросил ассистент. -- Короче! -- рявкнул Грегг. -- Мы теряем время. Что ваши
так называемые предки делали этой железкой? В зубах ковыряли?
     -- Почти  угадали!  --  обрадовался  ассистент.  --  Правда,  у нас нет
зубов... -- Я заметил, что нет.
     -- Скажите нам, мы не в силах догадаться, -- попросила Кора.
     Как настоящая женщина, даже в курином обличье, Кора знала свою  силу  и
умение влиять на мужчин.
     -- Так  смотрите!  --  И,  затрепетав всеми перьями от радости, Орсекки
вытащил из кармашка широкого кожаного пояса, которым он был подпоясан, такую
же железку, но совершенно новую,  блестящую  и  не  тронутую  ржавчиной.  --
Узнаете? -- спросил он.
     -- Не тяни же, говори -- для чего? -- воскликнул Грегг.
     Ловким   движением   ассистент   поднес  железку  к  клюву  и  принялся
подпиливать его острие, причем делал это элегантно, ловко, словно всю  жизнь
только этим и занимался.
     -- Каждый птенец! -- воскликнул он при этом. -- Каждый птенчик на нашей
планете  знает, что делать с этой, по вашему выражению, железкой. И я думаю,
что других доказательств не требуется.
     -- Мы не просим доказательств, -- пояснила Кора. --  Мы  только  хотели
узнать, каковы результаты раскопок. -- Великолепные.
     -- И что вы намерены делать дальше после смерти профессора? -- спросила
Кора.
     -- Продолжать!  --  воскликнул толстый петушок. -- Результаты настолько
удивительны и убедительны, что нам следует перекопать все вокруг!
     -- А вот это лишнее, -- заявил мрачно Грегг. --  Наш  с  вами  контракт
истекает   через  месяц.  К  этому  времени  вы  должны  выкопать  все  ваши
драгоценности.
     -- Это невозможно! Мы уже послали заявку на продление раскопок.
     -- А мы послали требование завершить  раскопки  вовремя.  Нельзя  из-за
железок нарушать жизнь города!
     Так,  мысленно  отметила  Кора, существует конфликт между экспедицией и
местными властями. Следует выяснить его действительные подспудные причины.
     -- Из-за железок! --  Голос  петушка  поднялся  до  высочайших  нот  --
соловей  бы  позавидовал  такой  руладе...  И сорвался. -- Из-за железок? --
прохрипел археолог.
     На этот раз из коробки, обтянутой синим шелком, показался кусок  яичной
скорлупы.  Коре  показалось,  что  этот  кусок принадлежал страусиному яйцу,
впрочем, она не могла быть в том  уверенной.  Но  вначале  ей  не  пришло  в
голову,  что  это  скорлупа  яиц почтенных жителей планеты Ксеро, вернее, их
отдаленных предков.
     -- Богатыри! -- кричал ассистент, вновь обретши голос, -- не нам  чета!
Вот  какие  яйца  несли  наши  бабушки!  Понимаете  ли вы, что это -- первая
находка останков яйца древнего ксера вне пределов нашей планетной системы!
     "О ужас! -- Сердце у Коры упало. -- Вы хотите сказать, что во мне лежит
целая такая штука? И ее мне придется рожать? Нет, лучше смерть!"
     -- Нам это приятно слышать, -- сказал Грегг, не  скрывая  сарказма.  --
Этой  скорлупе  уготовано  почетное место в вашем музее. Но это не основание
для того, чтобы копать до конца света. -- Вот  именно!  --  упавшим  голосом
закончил свой монолог ассистент и бережно положил обломок скорлупы обратно в
коробку.  --  Теперь  мне  ясно,  кому было выгодно устранить со своего пути
профессора Гальени.
     -- Неосторожнее! --  рассердился  администратор.  --  Попрошу  выбирать
слова. Здесь я представляю галактическую власть.
     Ассистент  заложил когти за широкий пояс и начал медленно раскачиваться
взад и вперед. Кора поняла, что у ксеров это поза  угрозы  и  презрения.  Но
вряд ли Грегг Мертвая голова испугается этой позы.
     Все еще удрученная своими проблемами, Кора, чтобы разрядить напряжение,
попросила Грегга:
     -- Вы  не покажете мне место происшествия? Ведь до сих пор я многого не
знаю.
