тверо из их полка. А Эшер и Джослин тоже из этого полка! Боже мой, Ник!
     - Джослин всегда чувствовал, что его преследуют. Постоянно. На протяжении многих лет. Он думал, что это Эйл. Поэтому стоило при нем упомянуть имя Эйла, и он побежит куда угодно, хоть к черту в лапы. Этим вполне мог воспользоваться убийца... Да, все это очень похоже на западню!
     - Но почему же тогда Эшер...
     - Старина Эшер никогда не поддерживал его страхов, посмеивался над ними. Но я думаю, что вы были правы, это убийства, их совершает один человек, и он среди них. Четверо из одного полка! Случайность исключается, и убийства как-то связаны с их военным прошлым.
     - Но их же осталось четверо! Эшер, Джослин, Терстонз-Кумес и Винтроп. Джослин - не может быть, у Терстонз-Кумеса алиби...
     - Ну и мы зашли в тупик. Винтроп попросту на это не способен, а Эшер - лучший друг Джослина, спас его во время войны...
     - Ник!
     - Что?
     - Его же увез Эшер. И он слышал о том, что я шпионю за ними. Джослин при мне рассказывал ему о моих подозрениях, что кто-то из них убийца, и сам разделял эти подозрения.
     - Черт возьми! Этого не может быть!
     Дергая Ника за руку, Лайза прошептала ему в ужасе:
     - Это Эшер. И Джослин сейчас в его руках!

24

     Когда карета оказалась в Уайтчепеле и поехала на север к Спитлфильдзу, Джослин нащупал рукоятку своего кольта, сделанную из слоновой кости. Он засунул его за пояс, когда они с Эшером выходили из дому.
     Мимо них мелькали какие-то дома из грязного кирпича, ветхие сооружения, обитые гнилыми досками. При дневном свете они выглядели еще отвратительнее, чем в темноте. Фундаменты этих зданий были скрыты под огромными кучами мусора. Разбитые сточные канавы источали омерзительный запах, а улицы становились все уже и уже, пока наконец ему не показалось, что дома с обеих сторон улицы сливаются в единый массив. Грязные и пустые окна глядели на них сверху.
     Карета остановилась перед цистерной для перевозки воды; рядом с ней шаркающей походкой прошел продавец спичек. Босоногие и грязные дети колотили руками по карете и быстро убегали, шкодливо смеясь. Карета повернула за угол, где не было суматошного движения повозок и пешеходов, и остановилась на углу Литл-Тайм-Хилл и Ливерпул-Лэйн. Эшер начал вылезать из кареты, но Джослин придержал дверь рукой.
     - Ты уверен, что мальчик назвал Спитлфильдз? Это тот самый угол?
     - Разумеется. Неужели ты думаешь, что я мог не узнать Спитлфильдз?
     Они выбрались из кареты. Джослин подождал Эшера, который расплатился с кучером и приказал ему ждать их возвращения. Он повернулся назад и увидел большую стену из красного кирпича. Вся ее поверхность была заклеена толстым слоем столетней давности объявлений - театральных афиш, извещений о продаже домов, рекламой табачных изделий и так далее. Затем он посмотрел вдоль улицы Литл-Тайм-Хилл, с обеих сторон которой стояли пустые дома. Подул легкий ветерок, и Джослин почувствовал сладковатый и тяжелый запах опиума.
     - Я не понимаю этого, - сказал он Эшеру, когда тот закончил все свои дела к извозчиком. - Почему Молт послала мальчика с запиской, касающейся Эйла, именно к тебе?
     - Ну сам подумай, - сказал Эшер, оглядывая мрачные здания вокруг них. - Я поднимался вверх по ступенькам твоего дома, и этот мальчик решил, что я - это ты. Очевидно, твой человек не описал ему тебя.
     Джослин изучающим взглядом посмотрел на жилые дома и складские помещения на улице Ливерпул-Лэйн.
     - Что-то непохоже, чтобы Эйл приехал в такое странное место.
     - Джос, посмотри, - Эшер показал рукой вдоль улицы Литл-Тайм-Хилл. - Будь я проклят, если он не пошел вон по той аллее. Пойдем туда.
     Не дожидаясь реакции Джослина, Эшер быстро направился вниз по улице. Джослин поспешил за ним, повернул за угол и оказался в узкой аллее, на которую выходили дома с забитыми досками окнами и запертыми дверьми. В конце этого узкого прохода виднелся довольно высокий забор, перегораживающий его. Эшер только что исчез за этим забором.
