лась:
     - Спасибо, милорд.
     Ее голос был нежным и мягким, как у ее матери, однако, в отличие от матери, она заканчивала предложения. Его умилила эта трепетная, робкая манера, с которой она произнесла слово "милорд".
     - Прошу вас, мисс Эллиот, - поклонился виконт, пропуская ее вперед, и они вошли в столовую. Отодвинув ее стул, он помог ей сесть. Она села и посмотрела на него, пронзив его взглядом насквозь.
     - Меня все зовут Лайза, милорд. Зовите и вы меня так...

9

     Она знала, что гостиная непременно шокирует его. Стараясь не смотреть на него, когда он заходил туда, Лайза все же увидела его замешательство, и у нее упало сердце, но она тут же взяла себя в руки. Она не могла порицать его за то, что ему не нравится эта комната, ему были чужды вкусы хозяина этого дома. В конце концов он жил в домах совсем другого типа - старинных, построенных много столетий тому назад, а Стрэтфилд-Корт был эклектикой новых времен. Он посмотрел на потолок, и она даже съежилась, представляя его ощущения. Такие веерные своды, как здесь, в гостиной, можно было увидеть разве что в кафедральных соборах. Гостиная была похожа на витиеватую пещеру, отделанную разными архитектурными излишествами.
     Стоит ли ей вообще переживать, как этот человек отнесся ко вкусу ее отца, и даже если ему что-то не нравится, какое ей до этого дело? Ей бы лучше последить за своими манерами. Пока его не было здесь, ее это не заботило. Но сейчас, при нем, она стала изображать из себя такую робкую и трепетную девушку, какой она и должна выглядеть в его глазах. Она-то знала, что за маской обаятельного аристократа, каким он здесь предстал, стоял человек, не расстающийся с оружием. Она видела, как этот мужчина небрежно кладет револьвер в карман, будто бы это его неотъемлемый атрибут, такой же, как для другого часы в специальном кармашке. Она знала, что перед ней тот человек, который не пожалеет врага в смертельной схватке.
     Когда он так же безжалостно смотрел и на нее, она не могла скрыть дрожь в голосе, ее руки тряслись, а щеки розовели. Сейчас все это играло ей на руку, так как она выдавала себя за робкую и застенчивую простушку. Хотя она очень правдоподобно играла свою роль, все это раздражало ее. Она ненавидела притворство. Если бы она не подозревала в нем убийцу своего брата, она с удовольствием была бы сама собой.
     Он делал вид, что ничуть не увлечен ею. Она была уверена, что он сделал ошибку, ища компании ее матери. Ведь ее мать не могла поддержать разговор ни в одной из тех областей, которые его интересовали. Она не разбиралась ни в политике, ни в военных реформах и не имела представления о проблемах борьбы с холерой.
     Как только виконт отходил от нее, Лайза обретала необходимое спокойствие и могла ему мысленно высказать все, что думала о нем. А ей очень хотелось подойти к нему и сказать, что она прекрасно знает, что он не собирается жениться на внучке мясника, что его интересует только политическая поддержка ее отца для его друга Эшера Фокса, и вообще - почему бы ему не раскрыть всей правды, а заодно не сказать - убийца ли он?
     Но что это? Он подходит к ней?! Стоило ей мысленно обрушить на него чувства возмущения и негодования, и он словно интуитивно чувствовал это.
     - Мисс Эллиот, несколько мгновений без вас показались мне вечностью.
     Лайза уставилась в пол, теребя в руках носовой платок и в то же время с трудом подавляя возникшее вдруг желание наступить ему на ногу, как это делала уже мисс Гэмп.
     - Как галантно, э... э... очень галантно с вашей стороны, милорд...
     Он оглядел комнату, где группами стояли гости.
     - Вот мы и одни. Ваш отец - большой стратег. Он, наверное, всех пригласит в музыкальную комнату, чтобы во всей красе продемонстрировать ваше умение?
     - О, что вы, я надеюсь, что он не сделает этого.
     Лайза сразу зажала рот рукой, как будто сказала что-то невпопад. Она ненавидела играть на людях. Она ненавидела, когда кто-либо обсуждал ее игру на фортепиано. Игра для нее всегда была испытанием, она боялась ошибиться, особенно на людях, когда волновалась. Но сейчас она не должна была показать своих чувств и выдать себя перед виконтом.
