аз
Драваша, когда тот увидел, что они раздеваются.
   "Я понял, что Райэнна имеет в виду. Можно  было  бы  устроить  шоу  для
него. Но Райэнна права, слишком жарко".
   Он направился к той заводи, где плавал Аратак. И вскоре они уже  втроем
резвились там под взглядом обалдевшего Драваша.  Аратак  нагонял  огромные
волны на своих небольших друзей и стремительно скрывался от  них  в  воде.
Дэйн слегка нервничал от такой игры, но виду не показывал. Хотя  он  давно
уже привык к облику друга на суше, но  его  движение  в  воде  вызывало  в
подсознании  землянина  инстинктивный  страх.  Уж  больно  он  походил  на
крокодила. Маршу даже пришлось напомнить себе, что это же Аратак, которому
он безгранично доверяет и которого - без сомнения - любит.
   Драваш буквально ногами топал от нетерпения, ожидая, пока  они  вылезут
из воды, а поскольку он  считал  ниже  своего  достоинства  пререкаться  с
Дэйном и Райэнной, то укоризненно уставился на Аратака.
   - Ну, ты достаточно нарезвился с твоими  друзьями-обезьяноподобными?  -
спросил он, словно укоряя своего коллегу за то, что тот заигрался с  парой
собачек.
   Как обычно, Аратак остался невозмутим.
   - Божественное Яйцо справедливо замечает, что купание, еда и сон, среди
прочих невинных радостей, никому еще не повредили, но лишь доставляли всем
удовольствие.
   Драваш наморщил лоб и умоляюще закатил глаза:
   - Боже, дай мне терпение! - И добавил: - В следующей долине,  если  мне
память не изменяет, имеется подходящее  безопасное  местечко  для  лагеря.
Поскольку мы идем по лесу вместе  с  обезьяноподобными,  посматривайте  на
деревья - нет ли рашасов.
   _Притаившихся котов_, жутковатым эхом повторил переводчик.
   Интересно, подумал Дэйн,  в  самом  ли  деле  рашасы  так  опасны,  как
сообщается в отчетах. Земной леопард - а именно так  он  себе  представлял
_притаившегося кота_, поскольку строением тела он его и напоминал, хотя  и
был крупнее и значительно храбрее, - обычно охотился на обезьян, включая и
ближайших  родственников  человека  шимпанзе,  частенько  прихватывая  при
возможности и человеческих  детей.  Но  взрослых  людей  они  предпочитали
обходить стороной, имея  достаточно  сообразительности  понять,  насколько
опасной может быть эта особенная обезьяна. Неужели рашасы Бельсара еще  не
усвоили этот урок?
   Может быть, швефеджи, у которых на планете не было  подобных  хищников,
просто преувеличивали опасность?
   - Я пойду первым, - говорил  Драваш.  -  Ты  замыкающий,  Аратак.  Если
человекообразные пойдут между нами, они не будут столь беззащитны.
   "А я-то думал,  что  именно  нам  придется  заботиться  о  них  в  этом
путешествии, а никак не наоборот!"
   Дэйн  внутренне  клокотал,  пока  чувство  юмора   не   заставило   его
усмехнуться. Предположим, что ему  и  Райэнне  предложили  бы  сопроводить
через лес, полный свирепых и громадных лис, парочку,  скажем,  трехфутовых
созданий, произошедших от кур? Создания эти могли бы  быть  и  храбрыми  и
разумными, но лично он предпочел бы, чтобы они держались подальше от этого
леса!
   Оказавшись  среди  деревьев,  они  ушли  из-под   прямого   воздействия
солнечных лучей, так что стало относительно прохладно, но зато неподвижный
воздух был удушающ. Они двигались гуськом по  тропинке,  как  решил  Дэйн,
протоптанной оленями. Аратак продолжал двигаться на  четырех  конечностях,
Драваш же шел выпрямившись, свободно, словно  специально  кто-то  подрезал
нижние сучья деревьев, чтобы и  люди  и  швефедж  могли  передвигаться  не
пригибаясь.
   Крыша из листьев над их головами становилась все  гуще,  и  стоящие  по
сторонам от тропы стволы  деревьев  скрывались  за  густым  кустарником  и
лианами. Под торопливыми шагами  похрустывали  опавшие  листья;  невидимые
создания  издавали  таинственные  крики,  хотя,  по  мнению  Дэйна,  тайна
разгадывалась просто и крики означали: где  же,  где  мой  обед?  Какая-то
птица, тяжело хлопая крыльями, снялась с ветки и скрылась в  полумраке  со
зловещим уханьем, с тем самым жутковатым  звуком,  который  напугал  Марша
раньше.