     - Эш, подожди, - выкрикнул Джослин.
     Он побежал за своим другом. Протиснувшись между глухой стеной и забором, он вышел во двор, замусоренный старыми мешками от зерна, кусками грязной одежды и разбитыми бочками. Из этого двора был только один выход, находившийся в лицевой части здания. Джослину очень не хотелось входить в эту дверь. Но, к сожалению, он увидел, что Эшер вошел именно туда; за дверью был виден темный коридор.
     Теперь уже было бесполезно звать его. Этот глупец проник в самую гущу трущоб. Здесь жили в основном преступники. В этих лабиринтах скрывались самые опасные жители Лондона. Изобретательные убийцы и воры проделали бесчисленные дыры в стенах, потолках и полах этих зданий, с тем чтобы мгновенно исчезнуть в темноте, не оставляя никаких надежд тем, кто попытается их поймать. Джослин вытащил свой кольт, подкрался к двери и прислушался.
     Сначала он ничего не слышал. Затем послышались приближающиеся шаги и голос Эшера.
     - Иди сюда. Мотт здесь.
     Джослин вытянул руку с кольтом вперед и шагнул в темноту. Он разглядел какую-то смутную фигуру впереди себя. Это, должно быть, Эшер, подумал он и пошел к нему, проклиная своего друга за столь беспечное отношение к их безопасности. Он открыл уже было рот, чтобы выразить ему свое негодование, но вдруг почувствовал взрыв резкой боли в затылке. Он рухнул на колени, и весь мир перевернулся в его голове. Затем наступила страшная темнота, и он потерял сознание.

***

     Через некоторое время он пришел в себя от чувства тошноты и резкой боли в голове. Его лицо было прижато к тюфяку, набитому заплесневелой соломой. Он почувствовал тошнотворный и приторно-сладкий запах. Опиум.
     Давний инстинкт помог ему справиться с тошнотой. Повернув голову, он попытался разглядеть окружающие его предметы. Все, что он мог увидеть, была лампа с грязными и закопченными стеклами, стоявшая на полу, и большой пустой ящик. Он понял, что находится в совершенно пустой комнате и совершенно один.
     К несчастью, он обнаружил, что был еще и связан. Веревки крепко сжимали его руки за спиной и были туго привязаны к ногам. Поскольку его руки и ноги уже порядком занемели, он сообразил, что находится в таком положении уже довольно продолжительное время. Он начал постепенно разминать руки и ноги, с усилием двигая ими. Затем он попытался сесть на тюфяке. Когда он уже перевернулся на один бок, послышались шаги, и в комнату вошел Эшер. Он втащил за собой какую-то девушку с белокурыми зеленоватого оттенка волосами. Она пошатывалась и хихикала, когда Эшер втолкнул ее в комнату.
     Она подошла нетвердой походкой к Джослину, фыркнула и свалилась на кучу грязных тряпок рядом с соломенным тюфяком. Джослин почувствовал запах немытого тела и дешевых духов, когда эта девица похлопала его по щеке.
     - Ты был прав, любовь моя, - сказала она Эшеру булькающим голосом. - Он не хочет этого делать. Взбодрись, дорогой. Скоро мы тебя сделаем тверденьким и готовеньким.
     - Эш, - сказал Джослин, повернув голову от девушки к своему другу. - Эш, что ты делаешь?
     - Вот, возьми, - сказал Эшер девушке и протянул ей коричневую стеклянную бутылку. - Выпей еще немного, прежде чем мы приступим к делу.
     Девушка выхватила у него бутылку и поглотила все ее содержимое.
     - Ты настоящий господин. Ты хороший мужик.
     Она отбросила в сторону бутылку, отползла к стене и попыталась встать на ноги, опираясь на нее. Когда ей это удалось, она весело ухмыльнулась.
     - Что ты делаешь, Эш? - снова попытался выяснить ситуацию Джослин, пока они вдвоем смотрели на девушку.
     - Делаю? Что я делаю?
     Джослину показалось, что Эшер сосредоточился на какой-то другой мысли.
     - Ох, что я делаю... Ну конечно же, ты хочешь покончить с собой. Да, покончить с собой из-за того, что ты напоил эту девушку слишком большим количеством бренди. Понимаешь, у нее слишком много алкоголя в крови. Угрызения совести, осознание своей вины, муки раскаяния, в общем, этого слишком много для тебя.