     Ассистент напряженно смотрел на нее черными блестящими глазками. Словно
хотел передать ей какую-то важную тайну.
     -- Ну что ж, -- согласился Грегг ан-Грогги. Он  поправил  свою  высокую
форменную  шляпу  -- знак административной власти -- и быстрыми шагами вышел
из палатки.
     Остальные послушно последовали за ним. Снаружи  дул  свежий  ветер,  он
поднимал пыль из траншей, заволакивал дымкой широкую долину реки и скалистые
горы по ту сторону.
     Пройдя  площадку,  на  которой  шли  раскопки,  они  вышли на обрыв над
речкой.
     Грегг ан-Грогги подошел к краю обрыва и показал вниз. ?
     -- Вон там валялись белые перья, -- произнес он. -- Перья?
     -- Да. Это я увидел, -- быстро сказал ассистент. -- Господин  профессор
обычно приходил на раскопки раньше всех и никогда не опаздывал. А тут -- уже
два часа, а его все нет. Я позвонил в его жилище...
     -- У них сборный дом, -- пояснил Грегг. -- Они его поставили вон там...
-- Грегг показал на окраину городка. -- Оттуда пешком минут пять.
     -- Мы ходим пешком, -- сказал ассистент. -- Это полезно для фигуры.
     Местный доктор захихикал. Кора поняла почему. Достаточно было взглянуть
на крепко сбитую, совершенно округлую фигуру молодого петушка.
     -- Это  не основание для дискриминации! -- вскричал петух. И тут уж все
рассмеялись, включая Кору.
     -- И вы! -- воскликнул петушок, обернувшись к ней. --И вы с ними!
     "Наверное, мне нужно взглянуть в зеркало,  --  думала  Кора,  продолжая
хохотать. -- Это же ненормально. Над чем я на самом деле смеюсь?"
     Ассистент повернулся и зашагал прочь между траншей.
     Он  был  обижен.  Даже  короткий хвост торчал обиженно. Добежав до края
обрыва, петушок бросился вниз, и Коре стало страшно, что это милое  существо
разобьется.
     Она  побежала  быстрее  и, кинув взгляд под ноги, чуть не упала, потому
что из-под нее выскакивали не ноги, а желтые когтистые лапы. "Почему  мы  не
одеваемся?  --  успела  подумать  она и тут же поправилась: -- Почему они не
одеваются? У них иные принципы стыда и бесстыдства?"
     Кора заглянула вниз с  обрыва.  Она  увидела,  как,  расправив  крылья,
ассистент  большими  прыжками  спускается  по  крутому склону. Порой он даже
взлетал -- пролетал несколько метров, хотя, если быть точным, то это был  не
полет, а скорее планирование.
     Грегг  и  местный  врач тоже подбежали к обрыву и ждали, чем закончится
спуск ассистента.
     -- Они вообще-то летают? -- спросил администратор.
     -- Нет, -- ответил  местный  врач.  --  Но  они  могут  спланировать  с
высокого обрыва.
     Кора  знала,  что  доктор  ошибается.  Она-то  сама летала, спасаясь от
убийцы. Может быть, у куриц не принято об этом говорить? Ассистент спустился
к реке. -- Вот здесь! -- закричал он. --  Вот  здесь  я  нашел  его  маховые
перья.  --  Чего? -- не поняла Кора. -- Маховые перья профессора Гальени! --
Ах, конечно. Но,  может  быть,  он  линял?  Вопрос  был  глупым.  Инспектора
вызывают расследовать смерть знатного иностранца, а инспектор спрашивает, не
линял ли он.
     -- Перья  были  сломаны,  --  серьезно  произнес  Грегг  ан-Грогги.  --
Профессор упал туда уже мертвый. -- Отчего он погиб? -- спросила Кора.
     -- От удара сзади острым ножом, -- ответил Грегг ан-Грогги.
     -- Это был археологический нож, -- пояснил  Орсекки,  --  у  нас  таких
несколько, они нужны при раскопках.
     -- Он хранится у меня в сейфе,-- сказал администратор.