   Позже стайка маленьких обезьян, рассыпавшись по ветвям наверху,  дерзко
что-то прокричала путешественникам и скрылась  в  листве.  Дэйн  удивленно
проводил их взглядом. Они и выглядели, и, что самое  странное,  вели  себя
точь-в-точь как обезьянки Земли. Он не был специалистом по обезьянам и  не
мог бы сейчас точно сказать, идентичны ли эти виды земным, но складывалось
впечатление, что если бы эту банду обезьянок перевезли в  джунгли  острова
Борнео, то никто бы не заметил отличия, разве что те же специалисты.
   Хотя, поскольку люди различали представителей  человекоподобных  других
планет, вероятно, и более примитивные обезьяны  разобрались  бы,  что  это
выходцы из другого мира. Даже он и Райэнна, несмотря на крепкую  дружескую
и любовную восьмилетнюю связь, все же были непостижимы друг для друга.  Он
посмотрел на подругу, идущую по тропинке впереди  него,  и  подумал,  что,
изменив свой облик, она превратилась  в  странно  незнакомую  мрачноватую,
экзотическую и волнующую принцессу. Как  таинственно!  Он  усмехнулся  про
себя, представив, в какое раздражение пришел  бы  Драваш,  прочитав  мысли
своего протообезьяньего коллеги,  тратящего  время  на  обдумывание  таких
пустяков. Например, о возне под простыней.
   Что ж, они с Райэнной и  в  самом  деле,  наверное,  иногда  шокировали
протозавров своим поведением. И, может быть, еще раз рискнут пойти на  это
вечером, когда разобьют лагерь. В конце концов, если протообезьян  считают
такими, то надо же оправдывать сложившееся мнение...
   Яростный треск сучьев и внезапный свирепый рык привели его в чувство, и
он увидел в воздухе над собой распростертые лапы с  когтями  и  сверкающие
глаза.
   Упав на одно колено и выхватив меч, он взмахнул им  слева  направо  над
головой. Мышцы руки напряглись, когда он ощутил, как лезвие  полоснуло  по
плоти. Что-то влажное и липкое хлынуло, заливая глаза, и какая-то  тяжесть
обрушилась на него, придавливая к земле, и в спину впились камни и ветви.
   Лицо утонуло в  чьей-то  шерсти.  Райэнна  выкрикнула  его  имя,  затем
тяжесть с него сняли, и он увидел дневной свет и лицо  подруги,  белое  от
ужаса.
   - Он весь в крови! Дэйн... Дэйн!
   - Это не моя кровь. - Марш сел,  стирая  с  лица  липкую  жижу.  Аратак
держал животное породы кошачьих, как человек  держит  за  шкирку  котенка.
Кровь потоком текла у существа из живота; меч  Дэйна  разрубил  его  почти
пополам, и если задняя часть застыла  неподвижно,  то  передние  лапы  еще
скребли воздух, пытаясь добраться до жертвы. Затем, издав тихий  мяукающий
звук, существо рассталось с жизнью, и Аратак, содрогнувшись, отбросил  его
в сторону от тропы.
   Пока Марш очищал и убирал клинок в ножны, руки его тряслись. Он чуть не
попался. На колено он упал вовремя; передние  когтистые  лапы  просвистели
мимо плеча, и кот ударил его грудью в лицо, сбив с ног. Если бы удар  меча
не перерубил хищнику позвоночник, задние лапы разорвали бы его на части.
   В нескольких футах от того места, куда  Дэйн  упал  головой,  листья  и
почва  были  взрыты  громадными  лапами,  бившимися   в   агонии...   Марш
содрогнулся. Хорошо еще, что он не испытывал тошноты при виде  крови;  его
лицо и плечи промокли. Не говоря уж о волосах. Он скривился от отвращения,
надеясь, что возле лагеря будет достаточно воды, чтобы умыться.
   Мертвый рашас выглядел небольшим и безвредным. Желто-коричневая шерсть,
как у тигра, была покрыта черными полосами. Неудивительно, что эта чертова
кошка была незаметна, пока не прыгнула! Притаившийся кот - такое  имя  ему
вполне подходило.
   И человек, судя по всему, прекрасно вписывался в его  меню.  Интересно,
как чувствует  себя  землянин,  в  первый  же  день  пребывания  в  Африке
атакованный леопардом? Наверное, так же.
