рудь и приник своим ртом к соску. К его изумлению, она обняла его и плотнее прижала свое тело к его губам.
     Он ожидал сопротивления, и его отсутствие привело его в замешательство. От удивления он выпустил узду, сдерживавшую его страсть. Он лежал рядом с ней и, положив на нее свою ногу, поднимал ее все выше и выше, пока она не легла ей на бедра. Этого было недостаточно. Уступая сводившему его с ума желанию, он отбросил ее юбки вверх и, раздвинув ее ноги, устроился между ними.
     - О, черт!
     Он поднял голову:
     - Я сделал тебе больно?
     Она, казалось, не слышала его. Она подняла глаза наверх и внимательно рассматривала полог над кроватью. Затем он увидел, как ее глаза закрылись и она прижала свои бедра к нему. Алексис издал свистящий вдох и увидел в ее лице то, от чего у него появилось желание закричать. Он приложил щеку к ее груди. Она снова думала.
     - Я не могу вынести этого, - сказала она дрожащим голосом. - Я решила Алексис. Пусть лучше будет безумие, чем эта боль.
     Не веря своим ушам, он вскинул голову и внимательно всмотрелся в ее раскрасневшееся лицо. Она решила отдаться ему. После всех его ловких ходов, маневров и попыток чувственно разоружить ее она лишила его права выбора и сделала выбор сама. У него не было времени на раздумья, так как Кейт притянула к себе его лицо и стала осыпать поцелуями его щеки и губы.
     - Бог мой, - простонал он между поцелуями, - я тоже не могу этого выносить.
     Он раздел ее. Чтобы не дать ей времени смутиться, он лег на нее сразу же, как только она оказалась обнаженной. Он покусывал ее соски, сжимал пальцами ее мягкую грудь и прижимался к ней бедрами. Одного такого движения оказалось достаточно, чтобы он понял, что он должен либо сейчас же снять брюки, либо смириться с тем, что они могут в любой момент лопнуть.
     Маленькая ручка пробралась под его жакет, забралась под рубашку и принялась поглаживать грудь. Затем к ней присоединилась еще одна. Они нетерпеливо тянули его за рубашку.
     - Разве я не должна видеть тебя ? - В ее голосе были слышны неуверенность и разочарование, и он не смог удержаться от улыбки.
     - Я не хотел испугать тебя.
     Целуя ее лицо и грудь, он стянул с себя жакет и рубашку. Ботинки и носки тоже были быстро сброшены, и он освободился от стесняющих его брюк. И снова он не дал Кейт времени запаниковать. Он тут же вернулся к ней, раздвинул ей ноги и снова опустил на нее свое тело. Его набухший член горел. Когда он дотронулся им до нее, она подпрыгнула, но тут же успокоилась.
     Он спланировал обольщение Кейт Грей вплоть до последнего поцелуя, но все эти планы исчезли в тот момент, когда он шевельнул бедрами. Когда его негнущаяся плоть прижалась к влажному треугольнику, он почувствовал, как ее маленькие руки гладят его по спине, а затем - невероятно! - они отыскали его ягодицы и сжали их.
     Она хочет его! Она наслаждается им так же, как и он ею. Неистовое ликование и гордость охватили его. Здание его души зашаталось, грозя рухнуть, и, испуганный, он стал искать убежища от этих чувств в сексуальном возбуждении.
     Он подвинулся выше, чтобы провести языком от ее груди к ее пупку. Руки Кейт затрепетали, и она попыталась удержать его. Он поймал обе ее ладони в свою и не отпускал их. Она издала протестующий звук, но он продолжал целовать ее живот, пока не достиг кудряшек у нее между ногами. Он поцеловал их, и она онемела от изумления. Она попыталась вырвать у него свои руки и сжать ноги.
     - Тихо, - сказал он. - Это путь к безумию, и я собираюсь провести тебя по нему.
     Он заставил ее раздвинуть ноги и прижал к ней свой рот. Она со свистом вдохнула воздух, но позволила ему продолжить. Он пробегал по ней языком, разыскивая кончиком языка маленький бутон плоти. Найдя его, он медленно и мягко пососал его. Все тело Кейт расслабилось, она приподняла вврех бедра, и он обнял их руками.
