я их расхлебывать. Я зол на себя, у меня паршиво на душе! И словно в насмешку, судьба свела меня с чудесной девушкой. Поэтому прошу тебя, не надо!
     Лидия сочла, что в его рассуждениях полностью отсутствует логика.
     - Почему не надо?
     - Вот почему! - отчеканил Сэм, схватил ее за руку и прижал ладонью к своему паху, где ощущалась твердая выпуклость. - Это та штука, о которой ты все время расспрашиваешь!
     - И не все время... один только раз и спросила, - рассеянно возразила девушка, пошевеливая пальцами, чтобы лучше ощутить то, к чему прикасалась.
     Интересно, что ладонь естественно обхватила выпуклость, словно для нее и была создана. Надо же, как все устроено! В самом деле, цилиндрической формы...
     Сэм смотрел во все глаза. Он явно не ожидал подобной реакции. Потом Сэм как будто спросил, что она делает, но до того невнятно, что Лидия не поняла. Ей было не до того: она на практике знакомилась с мужским возбуждением, о котором столько читала.
     "Природа удивительно мудра", - думала Лидия. Она наделила каждый пол особо, и притом так, чтобы предельно разные части тела могли быть спаяны в одно. Но как странно! У него все, у нее ничего.
     Сэм снова что-то произнес - кажется, проклятие, - но не сделал попытки отбросить ее руку. И хорошо. Прикасаться к нему даже через одежду было просто упоительно, но еще больше хотелось взяться рукой за обнаженную плоть, сомкнуть вокруг нее пальцы...
     Рука накрыла ее руку и прижала с силой, до боли.
     - До чего же ты упряма! - процедил он сквозь стиснутые зубы. - До чего любишь баловаться с огнем! А это не игрушка, милая. Могу поспорить, ты не понимаешь, что делаешь. - Он неожиданно насмешливо улыбнулся. - Думаешь, можно поиграть немного и отложить до более подходящего момента? Как бы не так! Это все равно что остановить на скаку кавалерию. Вообрази себе целую армию всадников в полном вооружении, которые несутся вниз по склону холма, готовые обрушиться... на тебя одну.
     - Целая армия на меня одну? - хихикнула Лидия. - Вот это мощь!
     - Да, армия! С саблями наголо!
     - А почему я не вижу этих обнаженных сабель? Хватило бы и одной.
     Сэм запнулся.
     - Мы будем пересмеиваться или разговаривать серьезно?
     Девушка только засмеялась. Стоило ему ослабить давление на ее руку, как она принялась за прежнее. Теперь она добралась в своих исследованиях до самых чувствительных мест.
     - Ну уж нет!
     Сэм рывком прижал ее к земле, не давая пошевелиться. Они все еще были рядом, но теперь нога его лежала поперек ее бедер, а рука - пониже грудей. Лидия встрепенулась, потом расслабилась. Прошло несколько минут. За это время колено Сэма непонятным для него образом очутилось между ее ног.
     - Ну и что же дальше? - спросил он сердито. - Будешь искушать меня, пока не накличешь беду?
     Лицо девушки приняло озадаченное выражение, словно она впервые сообразила, что они уже не шутят, не играют, что дело приняло серьезный оборот. "Ну и слава Богу, - подумал Сэм. - Взялась все-таки за ум". Тогда почему же он не отпускает ее?
     Он лежал поверх Лидии. Сердце ее часто колотилось под левой грудью, податливость которой он так ясно ощущал. Запястье под пальцами было тонким, женственным. Он был не в пример сильнее. Хотелось применить силу и показать, как опасно будить в нем зверя. Хотелось, чтобы Лидия ощутила его мощь в полном смысле этого слова.
     Широко раскрытые глаза девушки смотрели на него. В них был и испуг, но куда больше любопытства - проклятого любопытства, которое завело их так далеко. Она не избегала взгляда Сэма. Наоборот, оставшись в полной его власти, она сразу сдалась, все ее тело заметно расслабилось, дыхание выровнялось. Она склонялась перед его силой, сдавалась без борьбы.
     "Прекрасно, просто прекрасно", - подумал он. Помедлил, чтобы еще раз убедиться в своей правоте, напомнил себе, что надо проявить благоразумие, - и сделал то, чего не должен был делать.
