го дня.
     - Ты хочешь сказать, в "выигрышный" денек? В солнечный и безветренный, когда пущенная стрела летит в точности туда, куда ее нацелишь. Правда, и промах не на что списать.
     Лидия бросила на него короткий взгляд, потом обратила все свое внимание к мишени. Стоя так, с нацеленной стрелой, она спросила:
     - Зачем ты здесь?
     Внятный звук распрямившейся тетивы, есть! Казалось, мишень сама притянула стрелу и с легким чавкающим звуком всосала в себя ее наконечник в самом центре желтого круга. Пучок голубого оперения стал гуще.
     - Чтобы поговорить с тобой, - ответил Сэм. - Без | свидетелей, без любопытных глаз. Я пришел сюда в надеж-I де, что наедине все-таки сумею убедить тебя и нам обоим ? станет легче...
     - Убедить? В чем?
     - Что он приехал в Йоркшир к ней. Не только по этой причине, но в основном по этой. Приехал вопреки запрету.
     - Что я здесь не для того, чтобы всем все испортить, - сказал Сэм. - Я никого не хочу столкнуть в свиную кормушку на потеху другим.
     Еще один короткий взгляд, улыбка. Он сумел развеселить ее, пусть ненадолго, пусть ненамеренно. Но Лидия уже потянулась рукой за спину, чтобы достать из колчана новую стрелу.
     - Ни о чем подобном я и не подозревала... - она помедлила, - ваше превосходительство. - Она вложила стрелу в лук. - Насколько мне известно, ты здесь намереваешься охотиться.
     - В прямом смысле - на гусей, а в переносном - на членов парламента. - Сэм хмыкнул. - В том числе на твоего отца, мне придется сбить с него спесь. Он, похоже, крепкий орешек.
     - Зачем ты мне лгал? - спросила Лидия.
     - Я же не спрашиваю, зачем ты лгала мне! - начал Сэм, но прикусил язык: это все равно ни к чему не привело бы, кроме препирательств. - Что ты имеешь в виду?
     - Все! - Она отвела локоть, натягивая тетиву. - Ты сказал, что работал на ранчо, что перегонял быков - и я поверила!
     - Это правда, я действительно перегонял быков, и не раз, да и на ранчо долго работал. Кстати! Что за историю вы состряпали с Роуз? Утром я слышал, как твой брат говорил о каком-то безмозглом болване, о пьянчужке, который ночью пошел отлить и не нашел дороги назад. - Вспомнив, как Клив изощрялся в остроумии на его счет, Сэм ощутил запоздалое раздражение. - Зачем вам это понадобилось? Я же нарочно исчез, чтобы не пришлось приплетать мужчину!
     Лидия опустила руку и повернулась, щеки ее слегка порозовели.
     - Ты забыл у костра свой жилет и не удосужился выловить из ручья шляпу. Пришлось это сделать мне.
     - Значит, мой стетсон у тебя? - приятно удивился Сэм.
     - Но хуже всего, что после тебя остался этот ужасный тельник! - продолжала Лидия, не слушая. - Ну а раз уж не обошлось без мужчины, пришлось изобразить его в самых черных красках. Какое счастье, что тельник был красным!
     - Почему?
     - Потому что ни один англичанин не наденет белье такого дурацкого цвета. Это вызвало смех и отвлекло внимание от главного.
     - Дьявольщина! - вскричал Сэм и едва успел прикусить язык раньше, чем с него сорвалось что-нибудь непристойное. - Англичане так по-дурацки чопорны, что будут хихикать над любым бельем, какое ни покажи, словно это что-то неприличное, - сказал он угрюмо. - А ты? Тебе тоже смешно, что я способен носить красное белье?
     - Скорее неловко.
     - Почему? Может, у меня и шляпа дурацкая?
     Он скучал по своему стетсону и хотел снова водрузить его на голову.
     - Красное - слишком кричащий цвет для мужского нижнего белья, - со вздохом объяснила Лидия. - А шляпа... она... одним словом...
     - Выглядит не по-английски? - подсказал Сэм.
     - Да. - Она понурилась с новым тяжелым вздохом. - Уезжай отсюда, Сэм, тебе здесь не место.
     Он подумал, что самое время сменить тему, и указал на мишень.
     - Ты хорошо стреляешь.
     - Знаю. На прошлой неделе завоевала очередной кубок графства Йорк - Серебряную Стрелу.
     - Поздравляю.