     Он неустанно и ритмично ласкал и поглаживал ее, увеличивая частоту движений по мере того, как Кейт начала тяжело дышать. Ее тело было покрыто мельчайшими каплями испарины, и его руки скользили по ее коже. Ощутив влагу, он решил рискнуть еще раз. Он медленно подобрался рукой к отверстию, которое находилось ниже того места, где он работал языком. Он обвел вход пальцем, а затем ввел его внутрь. Ее мышцы судорожно дернулись и сжались вокруг его пальца. Кейт закричала в неистовстве оргазма. Он почувствовал, как ее тело конвульсивно вздрогнуло, окаменело, а затем снова расслабилось.
     Ощущение гордости вернулось к нему на какое-то время прежде, чем он поддался собственному желанию. Прижимая к себе ее маленькое тело, он коленями раздвинул ее ноги.
     Затем он осыпал поцелуями ее лицо и шею. Ее щеки были влажными от слез, но она улыбалась, глядя на него.
     - Чудесно, - сказал он. - Как женщина-коньяк. Дикарочка, подари мне безумие наслаждения. Она обняла его и поцеловала.
     - Лежи тихо, - сказал он, - и расслабься.
     Он положил руку ей на бедро, а потом постепенно опускал ее, так что она оказалась у нее между ногами. Когда он разделил ее плоть, она склонила голову и зарылась лицом в его шею. Для него же вся остальная вселенная сжималась и уменьшалась до тех пор, пока она не сосредоточилась на кончике его фаллоса, который расположился у входа в нее. Он подался вперед, трепещущая плоть сомкнулась вокруг его мышцы, и он потерял контроль над собой. Почувствовав, как воля покидает его, он сделал резкий толчок бедрами. Он прошел через какую-то тонкую преграду, и Кейт вскрикнула.
     Он никогда раньше не делал женщинам больно. Он никогда не овладевал девственницей, не чувствовал в этом необходимости.
     - О нет, - сказал он.
     Он скрипнул зубами и приготовился отступить. Он приподнял бедра, но Кейт ухватилась за его ягодицы и снова притянула его к себе. Потеряв равновесие, он снова оказался у нее внутри. Он смог только простонать и снова начать свое болезненное отступление. В тот момент, когда кончик его пениса достиг выхода, эти ручки-мучители снова втолкнули его внутрь.
     - Нет, - сказал он, - я делаю тебе больно. Кейт тяжело дышала. Ее лицо было напряжено, но она не отпускала его тело.
     - Я хочу почувствовать твое безумие, - сказала она. - Мне не так больно, и кроме того, это приятно.
     Она приподняла свои бедра и поглотила его, и Алексис сдался. Он начал все глубже проникать в нее. Прикосновения ее рук к его спине и ягодицам только усиливали его страсть. Его вселенная снова сжалась и осталась в этом состоянии. Поначалу его толчки были мягкими, но по мере того как ощущения переполняли его стебель, поднимались по нему к его чреслам и возвращались обратно, толчки становились все резче. Снова и снова он наступал и отступал, пока не почувствовал пульсацию внутри. Когда он начал свой взрыв, благословенное кольцо мышц, поддерживавшее его внутри, сжалось. Впервые в жизни Алексис издал тихий рык в тот момент, когда он. достиг вершины своего оргазма. Он ввел свой пенис еще глубже и, выгнув спину, замер, ощущая спазмы болезненного наслаждения.
     Наконец он рухнул прямо на Кейт и прерывисто задышал. Она обняла его, и он улыбнулся:
     - Был ли я достаточно безумен для тебя? Она прижала его к себе.
     - Да. Твое подчинение было очень приятным.
     Он поднял голову и выругался. Она улыбнулась ему. Заметив ее раскрасневшееся лицо и разметавшиеся волосы, он тоже улыбнулся.
     - И твое подчинение доставило мне огромную радость, - он лег рядом с ней и обнял ее.
     Поглаживая его левую руку, Кейт прошептала:
     - Спасибо.
     - За что?
     - За то, что ты не потребовал одностороннего подчинения. Ты отдался мне точно так же, как просил меня отдаться тебе.
     - Я даже не думал, что я был настолько... настолько... - он отказался от попыток найти слова, которые могли бы выразить то, что он думал. - Кейт, так бывает не всегда.
     - Ты хочешь сказать, что мне не всегда будет это нравиться?
     - Я хочу сказать, что с другими у меня не было такого ощущения отдачи. Черт!
     - Я знаю.