     Он наклонился, приоткрыл свой разбитый рот настолько, насколько позволила зажившая ранка, и прижался к губам Лидии. У нее вырвался такой знакомый ему возглас радости, смешанный с горячим дыханием. Это решило дело. Сэм выпустил запястья Лидии, чтобы взять в ладони ее лицо. Он проник языком в глубину ее рта. На миг она напряглась всем телом, и он подумал, что это для нее внове.
     - Все хорошо, - прошептал он, - все хорошо...
     И сделал это снова, думая: "Благие намерения, где вы?" На этот раз Лидия позволила ему завладеть ее ртом. Это был настоящий долгий поцелуй, и поскольку он был запретным, в нем было острое, греховное наслаждение, от которого сердце Сэма застучало с бешеной силой, так, что каждый удар отдавался во всем теле, вплоть до паха. Его возбуждение разом достигло предела, он ощущал собственную плоть как тяжкий раскаленный жезл. От вожделения потемнело в глазах.
     Лидия подчинялась во всем. Ни разу она не попыталась оттолкнуть Сэма или хотя бы отстраниться. Когда он зарылся рукой в ее волосы, она тихо, удовлетворенно вздохнула. Пальцы сразу затерялись в путанице густых прядей, запутались в них и остались плененными. Другая рука двинулась вниз по бедру, протиснулась под него и легла чуть выше ягодиц. Там обнаружилась легкая впадинка, чем-то похожая на ямочку, что бывает на щеке от улыбки. О Боже всемогущий!
     Чувствуя, что теряет контроль над собой, Сэм привлек Лидию ближе. Он весь дрожал, силясь замедлить ход событий. О том, чтобы повернуть назад, уже и речи не было. Когда он впервые потерся о бедро Лидии, она вздрогнула, но потом ответила на движение тихим удовлетворенным стоном. "Вот кому-то повезет", - думал Сэм. Должно быть, так уж устроено, что одним все дается с избытком, а другим остаются только крохи-Пылкая женщина не сумеет сберечь свою
     Добродетель, зато осчастливит того, кто посмотрит на это сквозь пальцы.
     В его воображении возникали упоительные картины полной близости. Как просто взять то, что предлагают в раскрытых ладонях! От поцелуев ранка открылась, во рту появился металлический привкус крови, смешался с жаром и влагой рта Лидии. Он не чувствовал боли, полностью отдавшись моменту, он сознавал лишь податливость женского тела, его изгибы, обещание большего в каждом ее движении и звуке. Ему хотелось разорвать корсаж ее платья и увидеть, так ли полны ее груди, ощутить под ладонями их округлость. Он хотел, чтобы Лидия была полностью обнажена, полностью доступна для его ласк, но хватило бы и того, чтобы ее юбки были подняты повыше...
     Один Бог знает, как ему удалось отстраниться. Лидия дышала так же часто, как и он. Сэм помедлил, решая, предостеречь ее в последний раз или попросить, чтобы приподняла бедра - так он сможет высвободить подол, прижатый тяжестью ее тела. Понимает ли она, к чему идет?
     Однако прежде чем слова сорвались с его губ, он мысленно пошел на компромисс. Раз уж так вышло, почему бы не воспользоваться моментом? Это всего лишь любовная игра, прелюдия, за которой может ничего не последовать, если вовремя остановиться.
     "А если не остановиться, можно натворить дел, - предостерегал внутренний голос. - К примеру, можно по неосторожности зачать ребенка. Ты уверен, что сохранишь достаточно хладнокровия? Разумно ли оставлять это на волю случая?"
     Раздираемый противоречивыми чувствами, Сэм лихорадочно пытался принять решение. Рассудок требовал опомниться, но плоть, его тугая, горячая, налитая плоть желала одного - продолжать. Она была так напряжена, что отзывалась сладкой болью. Разве он не достаточно боролся с собой? Разве мало бессонной ночи, целой ночи непрестанного возбуждения, после которой он чувствовал себя почти так же, как после вчерашней драки? Как долго это можно выносить? Не до бесконечности же! Зачем мучить себя, если есть возможность получить удовлетворение? Он рвался к этому, как к избавлению от мук, он не мог думать ни о чем другом.