     Он улыбнулся, глядя на нее:
     - У нас есть что-то общее с вами. Я тоже ненавижу, когда меня выставляют напоказ.
     - Как будто премированную корову, - вырвалось у нее, и она прикусила язык, поняв, что сказала какую-то нелепость.
     Улыбнувшись, он поправил:
     - Простите, но я хотел бы уточнить: как премированного быка.
     Говоря это, он обшаривал ее глазами по лицу, шее, груди и бедрам. Действительно животное! Она была на грани того, чтобы ударить его. И вдруг она сказала то, чего он совершенно не ожидал услышать. В этот момент ее мать выходила из комнаты. Она всегда быстро уставала, ей было душно при большом скоплении народа, и начиналась головная боль.
     - Я вижу, моя мама уходит, милорд. Я тоже устала и должна сказать ей спокойной ночи.
     - Вы уйдете? Сейчас?
     Его растерянный вид был бальзамом для ее измученной души.
     - Да, милорд.
     Виконт быстро овладел собой, оправился от шока - и он пожелал ей приятного вечера. Она взяла под руку свою мать, которая была сконфужена оттого, что ее муж не сопровождает ее и вообще оставил ее одну.
     Лайза попрощалась с гостями. Двери гостиной закрылись, как только Лайза с матерью вышли. Они прошли через картинную галерею, по коридору, через который можно было попасть в женскую половину дома.
     Хозяин распорядился отвести для женщин комнаты в одной части здания, а для мужчин - в другой. Каждая часть имела свои лестницы, входы и выходы, коридоры, что исключало возможность тайных встреч.
     Идя от матери по мраморному полу коридора, Лайза поскользнулась и чуть не упала. Уже осторожнее она пошла к лестнице. Вдруг она услышала, что сзади хлопнула дверь. Она обернулась и увидела Лавдэя, который вышел из комнаты прислуги. Лайза уставилась на него. Он поклонился ей. Приподняв свою юбку, она, стараясь не показать своего замешательства, медленно направилась к лестнице такой походкой, которая в ее понимании была свойственна лишь господам.
     Когда она пришла к себе в комнату, она в ярости повторяла:
     - Черт, черт, черт!..
     - Мисс, что с вами?
     Это была ее служанка Эммилайн, которая работала у нее в "Пеннантс". Она раскладывала для нее ночную сорочку.
     - Да ничего, ничего, - сказала Лайза, стаскивая с себя перчатки.
     - О, мисс, я никогда не была в таком доме раньше!
     Лайза кивала ей головой, но в действительности она ее почти не слушала.
     - Я никогда не видела ни такого количества слуг, ни столько комнат, - говорила Эммилайн и, загибая пальцы, стала перечислять:
     - Тут вам и комната для уборщиц, и комната для чистки одежды, комнаты для лакеев, комната, где хранится оружие, комната для досуга, не говоря о многочисленных кладовых. И все это только в мужской половине дома. Всяких разных комнат много и в женской половине - комната для рукоделия, несколько кладовых, комната для экономки, кухня и чуланы, две буфетных, посудомоечная и еще...
     - Ну и как тебе все это?
     - Этот дом - просто дворец, мисс!
     Лайза вспомнила, в какой лачуге жила Эммилайн в Сент-Джайлзе, и не стала продолжать этот разговор, чтобы не расстраивать ее.
     - Уже поздно, ты можешь идти, - сказала Лайза.
     - Спасибо, мисс.
     Оставшись одна в своей огромной спальне, она огляделась вокруг. Она отметила, что вся мебель была "одета", словно в какие-то одежды, в чехлы с кисточками, оборочками. Над кроватью висел огромный навес. В каждом закоулке обязательно стояла статуэтка. Она сравнивала эту комнату со своим офисом в "Пеннантс", где не было ничего подобного - ни единой статуэтки, никаких оборочек, кисточек. Она подошла к конторке, стоявшей рядом с камином, и села дочитать письмо от Тоби. Он и Бетти сейчас руководили "Пеннантс".
