шалось в голове Луизы, словно стеклышки калейдоскопа. Он пахнет, как ее Шарль. Он обнимает, как ее Шарль. Он даже целуется, как ее Шарль. Если он сейчас войдет в нее, она почувствует то же самое, что и...
     Нет, это невозможно! Ее замечательный, преданный муж не способен на такое.
     Но как только Шарль захватил ее губы целиком и его язык скользнул ей в рот, внутренний голос подсказал: ?Нет, он не просто похож. Это он - твой любовник с корабля?.
     Нет... Но зачем? Зачем ему понадобилось это делать? Нет!
     Луиза стала вырываться из его объятий.
     - Шарль, пусти меня. - Она барахталась в его руках, отпихивая его локтями.
     - Что? - пробормотал он. - Что такое, Луиза? - Низкий, глубокий голос ее Шарлей - их обоих.
     Нет. Это голос мужа, твердо сказала она себе. А второе - всего лишь плод ее больного воображения.
     - Пусти меня, - повторила она. - Пожалуйста, Шарль... - Луиза уже не могла с уверенностью сказать, к кому она обращается. - Прошу тебя, перестань, - упрашивала она. - Оставь меня в покое. Я неважно себя чувствую.
     Это еще мягко сказано. Все поплыло у нее перед глазами. Стена закачалась, пол накренился, ноги дрожали.
     - Лулу? - услышала она сквозь туман. Воздух холодил ее обнаженную грудь.
     - Уходи, - приказала она и открыла глаза. Перед ней ее муж - он, и никто другой. Шарль д'Аркур уставился на нее так, словно она сумасшедшая. - Уходи! - выкрикнула Луиза.
     Шарль попятился к двери, не сводя с нее глаз. Луиза запахнула пеньюар и обхватила руками плечи. Как только он шагнул за порог и вышел в гостиную, она направилась к двери - медленно, с достоинством - и закрыла ее, оградив себя от этого человека.
     Привалившись плечом к косяку, она повернула ключ в замке.
     А то, что случилось потом, Луиза никак не могла объяснить.
     Она сползла по стене, вконец обессиленная. Огромная волна отчаяния поднялась и обрушилась на нее, придавив к земле. Луиза опустилась на пол у двери, и здесь страдания настигли ее. Причина горя была непонятна и необъяснима. Нет, причин хватает: слишком много разочарований, слишком много ошибок и просчетов. Не в состоянии совладать со всем этим, она разрыдалась. Ей не на что опереться, нечем успокоить мучительную боль, разрывающую ее изнутри. Луиза чувствовала, что тонет в глубоком омуте несправедливости и крушения всех надежд, - все глубже и глубже опускаясь на дно. Так она и лежала в течение получаса, захлебываясь слезами.

***

     Все это время Шарль находился по ту сторону двери, прижавшись лбом к косяку, и слушал рыдания Луизы. Он ощущал себя глубоко несчастным, и его угнетало чувство вины. Да, он виноват во всем. Она оплакивает его - его второе ?я?. Как будто он и вправду умер.
     ?Что ж, вероятно, так и есть?, - подумал Шарль.
     Но так больше не может продолжаться. Довольно. Пора сесть с ней рядом и объяснить, что толкнуло его на этот бесчестный, низкий поступок. Хватит увиливать и защищать себя. Его дурацкая игра доведет жену до нервного срыва.

Глава 25

     У некоторых восточных народов существовало поверье, что амбра способствует плодовитости.
     Князь Шарль д'Аркур ?Природа и использование амбры?

     - Она беременна, Аркур, - заявил доктор Оливье. Шарль позвал его на следующий день после того, как Луиза проспала до обеда, не просыпаясь. - Не беспокойтесь, - говорил ему доктор. - Ваша жена абсолютно здорова. Сильная и крепкая. Она сейчас может похудеть, это иногда случается в начале беременности. Ребенок влияет на аппетит матери. Любимые блюда усваиваются не так хорошо, как раньше. И вы не должны принимать близко к сердцу ее капризы - она может всплакнуть без видимого повода. С молодыми матерями такое случается - они очень впечатлительны.
     - Беременна, - тупо повторил Шарль. - Но... но что же мне теперь делать?
     - Делать?
     Шарль не совсем понимал, какой, собственно, совет он хочет услышать. Мысль о том, что Луиза беременна, как-то не приходила ему в голову, когда он пытался объяснить ее вялость и апатию. Если ничего не сажал, то что же говорить о плодах?