     Джослин разинул рот и уставился на друга. Затем он медленно покачал головой, начиная что-то понимать.
     - Нет, не может быть. Это не ты. Ты не мог совершить все эти убийства. Ты не мог. Это не ты. Нет, я не хочу, чтобы это был ты! Будь ты проклят, Эш! Будь ты проклят!
     Эшер не слушал его. Он присел на корточки и проверил веревки. Затем он повернулся к нему и долго тер рукой лоб, как будто стараясь избавиться от какого-то кошмара.
     - Эш, отпусти меня.
     Эшер не ответил. Он все еще закрывал лицо руками. Джослин снова позвал его, но в ответ послышался лишь глухой стон, напоминающий рычание голодного волка. От этого рычания у Джослина пробежали мурашки по спине. Затем рычание усилилось и превратилось в дикий рев зверя. Его руки опустились вниз, открыв белое, искаженное лицо с мутным взглядом, и Джослин с ужасом вытаращил на него глаза.
     - Что случилось? - спросил он. - Эш, развяжи меня.
     Эшер молча покачал головой.
     - О-ох, - прорычал он. - Господи, почему это должен быть ты? А потому, что рано или поздно ты все равно бы послушал Лайзу.
     Эшер неожиданно вскочил на ноги, вышел за дверь и принес оттуда свернутую кругами веревку. Он тяжело дышал и безотрывно смотрел на эту веревку. Он бросил ее на ящик и дрожащими руками сделал из нее петлю. Затем он исчез за дверью с другим концом этой веревки, очевидно для того, чтобы привязать ее к крыше. Вернувшись в комнату, он снова встал на колени перед Джослином. Через секунду он привстал и посадил Джослина на тюфяке. Тот снова попытался добиться ответа от друга.
     - Ответь же мне, черт тебя побери!
     Эшер молча приподнял Джослина и прислонил его к стене. Затем он пододвинул поближе ящик и повернулся к Джослину. Когда он потянулся к нему, тот отпрянул назад и снова упал на пол. Он ударился головой, и ему показалось, что она сейчас расколется на куски от боли. Он лежал на животе, хватая ртом воздух, пока Эшер не перевернул его на спину. Его рука осторожно отбросила волосы со лба Джослина. Тот тяжело дышал, стараясь не обращать внимания на боль. Эшер погладил его по голове и затем положил ладонь на его щеку.
     - Я очень сожалею, Джос, - сказал Эшер. - Это все мой зверь. Он чувствует опасность.
     Джослин прикусил губу и неподвижно ждал продолжения. Ему с трудом удалось открыть глаза и посмотреть на Эшера.
     - Если бы ты только смог избавиться от всех своих воспоминаний, - сказал Эшер. - Если бы ты не женился на этой маленькой зануде. Это неестественный, маленький и довольно хищный зверь... Если бы она не вызывала у тебя подозрений и не беспокоила твою память... Но ты рано или поздно все равно прислушаешься к ее доводам. Поэтому сейчас я вынужден отпустить своего зверя.
     - Господи, Эшер, почему?
     Эшер присел рядом с Джослином, и его рука снова нежно погладила волосы друга. Он заплакал.
     - В Балаклаве я потерял свою лошадь и вынужден был отнять лошадь у Чешира. Я, наследник многих поколений военных героев, я бежал, я забрал лошадь у другого офицера. Я убил его. Там была такая суматоха. Я не думал, что кто-нибудь видел это, кроме тебя. А ты был ранен и вряд ли что-то соображал. Но потом оказалось, что Поукинс что-то знал, и мне пришлось убить его, чтобы он не рассказал другим. Я не мог вынести этого позора.
     - О нет! - в ужасе прошептал Джослин и с болью стиснул зубы, услышав эти слова.
     Эшер все еще продолжал гладить его волосы.
     - Скольких людей ты убил? Чешира, Поукинса, Эйри, Эллиота?
     Эшер всхлипнул и приподнял Джослина, чтобы тот мог опереться на колени. Он раскачивался взад и вперед, склонив голову на плечо своего узника и горько плача.
     - Ты не знаешь, что это такое. Мой прапрадедушка, мой дедушка - все герои этого полка. Все мои предки, я могу перечислить каждое их сражение - Ватерлоо, Италия, Франция, Америка. Они все прошли через эти сражения с триумфом, все, кроме меня.
