думал. Вот сейчас, даже я едва не убил тебя. Если же ты будешь одна и вдалеке от меня, кто защитит тебя? Я не смогу спокойно жить, зная, что ты, при твоем характере, способна попадать из одной опасности в другую. Я был бы спокоен, если бы знал, что ты будешь проводить время только в библиотеке своего дядюшки и не будешь ввязываться в рискованные авантюры.
     Она отрицательно мотнула головой. Блэйд внимательно посмотрел на нее, но не понял, что она хотела сказать. Потом его глаза стали радостными, и он облегченно вздохнул.
     - Слава Богу!
     - Не понимаю.
     - Я думаю, дорогая, единственный способ, дающий уверенность в твоей безопасности, - сделать тебя своей женой. Ты позволишь мне стать твоим господином?
     Она рассерженно оттолкнула его.
     - Ну а почему же тогда я ввязалась во все это?
     Он сказал спокойно:
     - Ну, теперь, дорогая, поскольку я - твой муж, ты должна разговаривать со мной почтительно.
     - О, невыносимо болит голова!
     Улыбнувшись, он ласково поцеловал ее и встал.
     - Посмотрю, не пришел ли лекарь.
     Скоро Блэйд вернулся с лекарем, который дал Ориел чай на травах и велел не вставать с постели. Чай облегчил страдания, и Ориел уснула. Ее рука так и осталась в руке Блэйда.
     Проснулась она одна. Солнце золотило комнату своими закатными лучами. Ей снилось, что Блэйд вернулся навсегда. А вдруг он опять покинул ее, и все, что она видела, ей пригрезилось в бреду? Страх сжал ее сердце, и она приподнялась. Голова разламывалась от боли, но Ориел превозмогла себя и на цыпочках босиком пересекла комнату.
     Ее страх усилился. Его нет нигде, он покинул ее, и она снова одна, без его сильной руки, ясного ума и магической власти над ней. Ориел распахнула дверь и увидела стоящих людей. Они сразу же повернулись, и кто-то отделился от остальных.
     - Дорогая, тебе не следует носиться по замку.
     Блэйд взял ее за плечи, и она ухватилась за его куртку. Он улыбнулся и нежно поднял ее на руки. На кровать он ее опустил так бережно, будто она была хрупким изделием из хрусталя.
     Выразить свои добрые пожелания пришли Джордж и Роберт, но сумрачный взгляд Блэйда смутил их и заставил ретироваться.
     Блэйд запер дверь и вернулся к Ориел.
     - Тебе нужно отдохнуть, дорогая.
     Она нежно прикоснулась к его щеке.
     - Тогда спой мне.
     Он взял ее за руки и запел. На его голос отзывалась каждая клеточка ее тела. Ориел посмотрела на его губы, затем ее взгляд скользнул по его телу. Он перестал петь.
     - Дорогая, тебе не следует этого делать.
     - Что?
     - Смотреть на меня, как в Амбуазе, в той спальне...
     Видно, это воспоминание вывело его из себя, его тело напряглось, он судорожно сглотнул и обеими руками сжал покрывало.
     - Нет, Ориел, нет.
     Она поднялась, и ее ладонь скользнула под его куртку, погладила его плечо. Ориел проговорила:
     - "Побежденный желаниями юности перед прекрасным творением Афродиты..."
     - Но ты даже не выздоровела, - нерешительно сказал Блэйд и снял ее руку с плеча.
     Ориел обвила его шею руками и опустилась на покрывало, потянув его вниз. Она прижалась к нему всем телом. Перед тем, как поцеловать ее, Блэйд еще успел сказать:
     - А ты уверена, что я не причиню тебе вреда?
     - Я все знаю. Целуй меня и молчи.
     Он опустился ей на грудь.
     - Как прикажешь, дорогая. Теперь все будет так, как ты скажешь.