     - Беременна, - снова повторил он. Оливье рассмеялся:
     - Да, и вам ничего не надо делать. Природа сама о себе позаботится. Кроме того, ее беременность еще под вопросом.
     - Под вопросом?
     - Внутренние ткани потемнели, изменили цвет. Матка приподнялась, крошечное увеличение - ничего особенного. И все же я в этом уверен: она сказала мне, что у нее задержка уже две недели. - Доктор подмигнул ему. - Это хороший знак, если учесть, что вы женаты около месяца. - Он снова подмигнул - может, у него нервный тик? - Дитя медового месяца. - Он похлопал Шарля по плечу, что означало примерно следующее: ?Ну, ты силен, братец?. - Поздравляю. - Доктор протянул ему руку. - Если все и дальше так пойдет, - продолжал он, энергично тряся его руку, - то вы сравняетесь с вашим дядей, и у вас, как и у него, будет куча ребятишек.
     Доктор уехал, а Шарль все стоял в дверях холла. Беременна. Его жена, с которой он еще ни разу не был близок, как с женой, беременна от него. Щекотливое положение...
     Впрочем, хватит ходить вокруг да около. Беременность отчасти объясняет подавленное настроение Луизы, но не степень ее расстройства. И Шарль знал, что должен сделать. Сейчас ему необходимо быть решительным и предельно честным. Он пойдет к ней в комнату, признается во всем и - он улыбнулся - скажет, что это его ребенок. Ребенок. Семья. Шарль никак не мог свыкнуться с мыслью, что станет отцом. Ребенок. Его ребенок!
     В состоянии радостного возбуждения Шарль поднялся по лестнице, мысленно готовя себя к объяснениям, признаниям и извинениям. Он будет на коленях просить у нее прощения. Луиза увидит перед собой виновника всех ее бед. И он не питал никаких иллюзий относительно этого разговора - и ребенок тут не поможет. Шарль подготовился к самому худшему: Луиза будет в бешенстве. Но как только она все узнает, как только простит его...
     Он остановился перед дверью ее спальни, глубоко вздохнул и постучал.
     - Войдите, - послышался из-за двери ее голос. Шарль вошел и кивнул горничной:
     - Оставьте нас, пожалуйста.
     Дверь за Жозеттой закрылась, и Шарль подошел к кровати. Луиза выглядела гораздо лучше, чем накануне. Ее веки чуть-чуть припухли, но цвет лица был вполне здоровый. Она полулежала в постели под пологом, опершись спиной о подушки. Несмотря на всю серьезность момента, Шарль не мог не отметить, что она очаровательна, - волосы ее растрепались после беспокойного ночного сна и теперь рассыпались по подушке. Луиза лежит перед ним, и в ней его ребенок.
     И выглядит смущенной и виноватой. То, что она чувствует себя виноватой, сначала удивило его, потом рассмешило. Луиза всегда говорила о своем ?романе? в прошедшем времени, как говорят о том, что случилось столетия назад. Она никак не ожидала, что этот роман напомнит о себе так ощутимо.
     Луиза собирается оправдываться перед ним.
     Шарль непременно посмеялся бы, если бы сам не был так взволнован. Он сунул руки в карманы, бросил взгляд на ее согнутые колени под одеялом.
     - Ну как ты? Все хорошо? - пробормотал он.
     Она кивнула, осмелившись поднять глаза, потом сказала:
     - Правда, никак не приду в себя после унизительного осмотра, которому меня подверг доктор. - Луиза помолчала и добавила: - Хотя его диагноз смутил меня еще больше. - И спросила еле слышно: - Он уже сказал тебе?
     - Да.
     Прошла тягостная минута. Шарль стоял у ее постели, молясь о том, чтобы Луиза выслушала его и поскорее простила. Она опустила голову, щеки ее пылали. Она осуждает и корит себя.
     - Я солгала ему, - сказала наконец Луиза.
     - Солгала?
     - У меня задержка уже почти четыре недели. Видишь ли, месячные должны были наступить почти сразу после нашей свадьбы, но я решила, что они задерживаются из-за моего, волнения и других причин. Так уже бывало раньше, но... - Она вздохнула. - Ошибки быть не может.
