о никакого оружия.
   - Спокойно, капитан, - сказал Драваш.  -  Пока  еще  опасность  нам  не
грозит... Расслабься...
   Протофелин мгновенно обернулся, высматривая их в темноте.
   - Драваш! Где мой корабль?.. Что произошло?..
   - Думаю, что мы  находимся  в  какой-то  пещере  под  землей,  -  начал
объяснять  Драваш  в   привычной   занудной   манере,   но   его   прервал
Громкоголосый, находящийся на грани истерики.
   - Мы находимся на  глубине  двести  метров  под  землей,  к  северу  от
океанического кратера. Эти чудовища телепортировали тебя сюда с корабля!
   - Телепортировали? Но  это  невозможно...  -  Капитан  дико  огляделся,
увидел белые фигуры,  призрачно  движущиеся  в  темноте,  и  уставился  на
гигантского ящера, стоящего рядом. - Кто эти люди?
   -  Чудовища!  -  воскликнул  Громкоголосый.  Он   выглядел   совершенно
ошеломленным и, опираясь на свою подпорку, побрел к  остальным,  прочь  от
огромного  белого  существа.  -  Чудовища,  уверяю  вас!  Телепаты,  самые
могущественные в  этой  галактике.  Настолько  могущественные,  что  могли
прятаться от меня, пока не захватили Драваша, смогли проникнуть на корабль
и забрать нас. Ни одно живое существо,  владеющее  таким  могуществом,  не
заслуживает доверия! Они уничтожили базу Содружества, они могут уничтожить
наш корабль, они могут превратить в  посмешище  Совет  Протекторов,  могут
уничтожить любого, кто попытается влезть  в  их  дела  на  этой  фальшивой
маленькой Утопии - они просто заманивают нас  в  ловушку!  И  мы  исчезнем
бесследно вместе с кораблем, как и последняя экспедиция...
   "Успокойтесь! - Спокойный, уверенный голос раздался  в  их  головах.  -
Доверьтесь суду Разума Расы. Если в сердцах ваших  нет  зла,  вам  бояться
нечего. А теперь послушайте: некоторые из вас ранены, и все вы  нуждаетесь
в помощи".
   Возвышающийся над ними ящер сделал шаг вперед, и впервые  они  увидели,
как задвигались громадные челюсти.
   - Прошу вас следовать за мной, - произнес он неуверенно по-карамски. Не
то чтобы этот язык был ему незнаком, но  складывалось  ощущение,  что  сам
процесс двигания ртом для  произнесения  слов  представляется  ему  весьма
странным.
   Должно быть, Дэйн уснул, пока занимались его раненой рукой.
   "А что тут удивительного, - подумал он, - если вспомнить все переходы и
битвы этого  дня".  Он  разглядел  мерцающие  в  полумраке  жаберные  щели
Аратака. Левая рука Марша была опущена  в  какую-то  емкость,  наполненную
жидкостью. Он подвигал пальцами -  боли  не  было,  лишь  теплое  приятное
покалывание.
   "Идет исцеление, - прозвучал голос в его  мозгу.  -  Поврежденный  нерв
вызван к деятельности и теперь находится в питательной среде,  позволяющей
ему сформироваться вновь".
   Дэйн задумался. Вполне вероятно, что его мысли  читали  все  то  время,
пока он тут находился.
   "Разумеется. Мы сожалеем, что причиняем вам дискомфорт, но мы вовсе  не
собирались как-то обидеть вас".
   Марш разглядел Джоду, лежащего рядом на каменной плите. Они  находились
в небольшом помещении, так что видны были все четыре его стены, освещенные
тусклым светом.
   - Так, значит, это правда! - воскликнул парень, приподнимаясь.  -  Есть
Обитель Святых, и мы находимся в ней! - Вскочив на  ноги,  он  подбежал  к
одной из стен. Дэйн подумал, что для существ, живущих в полной темноте  из
века в век, освещение  этого  помещения  кажется  ослепительно  ярким.  Их
глаза,   если   предположить,   что   таковые   имеются,   скорее    всего
сверхчувствительны даже к едва видимым источникам света.
   Джода поднес руку  к  освещенному  участку,  за  которым  и  размещался
источник света.
   - Не горячо! - выдохнул он.
   - И все же лучше не трогай, - посоветовал Дэйн. - Ведь неизвестно,  что
за вид... -  Он  замолчал:  в  языке  парня  не  было  слов  "радиация"  и
"облучение". - Ты можешь получить заболевание кожи, даже если сразу  и  не
почувствуешь.