     После смерти Франка Фоуна во многих публичных домах были произведены облавы. Но, как правило, списки их клиентов отсутствовали. Управляющие этих домов были арестованы. Странно, что после последних облав владельцы этих мест как один закрыли свои притоны или же переобустроили их в клубы; некоторые заведения были проданы.
     Лайза перевернула письмо и увидела имя доктора Льюсиса Синклера. Тоби изучил список имен, который она нашла в доме виконта. Она задумалась. Доктор Льюсис Синклер был уважаемым всеми врачом на Харли-Стрит, а в Уилтшире у него был загородный дом. Кажется, в настоящее время он жил в этом доме, находящемся в торговом центре Уиллингхема, не более десяти миль от Стрэтфилд-Корта.
     "Итак, милорд, - говорила про себя Лайза, - возможно и еще по одной причине вам придется провести время в компании с Эллиотами. С Элизабет Мод", - уточнила она.
     В дверь постучали, и, не дожидаясь разрешения, вошел отец. Лайза быстро перевернула письмо обратной стороной. Он подошел к дочери, немного помолчал и сказал довольно резко:
     - Ты, наверное, никогда не станешь вести себя как положено?
     - Папа, большую часть времени он вообще игнорировал меня. Я должна была показать ему, что не собираюсь сразу вешаться ему на шею, а сохраняю достоинство, и что я тоже что-то да значу, - Лайза откинулась на спинку стула. - Я очень хорошо поняла его светлость и думаю, что он без сомнения уверен, что я сражена его значительностью и великолепием. Его не заботят мое волнение мои чувства, он думает, что если он захочет, я сразу же буду вся в его власти.
     Все то время, пока она говорила, отец грел руки у камина, а затем, пригрозив ей пальцем, сказал:
     - А теперь слушайте меня, мисс. Вы не позволите, чтобы он вот так ни с чем уехал. Если ты будешь и впредь разглагольствовать о правах женщин или... и...
     - О разводах и правах женщин при разводах, - добавила Лайза.
     Ричард Эллиот от ярости стал багровым:
     - Неблагодарная! Боже, как ужасно сознавать, что мой Уильям Эдвард мертв и я остался с таким неблагодарным, неженственным созданием, как ты, - говорил Эллиот, приближаясь к ней. От гнева у него дрожали губы. - Я запрещаю тебе отталкивать его. Я хочу, чтобы этот парень стал моим зятем. Он сын герцога. Понимаешь, сын герцога! К тому же он военный человек.
     - У вас блестят глаза, папа, - совершенно спокойным тоном заявила Лайза.
     Но он уже не слышал ее. Он отвернулся и, глядя на угли в камине, размышлял:
     - Мой внук будет герцогом...
     - Вы не можете быть так уверены в этом, - сказала Лайза. - Я постараюсь, папа, но так безапелляционно вы все равно заявлять не должны.
     Он весь выпрямился, затем посмотрел на нее, как будто вспомнив о ее присутствии в комнате, и сказал:
     - Я абсолютно уверен. Так или иначе, но мой внук будет герцогом.
     Он так же внезапно ушел, как и появился в комнате. Лайза смотрела ему вслед. Разговор с отцом расстроил ее. Он так и остался в душе простым клерком провинциального банка, хотя и был теперь джентльменом с деньгами и весом в обществе. Когда отцу надо было то, что он страстно желал, он не брезговал никакими средствами, даже самыми сомнительными, не останавливался ни перед чем. Христианские принципы для него заканчивались там, где начинался бизнес. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить отца в этом его движении в никуда. Хотя один способ все же был. Может, ей повезет и она сумеет доказать, что виконт - убийца, при этом докажет раньше, чем отец продаст ее. Может, повезет ей.
     Она с трудом заснула этой ночью. Утром она долго спала, совершенно проигнорировав объявленную охоту. Мама уже была в утренней комнате. День был облачным, и только слабый луч солнечного света пробивался сквозь толстое оконное стекло.
     Мама со своим шитьем устроилась рядом с камином. И хотя утренняя комната не казалась такой величественной, как гостиная, но все равно она была свободна от архитектурных излишеств - арочного потолка и колоннообразной аркады. Лайза сидела напротив матери и вышивала наволочку для подушки. Она вышивала французскими узелками и подумывала о том, чтобы поручить лакею постоянно следить за Джослином Маршаллом, когда он вернется с охоты. Ей было трудно постоянно держать его в поле зрения.