   Он поднял глаза и увидел, что Драваш  смотрит  на  него.  Затем  черный
дракон одобрительно кивнул. Дэйн подумал: "Ну и что ты  теперь  думаешь  о
человекообразных, приятель?" А вслух сказал:
   - Давайте попробуем отыскать воду,  чтобы  я  смог  смыть  с  себя  эту
гадость. Дело тут не в роскоши купания - запах крови  привлечет  к  нашему
следу всех хищников этих джунглей, и хорошо, если они ограничат свой  обед
поеданием останков нашего приятеля-рашаса.



        6

   Пять дней они шли по горам, переползая с  гребня  на  гребень,  которые
становились  все  ниже.  По  мере  спуска  жара  усиливалась,  а   джунгли
становились все гуще. Появились новые виды  деревьев,  кустарников,  лиан,
колючих растений. Особенно колючих.  Дэйна  уже  не  удивляло,  что  их  с
Райэнной одежда пошита из кожи; полотняные юбки разлетелись  бы  в  клочья
уже к концу первого дня путешествия, а  на  третий  день  им  пришлось  бы
вышагивать нагишом. Даже ящеры с их толстой шкурой получали царапины.
   Еще дважды на них нападали рашасы. Один приземлился аккуратно на кончик
копья Райэнны, и Дэйн взмахом сабли  отсек  животному  голову.  Другого  в
полете перехватил громадной  лапой  Аратак.  В  мгновение  ока  гигантский
человек-ящер схватил сопротивлявшегося и шипевшего хищника и зашвырнул его
прямо в середину колючих зарослей.  Побитая  зверюга  выбралась  оттуда  и
метнулась в джунгли с видом, по мнению Марша, кота, застигнутого на  столе
с индюшкой, приготовленной ко Дню Благодарения.
   На четвертый или пятый день Дэйн в разговоре с  Райэнной  заметил,  что
капитан, увидев людей  в  действии,  стал  помягче  относиться  к  "ручным
обезьянкам Аратака".
   И действительно, отношение Драваша к людям стало теплее.  Ночью,  когда
из джунглей доносились  дикие  крики  и  дюжины  пар  глаз  отражали  свет
маленького костерка, он рассказывал теперь о странных мирах,  которые  ему
довелось посетить, и о странных созданиях, с которыми им вскоре предстояло
иметь дело. Как выяснилось, Драваш много лет назад, еще в юности, оказался
в составе тайной экспедиции наблюдателей на этой планете.
   Впрочем, капитан по-прежнему морщился, слыша очередной афоризм Аратака.
   Коммуникаторы  безмолвствовали.  С   Содружеством   не   было   никаких
контактов, за исключением связи, в которую, как подозревал Дэйн, время  от
времени вступал Драваш с Громкоголосым.
   Чем дальше они удалялись от базы, тем чаще  новые  виды  растительности
попадались им на пути, и местами буквально приходилось прорубаться  сквозь
заросли с помощью похожих на мачете ножей.
   На шестой, по подсчетам Дэйна, день расширяющаяся  тропа  вывела  их  в
узкую долину, переходящую в широкую  естественную  лужайку.  Оленеподобные
животные скачками устремились прочь при их приближении, и Драваш указал на
дальний  конец  лужайки,  где  вдоль  глубокой  реки  тянулась  серо-белая
каменная дорога.
   - Наша первая цель, - сказал он. - Я  правильно  запомнил.  Это  старый
караванный путь.
   Широкая  и  грязная  река  текла  гораздо  ниже  уровня   берегов.   На
противоположном берегу  вставала  стена  джунглей.  Взмахивая  прозрачными
крыльями, порхали  насекомые  размером  с  птичек.  Что-то  большое  плыло
посреди реки, держа над водой громадную голову как у грызуна и оставляя за
собой V-образную волну, но при их приближении существо погрузилось в воду,
так что Дэйн не успел его как  следует  рассмотреть.  Он  решил,  что  это
апорра, животное размером и  весом  с  гиппопотама,  питающееся  травой  и
водорослями и высоко ценимое аборигенами за  качество  мяса.  Марш  бы  не
отказался сейчас от свежего мясца, но он и Райэнна никогда не убивали  для
пропитания животных таких размеров, большая часть туши которого все  равно
осталась бы стервятникам.
   Одно из насекомых пролетело слишком близко от Аратака. С  поразительным
проворством он протянул лапу и на лету поймал его.  Дэйн  отвел  взгляд  и
слегка содрогнулся, когда ящер сунул мошку в рот и принялся жевать.  Когда
он впервые увидел такое, его чуть не стошнило.