     В ее голосе было слышно сочувствие, и он понял, что она ошеломлена точно так же, как и он.
     - Я должен обдумать все это, - сказал он.
     - И я тоже.
     Она положила руку ему на ногу и сжала пальцами его мышцы.
     - Но не сейчас, - - добавил он.
     - Нет, не сейчас.
     Он заставил себя лежать неподвижно, заинтригованный любопытством, написанным на ее лице. Ее рука скользнула к внутренней части его бедра и сжала его. Он почувствовал, что снова увеличивается и набухает, но остался неподвижным и затаил дыхание, в то время как ее рука продолжала его исследовать. Она прикоснулась к его пенису, и его бедра дернулись.
     - Любовь моя, - сказал он, - не надо этого делать.
     - Но я хочу прикоснуться к тебе. Я ведь не должна ждать, чтобы сделать это, не так ли? Он рассмеялся:
     - Мне не следовало ожидать, что ты станешь изображать истеричную девственницу. - Ее отважная рука оставила его. - Нет! Ты меня не правильно поняла. Я просто счастлив.
     Взяв ее руку, он положил ее туда, где он хотел, чтобы она находилась.

ГЛАВА 14

     Алексис направился к комнатам Каролины Бичуит. Было уже за полночь, и он устал, но он обещал Каролине. Но даже если бы он не пообещал этого, его последняя встреча с женщиной убедила его в необходимости избавиться от старых обязательств. После чувственного катаклизма, который он испытал в этот день, он не мог больше откладывать, особенно если учесть слова, которые были сказаны Кейт, когда они спускались вниз по винтовой лестнице башни.
     Она шла за ним, придерживая юбки обеими руками, тогда как он нес проклятый кринолин. Когда он завернул за очередной поворот лестницы, он услышал, что звук шагов позади него затих. Он оглянулся через плечо. Кейт стояла, придерживая юбки, несколькими ступеньками выше его. Она внимательно смотрела на полоску раствора между двумя камнями, образующими часть стены.
     - Что-то случилось, любовь моя?
     Медленно повернув голову, она посмотрела на него сверху вниз. У него возникло такое ощущение, как будто она была удивлена, увидев его здесь.
     - Нет, - сказала она. - Я не уверена, но я думаю, что я теперь падшая женщина.
     У него отвисла челюсть, но всего лишь на мгновение.
     - Лет.
     - О да. Мама всегда очень определенно высказывалась о добродетели. Я действительно падшая женщина.
     - Послушай...
     Кейт продолжала говорить, как если бы он не произнес ни звука:
     - Но я не могу ничего сделать. Дело в том, Алексис, что мы все испортили.
     - Я не вижу, каким образом.
     - Я не могу больше считаться леди. В конце концов, настоящие леди не занимаются любовью с джентльменами, если они не женаты. А так как ты хочешь, чтобы я была приличной девушкой, вела себя пристойно и все такое, то мне кажется, что я не могу больше тебя касаться.
     Проклятье, это снова заработал ее ум. Если бы она только не была так чертовски умна. Алексис прислонил кринолин к стене и подошел к ней. Она рассматривала его с озадаченным видом.
     - Ты ведь ненавидишь, когда я не веду себя достойно, - сказала она.
     Он прижал ее спиной к стене и прикоснулся губами к ее виску.
     - Это исключение, - сказал он, целуя ее. Он не смог удержаться от того, чтобы прижать свои бедра к ее. Моментально желание снова охватило его, и он попытался прижать ее своим телом как можно плотнее к стене.
     Она высвободила свои губы и сказала:
     - Это лицемерие.
     Опершись руками на стену, он оттолкнулся от нее и встретился с ней взглядом.
     - Ты права, маленькая дикарка. Но если я начну выставлять напоказ в обществе наши отношения, то пострадаю не я. Как и ты, я могу спокойно
     Прожить без одобрения людей, у которых вместо головы на плечах маленькие жестянки из-под печенья. Однако Фальк, Ханна и моя мать не могут прожить без этого.
     Кейт прикусила нижнюю губу.
     - Моя мать тоже не может прожить без этого, - она, прищурившись, посмотрела на него и добавила:
     - И Офелия тоже не могла.
     Склонившись над ней, он поцеловал кончик ее носа.
     - Офелия не сдалась бы. Она твердо решила про себя стать хозяйкой замка Ричфилд, и она была так настойчива в достижении своей цели.