     Лидия покрутила лук вокруг упертого в землю кончика, подняла голову, снова опустила, набрала в грудь побольше воздуха. Казалось, ей больно высказывать то, что у нее на уме. И все же она это сделала.
     - Сэм! Я тебе благодарна за попытку завести светскую беседу. Но факт остается фактом: я хочу, чтобы ты уехал,
     - Почему?
     - Ты меня нервируешь.
     - Странно.
     - И все же это так. Уезжай!
     - Не могу, помимо всего прочего, я здесь по делу.
     - Сможешь. Это просто: купи билет на ближайший паро-, ход до Америки.
     - Хочешь, чтобы я покинул страну? Оставил твою ненаглядную Англию в покое? - Это было какое-то безумие,
     Он просто отказывался верить. - Послушай, Лидди...
     - Давай устроим состязание по стрельбе из лука! - перебила она. - Если проиграешь, уедешь к себе в Америку.
     - И брошу пост, который достатся мне так дорого? Нет, не пойдет.
     - Тогда... тогда уедешь хотя бы из Йоркшира. Идет? Если проиграешь, пойдешь прямо в дом, нигде не задерживаясь, уложишь вещи и скажешь, чтобы велели запрягать.
     - По-твоему, это справедливо? - спросил Сэм со смешком. - Из нас двоих чемпион только ты.
     - Трусишь? Это так не по-американски! - Лидия улыбнулась едва уловимой улыбкой, которую он так любил. - Где твой азарт?
     - Азарт не всегда заменяет здравый смысл. Ну и глуп же я буду, если возьмусь соперничать с чемпионом графства Йорк.
     - Чемпионкой, - уточнила Лидия. - Это не одно и то же. Я победила в турнире среди женщин, в облегченных условиях. Для мужчин и дистанция больше, и стрелы тяжелее.
     - Ну и что же? Я сроду не стрелял из уэльского длинного лука.
     - Ну вот видишь! Из какого-то ты все-таки стрелял. Подарок команчей?
     Улыбка стала чуточку ехидной. Лидия снова подвергала сомнению его недавний рассказ.
     - Лук луку рознь.
     - Я дам тебе фору.
     - Какую?
     - Смотри, там несколько кругов. Если моя стрела попадет в самый большой, белый, она не засчитывается. Это обычная фора, которую чемпион дает рядовому стрелку.
     "И все равно побеждает", - подумал Сэм. Он окинул мишень оценивающим взглядом, уже зная, что готов рискнуть.
     - Два тура по пять стрел, - уговаривала Лидия, - с расстояния в шестьдесят ярдов. Ну что, идет?
     Когда возражений не последовало, уголки ее губ снова дрогнули в улыбке. Только теперь Сэм до конца понял, что это была озорная, шаловливая, плутовская улыбка.
     - Очки будут засчитываться так: белый - одно, черный - три, синий - пять, красный - семь, желтый - девять. Понятно?
     Что тут было непонятного?
     - Черное тоже, - сказал Сэм. - Что?
     - Я требую, чтобы в твоем случае черное тоже не засчитывалось.
     Лидия надолго умолкла, прикидывая. Сэм понял, что сделал правильный ход.
     - Ну, я не... - начала она наконец.
     - О чем тут думать! - произнес он небрежно. - Из нас двоих ты чемпионка, а я никогда не держал в руках длинного лука.
     - "Будь по-твоему, - уступила Лидия и адресовала ему самонадеянную улыбку.
     Во всяком случае, Сэм очень надеялся, что ею движет ?простая самонадеянность - что-то уж очень быстро она сдалась. Впрочем, он и сам согласился из чистого нахальства, вопреки голосу рассудка. Так или иначе, вызов был брошен и принят.
     Сэм повернулся к мишени. Она была довольно крупной, яркой и к тому же неподвижной. Он пожал плечами, и молодая женщина за его спиной разразилась странным кудахчущим смехом - ни дать ни взять ведьма, заманившая в ловушку проезжего простака. Ничего, пусть веселится!
     Приблизившись к мишени, Лидия вынула из неплотного соломенного плетения все застрявшие стрелы. В голове у Сэма крутилась мысль: видели бы его сейчас ребята из госдепартамента! Наверняка сочли бы, что у него не все дома. Как ни старался, он не мог понять, зачем принял вызов. Но вот Лидди выронила стрелу, нагнулась, шаря в траве, и глазам его представился во всей красе ее пышный зад. Все сразу стало на свои места.