   - Но ведь... как  же...  -  Джода  смутился.  -  Ведь  это  же  Обитель
Святых... и здесь ничто не может повредить нам!
   - Пожалуй, - сказал Драваш. - Но не забывай,  они  просто  могут  и  не
знать, что вредно для нас. Они-то давно здесь живут. И потому, как  у  нас
говорят, могут не понимать нужд вашего народа, Джода.
   Марш вздохнул. Это уж точно, что они давно здесь живут. Шестьдесят  или
семьдесят миллионов лет. За это время человечество успело пройти  путь  от
простейших до млекопитающих... На какой же уровень развития можно выйти за
такой период времени?
   Аратак уселся, мерцая в полумраке жаберными щелями.
   - Если эти существа относятся к расе, которая  и  направляет  святых  к
человечеству, чтобы обучать его и  вдохновлять,  то  я  думаю...  -  начал
рассуждать Аратак.
   - Он думает! - огрызнулся Громкоголосый. - Твои мысли - это всего  лишь
запутанные и слащавые эмоции, замаскированные под  философию!  Вы  всерьез
надеетесь на справедливость или сострадание со стороны этих? Неужели вы не
понимаете, что в  их  глазах  вы  ничем  не  лучше  какого-нибудь  низшего
животного,  а  ваша  так  называемая  философия,  с  их  точки  зрения,  -
переживания рашасов о  куске  мяса?  С  их-то  могуществом  они  могли  бы
завоевать всю галактику, а теперь, узнав,  насколько  мы  примитивны,  они
наверняка именно так и поступят! Эта раса ушла в своем развитии  настолько
далеко, что, несомненно, устроит из вселенной просто скопище  планет,  где
они будут править, как боги, владычествуя над низшими расами...
   - Ерунда, - решительно заявила Райэнна. -  В  галактике  полно  планет,
население которых обладает телепатическими и эмопатическими способностями,
и тем не менее они остаются достойными и надежными членами Содружества.
   -  Но  нет  таких  могущественных,  как  эти,  -  зловеще   предупредил
Громкоголосый. - Могущество их превосходит все, что можно вообразить,  оно
сродни тому, которое наши предки считали принадлежностью  богов!  Впрочем,
для нас они действительно боги, поскольку могут раздавить все Содружество,
как жука!
   - Даже если все это и правда, - мягко пророкотал Аратак, - не надо  нас
пугать, Громкоголосый. Ты  говоришь  так,  словно  все  народы  похожи  на
киргонов и мехаров. Неужели существа, обладающие могуществом,  обязательно
должны быть жестокими  и  агрессивными?  Если  бы  все  было  так,  то  не
существовало  бы  никакого  Совета  Протекторов,  да  и  мы  бы  здесь  не
оказались.
   - Ты просто маразматик и дурак! - выкрикнул Громкоголосый с  истеричной
ноткой в голосе и, оперевшись дрожащими лапами  на  подпорку,  двинулся  к
Аратаку. - Ты  в  самом  деле  полагаешь,  что  Совет  Протекторов  -  это
благородный коллектив бескорыстных существ? Ты что же, думаешь, если бы на
этой планете  действительно  было  хоть  что-нибудь  стоящее,  ее  уже  не
присоединили бы к Содружеству, чтобы  она  обогащала  членов  Содружества?
Лозунг Совета Протекторов, этой ой-какой-благородной группы, в которую  ты
веришь, состоит в следующем: каждая планета своей уникальностью  расширяет
культурное пространство Содружества... к выгоде членов Совета, добавил  бы
я. Но сами они никогда так не скажут.
   - Тем не менее это тот идеал, которому мы  служим,  -  спокойно  сказал
прозетец-капитан. - Служишь и ты,  Громкоголосый,  несмотря  на  всю  твою
язвительность.
   Джода, не понимая ни слова, стоял в недоумении, поворачивая  голову  то
туда, то сюда на звуки рассерженных голосов.
   "Ну и хорошо, что не понимает", - подумал Дэйн.
   - Посвященный, - сказал Драваш, - при  всем  моем  уважении  к  тебе  я
должен усомниться, что мы  занимаемся  мудрым  делом,  споря  перед  лицом
грядущего приговора. Нам необходимо собрать все наше мужество...
   - Мужество! - усмехнулся Громкоголосый. -  Какой  в  нем  смысл,  когда
имеешь дело со столь могущественными существами? Мы беспомощны, и надо это
признать! Или твое невежество столь глубоко, что ты по-прежнему полагаешь,
будто заговоришь - и тебя услышат?
   - Посвященный, я не претендую ни на уважение, ни  на  унижение,  просто
хочу сказать...