     - Да, это так. - Что еще он мог сказать? Она расстроена и смущена. Он счастлив. Ребенок, думал Шарль. Семья, ребенок - это то, о чем он мечтал. Шарль улыбнулся ей и ласково потрепал ее ноги под одеялом. - Все будет хорошо, - ободряюще промолвил он. Не зная, как начать, он выпалил то, что сейчас было у него на уме: - Видишь ли, это мой ребенок. Мой.
     Луиза резко вскинула на него глаза. Поразмыслив, она нахмурилась и прикусила губу.
     - О Шарль, ты не обязан...
     Шарль повторил более отчетливо:
     - Я отец ребенка.
     Луиза в замешательстве отвела взгляд.
     - Шарль... - Она поджала губы. - Я очень ценю твою преданность и то, что ты пытаешься сделать. Ты самый благородный, самый честный и самый добрый человек, какого я знаю...
     Шарль замялся:
     - Ну, не такой уж я и...
     - Нет-нет. Ты прекрасный человек. - Луиза говорит вполне искренне. Она подняла на него взгляд, она верила в него. - Я не стану притворяться. Я хочу, чтобы ты все знал. Тот роман, о котором я тебе рассказывала, случился на корабле. - Она прикрыла рот рукой и опустила голову. - О Господи, какой стыд! - И, по-прежнему не поднимая взгляда, очаровательная Луиза с самым невинным видом пробормотала по-английски: - Он говорил мне что-то о мерах предосторожности. Он сделал это нарочно, сукин сын!
     Брови Шарля поползли вверх от изумления.
     Луиза продолжала:
     - Я люблю тебя, я очень люблю тебя, Шарль, но воспоминания о том негодяе не дают мне спать спокойно. Я мечтаю отомстить ему... Ах, если бы я могла ему отомстить! И теперь, когда еще один сюрприз, - подлец оставил во мне частицу себя, я готова убить его.
     - Ты не хочешь этого ребенка?
     Луиза помолчала, размышляя.
     - Полагаю, что хочу. Это прекрасно - иметь детей. Но... Я не думала, что все произойдет именно так.
     - Да, - согласился Шарль. - Но ребенок в самом деле мой, Луиза. Видишь ли...
     - Шарль, - перебила она его, - если ты хочешь убедить в этом весь свет, если ты хочешь защитить меня, я буду тебе благодарна. Я всем буду говорить то, что ты считаешь нужным, но между нами не будет никаких недомолвок. Прошу тебя. Я так рада, что правда выплыла наружу. Какое это облегчение. Ненавижу ложь.
     Шарль смотрел, слушал и покусывал губу.
     - И я считаю, - сказала она, - что будет лучше, если Тино и мои родители тоже узнают правду, потому что ребенок будет похож на того, другого. Они будут презирать меня, но, поверь мне, ты в их глазах будешь выглядеть благородно. Мы откровенно переговорим об этом и наконец избавимся от моего паши, изгоним его призрак с помощью честности.
     - Твой - кто?
     - Мой паша. - Луиза печально улыбнулась. - Так я его мысленно называла. Он был араб, так я думаю. О Шарль, у ребенка будут смуглая кожа, черные глаза! О Господи. Нет-нет... - Смиренное раскаяние. Не очень-то приятно видеть это выражение на ее всегда таком самоуверенном юном личике. - Шарль, мне так стыдно! Никто не поверит, что это твой ребенок, что бы я ни говорила. У нас обоих голубые глаза.
     - Луиза, я как раз хотел сказать тебе...
     Она взглянула на него.
     - О Шарль, ты так добр ко мне.
     - Нет, не то. - Он покачал головой. - Видишь ли... Не слушая его, Луиза продолжала:
     - Другого я от тебя и не ожидала. Ты самый благородный из мужчин, Шарль д'Аркур. Я восхищаюсь тобой, муж мой, и уважаю тебя больше всех на свете.
     Шарль посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, потом отвернулся, смущенный, и подошел к окну.
     Она спросила:
     - Тот человек, который продал тебе жасмин, был арабом? Как его имя? - Луиза решила выяснить все до конца. Шарль усмехнулся:
     - Кто? Старина Аль-Багдад?
     - Как? - Несколько удивленная таким необычным именем, Луиза осторожно промолвила: - Да, думаю, что это он. - И после минутного колебания осведомилась: - Ты хорошо его знаешь? Он отец моего ребенка.