     - Главный приз... - пробормотал Сэм.
     - Что? - Лидди оглянулась, не удосужившись выпрямиться, и поглядела на него снизу вверх.
     - Так, одна техасская поговорка.
     - Насчет чего?
     - Насчет... мишени, - сказал Сэм и с трудом удержался от смешка. - Я говорю, мишень неподвижна, это облегчает дело.
     - Разумеется, она неподвижна. Это ведь не кролик, а охапка соломы!
     - Жаль. Я больше привык стрелять по кроликам.
     - Тем лучше для меня! - отрезала Лидия. Очевидно, она по-своему истолковала его смущение, так
     Как снова развеселилась. В этот день она стреляла с пятидесяти ярдов. Пришлось вымерить добавочное расстояние и сменить дислокацию. К тому времени, как все было готово, Лидии не терпелось начать состязание.
     - Дамы в первую очередь, - галантно предложил Сэм. В ответ ее стрела вонзилась в самый центр желтого круга.
     Сэм задался вопросом, случалось ли ей попадать в любую другую точку мишени хоть когда-нибудь.
     - Девять очков, - объявила Лидия, поворачиваясь к нему с торжествующей улыбкой на губах. Оставалось четыре выстрела. Уверенность в себе заставила ее вступить в светскую беседу. - Скажи, Сэм, как ты из ковбоев выбился в дипломаты?
     - Захотелось сменить род деятельности, - ответил он, пожимая плечами.
     - Не часто слышишь, чтобы ковбой захаживал в посольство, - заметила Лидия, тщательно целясь.
     Сэму показалось, что стрела понеслась прямо "в яблочко", словно влекомая в эту точку неведомой силой. Однако вонзилась она в красный круг, у самого края желтого.
     - Еще семь. Всего шестнадцать. Ты не ответил!
     - В посольство? Я туда захаживаю регулярно.
     Лидия перестала прилаживать стрелу и бросила на него неодобрительный взгляд. В нем читалось: ну вот, опять из него слова не вытянешь!
     - Железные дороги, - сказал Сэм. - Я имел с ними дело.
     Дороги и скот. Как ни странно, это удачное сочетание помогает продвинуться.
     - До дипломата?
     - Я пошел добровольцем на испано-американскую войну. Начал в кавалерии, а закончил переводчиком на мирных переговорах.
     - Переводчиком?!
     - В любовницах у отца были сплошь мексиканки. Это помогло мне в совершенстве изучить испанский. Хочешь верь - хочешь не верь, но от меня не ускользнет ни один нюанс. Во втором туре я уже сидел за столом переговоров. До тех пор Америка вела только внутренние войны, откуда ей было набраться опыта? Я знал язык, знал мексиканцев и, как оказалось, умел примирить стороны. Это не так уж трудно, в конце концов, все дела только так и делаются. Потом пришлось поездить: в Гавану, Манилу, Мадрид и Париж. Тогда я уже работал в госдепартаменте. - Сэм хмыкнул и покачал головой, словно заново удивляясь своей головокружительной карьере. - С тех пор я на хорошем счету у президента Мак-Кинли, вот он и подумал, что я смогу принести пользу на переговорах о Панамском канале. Если разобраться, все сводится к тому же - учесть интересы обеих сторон. Это и привело меня в Англию.
     Опять "в яблочко". Сэм почувствовал, что не может оторвать взгляд от мишени. Похоже, у него нет шансов.
     - Двадцать пять очков, - сказала Лидия и посмотрела на него испытующе. - Тогда зачем ты меня дурачил? Зачем строил из себя простого ковбоя, который только и умеет, что объезжать стада?
     - Потому что я умею объезжать стада. Я делал это раньше и когда-нибудь к этому вернусь. Охотно.
     Сэм подумал, что прошлого не вернуть. Не войти второй раз в одну и ту же реку, не получить привычного удовольствия от того, что когда-то радовало больше всего на свете. Пока Лидия посылала в мишень стрелу за стрелой, попадая в худшем случае в синее (она и в самом деле могла смело исключить не только белое, но и черное), он рассказывал про метельную зиму 1885-го и засушливое лето 1886-го.
     Трава тогда выгорела, и реки почти все пересохли, превратившись в каменистые овраги, дымившиеся пылью. А потом снова наступила зима, еще более метельная и студеная.
     - Худшей еще не случалось...