   98
   

   99
   




ЛЕДИ СТОЙКОСТЬ

Сьюзен РОБИНСОН
Перевод с английского Т. Бессоновой. OCR svetico






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


1

     Нет более веры женщинам.
     Гомер

Лондон. Апрель 1565

     Мишенью Теи Хант был мужчина. Она подняла арбалет, прижала его к своему плечу, прицелилась и нажала на спуск. Стрела вылетела из желоба и поразила мишень. Та задрожала, и Теа опустила оружие.
     Она никогда не целилась в обычную мишень. Нарисовав контуры человека на бумаге, она укрепила ее на стрельбище. В ее воображении нарисованный контур принимал очертания темноволосого француза, хрупкого телосложения и тем не менее высокомерного, знатного происхождения и все же мало что понимающего в вопросах чести.
     Теа предпочитала арбалет, потому что ей нравилась мощь этого оружия. Она упивалась своей властью, когда пускала стрелу и представляла, как она пронзает плоть Генри. С каждым последующим выстрелом затихали боль, унижение, оставшиеся после ее бегства от французского двора.
     В свою очередь Хобби вставила ногу в стремя другого арбалета и взвела его лебедкой.
     - О-о-о, мои кости. Ей-Богу, госпожа, ни одна служанка не ломает больше себе спину, забавляясь с этими штуками.
     Губы Теи сжались, когда она прицелилась снова. Она не собиралась бросать своего любимого развлечения.
     - Успокойся. Еще одна стрела в его сердце, нет, на этот раз, думаю, в лицо.
     - Хорошо, - сказала Хобби. - Уже пора переодеваться. Солнце садится, скоро начнется ужин.
     Теа поморщилась при упоминании об ужине. Ей придется общаться с мужчинами. К счастью, она придумала оправдание, которое избавит ее от танцев.
     Она окинула взором луг и сад и бросила взгляд на Бриджстоунское аббатство. Бабушка разозлится, если она откажется танцевать, но Теа была согласна принять на себя гнев старой леди, нежели соприкасаться в танце со знатными мужчинами. Она не хотела страдать, никогда более.
     По прошествии нескольких часов, на ужине, она продолжала мрачно размышлять о том, как же она презирает мужчин. Находиться в зале с более чем дюжиной этих особей! Право, уж лучше прыгнуть в ближайшую супницу и скрыться под ее крышкой. Ей было страшно. Казалось, мерзкие крысы ползали по ее телу, скаля желтые кривые зубы и помахивая отвратительным колючим хвостом. Это ощущение не покидало ее, когда вокруг были молодые мужчины. Теа бродила возмущенный взгляд в сторону бабушки. Это ее вина, что она стояла здесь и взирала на чужое веселье.
     Бабушка настаивала на том, чтобы давали ужины. К счастью, в этот момент большинство мужчин, от которых Теа так хотела ускользнуть, танцевали павану. Теа ненавидела танцы почти так же, как и мужчин. Ее единственным утешением было то, что она нашла новый способ избегать танцев. Стоя около бабушки в большом зале с высокими потолками, она опиралась на прогулочную трость, позаимствованную у отца.
     Этим утром она притворилась, будто подвернула ногу. Она взглянула на свою бабушку. Старая леди смотрела на танцоров с видом насытившегося моло-ком теленка. Бабушка любила многолюдные пиры, особенно если присутствующие были влиятельными и богатыми людьми. Она страстно желала выдать Тею замуж за одного из них. Это желание и было причиной того, что Теа и лорд Хант находились на этой затянув-шейся вечеринке, вместо того чтобы спокойно сидеть дома. С тех пор, как они с отцом прибыли, леди Хант стремилась показать внучку всем тем состоятельным молодым дворянам, которых ей удалось заманить в Бриджстоун. Теа получила небольшую передышку, когда фаворит бабушки был убит недавно во время какой-то глупой ссоры. Лесли Ричмонд был одним из тех молодых мужчин, которые считают, что Бог обязан обеспечить их благополучие, любят развлечения и доступных женщин. Считалось, что Теа использует его для мишени.
     Вдруг бабушка обернулась и столкнулась взглядом с Теей.
     - Крест Господень, где твой отец, девочка? - спросила она.
     Теа оглядела большую залу от одной стены, украшенной гобеленом, до другой. Как обычно, отец увернулся от увеселительных зрелищ, предоставляя гостям самим заботиться о себе.
     - Сходить за ним, бабушка?