     - Это у нас фамильная черта, - сказала Кейт и внезапно замерла. - Ш-ш.
     Она высунула голову из-под его руки и прислушалась.
     - Что? - спросил он.
     - Я слышу Динклей.
     - Боже упаси!
     - Быстро! К стене. Мы перебежим в другую башню.
     - Все, что угодно, лишь бы не встретиться с Динклями.
     Алексиса вернул к окружающей действительности его собственный смешок. Он огляделся вокруг и увидел, что он остановился в Длинной галерее, которая соединяла комнаты, где жили члены семьи, с комнатами для гостей. Галерея, по одной стороне которой шли высокие окна, была отделана дубовыми панелями и освещалась двадцатью серебряными канделябрами, которые были украшены фамильным гербом. Он снова возобновил свой путь, проходя мимо портретов, висевших на стенах.
     Вздохнув, он остановился рядом с портретом Карла II и обратился к нему:
     - Это нужно сделать, ваше величество. Вы должны понимать, что долг перед женщиной нужно выполнять.
     Карл взирал на него с портрета с королевским безразличием. Алексис снова вздохнул и направился в коридор, который вел к апартаментам Каролины. Он остановился перед ее дверью, положил руку на ручку, а затем убрал ее.
     Разглядывая дверные панели, он почувствовал, что его настроение портится с каждой секундой. С ним что-то случилось. Мысль о том, что придется отбиваться от Каролины и даже, может быть, уступить ей, беспокоила и раздражала его, л он постоянно вспоминал о том, какой невинной и озадаченной выглядела Кейт на ступеньках в Башне духов. Он вспомнил, как она назвала себя падшей женщиной.
     - Лучше не сегодня, - пробормотал он.
     Он развернулся на каблуках и пошел назад. Когда он открывал дверь в Длинную галерею, она ударилась о что-то твердое.
     - Черт! - воскликнул Вэл.
     Его друг отступил назад, в круг света, отбрасываемого свечами, когда Алексис вошел в галерею. Вэл держал в руках длинный, тяжелый меч. Его лезвие поблескивало в свете канделябров, но этот блеск казался тусклым по сравнению с сиянием золотистых волос и горящими ненавистью глазами.
     - Что ты собираешься делать с этим мечом? Вэл поднял меч вверх, отдавая ему салют.
     - У мадемуазель Сен-Жермен очень необычный вкус.
     Алексис молча ждал, скрестив руки на груди.
     - Ну, хорошо. Сегодняшний вечер прекрасно подходит для того, чтобы избавить старую добрую Англию от гнойного нарыва по имени Джеймс Бруднелл, граф Кардиган.
     Протянув к нему руку, Алексис преградил ему путь. Вэл сердито посмотрел на него, но отдал ему меч.
     - Я отдаю его тебе только потому, что ты не вооружен, а я не хочу ранить тебя в борьбе.
     - Конечно, - сказал Алексис. - Не будем принимать во внимание тот факт, что ты устал оттого, что донес его сюда из большого зала. У тебя дрожат руки. Пойдем.
     Он успокаивающим жестом взял Вэла за руку, и они направились обратно, в то крыло, где были расположены их комнаты.
     - Ты никогда не шпионил за своими людьми, - сказал Вэл.
     - Конечно, нет.
     - А он шпионил. Он пытался отдать под трибунал офицера, который заказал на обед не то вино. У него был самый дорогой полк в конной гвардии. Все офицеры обязаны были обзавестись чистокровными лошадьми - для охоты, понимаешь - иметь самую изысканную кухню, шить одежду у самых дорогих портных.
     - Не стоит убивать его за то, что он избалован, как примадонна.
     Они подошли к комнате Вэла. Алексис пересек гостиную и направился в кабинет взять графин с портвейном. Он предложил стакан Вэлу, но тот отказался. Алексис оперся на каминную доску и наблюдал, как Вэл переходит от кресла к столу, от стола к дивану, от дивана к окну. Дольше всего он простоял у окна, устремив взгляд в темноту.
     - Ненависть пожирает твое здоровье, - сказал Алексис.
     Вэл резко обернулся и сердито посмотрел на него.
     - В тот день ты тоже пробирался по колено в крови.
     - Поэтому я хочу знать правду, Вэл. - Ответом ему стал золотистый затылок друга.
     Алексис поставил стакан, подошел к своему другу и стал у него за спиной.