   Дэйн вдруг взорвался:
   - Проклятие, Драваш, если кто-нибудь еще в этом помещении начнет  ныть,
заставь его заткнуться, пока он не произнес и первого  предложения!  Я  не
знаю, почему вы, швефеджи, с таким трепетом относитесь к этому чванливому,
своенравному, тусклому чтецу мыслей, но лично мне  тошно  его  слушать,  и
пора бы ему заткнуться, пока я сам его не заткнул!
   Марш думал,  что  сейчас  воцарится  тишина,  но  вместо  этого  Драваш
разразился громовым хохотом. Дэйн уставился на  него,  затем  на  Райэнну,
которая тоже с трудом подавляла смех. Он раскрыл рот, собираясь  спросить,
что забавного они нашли в его словах, но в этот момент Джода  встревоженно
воскликнул:
   - Моя госпожа! Что они сделали с тобой? Ты стала  белой...  белой,  как
святая... белой, как дух смерти... о, что они сделали с тобой!
   Дэйн потрясение уставился на свои руки. Внезапно он понял, что  же  так
удивляло его при взгляде на Аратака.
   - Райэнна! Аратак!  Наша  кожа!..  Маскировка  исчезла!  Мы  в  прежнем
обличье!
   Аратак посмотрел на свои громадные лапы,  затем  приложил  их  к  шкуре
Драваша. Несмотря на  полумрак  на  фоне  ярко-черной  туши  Драваша  лапы
казались отчетливо сероватыми.
   - Интересно, - заметил он.
   Райэнна протянула руку и похлопала Джоду по ладони.
   - Пусть это не тревожит тебя, _задав_, - мягко сказала она, и тут же  в
их головах зазвучал бесстрастный голос того гигантского ящера,  с  которым
они уже имели дело.
   "Значит, так. Искусственная пигментация, которой вы  предохраняли  кожу
от солнца этого мира, снята. Вы в ней больше не нуждаетесь".
   Джода робко сказал:
   - Ты все равно моя госпожа, каким бы ни  был  цвет  твоей  кожи.  Но...
но... - он колебался, - но теперь ты стала какая-то странная.
   "Теперь, когда вы все отдохнули, - услышали они тот же голос, - поешьте
и приведите себя в порядок. Разум Расы ждет вас".
   В помещении появились огромные ящеры-призраки, держа в лапах подносы  с
пищей. Дэйн принялся за плоские булочки, покрытые густым сладким  сиропом,
отведал и другие неизвестные ему блюда. Поданные же напитки не походили ни
на воду, ни на тонкие бельсарийские вина, они представляли собой  жидкость
со странным ароматом, слегка голубоватую, но бодрящую  и  обостряющую  все
чувства, причем не как наркотик, а как добрая чашка крепкого черного кофе,
который он пил в своей прошлой жизни на Земле...
   Ромды с  ними  уже  не  было.  Очевидно,  этого  и  следовало  ожидать.
Оставалось надеяться, что Копьеносец Анкаана не  умер  от  ран.  С  другой
стороны, если он останется калекой на всю жизнь  -  это,  в  общем-то,  не
лучше смерти...
   Когда они закончили трапезу, в помещении с ними  оставалось  лишь  одно
существо. Дэйну пришла в голову мысль напасть на ящера,  но,  подумав,  он
отказался от своей затеи. Если даже не подоспеют  другие  охранники,  -  а
если их мысли читаются, это произойдет сразу же, -  то  побег  приведет  к
бесконечному блужданию в запутанных лабиринтах. Да и рука  его  еще  плохо
действует, хотя меч при нем. Интересно, почему у него не отобрали  оружие?
Потому что оно бесполезно против их могущества? И вдруг  он  услышал,  как
тихий голос зазвучал в его голове:
   "Тебе ни к чему оружие, младший брат. Мы не сделаем ничего, что  лишило
бы тебя ощущения безопасности... если только ты  сам  не  вынудишь  нас  к
этому..."
   "Идемте, - прозвучал в их головах отчетливый голос. - Разум  Расы  ждет
вас".
   Их единственный охранник повел их, и, когда они двинулись  по  длинному
коридору: Джода рядом с Райэнной, Драваш  -  прикрывая  Громкоголосого,  -
Дэйн припомнил тот краткий телепатический контакт, в который он вступил  с
Громкоголосым на борту корабля. Маршу  пришло  в  голову,  что  вдруг  эти
призраки начнут их судить, исходя из искаженных  воззрений  Громкоголосого
на вселенную, исходя из той ненависти,  которой  наполнены  его  сердце  и
мозг.