     Трудно сказать, как долго продолжалась бы эта борьба с самим собой, если бы, сам того не замечая, Сэм не потянул край подола вверх. Лидия вернула Сэма к действительности, схватив за руку. Она сделала это молча, но он замер, как если бы услышал испуганный крик протеста. Девушка смотрела на него из-под ресниц, словно веки ее были слишком тяжелы, чтобы их поднять.
     - Почему ты остановился? - спросила она шепотом.
     - Почему? - Сэм растерялся. - В самом деле, почему? Ах да, ты же сама меня остановила!
     - Правда? Ну я больше не буду. Продолжай.
     Сэм засмеялся. Это не был его обычный смех, открытый и непринужденный. Он был ниже тоном, протяжнее. Лидии всегда хотелось выяснить, что имеется в виду, когда говорят "чувственный смех". Теперь она это узнала.
     - Хочешь, чтобы тебя обольстили?
     - Нет, я сама хочу обольщать.
     Веки опустились помимо ее воли. Пальцы Сэма зашевелились в ее волосах, высвобождаясь. Щекочущее, волнующее движение. Потом они взялись за верхнюю пуговку платья и расстегнули ее. Еще один шаг - как легко он пройден! Как упоительно сознание того, что мужская рука совсем близко от груди! Что за дивный, сказочный мир - эти дартмурские пустоши! Он не имеет ничего общего с миром реальным, полным условностей и запретов. Здесь они с Сэмом словно вне времени и могут позволить себе некоторые вольности. То, что случится между ними здесь, будет не в счет. Только здесь, среди белых стен, словно нарочно отделивших их от мира, она имеет полное право наслаждаться поцелуями человека иного круга. Здесь ей некого стыдиться, не перед кем держать ответ. Как если бы судьба решила сделать ей подарок и совершила маленькое чудо.
     Лидия закинула руки за голову и приняла еще более непринужденную позу в надежде, что Сэм воспримет это как знак согласия, как поощрение. Он мог делать с ней все, что угодно - разумеется, в определенных границах.
     - Я все-таки думаю, что это зачтется, - сказал Сэм.
     - Что? - вяло спросила Лидия.
     - Хотя ты и успела бы ахнуть, если бы захотела.
     - Ах, вот ты о чем. Нет, это не в счет. Я уже была на спине, не забывай.
     - Хочешь встать?
     - Ничуть.
     - Тогда запишем это на мой счет.
     Лидия уперлась ладонями в грудь Сэма и толкнула. Он только засмеялся.
     - Согласись, моя взяла.
     Она высунула язык - вторично за время их знакомства, а потом еще и скорчила гримасу, сморщив нос и выпятив вбок нижнюю губу. Устоять было просто невозможно: Сэм поцеловал ее прямо в искривленный рот, заставив пискнуть от неожиданности. Лидия не нашла достойного ответа, лишь сдвинула брови и сузила глаза в шутливом возмущении.
     - Победитель заслуживает награды, - многозначительно заметил Сэм. - Как насчет того, чтобы станцевать для меня в одном белье?
     - Какие извращенные вкусы! Тебе бы и правда понравилось?
     - Само собой. А ты бы могла?
     - Почему нет?
     Сэм снова засмеялся. Он только и делал, что смеялся, хотя, убей Бог, не понимал, что смешного находит в происходящем. Ему словно попала в рот смешинка.
     - Ну, значит, ты из кордебалета.
     - Я дочь виконта.
     Она что же, по-прежнему надеется обвести его вокруг пальца?
     Скажи правду.
     Это и есть правда. Я дочь виконта.
     - Ну, тогда солги, что ли! - Сэм с трудом удержался от нового приступа непонятной веселости. - Я бы охотно позабавился с гувернанткой, горничной или танцовщицей из кордебалета, но не со знатной дамой.
     - Хорошенькое дело! - вознегодовала Лидия. - А еще американец! Разве это не страна сплошной демократии? Как ты можешь применять различные правила поведения к женщинам различных слоев общества? Скорее докажи, что ты не таков, и поцелуй дочь виконта!
     При этом она сознавала правоту Сэма. Ее семья пришла бы в ужас, знай они, чем она сейчас занимается. Но они не знали. Они были далеко. Более того, это их вообще не касалось. Они заслужили непослушание хотя бы тем, что всю жизнь обращались с ней, как с чахлым растением.