     -- Где находится тело? -- спросила Кора. -- В морге больницы, -- сказал
врач и  добавил,  как  будто  самому  себе:  -- Мне так трудно поверить, что
именно вы задаете вопросы. Именно вы.  Хотя  я  сам  пересаживал  туда  ваши
мозги.
     -- Не мозги, а мозг, -- поправила его Кора. -- Мозги -- у курицы.
     -- Вот именно, -- согласился врач, и Кора на него обиделась.
     -- Мне подниматься или вы сюда спуститесь? -- крикнул снизу петушок.
     -- Там  больше  ничего  не было? -- спросила Кора. -- Записная книжка и
деньги находились  в  поясе.  Ничего  не  тронуто.  --  В  какое  время  это
случилось?  --  Я  его осматривал, -- сказал местный врач. -- Я убежден, что
смерть наступила рано утром. На рассвете. -- Что делать на раскопках в такое
время? -- У нас есть ваши показания, -- вмешался Грегг, обернувшись к  Коре,
-- вы  утверждаете,  что  профессор часто уходил на рассвете на раскопки. Он
считал, что в полном одиночестве на раскопках лучше думать. -- Что  еще  вам
удалось выяснить? -- спросила Кора. -- Его жена не заметила, как он ушел, --
сказал Грегг Мертвая голова. -- Вы с ним спали в разных комнатах.
     -- Не говорите глупостей, администратор! -- оборвала его Кора.
     -- Я вас не понял! -- Мертвая голова принял вид обиженной цапли.
     -- Вы  все  отлично  понимаете,  --  сказала Кора. -- Я вынуждена здесь
работать в нелегких условиях, в чужом теле. И  вместо  того  чтобы  получить
возможную  помощь  от  моих  коллег,  я  сталкиваюсь с какими-то мальчиками,
которые неудачно шутят, а потом сами обижаются,  дуются  и  вот-вот  побегут
жаловаться мамочке.
     От  гнева  крылья  Коры  непроизвольно  поднялись, она взмахнула ими, и
ветер усилился настолько, что у  Грегга  сорвало  форменную  шляпу,  которая
осенним  листком полетела с обрыва. Грегг метнулся было за ней, но удержался
на самом краю --  из-под  его  башмаков  вниз  посыпалась  небольшая  лавина
камешков. -- Эй, там! -- закричал Грегг. -- Ловите! Умоляю! Крик относился к
ассистенту, который бродил по берегу, проводя собственное обследование места
преступления.  Тот  откликнулся  не  сразу -- только после того, как камешки
начали колотить по его  тугой  спине.  Сообразив,  что  происходит,  петушок
замахал крыльями и большими прыжками помчался к реке.
     Кора  знала,  что  в  культуре,  к которой принадлежит Грегг ан-Грогги,
атрибутам власти придавалось особое значение. Наказание там выражалось не  в
изоляции  преступника,  а  в  лишении  его  должностного знака или форменной
одежды на срок, равный наказанию. Ты становился  парией,  что  хуже,  нежели
просто  сидеть в тюрьме. По крайней мере для таких существ, как Грегг. Шляпа
администратора была стимулом к жизни, она была критерием отношения к нему со
стороны соотечественников. Шляпа!.. Словно гоголевская шинель. Впрочем, вряд
ли кто-нибудь из собеседников Коры подозревал о  существовании  специфически
земной  шинели.  И  хоть  местного  доктора  или  Грегга на первый взгляд не
отличишь от человека,  сходство  это  во  многом  заканчивается  на  внешних
подступах  к душе. Впрочем, за последние десятилетия различия между расами и
племенами столь интенсивно стираются, что и сами люди уже  не  всегда  могут
сказать,  какой  из  миров  полагают  своей родиной. Галактика -- гигантский
котел, превращающий национализм в заботу  провинциальных  старушек,  правда,
старушек злобных и вредных.
     Пока  Кора  так  размышляла,  она  не  переставала наблюдать за гонками
ассистента за злополучной шляпой, которую тот не успел догнать  раньше,  чем
она коснулась воды. В воде шляпа как-то ловко перевернулась и, превратившись
в небольшую лодочку, мирно поплыла прочь от берега, намереваясь по истечении
нескольких дней оказаться в море.