   Они шли в полумраке по бесконечным туннелям. То тут,  то  там  вставали
какие-то странные машины, вернее, Дэйн принимал это за  машины:  громадные
кристаллические диски, расходящиеся наподобие паутины стеклянные трубки, в
которых играли и двигались  разноцветные  огни.  Один  раз  они  встретили
решетчатую конструкцию, в которой пульсировал и разбегался лиловый огонь.
   Темные коридоры тянулись до  бесконечности.  По  ощущениям  Марша,  они
прошли уже больше мили. В полумраке  виднелись  бредущие  по  своим  делам
призраки-ящеры, не обращающие на группу пленников ни малейшего внимания.
   Громкоголосый тащился, опираясь на подпорку. Дэйн слышал, как он что-то
бормочет себе под нос, и от души пожалел несчастного калеку. Сам  землянин
не возражал против затянувшейся прогулки по коридорам, но  если  эти  люди
действительно умеют  читать  мысли,  неужели  им  не  понятно,  что  такие
прогулки  не  для  инвалида?   Драваш   ненавязчиво   пытался   предложить
Громкоголосому свою помощь, но тот упрямо отнекивался. Или  Громкоголосому
не так уж плохо, как он хочет  показать,  или  Дравашу  не  стоит  так  уж
хлопотать вокруг типа со столь скверным  характером.  Вот  уж  нашли  себе
идола. Возникшая мысль напомнила ему о внезапном взрыве хохота Драваша и о
хихиканье Райэнны. Он тронул ее за руку в темноте и спросил:
   - Кстати, а что было забавного в той сцене, до того как Джода обнаружил
наш естественный цвет? Ну когда я сказал Громкоголосому, чтобы он  заткнул
пасть, пока я ее ему не заткнул?
   Райэнна вновь хихикнула.
   - Ты считаешь  его  идолом.  Идолом!  Это  в  старейшей-то  цивилизации
галактики? Да еще и протозаврианской? - Она вновь захихикала.
   Дэйн  покачал  головой,  придя  к  окончательному   выводу,   что   его
диск-переводчик  не  в  состоянии  точно  переводить  фразы,  связанные  с
психологией швефеджей, и что аппарат просто переводит в шутку все то,  что
обладает значимостью в лингвистическом контексте  языка  швефеджей,  и  по
каким-то необъяснимым причинам то же происходит  и  с  диском-переводчиком
Райэнны, так что обратный точный перевод не получается.
   Но Громкоголосый действительно заткнулся. Дэйна не удивляло, что он был
в состоянии только бормотать. Внезапно  это  бормотание  сменилось  воплем
паники и  ярости.  Постукивание  подпорки  стихло,  и,  оглянувшись,  Дэйн
увидел, что подпорка плавно скользит по воздуху примерно в  полуметре  над
гладким полом, а маленький телепат изо всех сил  старается  удержаться  за
нее.
   "Не бойся, младший брат, мы не дадим тебе упасть. Сожалеем,  что  сразу
не  поняли,  как  тяжело  тебе  передвигаться".  И  через  минуту,   когда
Громкоголосый понял, что подпорка сама несет его без всякой опасности  для
его жизни, он перестал вопить от ужаса.
   Они прошли еще немного, и вскоре  перед  ними  появился  арочный  свод.
Оттуда доносился  густой  и  тяжелый  запах  рептилий.  В  Раналоре  Дэйну
довелось  познакомиться  с  этим  запахом,  только  там   он   был   менее
концентрированный, да и вентиляция была получше. Он также заметил, что эхо
их  шагов  и  зазвучало   по-другому.   Громкоголосый   издал   негромкий,
испуганный, хнычущий звук.
   "Входите и предстаньте перед Разумом Расы".
   Впечатление у них было такое, что они попали в огромную пещеру.  Вокруг
островка слабого света царила темнота, наполненная таинственными  фигурами
ящеров. Инстинктивный ужас обуял Дэйна. Он попытался подавить в себе  этот
страх. В памяти возникали сцены из истории утерянной им  Земли.  Настенные
росписи Древнего Египта: смертный  стоит  в  Зале  Справедливости,  ожидая
приговора, который выносят боги с головами зверей - Озирис,  Тот,  Анубис.
Тут же - огромные весы, на которых все грехи человеческого  сердца  должны
уравновесить легчайшее перышко  из  крыла  Правды;  тот,  кто  не  пройдет
испытания,  бросается   нетерпеливо   ожидающим   с   разинутыми   пастями
крокодилам...
   Может быть, и здесь, в громадных  пустотах  зала  поджидают  несчастных
Пожиратели Смертных?