     А вот Сэм считал ее сильной. И желанной. По крайней мере ему нравилось ее целовать. А уж как это нравилось ей! Лидия была в восторге от его жаркого рта и от того, как умело он им действовал. Ей нравилось ощущать на себе вес его тела, и прикосновение прохладной влаги тумана, и как ток воздуха овевал обнаженную кожу между краями расстегнутого ворота. И это было только начало. Существовало еще столько приятных ощущений, о которых она не имела понятия, но которые намеревалась открыть для себя в этот благословенный миг - миг, который не мог длиться вечно и в недалеком будущем должен был закончиться. Им с Сэмом предстояло разойтись по разным дорогам. Не потому ли она чувствовала себя в безопасности, что ей не грозило в будущем встречаться с ним?
     Лидия отвлеклась и не сразу заметила, что во взгляде его появилась неуверенность.
     - Перестань! - попросила она. - Ты опять отдаляешься от меня.
     После этих слов Сэм окончательно замкнулся.
     - Почему ты меня не целуешь? Ведь тебе этого хочется. Вместо ответа он отвел взгляд и какое-то время смотрел в
     Пелену тумана, в никуда, а когда снова взглянул на Лидию,
     Она сразу поняла - что-то изменилось. Сэм рассердился на нее-Шутливое негодование, которое так ей
     Льстило и которое ей нравилось подогревать, сменилось подлинным раздражением. Синие глаза потемнели, в них появился стальной отлив.
     - Ты права, мне этого хочется. Мне нравится целовать тебя вот так, лежа, когда ты подо мной и в моей власти. Но это не единственное, чего я хочу. Мне хочется также сорвать с тебя одежду, закрыть тебе рот жадными, грубыми поцелуями, чтобы не могла кричать, и трогать тебя везде, где захочется. Я хочу быть внутри - твоего рта, твоей одежды, твоего тела. Я хочу, чтобы мы оба были совсем голые и чтобы я мог проникнуть в тебя.
     - Нет! - вырвалось у Лидии.
     Она ощутила, что заливается краской. Смущение сменилось гневом. Что он себе вообразил! Как он смеет! Поцелуй... ну, может быть, чуточку больше - дальше она не зайдет никогда!
     - Нет! - повторила она.
     На губах Сэма появилась мрачная усмешка. Он кивнул.
     - Я так и думал, наконец-то ты взялась за ум. Поверь, так будет лучше для нас обоих. А теперь будь умницей и повернись спиной, чтобы мне было легче отодвинуться. И вообще не усложняй жизнь нам обоим.
     Лидия не шевельнулась. Тогда Сэм отодвинулся сам и лег на спину на некотором расстоянии от нее, демонстративно поправляя брюки. Она ожидала настороженного молчания, но он, должно быть, решил иначе, потому что заговорил как ни в чем не бывало:
     - Теперь твоя очередь. Расскажи, что было разом и-лучшее, и худшее из того, что тебе довелось повидать.
     Поначалу она просто не поняла. При чем здесь это? "Трогать тебя везде, где захочется..."
     - Я... однажды в Испании...
     "...закрыть тебе рот жадными, грубыми поцелуями..."
     - В Испании я... что же я видела? Видела корриду, "...быть внутри твоего рта, твоей одежды, твоего тела..." Это непристойно! Что за бесстыдство! Она не должна об этом думать.
     "...чтобы мы оба были совсем голые..." Она не могла думать ни о чем другом, "...и чтобы я мог проникнуть в тебя".
     Туман наконец соизволил рассеяться. Взгляду явилось вечернее небо, по-прежнему в тучах. Сэм надеялся, что заметил низко над горизонтом закатное солнце, но пятно было слишком бледное, чтобы утверждать с уверенностью. Равнина снова простиралась вокруг во всем своем унылом великолепии; скалы, редкий кустарник и прозелень болот. Чтобы не заплутать, путешественники выбрали себе ориентир - утес, напоминавший Пизанскую башню. Надо сказать, они поступили мудро, переждав туман, так как непременно угодили бы в болото - то самое, где квакали лягушки. Его пришлось огибать по широкой дуге.
     Заболоченный участок переходил в луг с грубой метельчатой травой, непригодной, должно быть, даже на корм диким пони. За ним местность снова понизилась, под ногами захлюпало. Лидия принялась было сетовать на судьбу, но прикусила язык, когда путь загородило самое худшее болото из всех, что им пришлось повидать. Здесь было много открытой воды, подернутой чем-то вроде грязной желто-зеленой пены. Пересечь его удалось, только прыгая с кочки на кочку..