     - Когда-то я его хорошо знал. - Шарль скрестил руки на груди. - И он не араб - он француз. И отъявленный осел, - добавил Шарль. - Этот негодяй притворялся и арабом, и еще черт знает кем, и соблазнил добрую половину женщин на побережье, подобно Дон Жуану, только чтобы польстить своему тщеславию. И он подлец и трус, каких свет не видывал. - Д'Аркур оглянулся на нее через плечо. - Кстати, у него светлые глаза.
     Луиза насупилась.
     - Нет, Шарль, глаза у него карие.
     Он повернулся к ней всем телом и гневно воззрился на нее:
     - Ты еще будешь спорить со мной? Как можно спокойнее она возразила:
     - Они темно-карие, Шарль.
     - Темно-карие? А ты видела его? Ты смотрела ему в глаза и видела, что они карие?
     Досадно! Она ему не верит. Нет, не только досадно - гораздо хуже. Шарль почти признался ей в том, что он тот самый романтический возлюбленный, с которым она была на корабле, а эта девчонка продолжает верить, что встречалась с обходительным красавцем и у него карие глаза, вы только подумайте! Нет, она с ума сошла!
     Луиза сидела в постели, уставившись на простыни, и усиленно вспоминала. Смуглое лицо, мелькнувшее между складками восточного головного убора. Спокойный, приятный голос по телефону.
     Она спросила:
     - А как давно ты его знаешь?
     Шарль передернул плечами.
     - Он правда такой негодяй, как ты о нем рассказываешь? То есть я хочу сказать, что ненавижу его, но...
     Шарль метнул на нее быстрый взгляд - один из тех, что наводили ужас на окружающих.
     Луиза умолкла, но не от страха.
     Как это мучительно для него, думала она. Ведь этот человек способен оборвать бутоны роз из-за глупой любовной записки. А теперь любовное послание запечатано в лоне его жены. Жестоко расспрашивать его!
     И тем не менее она попросила:
     - Расскажи мне о нем.
     Шарль молча покачал головой и тяжело вздохнул - стон отчаяния, но не боли. Он не чувствует себя оскорбленным - всего лишь расстроенным.
     Нет, она подумает об этом после. Почему ей вдруг стало важно не то, что он ответит, а как?
     Шарль открыл было рот, но Луиза опередила его:
     - Он хорош собой?
     Шарль прищурился и мстительно отрезал:
     - Он отвратителен.
     Стоило этим словам сорваться у него с языка, он побледнел как полотно и с силой втянул в себя воздух, будто хотел вернуть их обратно.
     На мгновение он пробудил в ней сострадание.
     - О, Шарль, - потрясенно обронила она. Луиза снова смутилась, засомневалась.
     О ком бы они сейчас ни говорили, уродство все равно оставалось его признанием - смелым признанием, которого она еще ни разу не слышала от него. Ему пришлось переступить через свою гордость, чтобы сказать об этом. Поэтому она возразила:
     - В вас нет ничего неприятного или безобразного, сударь. Ты самый лучший человек на свете. - Луиза действительно верила в то, что говорила. Она с чувством произнесла: - С самого начала нашего знакомства ты вел себя по отношению ко мне исключительно благородно. Но я не всегда умела это ценить. Теперь я хочу, чтобы ты знал, как я это ценю. У тебя самая добрая душа и самое великодушное сердце.
     Да. Муж ее обожает. Она обожает его. Она его любит. Он любит ее. Все замечательно.
     ?Самый лучший человек на свете?, стоя у окна, окинул жену долгим взглядом, после чего вздохнул и направился к двери. Помедлив у ее кровати, он обронил:
     - Да, благородный герой. - Он откашлялся. - Если тебе ничего пока не нужно, Луиза, я спущусь вниз. Мне надо выпить - все-таки есть что отпраздновать. Мне немного не по себе, - признался он и спросил: - С тобой все в порядке?
     - Ну конечно.
     - Вот и славно. - Шарль провел рукой по волосам и одернул сюртук.
     Тщеславие, подумала она. Ее муж самолюбив и тщеславен. Конечно, в хорошем смысле, но его тщеславие непомерно раздуто - оно ощутимо даже в темноте.
     Тщеславие, осязаемое в темноте. От этой мысли Луиза похолодела.
     Нет-нет. Конечно же, нет. Ее муж - добрый, порядочный человек. Он ведь не тот мерзавец, который разыграл ее... Разыграл? Значит, она для него - забава, шутка? Нет-нет, муж любит ее. Обожает до самозабвения. Он делает все, что она ни попросит. Он честный и верный.