     - Эш, послушай меня, - сказал Джослин, но в ответ прозвучало лишь слабое всхлипывание Эшера. Не обращая внимания на все это сумасшествие, Джослин толкнул плечом в грудь Эшера. - Эш!
     Всхлипывания неожиданно прекратились. Джослин почувствовал руку друга на своей щеке.
     - Мне очень жаль.
     Джослин громко выругался, когда Эшер снова поднял его и потащил к пустому деревянному ящику. Через секунду он набросил петлю на голову Джослина и крепко затянул ее.
     - Эш, ты же не хочешь убить меня, - сказал Джослин, боясь пошевелиться, чтобы не затянуть на шее петлю.
     Эшер с неожиданной силой приподнял Джослина вверх. На ящике было достаточно места для них обоих. Джослин пошатнулся, но Эшер поддержал его и еще туже затянул петлю на его шее.
     Джослин старался сделать все возможное, чтобы заставить Эшера посмотреть ему в глаза, выслушать его.
     - Не надо делать этого, Эш. Я никому не скажу. Ты же мой самый близкий друг.
     - Нет, с тех пор как рядом с тобой появился этот Росс, я перестал быть твоим самым близким другом.
     Эшер отодвинул воротник рубашки Джослина, чтобы петля опутала его голую шею.
     Джослин с трудом наклонил голову, чтобы поймать взгляд Эшера.
     - Ты не можешь убить меня. Если бы ты мог это сделать, ты убил бы меня у Скатарского озера.
     Со слезами на глазах Эшер обнял Джослина и прижал его к себе.
     - Развяжи меня, Эш.
     С громким ревом Эшер спрыгнул с ящика и прижался плечом к нему.
     Ящик качнулся в сторону, и Джослин закричал. Все еще обливаясь слезами, Эшер поднатужился и сдвинул ящик на несколько дюймов в сторону. Джослин старался изо всех сил удержать равновесие, чувствуя, как ящик ускользает из-под его ног. Эшер еще раз нажал на ящик, издав при этом нечеловеческий крик отчаяния и боли. У Джослина перехватило дыхание, и он забился в агонии.
     Через секунду он пришел в себя от натужного воя. Кто-то обхватил его ноги, а ящик снова пододвинули под него. Он услышал надрывный крик Эшера, выстрел, треск, и кто-то мелькнул перед ним. Все было в тумане. Но он все же видел, как чьи-то руки потянулись к его шее. Петля ослабела, и он рухнул на пол.
     Кто-то выкрикнул его имя, но он не смог разобрать кто именно, так как всеми силами пытался восстановить дыхание. Затем наступила темнота, и он потерял сознание.
     Когда он наконец открыл глаза, руки и ноги его были свободны, а Лайза и Ник пристально смотрели на него. Он слабо застонал и попытался сказать им несколько слов.
     - Черт возьми, Лайза, что ты делаешь здесь? Что ты...
     Он закрыл глаза, но через секунду снова открыл их.
     - Эшер...
     Ник помог ему сесть. Эшер лежал на спине, а из большой дыры в груди текла кровь. Над ним склонился столичный полицейский в форме, медные пуговицы которой тускло блестели, отражая свет лампы.
     - Он мертв, сэр. Выстрел был смертельным. У вас не было выбора.
     Джослин молча уставился на тело своего друга. Лайза взяла его за руку и крепко сжала ее.
     - Я очень сожалею, - сказала она. - Он бы не остановился. Это было ужасно. Он рычал, как разъяренный зверь. Мне так жаль, дорогой.
     Пока Ник разговаривал с полицейским, Джослин по-прежнему смотрел на тело Эшера.
     - Ты была права с самого начала, - сказал наконец он Лайзе.
     Теперь он понимал, что его пытался убить не Эш, а какое-то другое существо, управляющее его поступками. Он опустил голову и отвернулся от мертвого тела. Когда он вспомнил, как его друг неожиданно превратился в дикого зверя, рычащего и ревущего, его бросило в дрожь. Казалось, что даже в этой мрачной комнате стало намного холоднее. Человеческая часть Эпюра была его другом, который много лет назад спас его от извращенных притязаний Эйла. А зверь - кто знает, какое унижение и извращение человеческой природы заставило Эшера превратиться в дикое животное?