     Лидди стояла, уперев кончик лука в землю у ног. Сейчас, когда ее первый тур был закончен, она сосредоточилась на рассказе Сэма. Она смотрела ему в лицо, чуть закинув голову в соломенной шляпке с пучком перебираемых ветром перьев, и ему хотелось говорить и говорить до скончания века, чтобы быть единственным объектом интереса Лидди и вглядываться в ее внимательное, прелестное лицо.
     - Ну что же ты, продолжай! - поощрила она, когда он помедлил.
     - Это разбило отцу сердце. Я приехал помочь, чем мог. Скот тонул в сугробах, задыхался в буране, проваливался в расселины, до краев занесенные снегом, сбивался в кучки в руслах высохших рек. В конце концов часть животных померзла, часть погибла от голода прежде, чем их удалось отыскать. Когда оттепель растопила снег, открылись овраги, полные мертвого скота. Отец потерял девяносто процентов своих стад, и вскоре просто... угас. Получив ранчо, я первым делом занялся тем, на что никак не мог получить его согласие, - огородил пастбища, чтобы уже не опасаться за судьбу своего небольшого стада, я намеренно не стал его увеличивать и начал сам выращивать корма: люцерну, сорго, траву на сено. Отец сказал бы, что я "измельчал", но это был единственный способ поправить дело. Ранчо принадлежит мне по-прежнему, я оставил там управляющего. Надо сказать, мне неплохо удается сводить концы с концами.
     Сэм умолк и впал в задумчивость, но не настолько, чтобы не ощущать на себе взгляд Лидди, где любопытство смешалось с сочувствием.
     - Вот как... - протянула она. - Ты давно там не был?
     - Года два. - Сэм заставил себя встряхнуться. - Ну, что? Теперь ты сменишь гнев на милость? Разве я тебя не разжалобил?
     Лидди не отвела взгляда. Пока они смотрели в глаза друг другу, все было, как на пустошах. Но потом она сказала:
     - Держи лук, твоя очередь.
     Ничего не оставалось, как протянуть руку.
     - Долго ты жил на ранчо с отцом?
     - До шестнадцати лет. Мы не ладили друг с другом, просто не могли найти общего языка. Моя мать рано его оставила. Когда она умерла, бабушка привезла из Чикаго кое-какие ее вещи. Обратно мы поехали вместе.
     - А что ты говорил про железные дороги?
     - Мне удалось на них заработать.
     Теперь, когда они держали лук вдвоем, он стал как бы связующим их звеном. Лидия отвела с лица выбившуюся прядь, заправила ее под шляпку с украшением из перьев. Самое длинное и пушистое потянулось тонкими волосками за ее рукой.
     Как он мог когда-то счесть ее внешность заурядной? Как посмел оскорбить таким словом изысканную прелесть ее лица? В этих чертах не было ничего ординарного. И уж точно он никогда не встречал таких сияющих глаз.
     - Твоя очередь, - повторила Лидия.
     - А можно пару раз выстрелить для пробы?
     - Конечно. Кстати, хочешь это?
     Она пошевелила пальцами в кожаных наконечниках.
     - Зачем? Это для неженок, - надменно бросил Сэм.
     И промахнулся так позорно, что разразился бранью. Лидия смеялась, пока у нее не подкосились ноги.
     - Почему? - спросил он сердито. - Почему ты так стремишься меня выпроводить?
     Смех оборвался так внезапно, словно ей зажали рот.
     - А ведь верно, - проговорила Лидия с чем-то вроде запоздалого удивления. - Если ты уедешь, кто позабавит меня своими промахами?
     - Я не об этом, - настаивал Сэм. - Почему ты меня сторонишься? За что злишься на меня?
     - Ты это заслужил, - сказала Лидия, уже не улыбаясь и глядя в землю. - Понимаешь, я ненавижу лицемерие!
     Быть одним человеком, а строить из себя другого, стыдиться своих поступков и таить их. Когда ты здесь, все напоминает мне о том, какой я стала лицемеркой.
     - Значит, во всем виноват я?
     - Не ты, а пустоши! - со вздохом объяснила Лидия. Сэм понял, что она имеет в виду.
     - Милая, - начал он мягко, - не стоит себя обманывать. Ты говоришь, что пустоши превратили тебя в лицемерку, но так ли это? Ты лицемерила задолго до этого - и прекрасно с этим уживалась. Мое появление лишь сделало тайное явным: три дня ты была собой, своим истинным "я" и наслаждалась этим сверх всякой меры.
     - Ты все упрощаешь.