     - Расскажи мне.
     - Нет.
     Вэл прислонил ладонь к стеклу. Алексис знал, что если прикоснуться к этой ладони, то она окажется такой же холодной, как и стекло под ней.
     - Тогда я расскажу тебе, что произошло, - сказал он. - Чтобы проскакать по долине смерти, понадобилось не больше двадцати минут. Полторы мили под перекрестным огнем прямо навстречу жерлам пушек, сначала ты видел только мелькание клинков в воздухе, стреляющие во всех направлениях пистолеты. Острые сабли рассекали на куски все, что попадалось на пути. Вокруг тебя только свист пуль, гулкие удары ядер и разрывы снарядов, и чем дольше ты скакал, тем больше людей падало на землю, пока земля не покрылась полностью телами людей и лошадей.
     - Прекрати, - Вэл опустился на кушетку у окна.
     - Ты был весь залит кровью, когда я нашел тебя, наполовину скрытым лежащей лошадью.
     Вэл взорвался. Он бросился на Алексиса, его кулаки мелькали в воздухе. Алексис ловко увернулся и поймал его. Падая вперед, он усадил своего друга обратно на кушетку, а затем схватил его молотящие воздух кулаки и завел их Вэлу за спину. После этого он продолжил свой монолог, одновременно стараясь удержать своего друга на месте.
     - Помнишь звуки артиллерии? Невинный тихий свист и шипение - и вот у человека оторвана голова, ноги или, может быть, только вырван глаз или челюсть.
     - Боже, Алексис, нет! - Вэл напрягся и попытался подняться, затем издал крик, полный боли, и рухнул на кушетку. Он зарылся лицом в подушку, и его плечи начали вздрагивать.
     Алексис потряс его за плечо:
     - Расскажи мне.
     - Рассказать тебе? - Пытаясь подавить всхлипы, Вэл повернул свое мокрое лицо к Алексису. - Черт бы побрал твою душу. Я расскажу тебе это хотя бы только для того, чтобы сделать твои ночи такими же ужасными, как мои. Я скакал назад. Я почти ничего не видел впереди из-за дыма, но землю под ногами видел хорошо. Я скакал по ковру из тел, тел моих друзей и моих солдат. Этертон был рядом со мной, но пуля попала ему прямо в грудь, и он упал с коня. Я попытался вернуться к нему, но сразу же за мной скакали другие, возвращавшиеся назад. Меня увлекли вперед, но я слышал, как он зовет меня.
     Вэл замолчал. Он не замечал дрожи, которая сотрясала его тело. Алексис отпустил его, но Вэл даже не пошевелился.
     - Он звал меня, - сказал Вэл, - умолял меня помочь ему. Но я не видел его. Я еще не был ранен, меня ранило, когда я уже почти выбрался оттуда. Я должен был увидеть его. Он повторял мое имя снова и снова, и наконец, я отыскал его. Я как раз поворачивал своего коня, чтобы вернуться, но в этот момент что-то ударило меня. Если бы я только остался в сознании.
     - Но ты же пытался вернуться.
     - Мне рассказали потом, что у него вырвало снарядом половину позвоночника. Я мог бы спасти его раньше, прежде чем его ранило во второй раз. Каждую ночь после этого он приходит ко мне во сне и зовет, зовет, зовет меня, - Вэл подавил смешок. - Но я перехитрил старого Этертона. Я больше не сплю. Правда ведь, очень умно с моей стороны?
     С трудом подавляемые смешки Вэла переросли в смех. Алексис присел на корточки и смотрел, как его друг содрогается от горького веселья. Он протянул руку и несильно ударил Вэла по лицу. Вэл мигнул и умолк.
     - Ты хочешь ссоры, Алексис?
     - Ты чувствуешь себя виноватым, потому что ты не попал в число тех сотен человек, которые погибли. Но это не твоя вина. И никто не мог бы спасти Этертона. Если бы ты вернулся, вы оба были бы убиты.
     - Оба? - Вэл покачал головой. - Нет. Я спас бы его.
     - Почему ты так уверен в этом? Все остальные погибли.
     - Но я мог бы спасти его.
     Алексис схватил Вэла за руку и рывком заставил его подняться.
     - Что бы ты смог сделать? Его лошадь была мертва. Ты смог бы перевезти его вместе с собой? Преодолеть весь этот путь? Ты был у