     Ассистент припрыгивал, семеня за шляпой, Коре захотелось помочь ему, и,
как ни  странно, этот импульс исходил от ее крыльев, которые сделали большой
замах и приподняли ее тяжелое тело. Кора решила  рискнуть:  если  получилось
вчера,  почему  не выйдет сегодня? Она подпрыгнула на краю обрыва, но тут ее
намерение разгадал ассистент, который в тот момент поднял взор,  намереваясь
сообщить Греггу, что его шляпа безнадежно потеряна.
     -- Ах!  -- закричал он и тут же начал верещать на непонятном окружающим
курином языке. Общий смысл его монолога  ускользал  от  Коры,  так  что  она
предпочла игнорировать крики. Тогда ассистент сообразил, что его послание не
находит адресата, и перешел на общепонятный язык:
     -- Нельзя!  Подумай  о  своих детях! -- кричал ассистент. -- Яйца могут
разбиться!
     Это ужасное известие заставило Кору замереть на месте.
     Господи, еще яиц не хватало! Она тут же представила себе, как  неудачно
приземляется   на   берегу   и  в  ее  животе  образуется  яичница-болтунья,
гоголь-моголь... О нет! Только не это!
     -- Будь проклят день, когда эти археологи прилетели в наш поселок! -- в
сердцах воскликнул Грегг Мертвая голова и, прикрывая руками  голову,  быстро
зашагал прочь.
     Кора  с  врачом  остались  дожидаться  ассистента,  который поднялся на
обрыв, помогая себе крыльями и когтями.  Он  запыхался,  и  перья  его  были
взъерошены.
     -- Если  кто-нибудь  кидается  своими  шляпами,  он  может  сам за ними
нырять, -- сообщил археолог Коре. -- Вы бы ему об этом и сказали, -- заметил
врач. -- Раз Грегг ушел, вам самому придется досказать мне ужасную  историю,
-- попросила Кора.
     -- Я  осмотрел  тело  погибшего,  --  сказал местный врач. -- Профессор
Гальени был убит наверху, на  обрыве,  затем  сброшен  вниз,  чтобы  замести
следы.
     -- Ну уж какие там следы, -- возразила Кора. -- Достаточно было подойти
к обрыву, чтобы его увидеть.
     -- Но  ведь  прошло  много времени! И преступник мог убежать, скрыться,
придумать себе алиби! -- сказал ассистент.
     -- Я полагаю, что тут дело в другом, -- сказала Кора, подходя  ближе  к
обрыву  и  глядя  вниз.  --  Я думаю, что преступник хотел, чтобы профессора
нашли как можно позже, когда его уже не  оживишь  и  не  перенесешь  мозг  в
другое тело.
     -- Пожалуй,  вы  правы,  --  согласился  местный  врач. -- И преступник
своего добился. Утром, когда его нашли...
     -- Было поздно, -- вздохнул ассистент. Кора стояла на обрыве и  глядела
вниз, на реку. Вот так стоял профессор. Может быть, он представлял себе, как
сверкающие  корабли его предков медленно и торжественно опускались на берегу
реки  и  из  них  выходили,   разевая   клювы   от   разреженного   воздуха,
первопроходцы,  отважные петухи, сжимающие в когтях тяжелые пистолеты... Что
я несу! Откуда у меня такие мысли?
     -- Здесь есть дикие звери, хищники? -- спросила Кора.
     -- Есть, ниже в долине, -- ответил местный врач.  --  Но  сюда  они  не
забираются.
     -- Чепуха!  --  пискнул ассистент. -- Они сюда отлично забираются. Вы в
поселке не знаете планеты, на которой живете. В прошлом месяце мы  три  раза
отгоняли отсюда медведя. То есть не медведя, но зверя пострашнее медведя. Мы
обратились   тогда   к  господину  Греггу  ан-Грогги  с  просьбой  о  выдаче
пистолетов.
     -- И он выдал? -- В голосе Коры прозвучал интерес. Хоть  профессор  был
убит холодным оружием, существование пистолета создавало на раскопках особую
психологическую обстановку.
     -- Как  всегда, господин Грегг отказал нам в простой просьбе и поставил
под угрозу наши жизни, -- сказал ассистент. -- Он сделал вид, что не верит в
существование медведей.
     -- Странно,  --  доктор  с  недоверием  поглядел  на  близкие   заросли
кустарника. -- Мы были убеждены, что зверей здесь нет...