   Они находились где-то посреди амфитеатра, в котором, как прикинул Дэйн,
запросто разместился бы собор Парижской Богоматери. Неужели все  подземные
жители собрались сюда, чтобы судить их? Или, что еще более страшно,  здесь
находится специально отобранное жюри? Ящеры  ждали,  стоя  на  ступенях  и
моргая розоватыми глазами.
   - Смотри-ка. Этот свет для них ярок, - пробормотал Аратак.
   Вокруг ощущалось какое-то постоянное движение. Одуряющий запах рептилий
все сильнее действовал Дэйну на нервы; он еле сдерживал  себя.  Очень  ему
тут не нравилось.
   В круг тусклого света вышел Ромда.
   Дэйн непроизвольно улыбнулся ему. Слава Богу, жив Копьеносец! И тут  же
неожиданно озарившая его мысль заставила его заволноваться.
   "Нет! С перерезанными сухожилиями на ногах не  походишь!  Даже  если  я
ошибся и сухожилия лишь слегка надрезаны, все равно на выздоровление уйдут
месяцы... годы..."
   Он пошевелил пальцами. Боли не было. Впервые за последние дни  боль  не
ощущалась.
   "Неужели произошла  регенерация  нерва?  Но  ведь  это  невозможно",  -
подумал он.
   Тем не менее Ромда ходил. Он даже ободряюще им  улыбнулся,  и  землянин
ощутил  прилив  радости  за  него  и  за  себя.  Копьеносец  не  останется
калекой... и с рукой Дэйна все будет в порядке!
   "Пусть Разум Расы присоединится к заседанию!"
   В темноте вокруг них что-то  громко  зашипело,  заерзало  и  стихло.  С
минуту казалось, что ничего не происходит; и тут  Дэйн  почувствовал  себя
несколько странно. Словно он стоит на самом краю громадной оркестровой ямы
и  дирижер  поднял  палочку.  А  в  темноте  тысячи  умелых   рук   строят
величественное здание, без усилий поднимая и укладывая на  место  огромные
каменные блоки.
   Уши ожидали  услышать  музыку,  глаза  ожидали  увидеть  необыкновенное
архитектурное сооружение, но несмотря на окружающие его тишину и полумрак,
он знал, что вокруг что-то происходит. Да, звучала симфония, просто он был
глух, но каждой клеточкой тела ощущал гармонию звучания.
   Уши слышали только тишину. Глаза видели только темноту. Тем не менее он
ощущал рядом присутствие  товарищей.  Аратак,  удивленный,  но  спокойный;
Джода, разрывающийся между детским страхом и взрослым  изумлением;  Ромда,
сосредоточенный и спокойный. И Райэнна, согревающая, как костер.
   Но в эту знакомую гармонию вплетались  и  другие  ноты:  Громкоголосый,
встревоженный и все еще враждебно настроенный; Драваш и  прозетец-капитан,
оба заинтригованные, несмотря на живость котообразного  и  основательность
ящероподобного. Два  кормчих,  рулевых,  облеченные  властью,  от  решений
которых зависят тысячи жизней.  Марш  по-своему  истолковал  то,  что  они
чувствуют. _Здесь  не  покомандуешь_.  Дэйн  внезапно  ощутил  себя  таким
незначительным. "Я способен командовать, но только самим собой. Я  слишком
переживаю, когда ошибаюсь. А они могут жить со знанием того, что рано  или
поздно их неверное решение будет кому-то стоить жизни... или я уж  слишком
из-за этого переживаю? Ведь говорят же: не суди другого, пока хоть немного
не побыл в его шкуре..."
   Неслышная музыка то ослабевала, то нарастала, затем  на  гребне  мощной
волны отчетливо зазвучали голоса и слова, но  вовсе  не  один  голос.  Или
именно так и воспринимается Разум Расы?
   "Сейчас двое из нас выступят с  обвинением,  и  их  обвинения  есть  их
защита".
   Свет вспыхнул ярче, и  в  освещенном  круге  появились  два  гигантских
ящера.
   "Давным-давно существа со звезд уничтожили наш мир,  -  начали  они.  -
Когда недавно  опять  прибыл  первый  корабль,  мы  испугались;  некоторые
сказали, давайте подождем, ведь прошли века, и этот прилет может вовсе  не
означать появления зла. Подождем и посмотрим. Мы стали ждать. Но за первым
кораблем последовал второй. Он приземлился  среди  деревень,  и  пришельцы
учинили погромы и убили  многих  жителей  поверхности.  Предпринятая  нами
акция была в