     Вскоре после этого небо начало расчищаться, показалась 'луна. Сэм и Лидия продолжали путь, отчасти потому, что им хватало света, отчасти чтобы наверстать потерянное время. "Пизанская башня" осталась позади, а дороги не было и в помине. Им никак не удавалось взять хороший темп, а кроме того, местность все время понижалась. Казалось странным, что кому-то взбрело в голову проложить дорогу именно здесь.
     С наступлением темноты возникла новая проблема. Кто-то взялся преследовать Сэма и Лидию по пятам. В темноте зловеще светилось несколько пар глаз, пробудивших прежние страхи Лидии. Даже то, что это оказалось несколько отбившихся от стада овец, не помогло рассеять их до конца. Сэм держался настороже. Взбираясь по склону холма, которые теперь попадались нечасто, он наступил на какой-то предмет, ответивший металлическим звяканьем. Наклонившись, он подобрал его, чтобы получше рассмотреть. Это были разбитые кандалы - памятка удачного побега. Находка явно не привела Лидию в восторг, поскольку с этой минуты она старалась держаться к нему так близко, как только возможно, то и дело на него натыкаясь. Сэм не винил девушку, он и сам чувствовал себя не в своей тарелке. Оставалось надеяться, что владелец кандалов давно уже покинул эти места.
     Помимо реальной опасности, существовали еще поверья, страшные сказки и легенды. Не очень-то приятно было их вспоминать среди подернутой ночным мраком пустоши. Лунный свет добавлял картине потустороннего очарования. Отовсюду доносились загадочные звуки, так что в конце концов даже чмоканье каблуков в вязкой грязи стало казаться зловещим.
     Похолодало. Лидия предложила, как и накануне, воспользоваться ее одеждой, поэтому пришлось сделать короткий привал. Уже протягивая Сэму знакомые нижние юбки, девушка вдруг тихо ахнула и судорожно прижала их к груди. Бог знает чего ожидая, Сэм повернулся по направлению ее взгляда, но поначалу ничего не заметил.
     - Неужели не видишь? Смотри внимательно! Свет! В самом деле, в некотором отдалении мерцал огонек.
     - Это жилье! Жилье! - возбужденно повторяла девушка, комкая ворох одежды.
     Торопливо набросив на себя каждый свой "плед", они зашагали в ту сторону. Это и в самом деле мог быть жилой дом, а вернее, домик в два окна, потому что и второе ненадолго осветилось, но потом погасло.
     По мере того как они приближались к жилью, настроение Сэма все больше падало. Это казалось странным. Ему бы следовало радоваться, что они так быстро оказались в обжитых местах, что могли теперь рассчитывать на ночлег у очага, где можно согреться не в пример лучше, чем под ворохом мятых нижних юбок. Но он не обрадовался такому повороту событий, он бы предпочел, чтобы они блуждали и дальше до бесконечности. Он почти желал остаться на лоне
     Природы навсегда. Одно слово, дикарь. Лидди попала в точку, назвав его так. В этих пустынных местах он чувствовал себя лучше, чем все последнее время в лоне цивилизации. Одиночка. Ему не претит готовить себе пищу над им же самим разведенным костром. Это проще, это занятнее, чем благонравное посещение церкви по воскресеньям или болтовня ни о чем на званых вечерах. Он почти совсем забыл, что такое простота, каково это - быть в ладу с самим собой и жить просто ради того, чтобы жить. Он вздумал поступать не так, как ему свойственно, и пострадал из-за этого.
     Впрочем, что значит - одиночка? В этих диких местах он был не сам по себе, а с товарищем по несчастью.
     Сэм бросил взгляд на Лидди. Судя по тому, как энергично она шагала вперед, ей не терпелось согреться по-настоящему. Он разделял ее нетерпение на этот счет, но в остальном... выйти к людям означало потерять такого интересного товарища, как Лидия Браун, кем бы она ни была на самом деле.
     Жилье располагалось дальше, чем они предположили. Более того, оно как будто играло с ними в прятки. Огонек то исчезал из виду, то появлялся вновь, то удваивался, но так и оставался в отдалении. Лидия стремилась к нему с таким упорством, чт