     Перед  тем  как  возвратиться  в больницу, где ей предстояло пожить еще
несколько дней под присмотром медиков,  Кора  Орват  заглянула  в  дом,  где
обитали археологи.
     Дом  был  привезен ими в сложенном виде и установлен на краю поселка --
последним в ряду домов и складов, рядом со свалкой, которая возникает  возле
любого   колониального   поселка   и   против   которой   выносятся  грозные
постановления и запреты, но она существует и растет, и пополняется жителями.
Однако соседство свалки никак не смущало археологов, и они даже не  замечали
ее.  Может  быть,  потому что не очень следили за порядком у себя дома? Кора
вдруг поняла, что ей обязательно надо будет когда-нибудь побывать на  Ксеро.
Ведь что ни говори -- она провела некий период своей жизни в шкуре ксерянки.
Дом был двуличен.
     Двуличность  заключалась  в  том, что снаружи он не отличался от прочих
домов городка, если не считать куда более  широких  дверей,  чем  принято  у
людей.
     Ассистент  обогнал  их  и  первым вошел в дом. Кора последовала за ним,
мысленно поблагодарив ксерянского архитектора: впервые за эти дни ей не надо
было протискиваться в дверь.
     Внутри все было приспособлено под куриные нужды.  Из  овального  холла,
общего  для  всех жителей дома, в разные стороны вели овальные арки. Налево,
как объяснил ассистент Орсекки, арка вела на кухню: у археологов было  общее
хозяйство.  Направо  --  в  туалетный  блок.  Когда  Кора заглянула туда, ее
охватило желание остаться там надолго -- все тело ее радостно запело,  когда
она  увидела,  как  могут  быть  удобно  устроены  умывальники  и  туалетные
принадлежности. Но Кора была не одна и потому должна  была  держать  себя  в
руках.
     -- Неужели  вы не узнаете свой дом? -- осторожно спросил ее Орсекки. --
Неужели вам изменила память?
     -- Разумеется, я ничего не узнаю, -- ответила Кора.  --  Я  ведь  помню
дом, в котором я жила на Земле. Каждую половицу в нем.
     -- А  что такое половица? -- спросил ассистент. -- Вот видите! Этого вы
никогда не видели. -- И все же мне очень грустно, -- признался ассистент. --
За несколько дней я потерял единственные близкие мне существа на  всей  этой
планете.  И тем более мне нелегко, когда я вижу вас, госпожа Гальени-папа, я
же знаю каждое перышко на вашем теле, я же знаю,  как  вы  закатываете  ваши
черные   глазки,   как   переступаете  этими  очаровательными  когтями,  как
поднимаете свои изящные крылья... простите, но мне больно!
     -- Я вас понимаю, -- вздохнула Кора. -- Я очень хотела бы  вам  помочь.
Но это выше моих сил.
     Орсекки провел ее из овальной гостиной вперед и сказал:
     -- Дверь налево -- мой насест. Двери направо -- ваши.
     И  отступил,  будучи  глубоко  убежден,  что  в  своей-то комнате вдова
профессора все вспомнит.
     Но, разумеется, Кора ничего не вспомнила. Она даже не знала,  за  какой
из   дверей   находилась   ее   комната.  Так  что  она  решила  действовать
последовательно. Сначала отворила первую из дверей. Дверь поддалась легко --
она была не заперта.
     За дверью обнаружилась комната вполне земного  вида,  до  разочарования
обыкновенная.  Хотя Кора ожидала увидеть насест -- палку на какой-то высоте,
на которой ее новые знакомые проводили ночи.
     Единственной  непривычной  деталью  в  комнате  была  кровать,  которая
оказалась   вовсе   не  кроватью,  а  большой  надутой  круглой  подушкой  с
углублением в центре. Коре не надо было объяснять, насколько это удобно,  --
все  ее  тело  ринулось к этой подушке -- это же кровать-мечта для настоящей
курицы!
     -- Узнаете? -- спросил местный доктор, который не  спускал  глаз-маслин
со своей подопечной.
     -- Не  столько  узнаю,  сколько чувствую, -- честно ответила Кора. -- Я
сразу поняла, что это и есть то, что коллега Орсекки называет насестом.
     -- Правильно, -- откликнулся тот сзади, дово