   - Восхитительно, - воскликнул Аратак. - Положительно, на  этой  планете
великолепно обстоит дело с питанием!
   "Так тому и быть", - решил Марш. Вечером он попытается сбить  с  дерева
одну из сов: может быть, на вкус они напоминают куропаток.
   Драваш, чьи гастрономические  привычки  не  отличались  от  Аратаковых,
кивнул, терпеливо соглашаясь, - его большие глаза, как заметил Дэйн,  тоже
устремились на поиски насекомого, - но черный ящер вздрогнул, когда Аратак
добавил:
   - И справедливо замечает Божественное Яйцо, что тот, кто довольствуется
простой пищей, не устрашится несчастий и  полный  желудок  даст  ответ  на
любой из вопросов, терзающих беспокойный человеческий ум.
   Дэйн ожидал услышать саркастический ответ Драваша,  но  тот  промолчал,
очевидно привыкнув к мысли, что возражать  -  только  время  терять.  Пока
Аратак жив, он не  прекратит  восхищаться  вслух  мудростью  Божественного
Яйца, и тут уже ничего не поделаешь. Капитан лишь кротко заметил:
   - Жаль, что философия не заменяет еду и питье, а то бы  мы  никогда  не
испытывали голода.
   Аратак выудил из зубов хитиновый кусочек крылышка и произнес:
   - Увы, философия одна, без  пищи  и  питья,  является  скудным  кормом;
однако же пища и питье без философии недолго смогут удовлетворять существо
разумное.
   Марш счел хорошим знаком, что  рептилии  стали  переходить  на  местную
пищу, это следовало бы сделать всем четверым, поскольку,  как  только  они
окажутся среди аборигенов, начинать будет поздно. Пока же Дэйн  и  Райэнна
попробовали  с  предосторожностями  лишь  несколько  местных  корешков   и
фруктов; времени охотиться не было, приходилось полагаться лишь на  рацион
неприкосновенного запаса, которого оставалось совсем мало, но  как  только
они  присоединятся  к  какому-нибудь  каравану,  им   придется   полностью
переключиться на местную кухню.
   Марш посмотрел на струящиеся воды, в которых скрылась апорра, и подумал
о луке и стрелах. Аборигены почему-то так  и  не  изобрели  этого  оружия,
охотясь с копьями. Однажды вечером в лесу  он  и  в  самом  деле  принялся
мастерить лук, но ящеры отнеслись к этому с таким ужасом, словно он, Дэйн,
намеревался  заявиться  в  город  аборигенов  в  скафандре  и  с  лазерным
пистолетом.
   "Неужели ты ничему не научился,  просматривая  материалы  видеозаписей?
Обезьяноподобные здесь не пользуются ни луками, ни реактивными  снарядами!
А не пользующийся копьем превращается в изгоя!"
   Марш пытался протестовать - по его  мнению,  аборигены  просто  еще  не
додумались до лука, - и Драваш посмотрел на него так сердито, словно  Дэйн
лишний раз подтвердил общее мнение о тупости человекообразных.
   - Они не знают, что такое лук. Разве ты не  видел  снимки  с  настенных
росписей в Кишлоре?
   Дэйн видел, но просто не обратил внимания, и Драваш повторил,  рыча  от
злости:
   - Они не пользуются никаким метательным  оружием!  Наложено  строжайшее
табу... Даже детей обучают тому, что бесчестно и  греховно  швырнуть  даже
камень!
   Так Дэйн впервые услышал об эффективном воздействии запрещения  оружия.
Это его озадачило. Но он понимал, что еще многому предстоит обучиться.
   Они вышли на дорогу.  Громадные  блоки  беловатого  камня  без  всякого
раствора были так плотно пригнаны друг к другу, что между ними не пролезло
бы и лезвие ножа. Марш припомнил, как ему рассказывали, что примерно в  то
же время земной истории на Земле тоже строились  такие  вот  дороги,  типа
канала, окаймленного каменными  стенами;  правда,  под  действием  времени
внешние стены таких земных дорог уже рассыпались, а  башмаки  бесчисленных
путников за века протерли в камнях  углубления.  А  здесь  недавний  дождь
оставил на дороге небольшие лужицы; вода не вся смогла стечь  через  очень
дряхлые выпускные отверстия, хоть и не такие старые, как сама дорога.  Два
ящера с видимым удовольствием шлепали  по  этим  лужам,  как  какой-нибудь
горожанин, когда оставлял каменное полотно, может быть, с  радостью  шагал
по траве обочины. Дэйн и Райэнна двигались ближе к краю, переступая  через
трещины, в которые пыталась ворваться поросль, посланная джунглями. Однако
было заметно, что эту поросль недавно срезали и выщипывали, - Марш  решил,
что  существует  общая  договоренность  между  племенами,   чтобы   каждый
проходящий караван  выполнял  свою  часть  работы  по  очистке  дороги  от
наступающих джунглей.