     - Мне нравится твой виконт, моя дорогая. Испуганная тем, что только что сказала ее мать, и чего она от нее никак не ожидала, Лайза ответила:
     - Вот и прекрасно, мама.
     - Он такой очаровательный. Он знал мою семью. Конечно, этого и следовало ожидать, так как...
     - Так как Бьюфорты - одна из самых старинных фамилий графства, - закончила за мать Лайза.
     - О, я очень, очень беспокоюсь за тебя. Очень беспокоюсь, - Ифигения понизила голос, как будто раскрывала какой-то тайный план. - Я беспокоюсь, что моя дочь может остаться старой девой. И что если мой дорогой Ричард вдруг умрет, ни дай Бог, конечно? Кто тогда позаботится обо мне? Кто будет...
     Лайза от удивления подняла брови и взглянула на мать:
     - Кто будет заботиться о тебе? Мама, но ведь у тебя есть я! Да ты и сама взрослая женщина.
     - Я знаю, но все же...
     Бесполезно было слушать причитания матери. Она была из той породы женщин, которые постоянно и без конца на все жалуются и ждут чего-то плохого. Когда кто-то, слушающий ее причитания, давал ей советы и пытался развеять ее опасения, то единственным ответом было: "Я знаю, но..."
     Лайза хорошо изучила свою мать. Выслушивая в течение длительного времени причитания и хныканье, Лайза пришла к выводу, что мама получала удовольствие от страдания и любила, когда ее жалели. Особенно ей нравилось изображать из себя беспомощную женщину, так как это избавляло ее от обязанности быть в ответе за что-то или за кого-то. Поэтому, когда Лайза слышала: "Я знаю, но...", - она переставала слушать ее.
     Прекрасно зная, что мать начнет сейчас перечислять длинный список причин, по которым она не может жить без постоянного опекуна, Лайза тем не менее не могла сдержать закипевшего внутри раздражения.
     Она с силой воткнула иголку в середину очередного узелка и вскрикнула: она уколола палец и тут же взяла его в рот, пытаясь остановить кровь. И надо же было в этот момент войти в комнату Джослину Маршаллу! Она так и смотрела на него, держа палец во рту, когда он подошел поприветствовать ее мать. Повернувшись к ней, он приостановился и с удивлением взглянул на нее. Она тут же отдернула палец. Он смотрел, как она покраснела, а затем поглядел на ее рот. Его губы также немного приоткрылись. Она сразу же подумала, что он сейчас вспоминает мисс Гэмп. Ее это так взволновало, что она не знала куда деться и мяла в руках свое вышивание.
     Волнение ее было так велико, что она не успела помешать уйти матери, которая извинилась и оставила их наедине. Лайза нахмурилась, глядя вслед матери: очевидно, отец проинструктировал ее на этот счет. Даже такому наивному человеку, какой была мать, не следовало бы оставлять молодую леди наедине с мужчиной, особенно с такой дурной репутацией, как у виконта.
     Взглянув на Джослина Маршалла, подошедшего вплотную к ее креслу, она поймала его взгляд.
     - Э... мама...
     - Вы же не хотите сказать, что тоже не договариваете предложений?
     Посмотрев на носки домашних туфель, она отрицательно покачала головой.
     Она откинулась на спинку кресла, когда он вдруг встал на колено и подал ей эмалированный наперсток, который она выронила.
     - Вы уронили вот это, - сказал вежливым тоном виконт.
     Все у нее внутри упало, когда он взял ее руку, открыл ладонь и вложил в нее наперсток. Сжав ей ладонь в кулак, он накрыл его своей рукой. Эта рука была теплой. Еще никто из мужчин так не дотрагивался до нее. Никто не показывал ни малейшего желания быть рядом с ней. Лайза пришла в замешательство. Неужели все мужчины так навязчивы, пытаясь соблазнить женщин?
     Она отдернула руку. Это ее движение ему следовало бы расценить как предупреждение соблюдать дистанцию между ними. Но он этого не сделал.
     Он приблизился к ней, и она почувствовала теплоту его тела. Слава Богу, что он ничего не говорил, не пытался вновь схватить ее руку - ведь и она не железная! Она отчетливо чувствовала, как в ней усиливается желание близости с ним.