     - Разве? Я думал, наоборот. Ты хочешь быть такой, какой себе больше нравишься, и чтобы все одобрили и перемены в тебе, и каждый твой поступок, вплоть до мимолетной интрижки на пустошах. А этому не бывать.
     - Я хочу честно смотреть в глаза своим близким.
     - А быть честной в собственных глазах - это не важно?
     - Уезжай, Сэм! Ты заставляешь меня нервничать.
     Еще час назад Сэм отмахнулся бы от этих слов, счел бы их благовидным предлогом. Но в его присутствии Лидия стреляла раз от разу хуже: от желтого - к красному, от красного - к синему. Возможно, в ее словах была доля правды.
     Ну, а его меткость улучшалась от одного пробного выстрела к другому. Стоило начать первый тур, как стрела вонзилась в желтый круг. Сэм уставился на нее, не веря своим глазам и не находя ни единого хлесткого замечания, достойного этой маленькой личной победы. Хотелось, чтобы Лидия как-то отреагировала на то, чему, конечно, не суждено было повториться.
     Сэм покосился на девушку. Она в изумлении смотрела на мишень, потом перевела взгляд на Сэма.
     - Неплохо...
     Тон ее означал прямо противоположное. "Ах, Лидди, Лидди", - подумал Сэм.
     - Ты не рада за меня? ' - Я просто в восторге.
     Следующий выстрел мало порадовал Сэма и доставил Лидии гораздо больше удовольствия. Тем не менее за первый тур ему удалось дважды угодить в красный круг, один раз в синий и также в белый (что, как он напомнил, засчитывалось). Он набрал двадцать девять очков и тем самым отстал на восемь. Не так уж плохо для человека, много лет не имевшего дела с обычным луком и никогда - с длинным уэльским. Это было отличное оружие, и стрелять из него доставляло удовольствие. Сэм надеялся, что в следующем туре управится с ним еще лучше и что Лидия, разнервничавшись окончательно, начнет допускать промахи.
     Когда он протянул ей лук, их пальцы соприкоснулись. Оба вздрогнули. Нервничала не только Лидия. Вот некстати! Он внимательно следил за тем, как она прилаживает стрелу и натягивает тетиву. Движения были обдуманными, точными, и наблюдать за ней в эти минуты было наслаждением.
     Волшебно! Сэм повернулся к мишени. У него вырвался невольный возглас восхищения: стрела вонзилась "в яблочко" и сбрила часть оперения у одной из торчавших там стрел. Голубое пятнышко медленно опустилось на траву. Лидии не откажешь в мастерстве.
     - Ты просто молодчина!
     Большие лучистые глаза на миг обратились к нему и тотчас потупились, изящно очерченные скулы порозовели.
     Сэм продолжал упорно смотреть на Лидию. В конце концов краска разлилась по всему ее лицу и даже по шее.
     - Ты отлично управляешься с луком, - искренне заверил он.
     Когда Лидия снова приложила стрелу, Сэм поспешно отыскал языком свой "счастливый зуб" и прикрыл глаза. Он ни минуты не сомневался, что еще девять очков ей обеспечено. А между тем он не мог позволить себе проигрыш. Только в этот момент Сэм сообразил, что не обговорил свой возможный выигрыш просто потому, что на ум не пришло ничего благопристойного. Ну, а Лидди не сочла нужным обсуждать то, чего все равно не случится. Чтобы поднять этот вопрос, лучшего момента было не найти. Пусть подумает на эту тему, пусть понервничает!
     - Послушай, Лидди, вот что пришло мне в голову. Если я выиграю, мне ведь придется потребовать приз, и тогда уже поздно будет его обсуждать. Сделаем это сейчас.
     - В виде приза ты останешься в нашем доме.
     - Я останусь и так. Не забывай, что я приглашен.
     - Зачем беспокоиться о призе? Ведь тебе ни за что не выиграть! - И Лидия натянула тетиву.
     - Ну нет, побеспокоиться следует, хотя бы для проформы. - По движению ее мышц Сэм понял, что стрела вот-вот будет выпущена, и поспешно закончил:
     - Ты со мной переспишь!
     Раздался пронзительный свист, и оба дружно вытянули шеи. Стрела торчала в синем кругу. Еще чуть левее - и это был бы черный.
     - Что ты сказал? - спросила Лидия с нервным смешком. У нее был вид благовоспитанной леди, которая услышала
     Непристойную шутку и не знает, как на нее реагировать.
     - Я сказал,