   Вдоль берега реки показался открытый участок земли,  и  Дэйн,  сойдя  с
дороги, стал рассматривать ил: нет  ли  там  следов.  Поскольку  никто  из
отряда ничего не понимал в следопытстве, он добровольно  взвалил  на  себя
обязанность научиться  разбираться  в  различных  отпечатках,  оставляемых
местными животными. Помогали земные аналогии; но и введенные гипнотическим
путем знания о местной природе  немало  способствовали  обучению,  оживляя
работу памяти. Ну а чем больше занимаешься каким-либо  делом,  тем  больше
растет мастерство.
   Он понимал, что даже на Земле над следопытом-недоучкой могли посмеяться
опытные люди, которые сразу видели бы ясную картину там, где  он  различал
лишь бесформенные черточки. Но некоторые отпечатки  в  грязи  были  и  ему
понятны. Так, например, вот этот трехпалый перепончатый  след  принадлежал
апорре, и для него не составило труда разобрать, что рядом - следы  рашас,
и прочитать историю, которую поведали отпечатки. Хищник вышел из джунглей,
остановился попить на берегу и вскоре выбрался на дорогу.  Дэйн  разглядел
едва заметные капли влаги на камнях, где зверь, -  а  может,  это  была  и
самка, столь же тяжелая у данного вида и еще более  опасная,  -  стряхивал
воду с морды. Слабый след уходил через дорогу к  джунглям.  Теперь  хищник
мог поджидать их впереди,  и  от  этой  неприятной  мысли  рука  землянина
потянулась проверить, свободно ли вытаскивается меч из  ножен.  Он  открыл
рот, чтобы предупредить остальных - ведь  они  теперь,  шагая  по  дороге,
созданной цивилизацией, могли полагать, что выбрались из джунглей, - когда
Райэнна остановилась и повернулась к нему.
   - Послушай, - сказала она, - что это за шум?
   Дэйн прислушался; издалека доносились какие-то мелодичные звуки, словно
звучали колокольчики. "Вот идет Санта-Клаус..." Под этим палящим  солнцем,
от которого катился пот со лба, звук казался нелепым; отраженные от камней
солнечные лучи направляли жар волнами вверх, и Марш ощущал себя стоящим на
поверхности раскаленной сковородки.
   Те щели,  что  служили  ящерам  ушами,  были  не  столь  чутки;  прошло
несколько  минут,  прежде  чем  Драваш  поднял  голову,  прислушиваясь   к
странному позвякиванию.
   - Колокольчики ганджиров, - сказал он. - Должно быть, караван идет. Вы,
люди, предоставьте мне разговаривать с ними. - Он переключился с  местного
арго карамского языка, на котором  они  общались,  на  "высокий  стиль"  -
древний  язык   ящероподобных,   несколько   модифицированный   изменением
некоторых трудных для них звуков, и этот язык  -  как  припомнил  Дэйн  из
полученных уроков - был, подобно латыни в средние века,  языком  торгового
общения между самыми различными культурами.
   Звон становился все громче, и за ближайшим поворотом Марш уже  различал
за деревьями неясные высокие силуэты.  Аратак  положил  огромную  лапу  на
плечо Райэнны и что-то сказал, она засмеялась.
   Все четверо стояли  на  середине  дороги.  Пытаясь  получше  разглядеть
группу  сквозь  деревья,  Дэйн  машинально  сделал  шаг  вбок,  поближе  к
джунглям, затем опомнился  и  бросил  быстрый  взгляд  через  плечо.  Нет,
ничего; пелена листвы висела неподвижно.
   "Черт, да этот кот уже наверняка  убрался  на  несколько  миль  отсюда.
Кошачьи - нервные животные. Вряд ли он будет прыгать, когда с таким  шумом
приближается караван". Неужели они действительно  едут  с  колокольчиками?
Впрочем,  шума  как  раз  достаточно,  чтобы  распугать  всех  животных  в
джунглях...
   Обжигающая духота, звон колокольчиков,  пропотевшая  одежда  и  веселая
рождественская пес