     - Я никогда еще не встречал таких робких и застенчивых девушек, как вы, мисс Лайза, - сказал ей виконт.
     Лайза мельком взглянула на него и уставилась на свои руки. Она опять пришла в замешательство, даже от этого мимолетного взгляда. Но она однозначно не доверяла ему. Она знала, куда смотрят его глаза. Они изучали ее рот, ее губы. Если она срочно не придумает, что сделать, он поцелует ее или захочет еще чего-то большего.
     - Вы не ездили на охоту, - полуутвердительно сказала Лайза, обращаясь к виконту, чтобы прервать это опасное молчание.
     - И вы тоже не ездили.
     Начав разговор с ним, она положила вышивальные пяльцы на подол юбки. Он вдруг дотронулся до ее вышивания, которое лежало рядом с запретным место. И она сразу покраснела от стыда. Она отвела взгляд, посмотрела на тлеющие угли в камине, но он не отодвинул руки.
     Он пальцем провел по рисунку, который был намечен на наволочке, вставленной в пяльцы. Когда он так водил им по листьям и гирляндам, нарисованным на ткани, он слегка надавливал на них и старался ощутить ее тело. Она еще больше покраснела, попыталась встать; его рука вдруг соскользнула и коснулась ее живота, как раз под грудью. Вышивание упало, когда она откинулась на спинку кресла, отпрянув от его прикосновения.
     - Не убегайте, - сказал он нежно. - Вы такая недотрога.
     С точки зрения благоразумной Лайзы, она должна была бы сразу же прекратить эти его "штучки", она должна была бы закричать: "Что вы такое себе позволяете?" Однако ее женское существо приказывало ей молчать и принять весь тот ужас наслаждения, которое он ей доставлял, и Лайза молчала и принимала...
     А он и не думал убирать свою руку, которая была сейчас расположена под ее грудью. Она делала слабые попытки освободиться, но он нежно удерживал ее. Однако он не пытался сделать еще что-то, и в таком положении они оставались какое-то время.
     И наконец он произнес:
     - Боже мой, мисс Эллиот, дорогая мисс Лайза, как вам удается полностью овладевать моей душой, вот так, спокойно сидя здесь в комнате, с вашим вышиванием?
     Лайза старалась избежать его пристального взгляда, но ей этого не удалось. Она увидела, что на нее смотрел страстно жаждущий ее, снявший маску аристократа мужчина. Исчезли его светские хладнокровие и высокомерие. В его глазах было необоримое желание владеть ею.
     - Я внушаю вам страх?
     Она утвердительно покачала головой.
     - Однако я собираюсь испугать вас еще больше...
     Его рука сдвинулась, она не успела ничего понять, как рука скользнула дальше, и он обнял ее грудь. Она попыталась оттолкнуть его, но он свободной рукой удерживал ее, в то время как его другая рука оставалась у нее на груди. Она старалась не дышать: каждый ее вздох побуждал его руку к движениям.
     - Не бойтесь, - шептал он. - Послушайте меня, дорогая Лайза.
     И он прочитал ей стихи:

     Она была как призрак наслажденья,
     Впервые промелькнув передо мной,
     Ниспосланное мне прелестное виденье
     В обличье девушки земной.

     Она почувствовала, что от его руки исходит жар.
     - Виденье? - тихо переспросила Лайза.
     - Нет, реальность... - прошептал виконт.
     Услышав это, Лайза широко раскрыла глаза, ей стало трудно дышать. Он это заметил и улыбнулся, затем приблизил свое лицо к ее лицу так близко, что мог уже поцеловать ее, и вдруг неожиданно спросил:
     - Вы говорите по-французски, моя чудесная мисс Лайза?
     Она совершила ошибку, кивнув головой. Ее рот оказался возле его рта. Языком он дотронулся до ее губ, но тут же отступил, прежде чем она смогла что-либо возразить.
     - Ну хорошо, послушайте, - тихо сказал он по-французски, приблизившись к ее уху и щекой касаясь ее щеки. Он начал было читать стихи по-французски, но затем перешел на английский.

     Она открыла мне блаженство рая,
     Откинувшись назад, сказала "да",
     Забыв, что непорочна и горда,
     Совокуплением со м