     Вот только вопрос: как долго умная женщина может лгать себе?
     Луиза не знала. Она знала только одно: та двойственность, которая мучила ее уже больше месяца, была напрямую связана с вполне реальным существом - ее мужем. Нет-нет, мысленно отмахнулась она. Она ни за что не признается себе в этом. Если она закроет на это глаза, то, может быть, правда перестанет быть правдой. Она улыбнулась:
     - Благодарю тебя, Шарль, благодарю от всего сердца. Ты так добр ко мне.
     Она посмотрела ему вслед, все еще не уверенная в том, кто именно вышел из спальни. Признать правду - значит признать и то, что ее дорогой любящий супруг вовсе не так прямодушен и честен, как ей хотелось думать. Что, возможно, он коварный обманщик, и в его натуре имеются гораздо более серьезные изъяны, чем в его внешности. А если это так, то ее главное оружие, ее защита от всех врагов - ее совершенная красота - вовсе не так могущественна и надежна, как ей казалось.
     О, как он, наверное, смеялся над ней после того, как она отдалась ему!

***

     Пять минут спустя, наливая себе уже четвертую рюмку виски, Шарль услышал громкий вопль. Что-то со звоном разлетелось на куски, что-то ударилось о стену. Погром, судя по всему, происходил в спальне Луизы.
     Прекрасно, подумал он, осушив рюмку. Наверху женщина - в интересном положении - крушит и бьет все, что под руку попадется. Внезапно наступила тишина, и Шарль решил проверить, не случилось ли чего.
     Он поднялся по лестнице без особых приключений, отметив, что еще крепко держится на ногах. В голове у него шумело, но хмель пока не затуманил сознание. Распахнув дверь в комнату Луизы, Шарль увидел все довольно ясно и отчетливо.
     Луиза стояла перед умывальником в кружевной ночной рубашке очаровательного сиреневого цвета, которую до сих пор ему удавалось созерцать только в вырезе ее ужасного фиолетового пеньюара, полинявшего в ванне. В дальнем углу комнаты у стены валялись осколки кувшина и тазик для умывания. Луиза подняла на него глаза. Противоречивые чувства отразились в ее взгляде: злость, испуг, растерянность. Она переводила глаза с осколков на мужа, и ее хмурое личико покрылось краской смущения.
     - Ничего, ничего, - пробормотал Шарль, входя в комнату. Луиза позволила ему обнять себя. - Все в порядке. В этом проклятом доме ты можешь переколотить все, что захочешь.
     Он хотел еще что-то сказать, но Луиза чуть отстранилась от него, положила ладони ему на грудь и провела ими по его плечам, рукам, остановившись на запястьях. Потом прильнула к нему всем телом. Она замерла на мгновение, нахмурилась, пристально вглядываясь в его лицо - что она искала там, Бог ее знает.
     Нежный влажный ротик Луизы приоткрылся, как будто она хотела что-то сказать ему, но не произнесла ни слова. Шарль видел - под ее верхней губой блеснула ровная полоска белых зубов. И тут, может, под влиянием виски или еще чего, у него закружилась голова. Волосы Луизы рассыпались в беспорядке. Его руки поддерживали ее за талию, которая переходила в округлые женственные бедра. Этого Шарль уже не мог вынести. Сейчас он ее поцелует.
     К его немалому удивлению, Луиза поцеловала его первой. Это был жадный поцелуй - открытый, страстный, - каким он и должен быть. Но как только Шарль обнял жену, завладел ее губами и, склонив голову, впился в нее ртом, ее кулачки замолотили по его груди.
     Однако Шарль чувствовал: что-то изменилось в ее отношении к нему. Он подхватил Луизу на руки и опустился с ней на кровать, проделав все это с удивительной резвостью для человека, у которого все плыло перед глазами.
     О Боже, какая она нежная, податливая! И он желает ее, как безумный. Шарль отыскал ее самое чувствительное местечко, и Луиза выгнулась ему навстречу, застонав от наслаждения.
     Шарль рывками расстегивал пуговицы брюк, а Луиза пробормотала:
     - Скажи мне.
     Так он и сделал, покрывая поцелуями ее шею, щеку, подбородок:
     - Я схожу по тебе с ума. Я хочу ласкать тебя везде, ласкать всем телом, чувствовать тебя...
     - Нет