     - И побыстрее. Я знаю тебя, детка, ты так же стремишься улизнуть, как и он.
     - Хорошо, бабушка.
     Нарочито громко ударяя прогулочной тростью и прихрамывая, Теа вышла из залы в длинный коридор. С одной стороны были сплошные окна, вдоль другой стены выстроились портреты предков Хантов, а также королей и королев, которым они служили. Среди всех выделялся портрет Марии Тюдор в натуральную величину.
     Теа уже поздравляла себя с удачным побегом, когда, спускаясь вниз, наткнулась на графа Линфорда. Он подходил к лестнице в сопровождении Тимоти Айра и лорда Лоуренса Грейсчерча, как раз когда она ковыляла вниз. Из всех друзей бабушки Линфорда она все-таки кое-как выносила. В его добрых карих глазах никогда не было видно насмешки, даже по отношению к отцу, к величайшему удивлению последнего.
     Хотя Линфорду не было еще тридцати пяти, он сильно пострадал от старого короля Генриха VIII и его сына Эдуарда VI из-за своей приверженности старой вере. Мальчиком он присутствовал при казни своего отца, когда тому отрубили голову за отказ признать старого короля главой церкви вместо Папы Римского. Ужас тех дней, несомненно, и породил грусть, которая почти не покидала глаза графа. Его страдания сделали его более отзывчивым, и это даже у Теи вызывало восхищение. Но все же она не хотела разговаривать с ним слишком долго, так как он был мужчиной, и притом довольно симпатичным.
     Присев в реверансе, она поприветствовала всех троих и ухватилась за перила.
     - Добрый вечер, милорд.
     Линфорд взял ее руку, хотя знал, что она не любит этого, склонился к ней, но воздержался от поцелуя. Когда он выпрямился, в его взгляде были заметны и веселость, и раздражение, и она поняла, что ему так же неприятны толпы соискателей, как и ей. По крайней мере, Линфорд догадался об истинной причине своего приглашения и о целях ее бабушки. В конце концов, он был одним из немногих знатных католиков, которых королева Елизавета допускала ко двору.
     - Госпожа Хант, - сказал Линфорд, - надеюсь, ваш ушиб не настолько серьезен, чтобы вы покинули нас так рано.
     - Нет, милорд, я просто ищу своего отца.
     Тимоти Айр поклонился ей.
     - Мы не видели лорда Ханта.
     Тимоти редко замечал кого-нибудь, кроме достаточно влиятельных людей, которые могли бы поспособствовать его выдвижению при дворе королевы.
     - Без сомнения, он скачет на своей драгоценной лошади или скармливает угрей и марципаны одной из своих прекрасных коров, - сказал лорд Грейсчерч.
     Теа хмуро посмотрела на Грейсчерча. Отец зачастую вел себя так, будто у него были комариные мозги, и его идеи по поводу того, что на самом деле имеет ценность в мире, редко кто поддерживал, но ей не нравилось, когда над ним насмехались. Особенно всякие типы вроде Грейсчерча, который во время царствования Кровавой Марии обвинял невинных крестьян в ереси, чтобы присвоить их земли.
     - Грейсчерч, - сказал Линфорд, - лучше придержите свои мысли при себе, особенно такие, как эти. - Линфорд поклонился Тее. - Прошу прощения, госпожа. Я, во всяком случае, буду опечален вашим отсутствием.
     Это была одна из тех фраз, которые, будучи обращены к ней, возмущали ее, и все же, когда Линфорд произнес это, она поняла, что он говорит правду. Взглянув на него, она увидела изогнутый рот, лицо без каких-либо недостатков или не правильностей, которые помешали бы назвать его красивым. Он встретился с ней взглядом, не пытаясь вовлечь ее в обмен любезностями, и это не могло не вызвать у нее ответного уважения.
     Она посмотрела на Линфорда с признательностью и кивнула ему, искренне улыбнувшись, потом повернулась спиной к Грейсчерчу и начала спускаться по длинной лестнице.
     Большая зала с высокими потолками была на четвертом этаже, и путешествие на кухню было довольно длительным. Бабушка спланировала Бриджстоунское аббатство сама. Длинные витые каменные лестницы производили впечатление, но расстояние до кухни было таково, что еда прибывала в большую залу остывшей.
     Но это мало заботило бабушку. Грейс Хант желала иметь внушительный современный дом, и именно его она и получила. Расположенный на месте разрушенного аббатства, Бриджстоун был более из стекла, нежели из камня. На восходе и закате дом вспыхивал отраженным солнечным светом.