     Все это время, пока они искали убийцу извне, Эш подкрадывался к ним всем изнутри, из узкого круга близких друзей. Эш, который был для Джослина больше чем брат, извивался и притворялся, не раскрыл себя перед Джослином. Джослин все не мог понять, как мог совмещаться в одном человеке его лучший друг и кровожадный зверь. А Лайза, она была так настойчива в своем мнении о существовании убийцы. Но даже она не могла представить себе в этой роли лучшего друга Джослина.
     Ему нужно было отнестись к ее словам более серьезно. Она вполне заслуживала этого. Кроме того, она заслужила большего уважения к себе. Лайза подошла к мужу и села рядом с ним. Он глубоко вздохнул и взял ее за руку.
     Лайза бросилась в его объятия и заплакала. Джослин смутился, забыл об ужасной боли в голове и крепко прижал ее к себе.
     - Я думала, что он убьет тебя, - сказала Лайза сквозь слезы.
     - Да, он был близок к этому.
     - Мы сразу же поехали в дом твоего отца, а затем в клуб Эйла. Мы рыскали по всем улицам, пока не нашли вашего извозчика. Он сказал нам, что видел вас, и мы тут же направились вслед за вами. Это отняло у нас несколько часов, но Нику все же удалось найти карету, которую вы наняли. Извозчику надоело вас ждать, и он уже направлялся назад в Вэст-Энд.
     Джослин потер рукой макушку, а потом успокаивающе обнял Лайзу за спину, пока она продолжала свой рассказ.
     - Я до сих пор не могу в это доверить. Все это время я искала убийцу, но теперь, когда я нашла его... Бедняжка Уильям Эдвард. - Она подняла голову и посмотрела в глаза Джослина. - Это не воскресит его. Господи Боже мой, это уже не вернет его к жизни!
     Она перестала всхлипывать и положила голову на плечо мужа. Джослин еще крепче обнял ее и прижал к себе, стараясь успокоить. Вдруг он осторожно отвел голову назад к стене и закрыл глаза.
     - Лайза, - сказал он, - спасибо, что спасла меня, но я очень сожалею, что не в состоянии сейчас утешить тебя как следует. У меня от боли совершенно раскалывается голова.
     Он всеми силами старался сохранить ясность мысли, чтобы услышать ее ответ, но ему это давалось с трудом.
     Постепенно он погружался в какое-то необъяснимое состояние полусна. Он очнулся, когда Ник поднял его, затем еще раз очнулся, когда они сажали его в карету. В следующий раз он пришел в себя, когда находился уже в своей собственной комнате.
     Он лежал на боку. Открыв глаза, он увидел знакомые шторы на окнах и яркий луч солнечного света. Что-то тяжелое сковывало его ноги. Он пошевелился, поднял голову и увидел Лайзу, лежавшую у его ног на покрывале. Она все еще была одета в платье служанки. Он медленно сел на кровати, с радостью ощущая, что боль в голове уже почти прошла. Увидев фартук Лайзы и ее покрасневшие от работы руки, он нахмурился и стал пристально изучать ее взъерошенные волосы и кудрявые завитушки.
     Джослин грустно вздохнул. Он понял, что уже проиграл битву за свою беспрекословную авторитарную власть в семье. В конце концов, подумал он, она спасла ему жизнь вместе с Ником. Вероятно, ему придется вести себя с ней более терпимо и с большим уважением.
     Затем он вспомнил Эшера.
     Он никак не мог смириться с мыслью о сосуществовании в одном человеке лучшего друга и жестокого зверя. Он как бы старался прогнать от себя сон, в котором перед ним появлялись совершенно обессмысленные глаза Эшера. Они смотрели на него, не узнавая друга, безучастно, с какой-то жестокостью рептилии, без какого-либо признака человечности. Он, вероятно, никогда не поймет, каким именно образом война может превратить человека в хищного зверя. И тем не менее это произошло. Какие невыносимые страдания, мучительные раздумья привели Эша к тому, что зверь поселился в его душе - душе в общем-то доброго человека. Зверь, который выползает наружу при первом же страхе перед смертью или перед неизбежным позором.
     Пока Джослин мылся и одевался, он наконец сумел заставить себя не думать об Эшере, прекратил все попытки понять глубокую душевную болезнь друга и сосредоточился на Лайзе. Она спасла ему жизнь. Милая, упрямая Лайза, которую он почему-то вспомнил в нежной ночной рубашке с ее неистребимым запахом лимона. Теперь он начал понимать, что опасения, будто что-либо может отнять у него хотя бы частицу ее любви, были совершен