     Гордость бабушки была увековечена в камне, штукатурке, мраморе и стекле Бриджстоуна. Ее инициалы венчали восемь башен дома, они же и ее герб украшали каждый камин и потолки, каждую подушку и гобелен. Возведенный в виде прямоугольника с двумя башнями на каждой стороне, Бриджстоун возвышался в округе. Грейс выбрала место посередине между Вестминстером и рекой Флит на севере от Странда. С крыши дома были видны шпили монастырской церкви.
     Для Теи Бриджстоун олицетворял уязвленное самолюбие бабушки. Грейс пользовалась высочайшей благосклонностью старой королевы, Марии Тюдор, но теперь на троне Елизавета. Елизавета не любила бабушку, которая однажды имела глупость назвать молодую женщину бастардом, хотя и не в лицо. Теа не любила бабушку тоже. Она не любила ее с того самого дня, как Грейс Хант втолкнула ее на борт корабля и отослала ко французскому двору, лишенную матери маленькую девочку, одинокую, брошенную, которой так была необходима чья-либо забота.
     Оказавшись на первом этаже, Теа прошла в кухню в поисках отца, хотя точно знала, что его там нет. Если она будет разыскивать его долго, тщательно, она не найдет его, пока их гостям не наступит время отбывать.
     В то время как гости пили вино кэнэри и танцевали лаволту, Грейс Хант отдыхала в отдаленной комнате. С ней была графиня Линфорд, мачеха графа. Будучи близорукой, Грейс сощурилась и поманила нетерпеливо молодую женщину.
     - Подойди ближе, Кэтрин, и проверь, закрыта ли дверь.
     Кэтрин Теин, вдовствующая графиня Линфорд, придвинула стул поближе к леди Хант.
     - Я слышала от отца Жан-Поля в Шотландии, распространившиеся слухи оказались правдой. Мария Шотландская влюблена в лорда Дарнлея.
     - Бог мой, не могу поверить этому. Дарнлей-глупец и пьяница.
     - Но он так очарователен, и у нее никогда не было мужчины, Грейс, если не считать того болезненного юношу-короля.
     Грейс услышала царапающий звук в стене около своего кресла и взглянула на графиню, которая, казалось, ничего не заметила. Она обвила белой морщинистой рукой подлокотник кресла и поджала губы.
     - Тебе пора идти.
     - Я только что села.
     - Уходи, Кэтрин.
     - Но...
     - Скажи, ты по-прежнему спишь со своим пасынком? Граф всегда был таким милым мальчиком. Я нахожу ужасным то, что ты подхватила его такого молодого, ведь он, кажется, никогда не взывал о помощи. Ты испортила его для других женщин? Его жена возражала, когда была жива?
     Кэтрин Тейн поднялась, вздернув голову, фыркнула, потом повернулась и покинула комнату. Когда дверь захлопнулась, Грейс захихикала и произнесла:
     - Можешь выйти.
     Комната была обшита дубовыми досками. Раздался щелчок, и одна из панелей открылась внутрь и обнаружила тьму, освещенную свечой. Свеча была в руках мужчины, который тут же перешагнул через порог.
     Тимоти Айр поставил свечу на буфет. В другой руке он держал полированную деревянную шкатулку.
     - Входи, входи, мужчина. - Грейс сощурилась, оценивающе оглядывая Тимоти, начиная от редких темных волос и кончая украшенными драгоценностями туфлями. - Тебе никто прежде не говорил, что одежда не должна затмевать собой человека?
     Тимоти смотрел на нее, моргая, как рыба, выброшенная на берег, и Грейс скривила губы при таком зрелище. На нем был золотой дамаст с воротником, усыпанном золотом и бриллиантами, и по кольцу на каждом пальце. Мужчинам, которые смахивают на рыб, не стоит одеваться по-королевски.
     - Ладно, мужчина, что у тебя?
     Некоторое время Тимоти бесшумно то открывал, то закрывал рот, еще более напоминая задыхающуюся рыбу, затем заговорил.
     - Уайверн послал меня с донесением. Тимоти открыл шкатулку и протянул ее Грейс. Внутри лежали пять золотых пуговиц, каждая из которых крупнее ногтя ее большого пальца. Грейс взяла одну. Ее верх был приподнят, она откинула его и обнаружила отверстие, в котором находилось зашифрованное послание. Закрыв пуговицу, Грейс положила ее обратно в шкатулку.
     - Он говорит, что ему не нравится эта идея-использовать госпожу Хант для переправки послания, - сказал Тимоти. - Один посланец уже мертв, и письмо потеряно, так как он был убит, так и не обнаружив его местонахождения. Я бы никогда не доверил этого Лесли Ричмонду; он все провалил.
     - Хватит скулить. Моя внучка будет гораздо лучшим курьером. Она ничего не знает о наших делах. Я попытаюсь убедить ее поехать в Шотландию, чтобы предостеречь королеву Шотландии от брака с этим полоумным Дарнлеем. Я уже получила разрешение.
     - Он говорит, сомнительно, что девушка согласится на это.
     - Он не все знает. - Грейс хлопнула по шкатулке, лежащей на коленях. - Шотландская королева во всем доверяет моей внучке. Детьми они были вместе во Франции, и Теа обязана ей. Кроме того, у моей внучки нежное, как перышко, сердце, полное бесполезной жалости. Она поедет. Я приложу к этому все усилия. А теперь убирайся. Я заставлю ее поехать в Шотландию.
     Тимоти исчез в темноте. Панель закрылась. Поглаживая шкатулку с пуговицами, Грейс попыталась успокоиться. Тимоти всегда выводил ее из себя. Сын дворянина и дочери из влиятельной итальянской семьи банкиров Тассо, он был связующим звеном между ней и Уайверном.
     Никто не знал, кем был Уайверн. Он мог быть одним из английских католиков, недовольных режимом Елизаветы Тюдор. Бабушка понимала, что он стремится объединить могущественных северных баронов и в королевстве, так как именно на Севере католики имели наибольшее влияние. Он и многие подобные ему поставили себе целью сместить протестантку Елизавету и возвести на престол католичку Марию Стюарт, королеву Шотландии, таким образом восстановив истинную веру в Англии.
     Грейс тоже желала восстановить истинную веру, ибо тогда для нее открывалась дорога к власти. Она тронула четки на своем запястье и мрачно улыбнулась. Нет сомнений, Уайверн пытался договориться с ее сыном, и эти попытки не увенчались успехом. Эдуард не желал погружаться в дела государства. Он похоронил себя в северной деревне и расслабился. Одной беседы с Эдуардом было бы достаточно, чтобы Уайверн решился послать Тимоти Айра к ней-выгодный шаг для них обоих.
     И сейчас она собиралась отправить свою внучку в Шотландию с зашифрованными обещаниями поддержки от английских католиков. Пуговицы предназначались в подарок Марии Стюарт, которая ожидала вестей от Уайверна. Французского священника при дворе Марии известят особо о том, что надо ждать подарка. Священник предупредит королеву. Слишком запутанно. Но таково было предложение Уайверна. Он уцелел во времена смерти старой королевы, несомненно, потому, что все делал тайно, окольными путями. Даже первый министр Елизаветы, этот еретик Сесил, не имел понятия о существовании Уайверна. Все же хорошо, что в качестве посланца используют Тею. Нет смысла рисковать самой в таком опасном предприятии.
     В конце концов, Теа кое-чем обязана ей. С тех пор, как она вернулась из Франции... Грейс была вынуждена приложить все свои силы, чтобы предотвратить несчастье, а теперь девушка отказывается выходить замуж. Она поселилась со своим отцом за городом и затаилась. Никакого самообладания. Да, Теа обязана ей.
     И если по какой-то невероятной причине девушку схватят, кто будет подозревать старую женщину в заговоре, в то время как всем хорошо известно, что Теа пользовалась благосклонностью королевы Шотландии? Это самый удобный путь, в самом деле, самый удобный.

Лондон. Май 1565

     Спустя несколько недель другой знатный дом - если бы он мог говорить - выразил бы свое возмущение тем фактом, что молодой мужчина вылез из окна четвертого этажа. Он выбрался на каменную стену, увитую растениями, и чуть не ударил ногой в окно с освинцованной рамой. Однако тайный маневр удался, и преступник бесшумно спрыгнул на землю в тьму майской ночи.
     Прокравшись вдоль высокой стены, он поспешно удалился от дома герцога и покинул улицу Чертерхаус на окраине города. Лунный свет посеребрил выбившийся из-под капюшона плаща локон. Затянутая в перчатку рука засунула непослушную прядь обратно под капюшон. Бесшумно передвигаясь от тени к тени по закоулкам по направлению к улице Алдерсгейт, Робин Сент-Джон, лорд Дерри, подходил все ближе к пункту назначения, дому, являющем